Федеральное агентство по образованию государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
| Вид материала | Документы |
- Федеральное агентство по образованию Государственное образовательное учреждение высшего, 409.09kb.
- Федеральное агентство по образованию, 1104.6kb.
- Министерство спорта, туризма и федеральное агентство по молодёжной политики РФ образованию, 2622.05kb.
- Федеральное агентство воздушного транспорта федеральное государственное образовательное, 204.23kb.
- "Основы финансовой математики", 846.63kb.
- Федеральное агентство морского и речного транспорта РФ федеральное государственное, 2741.44kb.
- Федеральное агентство по образованию, 1608.35kb.
- Федеральное агентство по образованию федеральное государственное образовательное учреждение, 13.45kb.
- Федеральное агентство по образованию федеральное государственное образовательное учреждение, 177.08kb.
- Федеральное агентство по образованию, 47.63kb.
РЕАЛЬНОСТЬ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
2.3.1. Девиртуализация реальности сознания людей эпохи
Средневековья. Основной виртуальный конфликт в эпоху
Средневековья
Возникновение нового — не этого ли наш дух более всего ищет в минувшем! Нам хочется знать, как зародились и расцвели те новые идеи и формы жизненного уклада, сияние которых впоследствии достигло своего полного блеска. Иными словами, мы рассматриваем некий период времени прежде всего как скрытое обещание того, что исполнится в будущем, − так объяснял исследователь И.Хейзинга интерес людей к прошлому, к истории.
Для современного человека средневековье ассоциируется со страшными эпидемиями, уничтожавшими до половины населения Европы, с судами инквизиции, сожжением ведьм на кострах, с жизнью впроголодь в постоянном страхе, при отсутствии личной гигиены, странного явления средневековых карнавалов, необузданной эмоциональности и т.д. Эту эпоху называют «темные века», «сумерки человечества».
Однако есть и другая сторона в представлении современного человека о средних веках – это идеализация некоторых явлений средневековья. Идеализация проявляется в различных увлечениях людей Новейшего времени – от чтения фэнтези с элементами культуры средневековья ( рыцари, мечи, плащи, поединки, любовная лирика и т.д.) до имитации жизни средневековых людей нашими современниками. Такое противоречивое отношение к средневековой культуре имеет основания, так как именно в этот тяжелый и драматичный период развития человечества появилась новая виртуальная реальность – реальность личности.
Какая реальность являлась в эпоху Средневековья виртуальной?
Британский историк науки Роджерс Смит в своей книге «История психологии» пишет, что «…для ранних христиан знание о жизни человека в земном мире отошло на задний план: их интересовала, прежде всего, драматическая подготовка человека к переходу в мир иной и ко второму пришествию Христа. Для них значение имела бессмертная душа, которую рассматривали как принцип, трансцендентный природе, т.е., лежащий вне ее, а не как действующее начало, укоренное в природе…» (Р.Смит).
В данном контексте принцип виртолюции заключается в появлении все более высоких уровней обособления человека: телесном, сознаниевом, личностном, волевом, внутричеловеческом. Обособление названных уровней сопровождается отделением от предыдущей реальности, т.е. девиртуализацией, и появлением возможности относиться к ней, как природной, естественной основе бытия каждого следующего уровня, возможности конструктивно относиться к реальности предыдущего уровня, в превращении реальности предыдущего уровня в природное образование в отличие от реальности «истинно человеческого бытия», которое на каждом следующем этапе развития отслаивает от себя еще один уровень реальности, делая природным по отношению к новому «истинно человеческому бытию» ( Н.А. Носов).
Иными словами, реальности и тела и сознания в эпоху Средневековья воспринимаются именно как природные. А в качестве «истинно человеческого бытия» теперь воспринимается реальность личности в ее особом, религиозном виде. Реальности телесности и сознания трансформируются под влиянием этой новой виртуальной реальности. В этот период телесность воспринимается человеком теперь, как греховная, а сознание (дискуссии, образованность) воспринимается как неотъмлемая часть религиозной образованности и теоцентирческой направленности сознания.
В эпоху Средневековья, так же как и в эпоху античности мифомагический пласт психики по-прежнему является достоянием человечества, продолжая выполнять свою функцию матрицы – порождения новых виртуальных реальностей.
Девиртуализация реальности сознания и появление новой виртуальной реальности – реальности личности – вот основное содержание виртолюции в эпоху средневековья.
Одним из главных факторов для появления реальности личности становится возникновение единобожия, для Европы – христианства. Процесс идентификация с единым Богом позволяет верующему человеку интегрировать свои психические свойства в единое «Я» – главное приобретение и результат антропосоциогенеза в эпоху Средневековья. Процесс этот отличается ярко выраженным драматизмом.
