Вестник интегративной психологии
| Вид материала | Документы |
- Концепция, метод, терапевтический стиль. М. В. Белокурова, доцент каф психологии, 888.65kb.
- Сборник статей представляет обзор теоретических и экспериментальных работ по интегративной, 4997.27kb.
- Сборник статей представляет обзор теоретических и экспериментальных работ по интегративной, 6039.66kb.
- Сборник статей представляет обзор теоретических и экспериментальных работ по интегративной, 5684.16kb.
- Сборник статей представляет обзор теоретических и экспериментальных работ по интегративной, 3958.28kb.
- Предмет и задачи интегративной психологии, 427.01kb.
- Л. М. Кроль Научный консультант серии, 5055.37kb.
- Вестник балтийской педагогической академии выпуск №100 2010 актуальные проблемы современной, 3257.46kb.
- Принципы интегративной диагностики и лечения боли, 43.75kb.
- Нло как предмет слухов., 1485.22kb.
Модель №1. Информационно-накопительная парадигма – карта, где значение придается теоретическому знанию в ущерб практическому. Основной лозунг – «Знать больше!», накапливая новые информационные данные, заполнять пробелы в выбранной плоскости знания. На профаническом уровне это может реализовываться в «маниакальном» увлечении кроссвордами или собирательстве коллекций, например, филателия. На высокоинтеллектуальном уровне подобный склад ума способствует приобретению разносторонних энциклопедических знаний в выбранной области. С учетом фактора времени развитие равно расширению площади теоретического знания. Человек «знания» «+» модели №1 – человек-теоретик, оценивает каждый день с позиции «узнал ли я какой-то новый интересный для меня факт?» Отсюда стремление к постоянному обучению. Подобные люди могут иметь несколько высших образований. Они – заядлые посетители различных познавательных семинаров, покупатели познавательной видео/аудио продукции и книг-энциклопедий (а также их замечательные составители). Человек хорошо оперирует понятиями, замечает их неполноту или несоответствие использования, способен заполнять «белые пятна» знания в выбранной области. Такой человек востребован в теоретической науке и преподавательской деятельности. Человек «воздуха»: рождение идей зачастую происходит благодаря приобретению дополнительной информации, иногда не связанной напрямую с решаемой проблемой. Это лидер-вдохновитель и идеолог. «-» модели №1 - у человека присутствует ощущение «неготовности». Он субъективно не готов к практической реализации приобретенного знания (будь то предложение прочитать лекцию, провести занятие, продемонстрировать навык). Ему кажется, что если он затратит еще какое-то время на теоретическую подготовку, то у него появятся силы для успешного выступления. Ошибочность подобного подхода в иллюзорности связки «теория–реализация». Этот механизм работает в варианте «теория-действие-практика-реализация». Такой человек непрактичен в вопросах материального, бездеятелен, строит «воздушные замки», «пустозвон». Знания могут иметь поверхностный, хотя и разносторонний характер. Со временем площадь знания увеличивается, а вместе с нею увеличивается площадь соприкосновения с пространством «незнания»: «Я знаю, что я ничего не знаю», «Знание увеличивает печали», «Горе от ума»… Модель №2. Позитивно-практическая парадигма – карта, где значение придается практике, причем личным конкретным действиям, а не заимствованному опыту. Основной лозунг – «Выше, дальше, быстрее!». Направленность внимания в будущее поддерживается позитивной установкой на успех и ощущением «вечной молодости». Эта парадигма максимально реализована в «западном» мышлении, где в каждый момент времени независимо от прошлых событий и накопленного опыта вам предлагают начать мыслить позитивно прямо сейчас. Максимально реализуется в бизнесе от уровня предпринимателя-одиночки до владельца большой корпорации. С учетом фактора времени развитие равно достижению больших результатов в конкретной сфере деятельности по сравнению со вчерашними показателями. Человек «действия» «+» модели №2 – человек-деятель, оценивает каждый день с позиции сравнения «что я сделал лучше/больше, чем вчера?» Отсюда стремление к постоянному личному достижению. Подобные люди оптимистичны и энергичны, «молоды душой» вне зависимости от возраста. Эффективны в соревновательной деятельности, причем, могут соревноваться с кем-то или с самим собой. Такой человек обладает стремительностью и волей спринтера – бегуна на короткие дистанции. Человек «огня»: способен зажигать в других пламя веры благодаря собственной непреклонной воле к действию. Быстро принимает решения, действует без сомнений. Это лидер-воин, совершающий решающий бросок, готовый в любой момент к подвигу. Большой запас «юношеского» позитива является неоспоримым преимуществом на трудных участках жизненного пути. Подобные люди востребованы в спорте, в армии, на начальных этапах в бизнесе. Их мотивируют маленькие и большие количественные достижения. «-» модели №2 – маленькая площадь теоретических знаний (т.