Вестник интегративной психологии

Вид материала

Документы

Содержание Психогенетическое родство духовной практики и наркотической зависимости. Взаимосвязь гендер-типа индивида Парадигмы мышления: пять моделей

Подобный материал:

• Концепция, метод, терапевтический стиль.     М. В. Белокурова, доцент каф психологии, 888.65kb.
• Сборник статей представляет обзор теоретических и экспериментальных работ по интегративной, 4997.27kb.
• Сборник статей представляет обзор теоретических и экспериментальных работ по интегративной, 6039.66kb.
• Сборник статей представляет обзор теоретических и экспериментальных работ по интегративной, 5684.16kb.
• Сборник статей представляет обзор теоретических и экспериментальных работ по интегративной, 3958.28kb.
• Предмет и задачи интегративной психологии, 427.01kb.
• Л. М. Кроль Научный консультант серии, 5055.37kb.
• Вестник балтийской педагогической академии выпуск №100 2010 актуальные проблемы современной, 3257.46kb.
• Принципы интегративной диагностики и лечения боли, 43.75kb.
• Нло как предмет слухов., 1485.22kb.

Предметом организационной культуры является формирование взаимоотношений и взаимосвязей между элементами системы (людьми или/и подразделениями, индивидами в организации и с внешней средой), обеспечивающих самоорганизацию социально-экономической системы, а также процесс формирования основных ценностей организации.

Объектом организационной культуры является любая социально-экономическая система, поддающаяся управлению.

Методами, используемыми при формировании и развитии организационной культуры, являются:

эмпирический метод (наблюдение, восприятие, сбор информации);

методы системного анализа, в том числе системный подход, синергетический подход, методы общей теории систем и теории организации;

методы математического и экономического моделирования (метод линейного программирования, метод приоритетов и др.)

Организационная культура представляет собой иерархическое понятие, она формируется из определенных уровней, ступеней.

3 уровень (верхний) – культура организации.

2 уровень – культура структурных подразделений.

1 уровень (нижний) – культура индивида – работника организации.

При формировании организационной культуры необходимо, чтобы цели нижних уровней организационной культуры работали на достижение целей верхнего уровня, и таким образом, - всей организационной культуры.

Понятие «организационная культура» в самом общем смысле – это идеология управления и организации социально-экономической системы. Структура организационной культуры может быть представлена в виде взаимосвязанных блоков:

состав организационной культуры (цели организации, ценности организации, знания организации, внешние и внутренние коммуникации, культура материального процесса);

носители организационной культуры (материальные предметы, знаки, символы, коммуникации, процессы);

проявление организационной культуры (здания, оборудование, логотипы, цели, миссия, награды, звания, законы, ритуалы, история, традиции, общественное мнение, технологии, социальные гарантии, качество предоставляемых услуг);

восприятие организационной культуры работниками (вербальное, невербальное).

Организационная культура направлена на повышение трудового потенциала системы и выражает основные ценности организации.

Трудовой потенциал включает в себя следующие компоненты: здоровье, образование, профессиональный уровень, творческий потенциал, нравственные качества и приоритеты, профессиональная культура, которая является производной от компетенции работника и его трудовой этики.

Организационная культура имеет следующие функции:

1. Формирование, накопление, передача системы ценностей, позволяющей выбирать адекватные методы достижения целей.

2. Функция целеполагания.

3. Формирование системы внутренних коммуникаций и связей внутри организации по вертикали и горизонтали.

4. Компенсаторная функция, инициирующая чувства интеграции с организацией.

5. Социализирующая функция, поддерживающая социальную стабильность и защищенность сотрудников.

6. Нормативная функция.

7. Когнитивная функция.

8. Формирование системы внешних коммуникаций и связей организации.

9. Формирование культуры трудового, педагогического, методического процессов.

Обобщая все функции организационной культуры, можно выделить основную цель – интеграцию отдельных интраперсональных феноменов в интерперсональную систему.

Рассматривая социально-психологическую структуру организации, необходимо построить адекватную диагностическую модель сообразно принципам системности. Точное определение дано Н.Хагером: «Моделью является мысленно представленная или материально реализованная система, которая адекватно отражает объект исследования или аналогично воспроизводит специфичные свойства и соотношения. Она должна быть в состоянии представить объект так, чтобы облегчить его изучение, обеспечить получение об этом объекте новых знаний, составление прогнозов, лучшее управление определенными явлениями или оптимизация определенных объектов или процессов. Все это должно способствовать лучшему овладению или использованию самого объекта или процесса, или моделированию определенных свойств объектов (процесса)». Метод моделирования незаменим при попытке корректировки идеологии управления образовательной системы, являющейся «субъект-субъектной», потому что в процессе реализации экспериментальных технологий в эмпирическое поле попадает «продукт» образования – живой человек.

