М. А. Полетаева тезаурус основных понятий культурологии учебное пособие

Вид материала

Учебное пособие

Содержание Морфология культурная

Подобный материал:

• Основных понятий, 1263.63kb.
• Учебное пособие для студентов факультетов культурологии, искусствоведения и изобразительного, 2233.21kb.
• Учебное пособие для студентов факультетов культурологии, искусствоведения и изобразительного, 2233.29kb.
• М. В. Словарь основных понятий по культурологии (для студентов лечебного, педиатрического,, 2178.38kb.
• Содержание дисциплины, 43.34kb.
• В. Е. Никитин биомедицинская этика учебное пособие, 1537.51kb.
• А. А. Радугина Х рестоматия по культурологии учебное пособие, 9479.15kb.
• Учебное пособие для студентов медицинских университетов Издание 2-е, дополненное, 3672.91kb.
• М. В. Ломоносова Кафедра истории и права Степнова Л. В. Словарь основных понятий, 336.29kb.
• А. Н. Суворова введение в современную философию учебное пособие, 1519.74kb.

потребностей и интересов человека рассматривался как функци­ональная ос­­­нова культуры в целом. В-третьих, было сформулировано поло­жение о функ­­­циональности социальных и культурных институтов как сред­ства удовлетворения индивидуально- и социально значимых потребностей в рамках следующей познавательной модели: «потребности – функции – социальные (культурные) институты». И, наконец, подробно и всесторонне было разработано представление о культуре как основном ре­гу­ляторе социально-функ­ци­онального взаимодействия.

Представители функционализма применяли свои теоретические модели к локальным культурным объектам, институтам, аборигенным обществам Ав­­­­­­­стралии и Оке­­­ании, Южной и Юго-Восточной Азии, Северной и Цент­ральной Африки. Изучение традиционных обществ было необходимо им для установления так называемых функциональных цепочек (потребность – фун­к­­­ция – институт) для выявления специфики функционирования магии, рели­гии, экономики и т.д. в локальных формах культуры. Все это давало возмож­ность провести компаративный анализ традиционных (примитивных) и развитых обществ и разработать рекомендации по преодолению культурной ди­с­­­танции между ними. Для функционализма как для методологии социальной антропологии характерно сочетание строгого эмпирически системного описания и функционалистской теоретической интерпретации.

Основатель функционализма – британский антрополог польского про­ис­­хождения – Б.Малиновский связывал возникновение и развитие социальных институтов с человеческими потребностями, которые он разделял на основные и вторичные, порожденные уже не природой, а культурной средой. Удовлетворяя их, человек преобразует окружающую его среду и создает мир артефактов культурных (см.). Куль­тура в таком понимании есть некая фунциональная система, с помощью которой люди обеспечивают свое существование и решают стоящие перед ними задачи. Средства удовлет­воре­ния потре­б­ностей представляют собой определенную систему, которая сос­тоит из таких единиц, как культурные институты, под которыми понималась системно ор­ганизованная совокупность средств и способов удовлетворения че­­­­­лове­чес­ких потребностей. Рассматривая таким образом культуру, как сис­тему устойчивого равновесия, где каждая часть выполняет свою функцию, Б.Мали­нов­ский не отрицал происходящих в них изменений, связанных как с процессом эволюции, так и с процессом диффузии. Однако это не мешало ему выступать с резкой критикой и эволюционизма, и диффузионизма. Буду­чи приверженцем сохранения традиционности культур, Малиновский считал должным со стороны индустриально развитых стран помогать архаич­ным об­ществам в адаптации к технологическим новшествам, с которыми они неиз­бежно сталкиваются в процессе взаимодействия в современном мире.

Идеи Малиновского нашли развитие в рамках структурного функ­цио­нализма, основателем которого стал А.Радклифф-Браун. Его об­­­­щетеорети­че­ская концепция опиралась на утверждение, что все виды объективной реаль­ности представляют собой различные уровни естественных систем (атом, мо­ле­­­кула, организм, общество людей). Опираясь на соци­ологическую теорию Э.Дюркгейма, он определял общество как особую функ­циональную систему, не сводимую к ее элементам. Составными частями социальной системы он называл социальную структуру, общую совокупность социальных обычаев, специфических образов, мыслей и чувств, связанных с социальными обычаями. В своих ранних работах Радклифф-Браун широко использовал термин «культура», но затем, уточнив предмет социальной антропологии как науки, он заменил его понятием «социальная структура» (в своем роде – очень показательное замещение). Это привело к тому, что основными аспектами исследований этого ученого стали политическая организация различных обществ, особенности систем родства, функциональный анализ структур первобытных форм верований. Радклифф-Браун связывал су­­­­­­­­­­­­­­­­ществование этих феноменов с потребностью социальной системы в интеграции и видел функцию социальных явлений в создании и воспроизводстве определенного типа социальной солидарности.

Функциональный подход был широко использован в антропологичес­ких исследований такими учеными, как Э.Эванс-Причард, У.Уор­­­­­­­­нер, М.Гла­к­мен, и др. Однако как методология социальной антропо­ло­гии функционализм также был подвергнут основательной критике, поскольку ориентировался в основном на стабильность в развитии любых систем и их универсальную функциональность.

Дальнейшее развитие структурно-функциональный подход нашел в 1950-е гг. в рамках американской социологии в трудах Т.Парсонса, Р.Мер­то­на, М.Леви и др. Названные авторы доминируют ныне в социальной ант­ро­пологии и определяют ее лицо. В настоящее время сторонники функциональ­ного подхода предпочитают оценивать функционализм не как теорию, а как общенаучный метод исследования.