к. теоретики презираются): «каждый раз как в первый класс». Действия могут иметь повторяющийся характер без учета предыдущего опыта: «биться головой о стену, хотя дверь – рядом». При условии большой витальности данный подход все равно принесет результаты – стена не выдержит. Однако при снижении уровня энергии не помогут даже позитивные установки. Подобный подход в деятельности обречен достигнуть своего «физического» потолка: телесные или временные возможности, например, «в сутках только 24 часа!». Не учитывает эмоциональные реакции, способен «идти по головам», что приводит к социальному вакууму победителя. В «мирное время» такой человек остается не удел, затухает. Монотонные каждодневные действия не оцениваются им как результативные. Невозможность сегодня достигнуть большего, чем вчера формирует субъективное ощущение неудачи и личностного краха. Модель №3. Опытно-традиционная парадигма – карта, где значение придается практическому опыту, как личному, так и заимствованному. Основной лозунг – «Строить будущее, опираясь на традиции прошлого». Эта парадигма максимально реализована в «восточном» мышлении, в стремлении мудро использовать опыт предыдущих поколений, постепенно переводя количественные показатели в качественные. Это мышление «мудрой старости», мышление «авторитетного аксакала». Максимально реализуется в традиционной передаче профессии «по наследству», преподавании ремесел или конкретных навыков. С учетом фактора времени развитие равно повышению качества мастерства в избранной сфере деятельности. Человек «дела» «+» модели №3 – человек-практик, обладающий конкретными практическими знаниями и опытом, оценивает каждый день с позиции «в каком своем умении я стал более совершенен?». Способен на постоянные монотонные действия, усидчив, ответственен, обладает выносливостью и волей стайера – бегуна на длинные дистанции. Подобные люди устойчивы благодаря наличию субъективной опоры на жизненный опыт. Человек «земли»: фундаментален, крепок, основателен. Такие люди молчаливы, но если говорят, то их слова обладают весом за счет конкретных навыков, которыми они искусно владеют. Лидер-правитель, устроитель, организатор. Такие люди востребованы в практических областях человеческой деятельности, на производстве, во властных органах. Считаются мастерами своего дела и талантливыми учителями: даже если не могут объяснить теорию, то всегда смогут научить практике. «-» модели №3 – серьезность может перерасти в озабоченность, ответственность в перенапряжение, традиционность в догматичность. Подобные люди уже все испытали, все познали, в крайнем случае, знают, что другие вместо них уже познали. Их характеризует общее состояние скуки: «мудрость» становится «старостью». Есть отношение к происходящему в контексте «ничто не ново под луной», «все новое – хорошо забытое старое». Этим людям не свойственно удивляться и с энтузиазмом реагировать на предложение новых переживаний. Подавление эмоциональности приводит к тяжести, зажатости и сухости. Жизнь вместо увлекательного путешествия становится похожа на пересмотр старых выцветших фотографий. Модель №4. Эмоционально-оценочная парадигма – карта, где максимальное внимание сосредоточено на эмоциональном отношении к происходящему с человеком. Следует уточнить – не переживанию, а отношению, т.к. мы рассматриваем особенности именно ментального восприятия, а не эмоционального. Основной лозунг – Эта парадигма помогает объяснять наличие жизненных циклов (прилив-отлив, подъем-спад, день-ночь, победа-поражение и т.д.). Это мышление оценки, когда каждое событие проходит через призму отношения, приобретая привкус той или иной испытываемой эмоции. Оно делает человека восприимчивым и способным на эмпатию. Максимально реализуется в кругах творческой элиты, где даже эксцентричная форма проявления издержки профессии воспринимается как издержки профессии. С учетом фактора времени развитие равно выбору действий, которые соответствуют положительной оценке, а в дальнейшем, приобретению «философского» взгляда на жизнь: «не радости без печали», «была черная полоса – будет и белая». Человек «настроения» «+» модели №4 – человек восприимчивый и чувствующий, способный с разных позиций рассмотреть ситуацию, что максимально применимо в решении конфликтов и недопонимания. Оценивает каждый день с позиции: «что хорошего произошло сегодня со мной?» Речь этих людей эмоционально-насыщенная и обычно достигает сердца людей, хотя и обращена к разуму. Их ораторское искусство состоит в умении преобразовать личное эмоциональное состояние в словесную форму выражения. Человек «воды»: интуитивен, гибок в мышлении, способен принимать любую форму, отражать происходящее вокруг