Geum.ru

М. А. Полетаева тезаурус основных понятий культурологии учебное пособие

Вид материалаУчебное пособие

Содержание


Социальная типология культуры
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   24
цивилизации, хозяйственно-культурные типы, культурно-этно­графические и конфессиональные общности (см.).

ЦИВИЛИЗАЦИИ (от лат. civilis – гражданский) – межэтнические куль­­­­­­­­­­турно-исторические общности людей. Основания и критерии для выделения цивилизаций, как правило, разнятся в зависимости от контекста и целей приме­­нения этого термина. Понятие «цивилизации» появилось еще в Античности как определение качественного отличия античного (гражданского) общества от варварского окружения. Позднее, в эпоху Просвещения и в XIX в., термин «ци­вилизация» также использовался как характеристика высшей стадии со­цио­куль­турного развития (понятийная иерархическая триада «дикость-вар­вар­ст­во-ци­вилизация»).

В середине XIX в. в работе Н.Данилевского «Россия и Европа», а позднее в первой половине ХХ в. в трудах О.Шпенглера, а затем А.Тойнби сфор­­­­­мировалось иное значение этого термина как локальной моно- или поли­эт­нической общности с выраженной культурной спецификой, заметно отличающей ее от соседей, т.е. кон­цепция «исторических цивили­заций» (древнеегипетской, вавилонской, гре­ческой, рим­­­ской, китайской, ин­дийской, византийской, мусульманской, средневековой западноевро­пей­ской и т.п.). Были разработаны тео­­­­рии и концепции исторического про­цесса на основе идей саморазвития и саморазрушения автономных и само­дос­­­таточных локальных цивилизаций, противопоставляемые теориям глобальной исторической эво­люции всего человечества. Именно в подобном значении термин «цивилизация», как правило, используется в современной научной литературе.

Вместе с тем, несмотря на наличие определенных эмпирических оснований для выделения локальных цивилизаций, в науке до сих пор не сложились единые методологические основания и критерии для классификации той или иной исторической общности в качестве автономной цивилизации, что представляется наиболее очевидной слабостью цивилизационных теорий.

В последние годы получает распространение определение цивилизации как локальной межэтнической общности, формирующейся на основе единства исторической судьбы народов, проживающих в одном регионе, дли­тель­ного и тесного культурного взаимодействия и культурного обмена между ни­ми, в результате чего складывается высокий уровень сходства в институци­ональных формах и механизмах их социальной организации и регуляции (пра­­вовых и политических системах, специализированных компонентах и формах хозяйственного уклада, религиозно-конфессиональ­ных институтах, в философии, науке, системах образования, стилистике литературного и художественного творчества и т.п.) при сохранении боль­шей или меньшей самобытности в чертах этнографических культур народов, составляющих ту или иную цивилизацию (классический пример – восточнохристианская цивилизация, где между культурами сербов и грузин трудно найти что-либо общее, но базовые ценностные основания у всех православных народов, несомненно, весьма близки). Чаще всего такого рода цивилизации складываются на основании длительного вхождения разных народов в состав единого многонационального государства (Римской или Византийской империи или в круг лимитрофных зон их культурного влияния), что задает всем им однотипную традицию инс­ти­­тутов социальной регуляции (например, цивилизация «римского мира», китайская цивилиза­ция, российская цивилизация) или на основании религиозного единства, формирующего такого же рода единообразие системы ценностей и механизмов регуляции социальной практики (мусульманская цивилизация, средневековая восточно- и западнохристианская цивилизации) и т.п. Так или иначе, но во всех перечисленных случаях элементы куль­турного еди­нообразия складываются не стихийно, а под направленным воздействием еди­ных институциональных средств социальной организации и регуляции, детерминируюших и специфику ценностных ориентаций, и принципы социальной кон­солидации, и пр., действовавших в период, кода данная цивилизация составляла целостный политический (государство) или религиозный (конфессия) организм. На более позднем этапе, когда соответствующий организм распадается, некоторые общие институты социальной регуляции остаются у народов, ранее входивших в это образование (например, римская система права – у большинства западноевпропейских государств).

Однако с таким подходом к понятию «цивилизация» согласны далеко не все ученые, апеллируя к инфернальной духовной общности, лежащей в основе цивилизационного единства (Б.С.Ерасов, А.Н.Панарин и многие другие сторонники этой теории). И хотя крупнейший американский полит-футу­ролог С.Хантингтон в своей знаменитой работе «Столкновение цивилизаций» сыграл весьма значимую роль в возрождении теории цивилизаций; его исследование касалось априорной исторической несовместимости иудео-хри­стианской и мусульманской цивилизаций, одна из которых однажды уничтожит другую, что очень мало кореллирует с русским цивилизационизмом. Русский цивилизационизм пророчит тотальную победу Востока над Западом, что ставит главную загадку в том, как при этом сохранится русское православие?