СТРУКТУРАЛИЗМ – общее название ряда направлений в социогуманитарном знании ХХ века, связанных с выявлением структуры, т.е. совокупности отношений между элементами целого, сохраняющих свою устойчивость при различного рода преобразованиях и изменениях. В культурной и социальной антропологии подобный анализ применяется к изучению широкого круга культурных явлений: языка и литературы, искусства и массовой культуры, истории идей и т.д.

В узком смысле под структурализмом понимают направление в науке, которое началось с попыток этнографического изучения культуры как системы, структурированной аналогично языку (К.Леви-Строс) и формированием семиотики, как научного направления, изучающего человеческое поведение и сознание, культуру и искусство и пр. как систему вербальных и невербальных тестов (Р.Барт, Ю.Кри­с­тева, У.Эко, Ю.М.Лотман, ранний М.Фуко и др.).

В своем развитии структурализм прошел несколько этапов: 1) становление метода – прежде всего структурной лингвистики, 2) распространение метода и его философское осмысление, 3) «размывание» метода, включение его в социально-политический и культурно-исторический контекст, 4) переход к постструктурализму. Зарождение структурного анализа приходится на первую половину ХХ века. В этот период в психологии (гештальтпсихологии), литературоведении (формальная школа в русском литературоведении) и в языкознании (европейские структуралистские школы) происходит вырабо­т­ка метода структурного анализа. Наиболее отчетливо он проявился в струк­­турной лингвистике, для которой характерен протест против психологизма, интроспекционизма, фактографизма, а также стремления определить структуру языка в отвлечении от процесса его развития. Таким образом, структурализм формировался как определенная антитеза субъективистски ориентированной философии (экзистенциализму и, отчасти, феноменологии). Позитивная программа структуралистов была направлена на реабилитацию возможностей объективно научного познания культуры в целом и языка.

Второй период (1950-60-е гг.) связан с распространением методов стру­к­турной лингвистики на другие области культуры. Основатель структурной антропологии К.Леви-Строс при анализе социального устройства культурной и ментальной жизни первобытных племен использует «бинарные оппозиции» (природа – культура, растительное – животное, сырое – жаренное и т.д.), а также некоторые приемы теории информации. Главным для Леви-Строса является то, что правила браков, терминология родства, тотемизм и иные культурные установления представляют собой особого рода языки культуры, что в каждой из этих сфер можно увидеть обмен сообщениями, информацией (би­­­­­нарные дробления содержаний, их перестановки и взаимозамещения и прочее). Пафосом этих исследований было утверждение «сверхрационализма» – идеи гармонии чувственного и рационального начал, – универсального для человека любой культуры, однако утраченного современным человеком.

Р.Барт распространил подход Леви-Строса на предметы и установления современного европейского общества. В каждом продукте культуры он ус­ма­т­ривал универсальную «социологику», диктующую определенную стереоти­п­­­ную реакцию на окружение, обосновывая возможность построения лингви­с­тическими средствами метаязыка, способного описать всю современную ситуацию в куль­­­­­туре. Сходная позиция обнаруживается у Ж.Лакана, который, развивая фрейдовскую теорию бессознательного, стремился найти аналогию между структурами бессознательного и структурами языка. М.Фуко, ана­­­ли­зи­­­руя условия возможности типов знания («археологии знания»), пос­ле­до­ва­тельно рассматривает специфические формы функционирования «язы­­­­­ков» науки, в трех последовательно сменяющих друг друга познавательных моделях – Возрождение, классическая рациональность, современность.

Именно в рамках фран­­­цуз­ского структурализма некоторые приемы ана­лиза языка были использованы для объективного постижения ментальнос­тей (см.) (неосознаваемых структур отношений) в различных областях соци­окультурной действительности. Именно в этот период складываются основ­ные теоретико-методологические положения структурализма: представление о культуре как совокупности знаковых систем и культурных текстов; о куль­турном творчестве как о символотворчестве; о наличии универсальных инвариантных психических структур, скрытых от сознания, но определяющих ме­ханизм реакции человека на весь комплекс воздействий внешней среды (как природной, так и культурной); о культурной динамике как следствии постоянной версификации (изложении в словах, на языке) человеком представлений об окружающем мире и изменения в результате этого принципов комбинаторики внутри подсознательных структур его психики; представление о воз­­можности выявления и научного познания этих структур путем сравнительного структурного анализа знаковых систем и культурных текстов.

Исходя из этих положений, представители структурализма в разработке проблем культуры сосредоточились на анализе различных комплексов культурных текстов. Принимая в качестве максимальной задачи выявление стоящей за знаковым и смысловым многообразием текстов структурного единства, порожденного универсальными для человека правилами образования сим­волических объектов, структуралисты стремились выделить из всего корпуса культурных текстов и знаковых систем те, в которых можно было увидеть определенные сходные черты, предполагающие наличие внутренней стру­к­­туры. Затем в текстах выделялись минимальные элементы, связанные устойчивыми отношениями, и проводился их сравнительный анализ. В результате выявленные комбинаторные механизмы проверялись на более широком круге знаковых систем и культурных текстов для того, чтобы в итоге образовать структурный комплекс правил, инвариантных для любого текста культуры, а следовательно, максимально приближенный к искомым глубинным психическим структурам.

