Езграничной неприспособленности Обломова, не скрывал своих предпочтений: предприимчивый немец Штольц должен был послужить примером для ленивых обитателей России
| Вид материала | Документы |
- О колобках Дер Кнедль, 23.94kb.
- «Обломов и Штольц: антиподы или двойники?», 36.58kb.
- Семинар в 10 классе по теме: «Обломов и обломовщина», 34.4kb.
- Тема Вопросы и задания, 70.07kb.
- Штольц как антипод обломова в романе и. А. Гончарова "обломов" Произведения И. А. Гончарова, 20.12kb.
- Сти и полноты предпочтений, которые вместе с непрерывностью обеспечивают существование, 61.96kb.
- О проблеме ценностного отношения к здоровью воспитателей дошкольного учреждения, 39.72kb.
- Тема №1: «Проблематика и поэтика романа И. А. Гончарова «Обломов»» Противоречие в характере, 99.66kb.
- И. А. Гончаров назвал «Сон Обломова» «увертюрой» всего романа. «Сон Обломова» сперва, 29.51kb.
- «Сон Обломова». Своеобразие эпизода и его роль в романе» «Сон Обломова» это особая, 20.9kb.
Маруся Климова
Страна литературы
Гончаров, противопоставляя деловитость Штольца безграничной неприспособленности Обломова, не скрывал своих предпочтений: предприимчивый немец Штольц должен был послужить примером для ленивых обитателей России. Однако мнение автора каким-то загадочным образом разошлось с симпатиями читателей, которые и спустя сто с лишним лет упорно продолжают сочувствовать не очень опрятному и опустившемуся персонажу. Вряд ли в наши дни есть смысл всерьез говорить о «загадочной русской душе» -- в России прагматично настроенных обывателей ничуть не меньше, чем в других странах. Тем не менее, и в самом деле, в этом странном феномене есть нечто ускользающее от понимания.
Я, например, давно заметила, что чем больше человек учится на врача, адвоката или там физика, тем большее доверие у окружающих он вызывает. Врачу, юристу, инженеру обязательно надо иметь диплом о высшем образовании, а желательно еще и ученую степень, иначе ему очень сложно будет рассчитывать на успех. И это как раз понятно! Тут и говорить-то особо не о чем. Удивительно то, что в искусстве все происходит как-то не так, все как будто перевернуто и вывернуто наизнанку. Помню, в юности, когда я еще ни о чем подобном даже не задумывалась, но все равно, уже тогда стоило мне, например, услышать про художника, что он закончил Академию, как мне в душу закрадывалась скука, и я практически сразу утрачивала к нему всякий интерес. Другое дело, безумный Ван Гог или же Гоген, под сорок завязавший с бизнесом и отправившийся на Таити, или еще какой-нибудь маньяк вроде Сада... Вот они, наоборот, приковывали к себе мое внимание, и, насколько я могу теперь судить, не только мое. И самое главное, для этого им вовсе не нужно было никому предъявлять никаких дипломов и удостоверений – достаточно было просто отрезать себе ухо или еще как-нибудь извратиться. О дипломированных писателях и говорить нечего: фактически только пьянство и исключение из Литературного института давало советскому поэту шанс на всенародную любовь, как это и произошло, к примеру, в случае с Николаем Рубцовым, которого еще, в довершение всего, сожительница взяла и придушила в постели. Этот факт тоже когда-то ужасно будоражил мое неокрепшее сознание... Короче говоря, в искусстве, в отличии от других сфер человеческой деятельности, видимые свидетельства накопленных знаний и профессиональных навыков вовсе не способствуют укреплению доверия со стороны окружающих – скорее, наоборот. Между первым и вторым тут существует обратно пропорциональная зависимость: чем больше у художника всяческих званий и дипломов, тем меньше внимания он к себе привлекает.
Получается, что от искусства люди все-таки ждут чего-то не просто другого, но полностью противоположного тому, что способны им предложить адвокаты, педагоги и врачи. Можно было бы, наверное, даже сказать, что противоположным всем этим знаниям и умениям является незнание и неумение. И по-своему это было бы верно. Прежде всего, потому, что в искусстве, видимо, нет никакого иного смысла, кроме как приоткрывать перед людьми завесу над последней тайной бытия каковой является небытие. Иными словами, если наука, политика, экономика нужны человеку, чтобы жить, то искусство учит его умирать. С этой точки зрения любой, кто отмечен каким-либо дефектом, отклонением от нормы – это не просто извращенец и маргинал, но еще и носитель важного опыта, опыта умирания, так как он, возможно, сам того не осознавая, в чем-то уже переступил границы обычной жизни, то есть как бы отчасти умер для нее. А "здравый смысл" и "нормальная жизнь", о которых так много порой говорят, в конечном счете, не только глубоко антиэстетичны, но еще и являются утопией, а точнее, иллюзией жизни без смерти, когда смерть, на самом деле, просто вытесняется в бессознательное. Поэтому, очевидно, и по-настоящему актуальное искусство никогда не бывает искусством для среднего класса, творцами которого являются так называемые хорошо обученные «профессионалы». Как невозможно себе представить высокоразвитую промышленность, созданную безграмотными профанами. Другое дело, что людям свойственно постоянно путать эти сферы.
И только в этом смысле, вероятно, стоит сегодня говорить о противостоянии России и остального мира или Востока Западу. Я вовсе не считаю Россию страной литературы. Но писатель из менее благополучной и благоустроенной среды обитания и в наши дни имеет чуть более благоприятный контекст для творчества, то есть получает определенную фору по сравнению со своими западными коллегами. Чего никак нельзя сказать о тех же врачах и инженерах.