При построении модели основанием, системообразующим конструктом являются внутриорганизационные отношения. Отношения в образовательном учреждении являются как средством, так и методом функционирования, и хотя они имеют высокую степень вариативности, среди них можно выделить три больших класса: когнитивные (познавательные), аффективные (эмоциональные) и конативные (поведенческие) отношения.

Рассматривая систему отношений в качестве фундамента социально-психологической системы, и исходя из принципа системности, можно выстроить адекватную, аккумулирующую в себе все основные свойства модель структуры организационной культуры с целью ее диагностики. Диагностическими параметрами для изучения являются культура организации, ее структура, позиции руководящих кадров.

В связи с вышесказанным, хочу остановиться на особенности настоящего исторического момента – осуществлении в России комплексного проекта модернизации образования. Данный факт непосредственно указывает на необходимость оптимизации социально-психологической системы, а равно и организационной культуры образовательного учреждения. Субъекты образования, участвующие в эксперименте по новой системе оплаты труда, уже столкнулись с этой проблемой. Ввиду отсутствия в кадровой структуре образовательных учреждений специалистов по организационному консультированию, задача реструктуризации социально-психологической системы организации «падает» на административных и педагогических работников, что приводит к нерациональному использованию их интеллектуально-временного ресурса, а также слишком большой дисперсии управленческих систем.

Таким образом, в результате анализа понятия, структуры, предмета, объекта, методов, функций организационной культуры, можно сделать следующие выводы. Организационная культура, формируя устойчивые духовные связи и коммуникации внутри организации, создает ее внутренний потенциал, за счет которого социально-экономическая система сможет выжить в условиях кризиса и развиваться дальше. Организационная культура дает возможность переорганизовывать, самоорганизовывать процессы, структуры организации в соответствии с изменившейся ситуацией. Организационная культура относится к внутренней среде организации, это ее внутренний ресурс: духовный, нематериальный, интеллектуальный. Построение системной модели организации позволяет упорядочить стратегию управления и оптимизировать организационную культуру предприятия.

Пройдя этапы феноменологического описания и нейропсихологического эксперимента, психиатрия ХХI века вступила в эру нейроимиджа, генетики и психофизиологии. Вместе с тем практическое использование полученных данных распространено значительно меньше, чем степень их теоретической разработанности. Особенно показательными в этом аспекте кажутся зависимости от психоактивных веществ (ПАВ).

Активное изучение патогенеза химических зависимостей на уровне баланса нейромедиаторов и взаимодействия клеточных элементов представляется скорее углублением в нюансы операционального характера (первостепенно важные для оказания медицинской помощи нарко- и/или алкоголь-зависимому пациенту), нежели поиском системообразующего фактора проблемы, принципиальные основы которого лежат в адаптационном смысле расстройства и особенностях личностно-средового взаимодействия.

С этой точки зрения адаптация является не столько приспособлением индивида к каким-либо условиям, сколько динамичным процессом поддержания баланса между континуумами активность-покой и комфорт-дискомфорт в сферах биологического, психического и социального функционирования личности.

Эволюционная роль адаптации несомненна. При этом на филогенетическом (видовом) уровне даже в отношении простейших форм жизни мы сталкиваемся с поразительным феноменом: последовательной сменой принципа сохранения информации, кодирующей видовую принадлежность, и принципом видовой изменчивости. Зачастую принцип изменчивости оценивается как некий случайный, непредсказуемый, даже деструктивный феномен, сдерживаемый и направляемый принципом сохранения при наличии качеств/признаков, обеспечивающих возможность адаптации к среде, или ведущий к дезадаптации и смерти в противном случае. Но возможно ли объяснить все видовое многообразие исключительно изменениями условий окружающей среды и/или спорадическими мутациями?

В контексте онтогенеза (развития особи/индивида) мы столкнемся с подобными вопросами при рассмотрении феномена сохранения постоянства внутренней среды организма – гомеостаза.