Следует заметить, что лишь один К.Леви-Строс называл себя структуралистом, и это не случайно. Структурализм не был школой, группой единомышленников, осознанно следующих выработанной программе. Однако всех исследователей, работавших в этой парадигме, объединяла проблемная общность, достигшая своего апогея во второй половине 1960-х гг. В то же время увлечение абстрактным «моделированием структур из текста» привело эту ме­­­тодологию к дегуманизации, выходу за рамки познания всего субъ­­­­ек­т­ив­но человеческого. Это совпало по времени с усилением антисциентистских идей в философии, кризисом леворадикальных умонастроений во Франции. Харак­терный признак третьего этапа структурализма – размыкание структуры в кон­­­текст; при этом знание лишается ореола объективности, трактуется как средоточие социальных и политических сил, как воплощение стратегии власти, принуждений и побуждений, как та сфера, применительно к которой правомерно ставить вопрос только о формах, типах и специфике этих стратегий; т.е. вырабатывается линия, реализовавшаяся в постмодернизме (см.).

Все это привело к постепенному кризису структурализма и превращению его в 1970-80-е гг. в постструктурализм, в фокусе внимания которого ока­залась прежде всего не структура, а контекст, анализ культурных текстов с точки зрения конкретной уникальной ситуации их создания и использования. К постструктурализму пришли и сами представители структурализма – Р.Барт и основанный им кружок «телькелистов», Ж.Деррида. В исследовательском предмете Дер­рида («грамматология» и «деконструкция» – как универсальные приемы освоения текста) можно проследить мысли, смыкающиеся с отдельными положениями философской герменевтики. Особое место в структурализме занимают проза и эссеистика У.Эко, который в литературной практике реализовал принципы кон­­­струкции и деконструкции текста, предложенные Р.Бартом и Ж.Дерридой.

Кризис структурализма продемонстрировал опасность экстраполяции конкретно-научного метода (в данном случае лингвистического) на всю ант­ро­­­­пологиче­скую проблематику. Однако, несомненно, огромное влияние, ока­занное струк­ту­ра­ли­з­мом на развитие проблемного поля, связанного с семантическими и се­мио­ти­че­скими аспектами культуры. Именно структурализм способствовал выделению культурной семантики в самостоятельную область наук о куль­туре, оказал зна­чительное влияние на современные культурно-ан­тропологи­ческие исследования.

ПОСТМОДЕРН – широкое культурное течение последних десятилетий, объединившее в своих рамках философию, эстетику, искусство, гуманитар­ные науки. Постмодерн буквально означает то, что следует после «мо­­­дер­на». На самом деле здесь имеет место игра слов (как и во всем пост­мо­­­дерне). Модерн был чисто художественным стилем, отрицавшим классиче­ские образ­цы европейского стилеобразования и актуализирующим экстравагантные формы искусства древности и Востока, и только сейчас осмыс­лива­е­мым как явление об­щекуль­тур­ного масштаба (работы Ю.Хабермаса, П.Козловски). Его развитием явился аван­гард (в отечественной терминологии, а в западной – art novo или modernity) во всем многообразии своих проявлений и напра­в­лений, но уж никак не постмодернизм.

Постмодерн тоже начинался с художественной практики. Словом «постмодернизм» начали называть преимущественно американский художест­вен­ный авангард 1950–1960-х гг. (романы К.Воннегута, архитектуру Р.Вен­ту­ри и пр.). Но собственно постмодерн, возникший на переломе 1960–70-х гг., напротив, представляет собой прежде всего философ­с­кое течение и научную методологию. Постмодерн, как научно-философское направление, не следует путать с постмодернизмом, как направлением литера­ту­ры и искусства, исполь­зующего некоторые идеи научного постмодерна и иронически переосмы­слива­ющего классику (романы У.Эко, М.Павича, В.Пелевина, музыка Дж. Кэйджа, фильмы П.Гринуэя).

Умонастроение постмодерна связано с разочарованием в рациональности экзистенциальных парадигм Нового времени с его верой в прог­ресс, торжество разума и т.д. («поминки по Просвещению»). Общим для раз­­­­­­личных концепций постмодерна можно считать его отвержение «зарегулированнос­ти» социальной жизни культурными нормами (воплощенными в культурных текстах), отстаиванием идеи «энтропийного» характера соци­аль­ных процессов, призывом к деконструкции культурных текстов и эклектичному смешению художественных языков, представления об истории и социальной реальности, как о наборе нарративов (см.) и смулякров (см.). В постмодерне доминирует стремление включить в современную культуру весь опыт мировой истории путем ее иро­­­­ничного цитирования (не только в искусстве, но и в социальной жизни); стре­­­­­­мление превратить культурный хаос путем игрового освоения в специфичную среду обитания современного человека.

Термин «постмодернизм» впервые был употреблен в работе Р.Пан­нви­ца «Кризис европейской культуры» в 1917 г., однако его широкое распростране­ние начинается с рубежа 1960–70-х гг., когда он все чаще применяется для характеристики нова­ций в литературе и кино, но прежде всего – в мировоззрении новой «интеллектуальной элиты» (скорее научной, чем художественной). В 1947 г. А.Тойн­­­би в книге «Постижение истории» придает термину «постмодернизм» культуро­логи­чес­кий смысл: постмодернизм означает конец западного гос­под­­­­ства в ре­лигии и культуре (что ныне называется муль­ти­культурацией). Ведущие западные социологи (Д.Белл, Э.Гид­денс, З.Ба­у­ман, Ю.Хабермас) понимают постмодерн и постмодернизм как культуру постиндустриального общества, вы­разив­шу­ю­ся во всеобщем конфор­мизме и эклектизме.