Реальность личности (ее внутренняя логика) наиболее полно реализуется в картине мира, характерной для средневековой эпохи под воздействием теоцентрических подходов, определявших черты психического склада ума людей этого времени. Именно в эту историческую эпоху развертывается драматичность жизни, как характеристика человека имеющего реальность личности. Ее признаки – то необыкновенная яркость, необузданность эмоционально-аффективной сферы личности, сюжетно-ролевое позиционирование в контексте межличностных отношений, а также возможность полной личностной самореализации посредством проведения помпезных карнавалов. Здесь впервые появляется категория «субъектность».
Таким образом, в эту эпоху Средневековья проявляется тенденция к личностной самодетерминации на основе освоения социодинамического пространства.
В чем источник формирования новой виртуальной
реальности – реальности личности?
В онтогенезе современного человека реальность личности появляется в период подросткового возраста – одного из самых трудных возрастов, как для самих подростков, так и для взрослых. Определенная аналогия здесь есть – величайшее явление эпохи средневековья – появление виртуальной реальности личности в массовом плане – сопровождается весьма драматическими явлениями, и в то же время в весьма драматических условиях.
Анализируя истоки появления феодализма, отечественный ученый А.Я. Гуревич пишет: «Итак, наша мысль состоит в том, что средневековое общество от начала до конца, на любой стадии характеризуется (подобно обществам древности) глубокой многоукладностью и пестротой социальных и хозяйственных форм и что эта перманентная его многоукладность — при постоянной смене укладов и их соотношения и взаимодействия на протяжении всего средневековья — является неотъемлемой и существенно важной его чертой. Более того, мы склонны полагать, что развитие феодального общества выражалось прежде всего в изменении соотношения различных укладов.»
На наш взгляд, различие укладов порождает многообразие социальных отношений, в которые вовлечен человек Средневековья: «Социальные отношения в феодальном обществе можно подразделить на несколько типов. Во-первых, это отношения господства и подчинения между землевладельцами и зависимыми крестьянами, антагонистические отношения между господствующим классом и классом угнетенным. Во-вторых, это отношения покровительства и службы, обмена услугами между представителями различных категорий в господствующем классе: вассалитет, сеньориальное господство, сюзеренитет. В-третьих, это отношения сотрудничества и взаимной поддержки членов корпоративных и общинных групп.
Нетрудно заметить, что если первый и второй типы феодальных отношений составляют систему «вертикальных» общественных связей (господство и подчинение), то третий тип характеризуется преобладанием «горизонтальных» социальных связей (членство в общине, цехе, гильдии, сословии, союзе и т.д.), в той или иной мере переплетающихся со связями «вертикальными».
Известный отечественный ученый Л.С.Выготский писал, что личность есть социальные отношения, перенесенные внутрь. На наш взгляд, можно определить истоки появления виртуальной реальности личности, прежде всего, в специфике социальных отношений в обществе эпохи средневековья.
В средневековом обществе возникает феодализм, это общество с жестким сословным делением. Язычество уступает место христианству. Бог становится в центре мировоззрения людей эпохи Средневековья. Это общество очень молодое. Средний возраст его – 22 года. В этом обществе столкнулись различные тенденции: город и деревня, язычество и единобожие, книжная образованность одних и неграмотность других. Западноевропейская цивилизация делится на «темное» (VI-Х вв.), «зрелое» (XI-XIII вв.) и позднее средневековье.
Таблица 12
Реальности человека эпохи Средневековья
| Девиртуализированная освоенная реальность | Новая виртуальная реальность | Источник формирования | Виртуальный конфликт |
| Реальность телесности Реальность сознания | Реальность личности | Монотеизм. Представление о человеке, созданном по образу и подобию Бога, дает возможность идентификации с Богом. Это – условие интеграции психических свойств в единое «Я». | Противоречие между девиртуализированной реальностью сознания и появлением новой виртуальной реальности – реальности личности |
Для более четкого очерчивания специфики социальных отношений в обществе варваров и обществе эпохи феодализма, следует обратить внимание на отношения отдельного человека и общности, к которой он принадлежит.