через характер своей деятельности. Лидер-помощник, друг. Такие люди востребованы в искусстве, творческой деятельности, в социальных и «помогающих» профессиях. «-» модели №4 – быстрая смена оценок из-за изменения эмоционального фона. Если человек занимает руководящий пост, то отдает противоречивые указания в угоду человеческим отношениям, которые зачастую не вызваны потребностью производственного процесса. Человек не принципиален в своих оценках, подвержен влиянию более сильных и устойчивых личностей. Легко вскипает, легко остывает, размыто представляет перспективы развития и склонен строить жизнь «от момента к моменту». Их отношение к происходящему может выражаться во фразах: «все течет, все меняется», «жизнь как американские горки», «много смеешься – будешь плакать», «пережили голод – переживем и изобилие». Итак, мы продемонстрировали и кратко описали четыре базовые парадигмы мышления, благодаря которым индивид конструирует образ своей реальности из отфильтрованного количества информации. Каждая из них имеет очевидные плюсы и не менее очевидные минусы, особенно в приложении к конкретным областям человеческой жизнедеятельности. Мы склонны считать, что способность человеческого сознания развиваться подразумевает под собой также трансформацию «фильтров восприятия»: их расширение; минимизация искажений за счет очищения и уменьшения границы между реальностью внешнего и внутреннего; увеличение скорости и объема обрабатываемой информации; приобретение разнообразия подходов в анализе поступающего информационного потока. Эйнштейн говорил об этом так: «Те важные проблемы, с которыми мы сталкиваемся, не могут быть решены на том же уровне мышления, на котором мы находились, когда их создавали». Успех подобного решения обуславливается двумя факторами: Существованием определенного множества карт (парадигм), в пределах которых и осуществляется выбор: поступательное накопление и освоение (предлагаемый нами порядок накопления и его аргументация описаны в отдельной статье) Возможностью совершить этот выбор – «отречься» от привычно-используемой модели и «войти в лоно» новой концептуальной идеи о реальности В этом случае мы сталкиваемся с понятием «ментальной свободы». Возвращаясь к философскому пониманию мышления, мы можем заключить, что «ментальная свобода» или свобода разума от рассудка (по Канту и Гегелю) имеет место тогда, когда мы не пытаемся привычным для себя способом мышления подтвердить разворачивающуюся реальность. Это способность диссоциироваться от привычного образа реальности (в т.ч. и оценки себя и своего места в ней) и возможность войти в переживание нового качества мира через смену парадигмы мышления. В нашем понимании пятая парадигма мышления может носить название сознательно-конативной (от англ. conation – способность к волевому движению). Она представляет собой мета-системную организацию мышления, где при наличии базовых моделей и навыке их использования индивид способен сознательно выбирать самую адекватную модель для взаимодействия с миром благодаря механизмам волевой регуляции. Воля – это психический механизм координации и субординации потребностей (мотивов), актуализируемых наличной ситуацией и регулирующей соотношение отдельных акций (операций, образов) в процессе достижения поставленной (принятой) цели.[4] При характеристике волевых процессов следует разграничивать два близких по смыслу понятия: целенаправленность (целеустремленность) и целесообразность. Волевая активность целенаправленна, тогда как другие формы активности человека и животных: рефлекторные действия и инстинктивное поведение, пусть даже очень сложные по своей структуре, могут квалифицироваться только как целесообразные. Если целесообразные формы поведения соответствуют видовому опыту, стереотипны в своем осуществлении, то целенаправленная активность индивидуально-вариативна. В различии и родстве целесообразных и целенаправленных форм активности – одно из оправданий использования термина "конативный". Деятельность человека становится целенаправленной, когда образ его реальности (целиком или частично) соответствует его потребностям. В этом случае наблюдается стремление к достижению поставленных целей в рамках ценностной иерархии данной картины мировосприятия. Образ реальности в качестве цели предстоящей деятельности должен быть не только сформирован, но и удержан в процессе реализации деятельности. В этом случае цель – это регулятор движения, который координирует и выстраивает в иерархическом порядке отдельные действия и операции на пути достижения цели. Благодаря воле человек в состоянии удерживать образ предстоящей деятельности, отказываясь от множества альтернатив и противостоя дезорганизующим факторам. Определение природы воли, ее места в структуре человеческого бытия, составляет одну из постоянно актуальных задач на протяжении