Так или иначе, но при любой трактовке цивилизация выступает как сугубо культурная общность. Использование категории цивилизации представляется наиболее операциональ­ным при проведении компаративных и кросскультурных исследований различных ре­гиональных исторических обществ как культурно-исторических типов.

ХОЗЯЙСТВЕННО-КУЛЬТУРНЫЕ ТИПЫ. Многообразие при­­­род­но-климатичес­ких зон на Земле порождает столь же много так называемых «экологических ниш» существования человеческих сообществ. Особенности природных условий и кли­мата в каждой из них в существенной мере диктуют людям возможные, допустимые и наиболее эффективные способы выживания на ландшафте, формы жизнеобеспечения, конструкции орудий труда и охоты, строительства жилищ, покроя одежды и т.п. К сожалению, мы плохо знаем историю микроклиматических изменений на Земле, которые бы очень много нам объяснили в социальной истории людей. (Например то, что через неделю после выхода французов из Москвы, в конце октября 1812 года морозы грянули под минус 20, и наступавшая русская армия в эту зиму потеряла замерзшими больше солдат-новобранцев, чем отступавшие французские ветераны). Совершенно очевидно, что все эти, казалось бы, сугубо бытовые особенности образа жизни неизбе­жно определяют и общую социальную организацию сообществ, тип взаимоотношений между его членами, их мировоззрение, мифологию, надежды и фобии, художествен­ные образы мировосприятия и т.п., т.е. по существу об­щий тип культуры (по крайней мере, обыденной, сельскохозяйственной).

Ясно и то, что сообщества, оказавшиеся соседями, живущими в одинаковых приро­дно-клима­тических условиях, вырабатывают более или менее об­­щие приемы адаптации на ландшафте и регулярно обмениваются наиболее эффективными способами этой дея­тельности. Но порой и народы, которые живут на разных концах Земли, но в столь схожих природных ус­ловиях, что однотипные элементы куль­тур у них складыва­ются совершенно независимо друг от друга. Мы может рассматривать культуры этих народов (по каждой экологической зоне отдельно) как более или ме­нее однотипные, по крайней мере, по основным характеристикам их систем жизнеобеспечения. Подобные ситуации природно-детерминированного культурного сходства в этнографии получили название хозяйственно-культурных типов.

Нет сомнений в том, что у народов, живущих в соседстве и постоянно обменивающихся некоторыми приемами более эффективного выживания, уро­­­­вень культурной близости существенно выше, хотя в принципе можно выделить общие типологические черты в культурах всех горских народов, таежных охотников, арктических оленеводов, кочевников степей, кочевников пустыни и т.п.

Надо заметить, что подобная природно-детерминированная культурная близость характерна: а) для народов, уровень развития которых можно определить как позднепервобытный или как раннюю стадию аграрного (именно на этих стадиях культура более всего зависит от природно-климатических ус­ловий проживания); б) народов, живущих в более или менее экстремальных природных условиях (в арктической зоне, на высокогорье, в степях и полупу­стынях, в джунглях); в) у народов, живущих сравнительно изолированно от более развитых соседей или поддерживающих с ними отношения невмешательства в жизнь друг друга. Случается и так, что часть наро­дов, объединяемых в тот или иной хозяйственно-культурный тип, явля­ются еще и родственниками на генно-попу­ляционном уровне (как, например, большинство финно-угорс­ких народов, включая собственно финнов, эстонцев и венгров). Хотя давно уже уста­но­влено, что в вопросе хозяйственно-куль­т­­­­урного сход­ства такое родство не име­­ет принципиального значения. Достаточно сравнить между собой две пары народов: таймырских ненцев и алеутов Аляски, со­вер­шен­но не родственных между собой, но очень близких по хозяйственно-культурной типо­ло­гии, с одной стороны, и горных киргизов и та­ежных якутов, с другой, куль­турно очень далеких друг от друга, но генетически являющихся близкими род­­ственниками – потомками вос­точной ветви древних тюрок.

Так или иначе, но хозяйственно-культурный тип – это особый тип межкультурного сходства и единства социальной типологии, име­ющий природно-гео­графическую детерминацию.