Гуревич А.Я. пишет о том, что человек варварского общества — всегда член органической группы. Вне таких групп он не был способен существовать в качестве полноправного деятельного члена общества. Устойчивые и в достаточной мере сплоченные социальные группы были необходимым условием как материальной, так и духовной его жизни. Не только в хозяйственном и имущественном отношениях, но и социально-психологически варвар нуждался во включении в определенную плотную сеть социальных связей. Распыленность социальной практики члена варварского общества, который был и трудящимся, и членом народного собрания, и воином, и участником судебных сходок, находила отражение в отношениях индивида с социальным целым: варвар не представлял собой вполне обособленной личности. Неразвитость человеческой индивидуальности (в понимании ее, сложившемся в Новое время) в этом обществе и отсутствие частной собственности (опять-таки в буржуазном ее понимании) — явления, между собой связанные: человек не представлял собой субъекта, четко и осознанно противопоставлявшего себя как социальному, так и природному и вещному окружению, в котором он видел бы только объект приложения собственных сил, способностей и прав.
В своей духовной, моральной жизни он был ориентирование «вовнутрь», а «наружу»: ее центр находился не в нем, но в группе, к которой он принадлежал; его поведение в наименьшей степени определялось индивидуальным выбором или личными склонностями, он был подчинен системе регламентации, навязываемой обществом.». В таком обществе не было условий для появления личности.
Таким образом, распад родовых отношений своей оборотной стороной имел создание социальных связей сеньориально-вассального типа, отношений господства и подчинения. Носителями межгрупповых связей здесь выступают лица, возглавляющие малые группы, прежде всего сеньоры. В их руках сосредоточиваются те социальные функции, которые прямо не связаны с производством: военная, судебная, управленческая, религиозная.
Феодальное общество — общество относительно жестких статусов, стабильных сословных категорий. Социальная мобильность ему не свойственна. В рамках статуса и профессии человек пользовался относительной свободой и мог выражать себя и свои личные качества в своей деятельности и в эмоциональной жизни. Но индивидуальная свобода как широкая возможность выбора жизненного пути и личного поведения в средние века была ограничена.
Следовательно, жесткие статусы феодального общества были основой позицирования для человека, для определения дилеммы «Кто Я?».
Таким образом, переход к феодальному разделению труда выражался в функциональной специализации членов общества. Отныне индивид был либо только земледельцем, либо исключительно воином, духовным лицом. Круг его общественных интересов сужался, но поле деятельности становилось более интенсивно насыщенным. Внимание и навыки крестьянина сосредоточивались на труде, рыцаря — не ратных занятиях, клирика — на общении с Богом и духовных заботах о пастве. Вырабатывались различные типы человеческих индивидов, соответствовавшие роду занятий и классовой принадлежности. Человек оказывался прикованным к той социальной роли, которую он играл в обществе. Он подчинялся определенным моральным требованиям, предъявляемым к нему его классово-сословным статусом.
Так возникла основа для появления различных психологических типов личности в зависимости от социальной роли. Неизменяемый статус человека в феодальном обществе и слияние человека с социальной ролью стали внешним социально обусловленным контуром будущей личности….
Индивид по мере углубления общественного разделения труда все более срастался со своей социальной ролью. Он представлял собой крестьянина, ремесленника, купца, рыцаря, священника, но не личность, которая занимается сельским хозяйством, ремеслом, торговлей, несет военную или церковную службу. Иначе говоря, его занятие, общественная роль, функция, которую он выполнял, принадлежность его к определенному классу и сословной группе определяли всю структуру его индивидуальности.
Для отделения человека от своей социальной роли. От своей профессиональной деятельности пока не было условий.
По мнению А.Я. Гуревича самосознание человека могло развиться в той степени, в какой оно было связано с его социальной ролью. Поэтому феодальное сословное общество воспринималось его членами как естественный социальный порядок: индивид не перерос его и вряд ли мог вполне сознавать свою несвободу. Принадлежность к группе была важным источником сознания социальной устойчивости и чувства уверенности индивида, — как то было и в варварском обществе.
Следует отметить, что источник уверенности человека – в принадлежности к группе – был характерен не только для варварского или феодального общества.
Неотъемлемая черта феодализма, как уже неоднократно подчеркивалось выше, – господство межличных, прямых социальных связей и их преобладание в раннефеодальном обществе над отношениями чисто вещного типа. Эта черта не есть специфический признак феодализма, ибо она характеризует любую формацию, в которой товарное производство не становится регулятором общественной жизни. Но без непосредственных личностных отношений между людьми нет феодализма. Недостаточный учет этого признака социальных систем в докапиталистических формациях — серьезное препятствие для достаточно глубокого их понимания.
Здесь следует отметить, что важнейший фактор для развития личности – господство межличных прямых социальных связей. Только они и могли дать такой драматизм жизни людей эпохи Средневековья, только они и могли стать теми социальными отношениями, которые позже будут перенесены внутрь и станут личностью.