всей истории философии и теоретической психологии. Эта задача часто представала в форме вопроса о свободе воли, хотя сами понятия "свобода" и "воля" в значительной мере совпадают. Свобода есть способность субъекта к самоопределению своей активности, а воля есть механизм такого самоопределения. Практический аспект вопроса о свободе воли связан с вопросом о мере ответственности человека за свои действия, с указанием признаков и условий формирования его правоспособности и дееспособности. Свободный человек – это не освобожденный от каких-либо ограничений и норм в своей деятельности и поведении, а человек, чьи принципы поведения избраны им самим. Свобода воли – это тот аспект психической реальности, который обеспечивает возможность реализации такого поведения. Согласно И.Канту, человек как разумное существо, принадлежащее интеллигибельному (умопостигаемому) миру, обладает свободой воли, но в эмпирическом мире, где господствует естественная необходимость, он несвободен в своем выборе, воля его причинно обусловлена. [3] Сознательно-конативная парадигма мышления подразумевает под собой сознательный выбор и ответственность, наличие принципов и смыслообразующих ценностей, которые имеют в своей основе духовную идею; поддерживаются каждодневной дисциплиной; кристаллизованы опытом; пропущены «через плавильню человеческого сердца». Она не имеет ничего общего с использованием «стратегии хамелеона», где выбор той или иной «карты» совершается в угоду личным желаниям или диктуется внешними обстоятельствами. И здесь наше внимание сосредотачивается не столько на «рассудочных» способностях человека, а на состоянии его «разума» - свободной, не связанной ограничениями привычной парадигмы мышления спонтанной активности духа. Именно ее активизация представляется нам высшей целью развития, в том числе и ментального. Согласно принципу "конечных причин" (causa finalis) идеально постулируемая цель предвосхищает конечный результат, оказывает объективное воздействие на ход реального процесса. С точки зрения практического применения данной модели мы можем по-новому выстраивать процесс работы с ментальным восприятием клиентом своей проблемной ситуации: Диагностика используемой парадигмы мышления в описании своей проблемы и предполагаемой динамики ее развития. Ознакомление клиента с существующими вариантами восприятия данной ситуации и жизнедеятельности в целом. Поступательное приобретение и освоение других моделей мышления с одновременным ментальным практикумом описания своей проблемы через призму каждой из изученных моделей. Помощь клиенту в осознании гипотетической необходимости трансформации личного концепта «Я» клиента в случае избрания им другой парадигмы мышления для оценки реальности. Сопровождение и поддержка клиента в ходе его переосмысления себя, своего места и жизненной позиции, если этот процесс будет запущен предыдущими действиями. Безусловно, каждый пункт этой схемы подразумевает под собой его практическое освоение специалистом, проводящим консультацию. Ведь сам процесс психологической работы является своеобразным путешествием по психической реальности, предполагает использование «карты», иногда требует ее замены или расширения имеющегося набора. А это неизбежно влечет за собой личностную трансформацию самого «проводника», его взглядов, позиции и привычной формы поведения. Чудо терапии зачастую происходит благодаря прорыву «проводника» за ограничения своей личности в пространство «спонтанной активности духа». Кондрат Е.Н.- Санкт - Петербург, Миронова Т.И.-Кострома. Детерминанты гендерной делинквентности в молодежных группах. Издается при финансовой поддержке РГНФ. Проект № 08-06-00-393а К основным детерминантам противоправного поведения нами были отнесены, в частности, направленность личности, ее самооценка, социальные условия, вызывающие противоправное поведение, а также агрессивность поведения. Отдельные из этих детерминант уже были рассмотрены и подвергнуты подробному анализу в предыдущих параграфах данной работы. В связи с необходимостью более репрезентативного изучения детерминант противоправного поведения, нами была предпринята попытка их дифференцированного изучения с выделением неспецифических и специфических детерминант. К первым были отнесены социально-психологические предпосылки и правовая компетентность исследуемых, а ко вторым – личностные предпосылки гендерной делинквентности. Анализ выявленных нами в ходе эмпирических исследований неспецифических детерминант гендерной делинквентности в молодежных группах свидетельствует о неоднозначности их проявления в исследуемых группах. Так, в мужских группах делинквентности в большей степени сопутствовали состояние нетрезвости (опьянения) – 35-46 % случаев, неосознанность правонарушений – 55 %, автоматизм (56 %), нужда, бедность (15-30 %). Последняя детерминанта у мужчин