С позиции нормальной физиологии поддержание гомеостаза – это норма существования организма. Предполагается, что основным движущим мотивом физиологической активности, является стремление к гомеостатическому состоянию, в противовес происходящим метаболическим изменениям. С этой точки зрения изменения (гетеростаз) вновь рассматриваются в качестве некой помехи на пути к совершенной модели организма, пребывающего в состоянии покоя, «метаболической нормы». Вместе с тем, стоит на миг позволить этой модели «ожить», и мы вновь увидим продуктивное, гармоничное взаимодействие в диаде «гомеостаз-гетеростаз», становящееся залогом жизни и развития. Так, процесс утилизации питательных веществ неразумно оценивать лишь как способ поддержания белкового, углеводного и жирового обмена на уровне физиологической нормы, а как возможность дальнейшего роста/развития организма. Как нельзя войти в одну воду дважды, так и метаболизм организма, каждую секунду новый, непохожий на все, что было раньше и будет позже.

С момента слияния яйцеклетки и сперматозоида образовавшаяся зигота начинает бурный рост, развитие, нимало не заботясь о своем гомеостазе, а воплощая заложенный потенциал. Безусловно, этот процесс обусловлен актуализацией генетической информации. Но в этой ситуации мы имеем дело с частным, «биологическим» случаем реализации гетеростатического принципа роста/развития. А гомеостаз? В данном примере обеспечивает возможность развития и роста, его базу и качество.

В психологии вопросы гомеостатического и гетеростатического паттерна мотивации и развития обычно рассматривались как диаметрально противоположные. Гипотезы Долларда и Миллера, представления бихевиористов о формировании личности, теория оптимума активации Томсона и Хебба противостояли позициям гуманистической школы Маслоу, Роджерса, экзистенциалистов. Замечательной попыткой учесть в рамках одного подхода оба направления, стала теория реверсивности Аптера, рассматривающая психическую деятельность индивида как функцию альтернативных равноправных систем активности, которые определяют личностно-средовое взаимодействие. Метамотивационный аспект теории Аптера позволяет расценить представления о гомеостатичности и гетеростатичности психического функционирования как не противоборствующие, а взаимодополняющие друг друга, поддерживая идею о психической деятельности как изменчивом процессе, направленном то на достижение конкретной цели, то на процесс ее достижения.

Такие современные направления как трансперсональная и интегративная психология вновь смещают акцент теоретического и практического интереса на представления о целостности личности, активно привлекая в качестве источников знаний скрытые эзотерические знания.

Смена ориентации современной науки о человеке с дискретной на холистичную заставляет по-новому оценить представление о принципах адаптационного процесса, который становится неразрывно связанным с ростом/развитием. Так, академик Козлов отмечает: «Все в природе обладает целостностью, сама природа целостна и представляет собой иерархию, в которой каждый элемент является "целым" по отношению к своим частям и "частью" по отношению к большему целому. Оба эти аспекта существования: и часть, и целое должны быть выражены полноценно для осуществления потенций любого существа. Отсюда понятна тяга человека выйти за свои пределы, трансцендировать, быть, чувствовать, осознавать себя частью мироздания.»

Постулирование гетеростатичной потребности в трансцендировании, личностном росте, самоактуализации и т.д. как присущей человеку логично вписывается в систему целостной, холистичной парадигмы антропологии (в расширительном понимании, как науки о человеке, включая биологию, психологию, социологию и т.д.). Более того, как уже было показано выше, подобное же гетеростатичное стремление к росту и развитию наблюдается и на уровне физиологии и даже эволюции биологических систем, включая человека. Феномен психического функционирования в диаде «гетеростаз-гомеостаз» становится частным случаем, экстраполяцией базового, эволюционного принципа адаптации, согласно которому рост/развитие является ступенчатым процессом диалектического взаимодействия и взаимообусловливания: подъем – закрепление, выброс энергии – восстановление и т.д. Максимальное напряжение в диаде «гетеростаз-гомеостаз» на уровнях индивида и социальных систем обнаруживает себя в форме кризисов.

Реализация адаптационного потенциала составляет суть жизни каждого человека, модифицируясь в соответствии с индивидуальными особенностями, условиями среды и степенью осознанности феноменов личностно-средового взаимодействия. Наибольшее качество подобной реализации несомненно связано с максимальным вовлечением имеющихся психо-физиологических ресурсов, актуализация которых испокон веков ассоциируется с практиками измененных состояний сознания (ИСС). Духовные практики и употребление ПАВ в равной степени индуцируют ИСС, что обусловливало их совместное применение в различных религиозно – философских направлениях.