В своих исследованиях А.Я. Гуревич подчеркивает, что социальные отношения в феодальном обществе можно подразделить на несколько типов. Во-первых, это отношения господства и подчинения между землевладельцами и зависимыми крестьянами, антагонистические отношения между господствующим классом и классом угнетенным. Во-вторых, это отношения покровительства и службы, обмена услугами между представителями различных категорий в господствующем классе: вассалитет, сеньориальное господство, сюзеренитет. В-третьих, это отношения сотрудничества и взаимной поддержки членов корпоративных и общинных групп. Нетрудно заметить, что если первый и второй типы феодальных отношений составляют систему «вертикальных» общественных связей (господство и подчинение), то третий тип характеризуется преобладанием «горизонтальных» социальных связей (членство в общине, цехе, гильдии, сословии, союзе и т.д.), в той или иной мере переплетающихся со связями «вертикальными».
Как именно возникла реальность личности в эпоху Средневековья?
Личность определяется как социальное качество (А.Н.Леонтьев), как совокупность общественных отношений (К.Маркс), как социальные отношения, перенесенные внутрь (Л.С. Выготский).
Однако, на наш вгзгляд, процесс формирования личности можно отнести к высшим психическим функциям, и применить для анализа генезиса личности закон развития высших психических функций, открытый Л.С.Выготским. Как известно, всякая высшая психическая функция появляется на сцене дважды, сначала как деятельность интерпсихическая, распределенная между людьми, затем, пройдя внутренний путь развития, она станет достоянием самого ребенка», – писал Л.С.Выготский.
Межличные социальные отношения, жесткое позицирование, статус, слияние человека с социальной ролью – это, по сути, не просто источники формирования личности средневекового человека, это и есть сама личность. Ее различные типы зависели от статуса человека в этой системе социальных отношений феодализма.
В этой связи можно утверждать, что реальность личности в эпоху Средневековья возникла как свойство группы, лишь потом она стала качеством отдельного человека.
Рис. 17. Характеристики реальности личности
Специфика эмоциональной сферы человека эпохи Средневековья
Труды А.Я. Гуревича дают нам четкие основания для реконструкции психического склада людей снаружи, тогда как описания самобытности эпохи средневековья в труде Й. Хайзинга «Осень Средневековья» помогают нам реконструировать психическую жизнь человека изнутри. В своей работе он исследует позднее средневековье на примере Франции и Нидерландов, особое внимание он обращает на яркость и остроту чувств, желание прекрасной жизни, понимание иерархичности общества, рыцарские идеи, образы смерти, любви, типы религиозной жизни, мечты о прекрасной жизни и т.д.
Й. Хайзинга пишет, что когда мир был на пять веков моложе, все жизненные происшествия облекались в формы, очерченные куда более резко, чем в наше время. Страдание и радость, злосчастье и удача различались гораздо более ощутимо; человеческие переживания сохраняли ту степень полноты и непосредственности, с которыми и поныне воспринимает горе и радость душа ребенка».
И.Хейзинга объясняет эту психологическую особенность человека средневековья тем, что бедствиям и обездоленности неоткуда было ждать облегчения, в ту пору они были куда мучительнее и страшнее. Болезнь и здоровье рознились намного сильнее, пугающий мрак и суровая стужа зимою представляли собою настоящее зло. Знатностью и богатством упивались с большею алчностью и более истово, ибо они гораздо острее противостояли вопиющей нищете и отверженности. Подбитый мехом плащ, жаркий огонь очага, вино и шутка, мягкое и удобное ложе доставляли то громадное наслаждение, которое впоследствии, быть может, благодаря английским романам, неизменно становится самым ярким воплощением житейских радостей.
Все стороны жизни выставлялись напоказ кичливо и грубо. Прокаженные вертели свои трещотки и собирались в процессии, нищие вопили на папертях, обнажая свое убожество и уродства. Состояния и сословия, знания и профессии различались одеждой.
Во внешнем облике городов и деревень также преобладали пестрота и контрасты. Средневековый город не переходил, подобно нашим городам, в неряшливые окраины с бесхитростными домишками и унылыми фабриками, но выступал как единое целое, опоясанный стенами и ощетинившийся грозными башнями. Сколь высокими и массивными ни были бы каменные дома купцов или знати, здания храмов своими громадами величественно царили над городом.
Из-за постоянных контрастов, пестроты форм всего, что затрагивало ум и чувства, каждодневная жизнь возбуждала и разжигала страсти, проявлявшиеся то в неожиданных взрывах грубой необузданности и зверской жестокости, то в порывах душевной отзывчивости, в переменчивой атмосфере которых протекала жизнь средневекового города.