В этом видится определенный парадокс; постиндустриальное развитие, основанное на предельно точном следовании идеям Просвещения (превраще­ние знания в основной продукт деятельности), принципиально противоречит идеям постмодерна, свидетельствующим об условности и конвенциональности всякого знания. Т.е попытки объявить постмодерн интеллектуальной основой постиндустриализма, не выдерживают никакой критики. Постмодерн и постиндустриальное развитие – принципиальные теоретические соперники: постмодерн – это попытка развенчать Просвещение и постиндустриализм как заведомо ошибочный путь – «прогрессизм».

Напротив, сами теоретики пост­­­­модерна трактуют его как идею освобождения личности от давления общест­ва, от норм языка, социальной адекватности, культуры, художественных эталонов (т.е. идей Просвещения, которые провозглашали приоритет большинства над меньшинством) и т.п. Таким образом, уместно говорить о ситуации по­стмо­дер­на в современной куль­­­­туре прежде всего как о новой соци­альной философии рубежа тысячелетий – философии отказа от «ор­­­­га­ни­зо­ванной свободы» в формах демократии и перехода к свободе анар­хической.

Философской основой постмодерна являются идеи тотальной деконстру­кции текс­та, как системы ограничения индивидуального понимания и интер­претации заложенного в нем смысла, идущие еще от французских постструктуралистов (Ж.Деррида, Ж.Ф.Ли­о­тара), концепции язы­­­­ка бессознательного (Ж.Лакан), шизоанализа (Ж.Делез, Ф.Гват­та­­ри), а также новое понимание истории и современной социальной пра­к­тики, как системы «культурной эксплу­­­атации» индивида обществом (М.Фу­ко, Ж.Бодрийяр). В интеллектуальное поле постмодерна в су­щественной мере попало и современное гуманитарное знание.

В онтологическом плане феномен постмодерна связан с осмыслением того, что любой предмет противится человеческому воздействию; что поря­док вещей формируется стихийно и мстит нашим попыткам его переделать, обрекая на неиз­бежный крах любые преобразовательные проекты. Скептическое отстранение от установки на преобразование мира влечет за собой отказ от попыток его систематизации: мир не только не поддается человеческим усилиям его пере­делать, но и не умещается ни в какие в теоретические схемы. В этом смысле, событие всегда опережает теорию (Ж.Бодрийяр). Антисистематичность, как характерная черта постмодерна, порождает неклассическую «он­тологию ума», в которой возникает мышление вне традиционных понятийных оппозиций (субъект – объект, целое – часть и т.д.), мышление, не оперирующее какими-либо устойчивыми целостностями (Восток – Запад, мужское – жен­ское и т.д.). Так возникает своеобразный тип философствования, который не предпола­гает субъекта (концепция «смерти автора»). Вместо категорий «субъективность», «рефлексивность» возни­кают безличные «пото­ки желаний», имперсональные «скорости», «ризомы», как внеструктурный и дезиерархизированный принцип организации понятий и протекания социокультурных процес­сов, «пастиш», как ироничная компиляция цитат из классиков и т.д. Короче – выход на новый уровень свободы, границы которого (а свободы без границ не бывает) постмодерн пока еще не в состоянии очертить. В этом видится наибольшая слабость постмодерна и его несомненная незаконченность как философской теории.

Решающую роль в становлении постмодерна сыграла трансформация традиционной семиотики в теорию деконструкции текста, что намечает выход из лингвоцентризма, доминирующего в аналити­ческой философии и стру­­­ктурализме (куль­­­­тура как текст), в телесность, систему ощущений, при­­­­нимающих различные формы – желания (Ж.Делез, Ф.Гватта­ри), либидозных пульсаций (Ж.Ла­кан, Ж.Ф.Лио­тар), «сексуального подавления» (М.Фуко), со­б­лазна (Ж.Бодрий­яр), от­враще­ния (Ю.Кристева). Постмодерн фактически рас­пространил принципы синергетики на общество и культуру, представив их как нелинейные, неустойчивые, децентрированные самоорганизующиеся системы.

В эстетическом плане постмодерн выступает как своеобразное освоение опыта художественного авангарда, однако, в отличие от него, полностью сти­рает грань между культурной практикой и уровнями сознания – между «научным» и «обыденным» сознанием, «высоким искусст­вом» и «массовой культурой». Постмодерн окончательно закрепляет переход от «произведения» к «кон­­струкции», от искусства как деятельности по созда­нию произведений к деятельности по поводу этой деятельности. Другой сто­роной изменения статуса искусства является то, что сегодняшний художник никогда не имеет дела с «чистым» культурным образцом; этот образец всегда кем-то уже освоен тем или иным образом. Отсюда современное произведение искусства никогда не является первичным, а существует только как сово­купность цитат. Постмодерн сознательно переориентирует художественную актив­ность с процесса оригинального творчества на компиляцию и цитирование, коллаж и т.д. При этом интенция постмодерна состоит в использовании методов манипуляции и игры с цитатами, в свертывании оппозиции «серьезность – игра». Показательной при­метой становятся кавычки, то и дело рас­став­ляе­мые как указание на небезусловность любых сигнификаций.

Вместе с тем, было бы ошибкой рассматривать постмодерн как при­ми­тивную идеологию анархии. Это выход на новый, более сложный уровень по­нимания свободы личности и ее творческой самореализации, нежели пред­по­лагалось классической демократией эпохи Просвещения. После освобождения от пут социальных и идеологических ограничений, принесенного нам бу­р­­­жуазными революциями и Просвещением, постмодерн призывает к освобо­ждению от «культурных ограничений», но не путем отказа от культуры, а посредством переосмысления многих ее установлений. Пока нам тру­д­но по­­­­нять, в каких организационных формах может воплотиться этот новый уро­­­­­­­вень индивидуализации сознания отдельного человека. Но подобное раз­витие было исторически неизбежно и, судя по всему, был спровоцировано «информационной революцией» 1960-70-х гг.