КУЛЬТУРНО-ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ОБЩНОСТИ. Культурное сход­­ство народов, входя­­щих в такие образования, обусловлено их этническим родством, происхождением от общего предка, из культуры которого его потомкам переходят мно­­­­­­­­гие черты, а так же и лингвистические основы национальных языков. При­чем степень культурной близости в большой степени зависит от того, сколь давно произошло разделение народов-братьев. Например, культурное сходство восточнославянских народов – великороссов, украинцев, белорусов и карпатс­ких русинов, разделение которых произошло в XIV-XVI вв., – значительно боль­шее, чем сходство восто­чных, южных и западных славян, разделившихся в VI-VIII вв. и сейчас предс­та­в­ляющих собой уже самостоятельные культурно-этно­гра­фи­че­с­кие груп­­­­­пы. При­­­мерно таким же уро­внем сходства/различия обладают и куль­туры сохрани­в­шихся кельтских народов – шо­т­ландцев, ирландцев и валлийцев, – тер­­­­риториально и этнически разделен­ных тоже в первые века нашей эры и которых уже трудно рассматривать как единую культурно-этногра­фи­ческую груп­­­пу. Еще сло­ж­­­нее была история тюрк­­­ских народов, разделившихся в кон­це I тысячеления до н.э. на несколько культурно-этнографических групп – восточно-тюркскую (уйгуры и киргизы), сельджукскую (туркмены, азербайджанцы и турки), кипчакскую (волжские и крымские татары, башкиры, узбеки, кара-калпаки, балкарцы, ногайцы, гагаузы, а также сошедшие с исторической сцены хазары, половцы, печенеги и др.) и несколько народов, не входящих ни в одну из этих групп (казахи, ал­тайцы, якуты). В рамках каждой из перечисленных групп культуры, входящих в них народов, очень близки; на более далеком «этническом расстоянии» некоторые элементы сходства обнару­живаются (особенно в языке); но при желании можно обнаружить отдельные элементы сходства между культурами любых народов, жи­­­­вущих в одном регионе (скажем, между русскими и французами), но это еще не основание для объединения их в культурно-эт­нографическую общность.

Таким образом, можно заключить, что культурно-этнографические об­щ­ности составляют близкородственные народы, разделение которых прои­зо­шло по историческим меркам сравнительно недавно (на более тысячи лет назад).

КОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ОБЩНОСТИ. В мире существуют десятки национальных религий и три так называемые мировые религии, имеющие распространение между многими народами: буддизм, христианство и ислам. В свою очередь ка­ждая из этих мировых религий, распадается на несколько течений. Например, христианство – на католицизм, православие, протестантизм, монофизитство и несколько совсем мелких направлений; ислам – на суннитов, шиитов, вахаббитов, исмаилитов, алавитов и множество мелких течений; буддизм – на течения махаяны, представленное в основном ламаизмом и чань (или дзен) буддизмом, и хинаяны, распространенной в основном на Цейлоне и в Индокитае. Конечно, принадлежность народов к какой-то из названных мировых религий обусловливает много элементов общности в их куль­­­турах (общие «священные тексты», которые детерминируют единство ми­­­ровоз­зре­ния, общих норм социального поведения, многие общие ценностные и нравственные принципы). Но это все – наиболее общие установки куль­­туры. Гораздо большей культурной близостью обладают народы, принадлежащие к одному из течений в рамках какой-либо мировой религии.

Разумеется, степень культурной близости в каждом конкретном случае определяется историческими обстоятельствами. Например, в христианстве на­­­­­и­большей культурной близостью обладают народы католической Европы, что обусловлено их полуторатысячелетним близким соседством и тесными контактами. Католики Америки (особенно Латинской) в культурном отношении уже заметно отличаются от европейских. Еще больше отличаются католики-азиаты: филиппинцы, корейцы (исповедующие католицизм). Та же картина и в православии. Культурно очень близки восточнославянские и южнославянские народы – русские, украинцы, белорусы, сербы, черногорцы, болгары. А вот греки и грузины – такие же пра­­­­вославные – культурно заметно отличаются от православных славян. Почти никакого сходства не обнаруживается между национальными культурами монофизитов – армян, египетских коптов и эфи­­­­­­­опов – в силу практического отсутствия контактов между этими народами.

Напротив, народы, принадлежащие к течениям буддизма, обнаруживают заметную культурную общность (впрочем, и ламаистов в культурном отно­ше­нии стоит разделить на горных – тибетцев и непальцев – и степных – мон­­голов, бурятов и калмыков). Много общего в культурах народов, исповедыва­ю­щих хинаяну (Шри Ланка и Индокитай), чань-буддизм (часть японцев и китайцев).