Колокола в повседневной жизни уподоблялись предостерегающим добрым духам, которые знакомыми всем голосами возвещали горе и радость, покой и тревогу, созывали народ и предупреждали о грозящей опасности.
А еще были торжественные выходы государей, обставлявшиеся со всем хитроумием и искусностью, на которые только хватало воображения. И в никогда не прекращающемся изобилии — казни. Жестокое возбуждение и грубое участие, вызываемые зрелищем эшафота, были важной составной частью духовной пищи народа. Это спектакли с нравоучением. Для ужасных преступлений изобретаются ужасные наказания.
Необходимо вдуматься в эту душевную восприимчивость, в эту впечатлительность и изменчивость, в эту вспыльчивость и внутреннюю готовность к слезам – свидетельству душевного перелома, чтобы понять, какими красками и какой остротой отличалась жизнь этого времени.
Жизнь все еще сохраняла колорит сказки. Если даже придворные хронисты, знатные, ученые люди, приближенные государей, видели и изображали последних не иначе как в архаичном, иератическом облике, то что должен был означать для наивного народного воображения волшебный блеск королевской власти!
Ибо народное сознание все несчастья, обрушивающиеся на Францию, воспринимает в свете этой всепоглощающей драмы; оно не в состоянии постичь никаких иных побудительных причин, повсюду замечая только личные мотивы и страсти.
Преданность государю носила по-детски импульсивный характер и выражалась в непосредственном чувстве верности и общности.
Слепая страсть в следовании своей партии, своему господину, просто своему делу была отчасти формой выражения твердого как камень и незыблемого как скала чувства справедливости, свойственного человеку Средневековья, формой выражения его непоколебимой уверенности в том, что всякое деяние требует конечного воздаяния. Это чувство справедливости все еще на три четверти оставалось языческим.
Чувство неуверенности, постоянный страх, всякий раз вынуждавший во время кризисов умолять власти о применении жестоких мер, в позднем Средневековье превратились в хроническое явление., конец Средневековья стал безумным, кровавым временем пыточного правосудия и судебной жестокости.
В жестокости юстиции позднего Средневековья нас поражает не болезненная извращенность, но животное, тупое веселье толпы, которое здесь царит, как на ярмарке.
Так неистова и пестра была эта жизнь, где к запаху роз примешивался запах крови. Словно исполин с детской головкой, народ бросался от удушающих адских страхов – к младенческим радостям, от дикой жестокости – к слезливому умилению. Жизнь его полна крайностей: безусловное отречение от всех мирских радостей – и безумная тяга к наживе и наслаждениям, мрачная ненависть — и смешливость и добродушие.
Народ не мог воспринимать и собственную судьбу, и творившееся вокруг иначе, как нескончаемое бедствие дурного правления, вымогательств, дороговизны, лишений, чумы, войн и разбоя. Затяжные формы, которые обычно принимала война, ощущение постоянной тревоги в городах и деревнях, то и дело подвергающихся нашествию всякого опасного сброда, вечная угроза стать жертвой жестокого и неправедного правосудия — а помимо всего этого, еще и гнетущая боязнь адских мук, страх перед чертями и ведьмами – не давали угаснуть чувству всеобщей беззащитности, что вполне способно было окрасить жизнь в самые мрачные краски. Но не только бедные и отверженные были беззащитны перед такими ударами; в жизни советников магистрата и знати тоже, как правило, встречались резкие перемены судьбы и всяческие невзгоды
Жизненные радости рассечены прямою чертой, которая делит их на две половины: низшую и высшую. Для человека Средневековья обе они были греховны; теперь же и ту и другую считают дозволенными, признавая, однако, за ними отнюдь не одинаковые достоинства, в зависимости от их большей или меньшей духовности.
Как правило, нам трудно представить чрезвычайную душевную возбудимость человека средневековья, его безудержность и необузданность. Если обращаться лишь к официальным документам, т. е. к наиболее достоверным историческим источникам, чем такие документы по праву являются, этот отрезок истории средневековья может предстать в виде картины, которая не будет существенно отличаться от описаний политики министров и дипломатов XVIII столетия. Но в такой картине будет недоставать одного важного элемента: пронзительных оттенков тех могучих страстей, которые обуревали в равной степени и государей, и их подданных.
Десять веков потратил средневековый Запад, чтобы сделать выбор между стоявшими перед ним альтернативами: замкнутая экономика или открытая, сельский мир или городской, жизнь в одной общей цитадели или в разных самостоятельных домах [Ле Гофф, 1992].
Принимая во внимание ярко выраженную теоцентрическую направленность психологического склада ума человека в эпоху Средневековья, мы считаем целесообразным рассмотреть характеристику типов религиозной жизни в этот исторический период.