имеет убывающую тенденцию. В группе мужчин 25-29 лет она вдвое снизилась по сравнению с представителями группы мужчин 17-24 лет. В то же время алкогольная обусловленность делинквентности, напротив, возрастала . В женских группах предпосылки делинквентности характеризовались несколько иными количественными проявлениями. В первую очередь, обращает на себя внимание низкая выраженность исследуемых детерминант в женских группах (17-24 лет). Наряду с наличием фактов юридической некомпетентности (12,9 %) и деструктивного влияния семьи (4,3 %), в данной группе показатели неосознанности и алкоголизации были в два раза ниже по сравнению с мужской группой, а делинквентность на уровне привычки, стереотипности была ниже в 7 раз. Вместе с тем в женских группах обращает внимание такая негативная тенденция, как существенное возрастание всех предпосылок делинквентности в группах 25-29 лет. Наибольшую выраженность у представителей данной группы имели нужда, бедность (43 %) и состояние опьянения, нетрезвости (52 %). Очевидно, алкогольная компенсация материальных затруднений в женских группах оказывается более криминогенной, чем в мужских группах. Более низкие количественные значения социальных условий, необходимых для законопослушного поведения в данных группах, подтверждает это предположение. Корниенко А.Ф. (Казань) Теория и практика построения интегративной психологии В настоящее время в психологии наблюдается широкое внедрение понятий "интеграция", "интегративность" и образуемых на их основе словосочетаний "интегративный подход", "интегративность психики, сознания, личности", "интегративная психология", "интегративная психотерапия", "интегративная методология", "интегративные психотехнологии" и т.д. Введение и использование указанных понятий и словосочетаний обосновывается необходимостью в преодолении непрекращающегося в психологии методологического кризиса и углубляющегося психологического схизиса. Интегративная психология представляется как новая психологическая наука, которая позволит объединить две автономно развивающиеся в последнее время ветви психологии – теоретическую психологию и психологическую практику. До последнего времени психологическая практика и психологическая наука жили да и сейчас живут, как отмечает Ф.Е. Василюк (1996), "параллельной жизнью как две субличности диссоциированной личности". Однако вряд ли стоит утверждать, что у них "нет взаимного интереса". Хотя они действительно поклоняются разным "богам", успех в развитии одной из них во многом определяется уровнем развития другой. Если взять теоретическую психологию, то в стремлении к постижению сущности психологической реальности в ее многообразных формах проявления ей никак не обойтись без результатов психологической практики. Именно психологическая практика является источником того многообразия психических явлений, описать, объяснить и предсказать которые призвана теоретическая психология. Содержание и смысл вводимых в психологической науке понятий и разрабатываемых теоретических концепций подлежат не только теоретическому, но и эмпирическому обоснованию, в частности, проверке в различных видах психологической практики. В свою очередь, психологическая практика, будучи озабоченной оказанием практической психологической помощи каждому отдельному человеку "здесь и сейчас" (а заодно и решением финансовых проблем тех, кто ею занимается), не может не опираться на положения теоретической психологии. Любой практический психолог уже на стадии формулирования психологической проблемы, на решение которой должна быть направлена психологическая практика, вынужден использовать базовые термины и понятия, принятые в теоретической психологии, такие как психика, мышление, сознание, личность, сознательное и бессознательное, эмоция, переживание, деятельность и т.д. То, как они трактуются и насколько хорошо проработаны в теоретическом плане, существенным образом определяет и порядок организации психологической практики, и совокупность инструментально-методических средств ее реализации. Однако теоретическая психология, как оказалось, не в состоянии предложить психологической практике необходимые для нее непротиворечивые и в достаточной степени операционализированные психологические понятия. Более того, среди психологов до сих пор нет общепринятых определений основных как для теоретической так и практической психологии понятий "психика" и "сознание". Все прекрасно понимают, что психика и сознание как психические явления существуют, но мало кто может дать внятный ответ на вопрос о том, что это такое. Всем известное определение психики как субъективного отражения объективной действительности, во-первых, тавтологично, во-вторых, излишне обще. В определении психики как особого свойства мозга недостаточно определенным оказывается "особость" этого свойства. Попытка Н.