Употребление ПАВ в рамках культурной традиции и соответствующего мировоззрения препятствовало развитию химической зависимости, оставаясь формой ритуала и вспомогательного средства. Глобализация и размывание культурных традиций привело к тому, что значительное число неподготовленных людей в поисках реализации упомянутой В.Козловым тяги «выйти за свои пределы» испытали на себе многогранное психофизическое воздействие ПАВ, выделив в качестве основных эффектов персонально значимые сенсорные, эмоциональные и когнитивные феномены. ПАВ, служившие ключами к тому, что Олдос Хаксли называл «дверями восприятия», сегодня не столько открывают, сколько закрывают.

Вместе с тем некоторые гетеростатичные феномены, возникающие при употреблении ПАВ, обнаруживают известное психогенетическое родство с духовными практиками: выход из социального контекста («трансценденция эго вне социума» по В.Козлову), обособление, относительность морально-этических категорий, опыт переживания экстраординарных психофизических качеств. К сожалению, эти особенности в случае наркотической зависимости, то есть в отсутствие четкой волевой установки на рост/развитие, создают привычный рисунок асоциального «наркоманического поведения» и патологической «наркоманической личности».

Таким образом, при разработке лечебно-реабилитационных подходов к терапии наркотической зависимости необходимо учитывать следующие аспекты:

наркотическая зависимость (как и любое другое психическое и соматическое расстройство) имеет адаптационный смысл и включена в систему личностно-средового взаимодействия;

наркотическая зависимость является сложной системой, в равной мере участвующей в процессах гомеостатической и гетеростатической направленности, поэтому анализ подобной вовлеченности на разных этапах развития проблемы и в разных психофизических состояниях должен определять выбор терапевтической и реабилитационной стратегии;

наркотическая зависимость в силу своего психогенетического родства с духовными практиками определяет своеобразный мотивационный и ценностный профиль пациента, сближающий его в некоторой степени с искателями духовного роста/развития;

психотерапевтическая коррекция упомянутого профиля требует соотнесения с личностным и социо-культуральным контекстом.

В современном мире, индивиды практически ежедневно сталкиваются с обманом, будь то сокрытие истины для достижения собственных целей или же «во благо».

Если существует обман и ложь, то каковы факторы их возникновения, особенности реализации у мужчин и женщин? Существует ли взаимосвязь гендер-типа, пола с правдивостью/лживостью? И что в действительности стоит за понятием «правда»?

Цель статьи: выявление связи между гендером, частотой правдивых высказываний, ситуативностью и формой проявления лжи.

Задачи работы заключаются в выявлении:

факторов лжи у мужчин и женщин, связанных с их гендерными особенностями;

связи ситуативности и «благоприятных» условий для реализации лжи;

различных форм лжи в соответствии с верой в истинность или осознания ложности преподносимых фактов у мужчин и женщин;

эмоционального сопровождения лжи у мужчин и женщин;

связи гендер-типа, пола с частотой применения правды и лжи в межличностных отношениях;

проблемы понимания правды с различных точек зрения.

Следует отметить, что понятия «ложь», «неправда» и «обман» разнородны по своему содержанию, хотя в повседневной жизни понимаются как синонимы.

Так, под ложью понимают «заведомо лживые высказывания с целью кого-либо ввести в заблуждение…» (Зеньковский, 1996).

Обман – это полуправда, приводящая реципиента к ошибочным выводам из достоверных фактов, из-за умышленного утаивания необходимых для понимания сведений. Неправда, основываясь на неполноте информации, отличается от обмана тем, что говорящий искренно верит в то, что он говорит.

Основными причинами лжи у мужчин являются следующие:

предстоящая возможность показать себя в более выгодном свете;

стремление сохранить социальные отношения;

неуверенность в своем «истинном Я»;

ложь как способ привлечения к себе внимания, обольщения.

Основными факторами лжи у женщин являются:

стремление помочь, приводящее к «лжи во благо»;

обман, как способ сохранить социальные отношения;

боязнь показать свои «слабости», применяя ложь, как механизм защиты.

У мужчин ложь и обман чаще бывают ситуативными, чем у женщин. Это объясняется следующим:

мужчины точнее, чем женщины могут описать ситуации, в которых применяют ложь;

знают смысл и ожидаемый результат ее применения.