Постмо­дерн обязан своей популярностью не столько авторам, действительно инспи­риро­вав­шим соответствующий сдвиг в культуре (они с большим трудом понимаются неподготовленным читателем), сколько лавинообразной кри­ти­ческой литературе, в наибольшей мере системати­зи­ровав­шей и офор­мившей идеологию постмодерна, «переведшей» ее на общедоступный язык. Основными «внутренними теоретиками» постомодерна можно назвать Ж.Ф. Ли­­­отара, Ф.Джей­мисона, И.Хассана, Ж.Дерриду, М.Фуко. Постмодерн оказал и про­дол­жает оказывать влияние на многие направления современной фи­лософии, семиотику, методологию истории, творчество отдельных писателей, архитекторов и кинематографистов.

МОРФОЛОГИЯ КУЛЬТУРНАЯ – учение о внутренней структуре культуры, ее организационно-функциональном строении. Существует множе­ство концепций, делящих культуру по разным основаниям, прежде всего на материальную и духовную (традиция, идущая еще от археологов и отчасти философов). С точки зрения собственно культурологии, подобная дихотомия не позволяет нам узнать что-либо новое о культуре, а только убедиться в том, что любое культурное явление, будучи опредмеченным, явля­ется субстратно материальным (даже музыка), но одновременно, даже самое утилитарное из них (плотничий топор), несет в своих формах и чертах, смыслах и содержании определенную символическую информацию, т.е. элемент духовной культуры.

В своем рассуждении о морфологии культуры мы отталкиваемся от разработанной еще философами-эволюционистами XIX в. концепции структурирования культуры на обыденную и специализированную и выстроенной на этой основе уже в наши дни теории Э.А.Орловой, дифференцирующей культуру на фун­кциональные блоки и прослеживающей каналы трансляции социально значимой информации между обыденной и специализированной культурами.

Целесообразность деления культуры на обыденную и специализиро­ван­ную состоит в том, что основные функции человеческой жизнедеятельно­сти возникали в недрах обы­денной культуры (повседневной практики, входившей в привычный образ жизни кресть­янина или горожанина и которой не ну­ж­но было специально учиться; основные ее зна­ния усваивались на уровне об­щего воспитания и обыденных социальных контактов), но со временем выделя­лись в специализированные профессии, освоение которых было уже практически невозможным без специального профессионального образования, на чем собственно и строится специализированная культура. Вместе с тем, осно­в­ные функции обеих сфер культуры продолжают существовать па­раллельно, но в разных областях жизни инди­вида.

В развитие концепции Орловой (где присутствуют только три блока) мы выделяем шесть основных блоков форм осуществления человеческой жиз­­­недеятельно­сти, представленные следу­ющими областями социальной пра­ктики:

а) культура социальной организации и регуляции, в область которой входят такие специализированные и неспециализированные сферы жизнедеятель­­­­ности, как:

- хозяйственная культура (на специализированном уровне – экономика, торговля, финансы и т.п.; на обыденном уровне – домашнее и приусадебное хо­­­­­­зяйство);

- правовая культура (специализированная – право, юриспруденция, система охраны общественного порядка и регуляции правовых отношений; обыденная – мораль, нравст­венность, общественное мнение);

- политическая культура (специализированная – государственная полити­­ка, идео­логия, управленческая работа, военное и полицейское дело и пр.; обыденная – межличностные отношения между людьми в области приватного взаимодействия);

б) культура познания и рефлексии мира, человека и межчеловеческих отношений:

- философская культура (специализированная – труды специалистов-фи­лософов; обыденная – здравый смысл обыденных представлений о мире и пра­­­­­­­­­вилах человеческого поведения, народная мудрость);

- научная культура (специализированная – профессиональная наука; обы­­­­­­­­­денная – повседневные рациональные знания о мире, бытовая логика социальной жизнедеятель­ности);

- религиозная культура (специализированная – религиозные учения, кон­фессии и деноминации, эзотерика; обыденная – мистика, бытовая магия, разнообразные проявления языческих атавиз­мов прошлого, предрассудки, приметы, гадания, вера в «космический разум» и т.п.);

- художественная культура (специализированная – построенное на спе­ци­альном образовании профессиональное искусство; обы­денная – бытовое, «саморазвлекательное» искусство, художественная самодеятельность, а также разные виды имитационно-игровой деятельности и т.п.);

в) культура социальной коммуникации, накопления, хранения и трансляции информации:

- культура межличностных информационных контактов (реально существует только в обыденной форме);

- культура массовой информации (специализированная – профессиона­ль­­­­­­­­­­­­ные СМИ, реклама, общественные связи; обыденная – слухи, сплетни и пр.);

- информационно-кумулятивная культура (специализированная – система музеев, библиотек, архивов, электронных банков информации и пр.; обыденная – предания, ве­рования, легенды и т.п.);

- культура межпоколенной трансляции социального опыта, культурной компетен­ции и знаний (специализированная – система среднего и высшего образования, специальных учреждений дошкольного воспитания, клубов и кружков по интересам и др. институций социализации и инкультурации личности; обыденная – система домашнего воспитания, «дворовые» компании, обыденное социальное общение, а также повседневные традиции, обычаи, нравы и пр.);