И. Чуприковой (2004) уточнить специфику психики и психического процесса не выходя за рамки материалистического монизма, свелась к тому, она поделила мозговые нервные процессы на два класса и к одному из них отнесла психические процессы на том основании, что они выполняют функцию отражения. Так психические процессы в определении Н.И. Чуприковой стали, пусть и особыми, но все же нервными процессами. Точно также И.П. Павлов полагал, что психические явления – это всего лишь более сложные процессы высшей нервной деятельности, за что его, собственно, и критиковали. Что касается сознания, то под ним обычно понимается высшая форма психического отражения, высший уровень развития психики. Однако, несмотря на то, что развитие психики обычно соотносится с развитием познавательных психических процессов (ощущение → восприятие → мышление), сознание как высший уровень развития психики оказывается вынесенным "за скобки" не только познавательных, но и вообще психических процессов. Оно рассматривается как некоторое интегративное образование, в котором особым образом интегрируются все психические процессы. Однако каким образом они "интегрируются", и в каком соотношении остается невыясненным. В результате понятие "сознание" часто используется просто как синоним понятия "психика". К типичным в отношении сознания высказываниям можно отнести высказываение В.М. Аллахвердова (2003): "О чем, собственно, идет речь, когда мы говорим о сознании, на самом деле никому не известно". Аналогичного мнения придерживался и известный философ М. К. Мамардашвили (1982): "сознание есть нечто такое, о чем мы как люди знаем все, а как ученые не знаем ничего". Однако отсутствие научного определения понятия "сознание" не мешает психологам использовать его как в психологической практике, так и в науке, в том числе, при определении других психологических понятий. Показательным примером того, что из этого получается, может служить определение понятия "осознание", которое дается в работе А.Ю. Агафонова (2007). Полагая, что осознание есть "конечный результат, интегральный психический продукт активности сознания", А.Ю. Агафонов пишет: "любой осознаваемый эффект есть следствие неосознаваемой деятельности сознания". И деятельность эта, по мнению автора, заключается в принятии сознанием решения об осознании. Получается, что осознание есть результат деятельности сознания по принятию решения об осознании, которая осуществляется сознанием неосознанно!!! Как можно такое "научное" определение осознания использовать в психологическом исследовании или психологической практике? Учитывая, что в психологии существуют проблемы в определении не только понятий "психика", "сознания" и "осознание", но и многих других понятий, складывается ситуация, которую В.В. Козлов охарактеризовал следующим образом: "ничтожество наших научных психологических знаний, с одной стороны, и безбрежная область практической психологии, с другой". Что остается делать в такой ситуации практическим психологам? Конечно же, брать инициативу в свои руки и хоть как-то доопределять то, что не могут определить представители науки. Несомненно, получается далеко не лучшим образом, но зато можно начинать психологическую практику. Поскольку клиенты, которым оказывается психологическая помощь, не столь искушенные в тонкостях и проблемах научной психологии и они их, в общем-то, и не интересуют, то самобытных теоретических построений практического психолога, как правило, бывает вполне достаточно как для проведения психологической практики, так и для обеспечения положительного эффекта. Наличие у практического психолога теоретической модели придает ему уверенности в том, что он все делает правильно, а его уверенность порождает уверенность клиента в том, что психолог знает, что делает, и он ему поможет. Клиент не задумывается, например, о корректности представлений о "слоистом строении сознания", о "молекулах", "уровнях" или "регистрах" сознания, о том, что переживание, определяемое как деятельность, является одновременно и процессом, "протекающим по четырем связанным между собой каналам". Не будучи специалистом в области психологии, он доверяет психологу. Собственно, от него больше ничего и не требуется. Вместе с тем, многие практикующие психологи хотят большего, они озабочены действительно научным, а не наукообразным обоснованием своей психологической практики. Они стремятся навести мосты между практической и теоретической психологией. Их искренне волнует судьба психологии как единой науки, в которой теория и практика должны гармонично сочетаться, взаимно дополняя друг друга. Однако современная академическая научная психология в силу ее разобщенности на отдельные научные школы, каждая из которых характеризуется высоким уровнем амбициозности, оказалась не готовой к такой интеграции. Да, собственно, и психологов, которых занимаются фундаментальными методологическими проблемами научной психологии, становится все меньше и меньше. Уж очень это не благодарное занятие. Ведь нужно вступать в единоборство с теми, кто создавал и закладывал тот фундамент, на котором стоит и продолжает строиться здание современной психологической науки. А это С.