«Особую ложь», выражающуюся в преподнесении реципиенту реальных фактов, произошедших с другими людьми, выдавая их за собственные подвиги для привлечения к себе внимания, чаще в своем общении применяют мужчины. Для женщин более характерно умолчание, а также искажение информации в виде «приукрашивания».

Необходимо упомянуть о сложившихся стереотипах в восприятии и проявлении мужской и женской эмоциональности. Согласно им:

мужчины должны сдерживать свои эмоции, а женщины не будут осуждаться за проявление своих чувств;

существует разделение эмоций на «женские» и «мужские».

Таким образом, традиционно сложилось представление о большей эмоциональности женщин. Присущая женщинам высокая эмпатийность в общении часто срабатывает как фактор возникновения лжи. Многие исследования выявили, что женщины превосходят мужчин по склонности к плачу, по частоте, интенсивности и длительности его проявления. Женщины также больше, чем мужчины, стыдятся. Тревога за то, что придется испытывать стыд при раскрытии истины, чаще всего предостерегает их выдавать ложную информацию. В свою очередь, специфически «мужские» эмоции, наоборот, подталкивают их к реализации лжи.

Для изучения влияния гендер-типа, пола у субъекта межличностных отношений на частоту правдивых/ложных высказываний нами было проведено экспериментальное исследование, в ходе которого было опрошено 200 респондентов: 100 мужчин и 100 женщин, возрастные рамки которых были в пределах 18-25 лет.

В первой части исследования нами было выявлено:

андрогинность у 86% мужчин и 92% женщин;

феминность у 1% мужчин и 6% женщин;

маскулинность у 13% мужчин и 2% женщин.

Получив результаты второй части исследования, нами была выявлена следующая закономерность:

Андрогинность - у 47% мужчин наблюдается правдивость; относительную правду применяют в межличностном общении 26%; частые реализации лжи характерны для 13%. Эти данные расходятся с таковыми у женщин: у 60% отмечается правдивость; 26% применяют относительную правду; у 6 % отмечаются частые проявления лжи.

Маскулинность – у 10% мужчин отмечается правдивость; относительная правда наблюдается у 2%; лживость отмечается у 1%. У женщин: правдивость - 2%.

Феминность – у 1% испытуемых мужчин отмечается относительная правдивость. Однако у женщин с феминностью отмечается преобладание правдивости - 5%, относительную правду применяют 1%.

Обобщая наше исследование, следует указать, что говорят правду 59% мужчин и 67% женщин, относительную правду применяют 29% мужчин и 31% испытуемых женщин, к лживости склонны 14% мужчин и 6% женщин.

Затронув в рассмотрении лишь часть проблемы лжи и обмана, необходимо отметить, что они не смогли бы существовать одно без другого. Так что же такое «правда»?

Правду следует понимать как воплощение истины в жизни людей, включающее в себя психологические составляющие. Существуют гендерные различия и в понимании правды. Так, мужчины понимают под понятием «правда» суждения, в которых адекватно отражаются факты. Женщины зачастую «правду» связывают с понятием искренность.

Таким образом, подведем итоги нашей работы:

Распространенная «мужская» точка зрения, выраженная Н.А.Бердяевым: «Женщины лживее мужчин…», несостоятельна, что доказывается фактами, приведенными в данной работе.

У мужчин чаще, чем у женщин ложь носит ситуативный характер, однако у женщин отмечается большая склонность к умалчиванию информации.

Сложившиеся стереотипы по поводу эмоциональной составляющей мужчин и женщин, а также их «идеального образа Я» в формировании межличностных отношений подталкивает к внутриличностному конфликту, ведущему к специфически «мужским» или «женским» эмоциям, являющимися одной из причин обмана.

«У многих людей, испытывающих трудности, развилась функциональная слепота в отношении своего собственного мышления. Они страдают не от того, что не могут решить свои проблемы, а от того, что не видят механизма их создания. Что еще более удивительно, создателем этих проблем является их собственный ум».

Джон Гарднер


В психологии и психофизиологии восприятия произведено такое количество исследований, что описание на их основании выводов и открытий составило бы несколько томов интересной и полезной информации.

Исследования ведутся на самых разных уровнях: морфофизиологическом, психофизическом, психологическом, теоретико-познавательном, клеточном, феноменологическом ("фонографическом" - К. Хольцкамп [5]), на уровне микро- и макроанализа. Изучаются филогенез, онтогенез восприятия, его функциональное развитие и процессы его восстановления. Используются самые разнообразные конкретные методы, процедуры, индикаторы. Получили распространение разные подходы и интерпретации: физикалистские, кибернетические, логико-математические, "модельные".