г) культура физической и психической реабилитации и рекреации че­ловека:

- культура поддержания и восстановления здоровья (специализированная – меди­цина и система санаторно-лечебного обслуживания; обыденная – самолечение, знахарство и пр.);

- культура физического развития (специализированная – профессиональ­ный спорт и альпинизм; обыденная – физкультура, мас­совый спортивный ту­ризм, культуризм, аэробика и т.п.);

- культура восстановления энергобаланса человека (система и струк­тура питания, сон и отдых; четкое разделение на специали­зи­ро­ванную и обы­ден­ную составляющие здесь затруднительно);

- культура психической рекреации и реабилитации человека (специализи­рованная – система организованного досуга, куль­турного тури­з­ма, домов отдыха, клу­бов и иных средств релаксации; обыденная – неорганизованные формы досуга, ал­коголизм, наркомания и пр.);

д) культура рождения и смерти:

- сексуальная культура (с точки зрения решения задач продолжения рода сущест­вует только в обыденных формах);

- культура родов и выхаживания младенца (специализированная – при активном медицинском участии и обыденная – без такового);

- культура приготовления к смерти и убранства покойника (имеет место только в обыденной форме);

- культура прощания, погребения и поминовения (имеет специализированный характер только при участии церкви или каких-нибудь официальных структур; без их участия является обыденной);

е) культура преступления и наказания:

- культура нарушений законов (ее специализированность или обыденность зависят преимущественно от уровня профессионализма преступника);

- культура нарушений обычаев и морали (как правило, только обыденная);

- культура дознания (только специализированная);

- культура наказания (специализированный или обыденный характер зависят от инстанции реализующей наказание);

- культура лишения жизни (специализированная в исполнении армии, полиции или палача и обыденная в криминальном варианте).

Нет сомнений в том, что такая сложная и многосоставная морфологическая структура культуры сложилась не сразу, а формировалась постепенно, по мере развития форм деятельности и социальной структуры общества и, видимо, будет еще дополняться и углубляться по мере развития науки.

Очевидно, на первобытном этапе истории имели место только хозяйственная, сексуальная и рекреационная культура, а так же, естественно культура межличностной коммуникации и культура смерти. Большинство других составляющих приведенного списка сложилось в основном на этапе аграр­ного общества, хотя некоторые из специализированных культур насчитывают не более нескольких веков истории (например, профессиональная наука, музейно-библиотечное дело и средства массовой информации родились, а искусство отделилось от религии только в XVII в., профессиональная медицина сложилась лишь к середине XIX в., а культура физической и психической реабиалитации человека родилась на рубеже XIX–XX вв.). Несомненно, все эти виды деятельности на обыденном уровне существовали и раньше, но соответствующие профессиональные культуры появились лишь в указанные сроки. Нет сомнений в том, что наступивший век породит еще какие-то специализированные виды деятельности и соответствующие культуры.

Представляется, что подобная классификация, видимо, далеко не полна и нуждается в развитии и дополнении; например, остался совершенно нераз­работанным блок лингвистической культуры и др. Но и приведенная классификация морфологической структуры культуры серьезно продвигает наши представления о сущности этого явления, развенчивает мифы о сугубой духовности и аксиологичности всего, что манифестируется термином «куль­тура».

ГУМАНИТАРНАЯ КУЛЬТУРА – сфера культуры, формирующая и регулирующая миропредставления людей, их ценностные ориентации, нормы социального поведения, этикет, церемониал, художе­ственно-образ­ные предпочтения, а так же символику групповой самоиден­тификации (национальной, социальной, политической) и личностной персонификации. Древнейшей фор­мой гуманитарной культуры были проторелигиозные мифо-по­этические миропредставления, позднее их оттеснили в приватную область со­­циального бы­тия возобладавшие систематические религии Откровения и некоторые направления рационального знания, касающиеся философии, язы­­­­­ка и истории. Следует заметить, что вплоть до эпохи Просвещения искусство (кроме театра и художественной литературы) рассматривалась как часть религиозной обрядности (народное искусство – как элемент язычества) и почти не являлась предметом профессиональной рефлексии.

Настоящий «взлет» социальной значимости гуманитарной культуры на­­чался в основном в эпоху Просвещения и связанной с ним секуляризации об­щественной жизни. Тем самым была выявлена подлинная фун­­­­кция гуманитарной культуры – стать заменой религии как формы эмоци­онально-об­раз­но­го переживания мира в дополнение к его рациональ­ному по­ниманию и объ­­­яснению. Эту фун­кцию в наибольшей мере при­­­­­­няли на себя искусство и литература, историческая наука, филология и некоторые формы «нехудожественной литературы» (эпистолярия, мемуаристика, журналистика). Впрочем, и религия, хотя и потеряла многие позиции во влиянии на сознание образованной ча­с­ти общества, для существенной части населения продолжала сохра­нять свою психико-компенсаторную роль.

В XIX в. произошло фактическое разделение наук, не относимых к естественным и те­х­ническим, на социальнонаучные (экономика, юриспруден­­­­ция, политология, социология и др.) и гуманитарные (филология, история, ис­­кусствоведение, педагогика и др.). В промежуточном положении остались археология и этнография, использующие методы познания социальных наук, но фактически пополняющие гуманитарные знания, а так же философия и пси­хология, разные составляющие которых тяготеют к естественному, социальному и гуманитарному познанию и рефлексии.