Еще большей культурной общностью отличаются исламские народы. В политическом смысле их рассматривают и как единую цивилизацию, уровень религиозной солидарности которой существенно превышает подобную соли­дарность христиан и буддистов. Мусульман, очевидно, следует группировать не по течениям ислама, а по этническим корням: арабо-мусульмане (египтяне и жители Ближнего Востока), берберо-мусульмане (от Ливии до Мавритании), тюрко-мусульмане (все тюркские народы Поволжья, Средней Азии и Закавказья), кавказские мусульмане (северокавказские народы, вклю­­­­чая и тюркс­кие, кроме осетинов-хри­с­­­­тиан), ирано-му­сульмане (иранцы, афганцы и таджики), индо-мусульмане (пакистанцы, бенгальцы и мусульмане-ин­дусы), дальневосточные мусульмане (индонезийцы, бутанцы, часть филиппинцев), мусульмане Тропической Африки и др. Особую группу составляют мусульмане-эмигранты, постоянно живущие в странах Западной Европы и в США. Их культура представляет из себя некоторое смешение европейских гражданских норм и мусульманских традиций, исполняемых в приватной жи­з­ни. То же можно сказать и о российских татарах.

Таким образом, вопрос о конфессиональных группах как транслокальных культурных общностях пока еще остается открытым в науке, не имеющим универсальных оснований для систематизации, впрочем, как и вопрос о цивилизациях (см.).

ПРОСТРАНСТВО КУЛЬТУРНОЕ – понятие, в котором следует различать два основных его смысла. Географическое или физическое про­ст­ранство распространенности той ли иной локальной культуры, с одной сто­роны, и его функциона­ль­­ное членение на те или иные культурные зоны (жи­лую, хозяйствен­ную, сак­­ральную, погребальную и др.), с другой. Помимо то­го мо­жно выделить и инфернальное потустороннее пространство, которое вне зависимости от своей физической реальности всегда реально в культуре.

Близким к пространству культурному является понятие культурного ареала, обычно используемое для выделения в пространстве распространения той или иной культуры, более локальной зоны распространения каких либо черт, форм, диалектов и т.п. Отдельной темой являются вопросы о границах размежевания разных культурных пространств и зоны их стыка, в пределах которых часто имеет место смешение элементов разных локальных культур.

В эпоху первобытности физическим культурным пространством была территория жизнедеятельности того или иного рода – «пространство обитания», которое делилось на собственно жилое пространство (стоянка) и пространство кормления (охоты и собирательства). Где-то выделялось еще и сакральное пространство (обычно пещера и площадка перед ней, где хранились предметы почитания и совершались магические обряды). Такая пещера могла располагаться поблизости от стоянки (но никогда не в ее пределах) или в отдалении от нее; именно в этих пещерах и выполнялись наскальные рисунки, хранились сакральные реликвии и в них (или на ритуальных площадках перед ними) совершались коллективные ритуальные обряды. Видимо, эти пещеры олицетворяли собой в первобытной культуре и потустороннее про­ст­ранство – зону обитания духов и предков. Вместе с тем четкого разделения на сакральную и профанную зоны не отмечается; ритуальная утварь или магические предметы (статуэтки) изготовлялись на территории стоянки и, видимо, часть ритуалов совершалась там же. Жилище по определению имело сакральный статус и олицетворяло собой мир – модель вселенной. Захоронения осуществлялись, как правило, на территории стоянки, а нередко и в самих жилых постройках. Современные исследования народов, сохранившихся на первобытном уровне развития, подтверждают, что и сама стоянка имела двойной статус профанного и сакрального прост­ранства одновременно.

В эпоху аграрных цивилизаций в этой схеме произошли некоторые изменения. Границы распространения той или иной локальной культуры, с одной стороны, стали в основном совпадать с государственными границами мо­ноэтнических государств или с этническими границами территории расселения отдельных народов, с другой стороны, появление мировых религий созда­ло обширные зоны их распространения среди многих народов. Начали фор­­­­­­­­­­ми­­роваться первые образования цивилизационного характера, в которые вхо­дили народы с многими общими элементами культуры. Развитие межнациональных торговых, военных и культурных контактов привело к появлению ан­клавов чужих культур (иностранных слобод) в крупных городах. Вообще города стали местом концентрации светской культуры, как монастыри – религиозной культуры. На эпоху эллинизма приходят­ся первые попытки смешения культурных форм разных народов, а на стык Средневековья и Нового времени (Ре­нес­санс) – первые попытки синтезации культурных форм разных эпох. Жилище постепенно начало утрачивать свой сак­ра­льный статус (при сохранении очень высокого символического статуса). По­­­­­­­я­вились и светские общественные и административные сооружения, иногда являвшиеся местом жительства властвующих особ. Сакральное пространство стало воплощаться в культовых постройках и прилегающих к ним территориях; сак­ральный статус получили и кладбища, под которые стали выделять специальные площади. Культовые объекты стали местом сосредоточения ис­кус­ства, грамотных людей, местом создания и хранения интеллектуальных и художественных произведений. Особыми сакральными пространствами стали места массового религиозного палом­ни­чества. Потусторон­нее пространство иногда олицетворялось какими-то земными территори­я­ми (греческий Элизиум, иудейский Эдем, тибетская Шамбала), но затем начало определенно манифестироваться как «мир небесный» (Рай, Небесный Иерусалим) и «мир подземный» (Ад).