Но, как отметил Леонтьев, по признанию самых авторитетных исследователей, пока не существует никакой убедительной теории восприятия, способной охватить накопленные знания и наметить концептуальную систему. Это заявление до сих пор актуально.

В психологии восприятия, по существу, в неявной форме сохраняются физиологический идеализм, параллелизм и эпифеноменализм, субъективный

сенсуализм, вульгарный механицизм. Не ослабевает, а усиливается влияние неопозитивизма. Особенно большую опасность для психологии представляет редукционизм, разрушающий сам предмет психологической науки. В результатах работ, претендующих на широкий охват проблемы, торжествует откровенная эклектика. [1]

Подобное состояние теории восприятия при богатстве накопленных конкретных знаний свидетельствует о том, что сейчас создалась острая необходимость пересмотреть то принципиальное направление, в котором движутся исследования.

В этой статье мы не претендуем на предложение всеохватывающей теории, а предлагаем рассмотреть проблему восприятия с точки зрения проблемы психологии создания индивидуальной картины мира.

Если мы будем следовать по пути материалистического анализа, то неизбежно придем к ситуации, где внешний объективный мир (являющийся энерго-информационным потоком) контактирует с субъектом через ощущения и образы, производимые физическими органами восприятия. Мы будем исходить из того, что информация, существующая объективно, находит свое отражение в субъективном ощущении человека, и как следствие, конструируется в человеческом сознании как индивидуальная картина реальности.

В этой статье мы обратимся к некоторым ментальным особенностям построения субъективной картины мира, намеренно опуская не менее важные телесно-физиологические и эмоционально-энергетические аспекты данного процесса. (Их рассмотрение – это тема отдельной статьи). Человек воспринимает и фильтрует внешний энерго-информационный поток, обрабатывает и анализирует полученные данные на основании устойчивой парадигмы мышления. Она может быть отражена в конкретной модели, которая дает возможность ее досконального изучения.

Парадигма (греч. Paradeigma) – способ восприятия, предположение, теория, система координат. Это своеобразная призма, через которую мы воспринимаем информацию из мира и о мире, анализируем и оцениваем ее, строим на основании сделанных оценок и выводов свое поведение во внешней реальности.

Это карта территории, но не сама территория. Значимость карты заключается в ее способности отобразить территорию, в нашем случае - объяснить реальность и, в дальнейшем, направить, т.е. задать четкие ориентиры для развития и осуществления деятельности. Ценность карты определяется результативностью ее использования. Результат движения по карте – это своевременное и точное достижение пункта назначения. Однако существует ловушка, когда неадекватное (нецелесообразное) использование той или иной карты (парадигмы) приводит к необоснованному разочарованию самой картой. Как если бы, желая совершить автомобильное путешествие, мы взяли бы в дорогу географическую карту с указанием расположения геотермальных источников этой местности. А затем, не найдя ни одного указателя на то или иное шоссе, выбросили бы карту как ошибочную. Заметим, карта – не ошибочная, а неадекватно использованная.

Итак, парадигма мышления предоставляет нам знания о том, как функционирует человек, основывая свою деятельность на заданном алгоритме ввода-вывода информации.

До перехода к основной сути статьи следует немного остановиться на определении самого мышления.

Мышление изучается в рамках различных научных дисциплин, что отражает важность и многообразие аспектов, характеризующих мышление. Категориальный ракурс рассмотрения мышления реализуется в гносеологии. Здесь мышление изучается с точки зрения категорий объективного и субъективного, чувственного и рационального, эмпирического и теоретического, конечного и бесконечного, прерывного и непрерывного и т.д. В логике устанавливаются действующие в мышлении законы, правила, формы, операции. Кибернетика рассматривает мышление в связи с задачами технического моделирования мыслительных операций, создания устройств искусственного интеллекта. Языкознание изучает речевые формы реализации мыслительного процесса. Науковедение изучает мышление как историю, теорию и практику научного познания. Этология рассматривает формы и уровни развития мышления в животном мире, предпосылки возникновения и развития человеческого уровня мышления. Нейрофизиология изучает функционирование и морфологию нервного субстрата мыслительной деятельности. Эстетика анализирует роль и функции мышления в создании и восприятии художественных ценностей. Этот перечень, конечно, можно было бы и продолжить, но для нас важно в данном случае зафиксировать то, чем отличается мышление как предмет психологии от всех вышеперечисленных аспектов. Очевидно, что для того чтобы каждая из упомянутых отраслей знания могла бы изучать мышление, необходимо, чтобы оно сначала реализовалось как аспект (уровень) познавательной активности конкретного человека. Именно это и составляет предмет психологии мышления.