Л. Рубинштейн, Л.С. Выготский, П.К. Анохин, А.Р. Лурия, П.Я. Гальперин, А.Н. Леонтьев, К.К. Платонов, М.Г. Ярошевский, А.В. Петровский, Б.Ф. Ломов, Н.И. Чуприкова, В.П. Зинченко и многие другие. Одна мысль о том, что кто-то из них в чем-то может быть не прав, и уж тем более в фундаментальных методологических вопросах, в среде академических психологов априори будет расценено как кощунство. Поэтому выдвижение новых фундаментальных идей следовало бы ожидать со стороны представителей практической психологии. И эти идеи ими выдвигаются. Другое дело, каков их научный уровень и научный потенциал. Практический психолог, занимаясь психологической практикой, как правило, самодостаточен. У него нет особых обязательств перед академической наукой и академическими психологами. Будучи гуманитарием и не обременяя себя излишними знаниями естественных наук (физики, биологии, нейрофизиологии), а также математики и математической логики, он в доступной для себя и для клиента метафорической форме, или, выражаясь словами А. Маслоу, "в возвышенном поэтическом или свободно-ассоциативном стиле" излагает "новые", "альтернативные" подходы к пониманию психики, сознания, личности и методам психологического воздействия. Фактически в рамках практической психологии начинает развиваться своя теоретическая психология в дополнение, а может и в противовес традиционной академической. И за этой новой психологией закрепляется наименование "Интегративная психология". Как же видят "Интегративную психологию" сами практические психологи? Как отмечает В.В. Козлов, понятие "интеграции" было введено в обиход европейской психологии К. Юнгом, который понимал под интеграцией осознание конфликта между фрагментами сознания и принятие конфликтующих сторон как равных по значимости. Понимание интеграции с позиции З. Фрейда означает, по мнению В.В. Козлова, "принятие и осознание того материала психической реальности, который изгонялся из сферы Эго в бессознательное при помощи защитных механизмов". Как видим, данное понимание интеграции несколько отличается от того, что мы имели в виду, говоря о недопустимости психологического схизиса и необходимости восстановления единства теории и практики в психологии. Интеграция в понимании К. Юнга и З. Фрейда означает, скорее, расширение области психической реальности, изучаемой психологией, нежели объединение различных ее ветвей. Иногда под флагом интеграции звучат призывы к установлению связей психологии с другими отраслями наук, занимающимися изучением человека и особенностей его жизнедеятельности, а также с парапсихологическими и мистическими учениями, с религией и различными духовными практиками. И такой конгломерат различных подходов, концепций и мировоззрений также предлагается обозначать понятием "Интегративная психология". Однако не является ли использование понятия "Интегральная психология" в данном случае лишь модной этикеткой, предназначенной для "завлекания" в ряды клиентов практических психологов более широких слоев населения? Показательным в этом плане является определение "Интегративной психологии" на сайте oznanie.ru/. "Интегративная психология - это открытое пространство, которое создает уникальные условия для слияния воедино имеющихся на сегодняшний день психологических подходов к развитию и обогащению личности, пребывание в котором позволяет человеку обрести и поддерживать целостность своей жизни". Где здесь наука психология? Это не более чем рекламная эклектика. Если психологи-практики и психологи-теоретики хотят взаимного сближения своих позиций, выхода психологии из кризиса, устранения схизиса и воссоздания единства науки, именуемой "Психология", зачем вводить новое наименование "Интегральная психология"? Может достаточно "интегративного подхода" и "интегративной методологии"? С другой стороны, чем плох системный подход или комплексный, или, например, "синергетический"? Королев А.Ю. (Нижний Новгород) ПРАКТИЧЕСКОЕ ПРИМЕНЕНИЕ КАРТ МЫСЛИТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА В ХОДЕ РЕАЛИЗАЦИИ ПРОГРАММЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ ПО НАПРАВЛЕНИЮ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ ЧЕЛОВЕКА, БИЗНЕСА И ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Методика может быть применена в оперативной психологии, психологии чрезвычайных ситуаций, психодиагностике с использованием метода компьютерного психосемантического анализа (КПСА), психологическом обеспечении безопасности человека, бизнесе и предпринимательской деятельности. |