Эпоха индустриальной цивилизации значительно увеличила номенклатуру специализированных культурных пространств. Отделение искусства, кни­­­­гоиздательства и образования от религии привели к образованию особых культурных прост­ранств – художественных: мастерских, театров, выставок, концертных залов, музеев, позднее киностудий и кинотеатров, радио- и телестудий; книжных: книгоиздательств, книжных магазинов, библиотек; образовательных: школ, разнопрофильных высших учебных заведений, учреждений дошкольного воспитания. Появились новые области куль­турной деятельности и соответствующие культурные пространства: система охраны культурного наследия и охраняемые объекты и территории, а так же музеи нехудожественного профиля и общедоступные архивы; это же пространство и стало зоной активного туристического посещения; система организованного досуга и соответствующие учреждения: клубы, дома культуры и т.п. Помимо того формирование системы национальных государств привело к тому, что госу­дар­ственные границы стали более точно соответствовать зонам расселения тех или иных этносов и пределам распространения их локальных культур. Од­новременно, благодаря интенсификации международных культурных контактов, развитию массового образования, печатных и электронных СМИ, существенно расширилось пространство знания разных народов друг о друге и о культурах всего мира. С ХIX-XX вв. литература и искусство всех народов превратились в международное культурное достояние, расширив зону своего распространения практически до общечеловеческой.

Постиндустриальная эпоха унаследовала достижения индустриальной, технически усовершенствовав и интенсифицировав прежде всего процессы международного распространения знаний о культуре и мультикультурации – создания культурных явлений на базе смешения культурных форм разных народов и эпох.

Помимо того в иносказательном смысле под пространством куль­тур­ным может иметься в виду и круг людей, среди которых распространена та или иная локальная культура или субкультура. Пространство культурное, понимаемое в этом смысле, может быть дифференцировано на: пространство (круг людей) распространения той или иной социальной культуры, этнической, политической, религиозной и иной культуры.

В данной статье намеренно не рассматривалось пространство культур­ных смыслов, относящееся уже к области культурной герменевтики.

СОЦИАЛЬНАЯ ТИПОЛОГИЯ КУЛЬТУРЫ. Само понятие «типо­ло­гия» (или «классификация») каких-либо явлений отражает стремление исследователя упорядочить свои представления об изучаемых объектах, систематизировав их по какому-то единому основанию, признаку. В принципе подобных оснований для типологизации может быть несчетное множество (любой объект обладает сотнями характеристик), и ученый выби­рает для себя тот признак, изучение которого в наибольшей мере раскрывает интересующие его черты и свойства объектов. Главным и обязательным методическим условием любой систематизации (типологизации, классификации) должно быть очевидное единство избранного основания, как необходимое условие для рассмотрения данной группы объектов в качестве суммы, подлежащей систематизации, а также вы­страивания этих объектов в какой-то ряд или иерархию. При этом, как правило, подобный ряд или иерархия выстраиваются в связи с увеличением или убыванием числа каких-либо сущностных признаков, хотя могут иметь место классификации, связанные с разницей не количественных показателей, а каких-то других признаков; например, на основании разных принципов и типов организационного построения объектов, единых по своему субстратному составу. Такие типы классификаций часто применяются при изучении человеческих обществ, единых в том, что все они являются устойчивыми группами людей, но консолидированными по разным причинам и по-разному организованными.

Классический пример ненаучной типологизации – разбивка человечества на десятки цивилизаций, почти каждая из которых имеет собственные основания для локализации. Тем не менее, в общественном сознании эта классификация прижилась при том, что мусульманская или византийская цивилизации выделяются по религиозному признаку, латиноамериканская – по региональному, римская или российская – по политическому, а западноевропейская – по сумме религиозных, политических и культурных признаков.

Как уже говорилось, в качестве основного принципа для типологизации культур мы используем черты