Таким образом, гуманитарная культура складывается из языка общения, религии и мифо­логии, гуманитарных наук, морально-нравственных ценностных установок, а так же этикетно-церемониального комплекса социального поведения. Как самостоятельная научная категория гуманитарная культура специально не изучалась.

СОЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА – культура, обеспечивающая коллективное взаимопонимание и взаимодействие людей в деятельности, направленной на выживание и развитие. Этой целеустановкой социальная культура отли­ча­ется от этнического типа культуры (см.), который обеспечивает ту же коллек­тивную жиз­не­де­­ятельность, но основанную на общих ценностях, обычаях и нравах (т.е. организацию совместного быта, соседства, верований, обрядов и ритуалов, бытовых и интимных взаимоот­но­шений и пр.).

Инструментами социального взаимопонимания и взаимодействия, как правило, являются профессиональные знания, умения и опыт работы в какой-либо области, что обеспечивает профессиональное взаимопонимание да­же ме­жду людьми, не владеющими общим разговорным языком; наличие некоторых профессиональных терминов, имеющих международное распростране­ние; уровень единообразия или сходства технологий выполнения данной дея­тельности; сходство в программах профессионального образования, которое получили все участники; чувство социальной (сословной, классовой) солидарности и т.п.

Исторически по мере научно-технического прогресса и развития технологий и организационных форм деятельности социальная культура последовательно решала ряд специфических задач, что позволяет типологизировать социальные культуры разных эпох по историческим стадиям развития.

На раннем первобытном этапе развития, когда люди занимались только присваивающим жизнеобеспечением, номенклатура видов и технологий деятельности была крайне ограничена и все участники деятельности обладали примерно одинаковыми профессиональными навыками, социальной культурой решалась одна задача – элементарной организации коллективного процесса самой деятельности.

После «неолитической революции» с переходом (поначалу частичной) к производящей деятельности, когда началось первичное разделе­ние труда, и образование племен, актуальной стала следующая задача социальной культуры – обес­­­­печение баланса разных специальностей (профилей деятельности) в общем процессе жизнеобеспечения сообщества и внутренней консолидации племенных образований в борьбе с соседями «за место под солнцем».

По мере развития эпохи аграрных цивилизаций и разделением социальных функций между разными профессиональными группами (что вско­ре привело к разделению общества на сословия) перед социальной культурой встала третья задача – принуждения к труду сословия трудящихся в пользу сословий воюющих и молящихся, а также обеспечения солидарности и единства целей в рамках каждого сословия.

С наступлением стадии индустриального развития, переходом к интенсивным технологиям экономической деятельности и трансформацией сословий в классы (объединенные не общностью социальных функций, а местом, занимаемым в производственном процессе, степенью участия во владении средствами производства и т.п.), оформилась очередная задача социальной культуры – обеспечение классового компромисса и взаимозависимости разных классов от эффективной работы друг друга. (Негативным примером того, к чему приводит пренебрежение классовым компромиссом, послужили сначала французская, а затем и русская революции).

И, наконец, с переходом на постиндустриальную стадию развития, когда основным производимым продуктом стали не вещи, а знания, классы стали распадаться на более мелкие социальные страты участников общественного производства, а само производство стало во все большей мере приобретать формы международной кооперации – в общих чертах проявилась новая социальная задача (точнее – круг задач) – согласование работы различных отраслей производства, а так же деятельности носителей различных сегментов знания, решения проблем перенаселенности планеты и развивающегося экологического кризиса.

Если на ранних стадиях развития задачи социальной культуры ограничивались масштабами общины, племени, затем государства, то ныне впервые эти задачи стали общепланетарными. Хотя тенденции к образованию миросистемной экономики стали проявляться еще с XVII в. (что отмечалось – К. Мар­­­к­сом, Ф.Броделем, И.Валлер­стай­ном), но масштабно они воплотились в пра­к­тике только сейчас. Вместе с тем, появление новых задач социальной культуры не приводит к полному отмиранию прежних, а лишь оттесняет их на второй план. То есть с каждым последующим этапом развития общества социальная культура начинает решать все больший объем задач, одна из которых является прио­ри­тетной, а прочие – сопутствующими.

В конечном счете, все современные об­ще­ства (особенно крупные нации) не однородны по своему составу, и с более развитыми стратами соседствуют более отсталые или традиционалистские. Например, в США, наряду с массой населения, уже втянутого в процессы постиндустриального развития, существуют и поздепервобытные индейские племена в национальных резервациях, и традиционалистские католические, иудейские, исламские и иные конфессиональные группы, и огромное число эмигрантов из Латинской Америки, Индокитая, с Ближнего и Среднего Востока, профессиональная конкурентоспособность которых реализуема то­ль­ко на самых низших ступенях социальной иерархии и т.п. Почти то же самое (с местными конкретными вариациями) можно сказать о любой более или менее развитой стране. Именно для таких групп населения более архаичные элементы социальной культуры сохраняют свою актуальность.

Подытоживая, можно сказать, что современная социальная культура представляет собой комплекс элементов социальных культур разных времен, функционирующих в разных социальных стратах или национальных анклавах при том, что доминирующей является социальная культура, наиболее соответствующая общему уровню социокультурного развития того или иного общества.

МАТЕРИАЛЬНАЯ И ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРЫ – две группы объектов культуры, в которых основной является либо их материально-пред­мет­ная сущность и утилитарная функция, либо функция символическая. Но, в коне­ч­ном счете, книга, картина или музыка тоже являются материальными объектами, но в них преобладает их символическая функция; а дом, одежда, ору­жие – весьма символически насыщенные объекты, но в них пре­обладает их утилитарная функция. Отсюда деление культуры на материальную и духовную не является абсолютным, а зависит от доминантной функции того или иного феномена.