Мышление – это процесс отражения связей и отношений, недоступных непосредственному чувственному восприятию, сопровождающийся переживанием чувства понятности (понимания) ситуации. Принципиальное значение для характеристики мышления имеет оценка его результатов (продуктов) с точки зрения истинности, т.е. их соответствия действительности.

Следует различать структурно-функциональный аспект мышления (понятия "ум", "интеллект", "мысль") и процессуально-динамический аспект (понятие «Мышление»). В этом смысле можно сказать, что мышление есть процесс функционирования ума, интеллекта, процесс продуцирования и преобразования мыслей. Мысль в свою очередь – это структурная единица мышления. [4]

Философский анализ мышления устанавливает его многомерность и многоуровневость. Одним из наиболее принципиальных результатов является разграничение рассудочного и разумного мышления. Начало детальной разработке различий этих уровней положил И. Кант. Согласно ему "всякое наше знание начинает с чувств, переходит затем к рассудку и заканчивает в разуме, выше которого нет ничего для обработки материала созерцаний и для подведения его под высшее единство мышления". Основная функция рассудка – упорядочение и систематизация явлений. Рассудок, по Канту, привносит форму в знание, содержание которого составляют результаты чувственного созерцания. Рассудок всегда носит конечный, ограниченный характер. В отличие от этого разумное мышление стремится найти бесконечное, безусловное, абсолютное. Но, полагая абсолютное трансцендентным, разум впадает в неразрешимые противоречия.

Продолжив кантовскую линию разграничения рассудка и разума как двух ступеней рационального познания, Гегель противопоставил разум как бесконечное мышление рассудку как конечному мышлению. Конечность рассудка обусловлена тем, что он, фиксируя ограниченные определения мысли, не способен выйти за пределы их содержания. Рассудок обеспечивает устойчивость, определенность в деятельности мышления. Достигнув стадии разума, мышление делает своим предметом собственные формы, тем самым выступая как свободная, не связанная ограничениями спонтанная активность духа.[3]

Не углубляясь в продолжение философских размышлений о соотношении рассудка и разума, вернемся к теме статьи - парадигмам мышления.

Внешний энерго-информационный поток при столкновении с субъектом восприятия обычно проходит несколько «фильтров», (в том числе и ментальный «фильтр»), в которых происходит отбор определенного количества и качества информации с целью выживания при взаимодействии с внешним миром. Объем и характер информации задается критериями функциональной организации «фильтров». Безусловно, в процессе «фильтрации» информация претерпевает определенные искажения, опущения и/или генерализацию. Исходя из определения парадигмы мышления как способа, с помощью которого субъект обрабатывает полученную отфильтрованную информацию, и представленных ниже моделей, мы в состоянии указать на характер этих информационных изменений. Полученные выводы помогут объяснить некоторые устойчивые тенденции поведения, которые зачастую являются неуспешными в той или иной сфере деятельности. При этом настойчивость клиентов в их использовании нередко поражает психологов и терапевтов. Консультационно-сопроводительная работа в этих случаях не приводит к видимому изменению в поведенческих реакциях.

Как сказал Кови: «Если вы хотите произвести незначительные, постепенные изменения и усовершенствования, нужно работать над методами, поведением или установкой. Но если нам нужно осуществить значительное, революционное усовершенствование личности, необходимо работать над ее парадигмами.» [2]

Мы предлагаем для рассмотрения четыре базовых модели, соответствующие четырем парадигмам мышления, в которых раскрывается познавательно-деятельностный аспект существования человека с учетом фактора времени:

Информационно-накопительная

Позитивно-практическая

Опытно-традиционная

Эмоционально-оценочная

Мы используем трехмерную систему координат: на оси абсцисс (горизонтальной оси, Х) отображается объем теоретического знания, на оси ординат (вертикальной оси, Y) – объем практического знания (опыта), их пронизывает ось времени (t), на которой отображаются конкретные временные точки (t1), (t2), (t3).