Под понятие «материальная культура» попадают не только вещи и орудия труда, но и обработанные территории, искусственно измененный ландшафт, проложенные пути сообщения, прорытые каналы, пост­ройки и сооружения (в том числе инженерные), населенные пункты. К категории «духовная культура» можно отнести все «культурные тексты» или все, читаемое как текст культуры.

Материальная культура – понятие, имплици­т­­но всегда при­сутствующее в рассуждениях о культуре и противопоставляющееся ду­ховной культуре. При этом под материальной культурой обычно подразумевается ком­плекс научно-технических достижений и материальная инфраструктура, в ко­торой реально живет общество, в отличие от духовной культуры, отража­ю­щей интеллектуальные и образно-творческие потенции и достижения этого общества. Выявление данной дихотомии традиционно приписывается О.Шпен­глеру, противопоставлявшему комплекс материальной культуры – «цивилизации» – комплексу собственно культуры – совокупности религиозно-интеллекту­аль­но-художественных достижений, хотя фактически эта оппозиция имела мес­то уже в сочинениях Цицерона. Слабость этой позиции выявляется в том, что в ней отсутствует такое понятие, как социальная культура, по своим атрибутивным формам относящаяся к духовной, а по функциям – к материальной культуре.

Материальная культура официально признана как исследовательский предмет археологии, различающей ее тем самым с этнографией, социологией и политологией, изучающими преимущественно социальную культуру, а так же с религио­ведением, филологией и искусствоведением, предмет интереса которых – именно духо­­в­ная культура. Особую зна­чимость различению матери­альной и духовной культур стали предавать философы культуры, прежде все­го ориентирован­ные на философию символических форм (Э.Кассирер, С. Ла­н­­­гер) и некоторые антропологи (Л.Уайт). Значительное вли­яние эта оппозиция оказала на отечественную философию культуры (как ни парадоксально, в равной мере, и на православный мистицизм философов «серебряного века», и на мар­к­систско-ленинскую теорию культуры). Последняя понимала культуру­­­­­­­­­­­­­­­ преимущественно как деятельность, преследующую идеологичес­кие це­­­ли, и для нее понятие духовная культура было принципиально важным, ибо иносказательно подразумевало идеологию.

В традиционном смысле слова под духовной культурой понималась только религия (ср. духовное сословие, духовное пение, духовная литература). Но в ХХ веке это понятие стало трактоваться шире – как совокупность идеальных составляющих культуры. Недаром П.А.Сорокин предложил эту область культуры называть идеациональной.

Говоря о духовной культуре в широком смысле, следует выделить несколько основных процессов, формирующих духовно развитую личность.

Во-первых, это процесс социализации и инкультурации личности, становление человека, как члена общества и как неповторимой индивидуальности. Здесь решающую роль играют домашнее и дошкольное воспитание, школьное и вузовское образование, приобщение с юных лет к литературе и искусству, общение с социальным окружением. Они формируют в человеке социальную адекватность сознания и поведения, задают правила допустимых норм общения и взаимодействия, учат правильному употреблению родного языка, создают у человека представление о том, кто он есть и на какие блага имеет право претендовать.

Во-вторых, это воспитание нравственных начал в человеке, гуманнос­ти, терпимости, чувства сострадания. Здесь тоже огромную роль играют семья и школа, но, пожалуй, самыми влиятельными учителями являются Церковь и искусство, задающие нравственные эталоны примерами из Священной истории или художественных произведений. Церковь особенно строга в своих нравственных положениях и запретах. Но и искусство в этом плане учит очень многому. Известно, что художественные коллизии и судьбы приду­­­манных героев часто вызывают у человека гораздо больший эмоциональный отклик, нежели события реальной истории или новости дня по телевизору.

В-третьих, это развитие творческих потенций, заложенных в человека генетически. Бесталанных людей нет. Нужно только нащупать ту область, к которой у данной личности имеются способности. А дальше начинается учеба, беспрестанный труд по развитию этих способностей и их реализации в любой области – от художественной до технической. Пушкинская фраза «Гений и злодейство несовместны» удивительно точна. Гений постоянно занят своим делом. Ему не до злодейства. Главными инструментами формирования творческой личности являются образование и работа.

И, в-четвертых, это наличие гуманитарной эрудиции – знаний в области истории, филологии, искусствознания, религиоведения, педагогики. Если человек не знает истории своей страны, плохо знает родной язык, не читает, не ходит в музеи, не знает основ религии (даже будучи неверующим), а только смотрит телевизор, от такого человека всегда можно ожидать чего угодно. Те­­­­левидение – замечательное изобретение, приносящее нам массу ценной ин­формации. Единственное, чего оно не делает – не формирует духовности.

Представители современной культурологии (и, прежде всего, принадлежащие к школе позитивизма см.) в основном отвергают какое-либо разделение культуры на материальную и духовную (последняя тра­к­туется в прямом смысле как собственно религиозная культура), как бесполезное с точки зрения познания сущности культуры. Многие ученые ориентированы на другую терминологию и другие основания дифференциации культуры (материальную и идеацианальную – П.А.Сорокин, специализированную и обыденную – Э.А.Орлова, социально детерминированную и интеллектуально детер­минированную – А.Я.Флиер). Употребление терминов материальная и духовная культура в сегодняшней российской культурологии в существенной мере зависит от того, к какой научной школе принадлежит тот или иной исследователь.