Geum.ru

Страшно добрая сказка

Вид материалаСказка

Содержание


Царство Проклятых.
Подобный материал:
  1   2   3   4   5

Страшно добрая сказка.

Бабочкой порхай просто и легко.

Выше птичьих стай взвейся высоко.

Слез дожди пролей, громом разразись.

После грусть развей. Просто улыбнись.


Девочка шла по тропинке вдоль леса. Солнце щедро поливало своими лучами все вокруг. В ветвях деревьев игриво шумел ветерок. Зелень трав и разноцветье полевых цветов радовали глаз. На сердце у девочки было тепло и радостно.


Сколько она уже шла – девочка не знала. Усталости не было. Была лишь истома от ожидания каких–то перемен. Девочка шла по тропе и была счастлива. Чему – неизвестно.

***

Девочка не помнила, сколько ей лет. Она не помнила, где родилась, и кто были ее родители. И были ли они вообще. Вереница лиц проплывала в ее памяти каждый раз, когда думала она о том, что было с ней раньше. Лица добрые и злые. Лукавые и глумящиеся. Ласковые и сострадательные.

Страшные события, имевшие место в ее жизни, на время омрачали ее рассудок.

Кровь. Страдания. Смерть. Девочка видела людей, глумящихся над своими жертвами. Видела предательство. Бессердечие. Зависть и коварство.

Но вставали в ее голове и картины добрые, радостные. Она знала людей благородных, сильных духом. Ласковых и дарящих радость.


Однажды в лесу она пробила сучком ногу. Было больно и очень страшно. Вид крови, выливающейся из раны, навеял ужас. Ей вдруг показалось, что произошло самое страшное, что могло произойти в ее жизни. Она заплакала и стала звать на помощь. Но никто не приходил. И только ветер шумел листвой деревьев в ответ.

«Почему?! Почему мой любимый Лес причинил мне такие страдания?! И почему нет никого, кто бы мне помог?!»

И был Он. Огромный человек с некрасивым, грубым, бородатым лицом. Он вышел из лесу, и ей почему–то сразу стало легко.


Теперь она не одна. Теперь есть кто–то, кто поможет ей. Кто не оставит ее здесь одну истекать кровью. Она помнила как Бородач, ничего не говоря, вытер кровь, приложил к ране какие–то листья, обмотал ногу разорванной рубашкой.

Боль прошла. Страх растаял. Лес вновь стал приветливым. А жизнь прекрасной.

Потом человек нес ее на руках, и она была счастлива. Даже не понимая толком от чего.

Он отнес ее к людям, с которыми она жила. И последнее, что помнила она об этом человеке, была его огромная очень добрая улыбка на грубом, некрасивом лице.

Память девочки хранила картины жестокости и бессердечия. Она видела, как люди убивали друг друга. Как жгли дома. Как наказывали плетьми провинившихся. И как радовались люди крикам и стонам истязаемых. Помнила она, как безжалостно отказывали в помощи тем, к кому приходила беда.

И были дни страшных потрясений. Видела она, как сильные становились слабыми и, вставая на колени, умоляли о пощаде. И как слабые становились сильными. И шли на смерть, защищая других. И смерть отступала.


И помнила Она также и то, как подобрали ее неизвестные ей люди, голодную и всеми брошенную. Как приняли в свою семью, и как делили с ней последние куски хлеба.

И были дни радости и веселья. Как весело было с людьми отмечать праздники! Кушать пироги с ягодами и плясать вокруг праздничного костра!

А еще помнила того мальчика, с которым вместе играли, ходили в лес, купались в озере. Как–то он подарил ей куклу. И для нее это был самый дорогой подарок, который она получала в своей жизни.

Все это помнила Она. Но теперь она опять одна. Ибо настало время ей уйти от тех, кто любил ее, и кого любила она. Она знала, что это время придет. И оно пришло.


***


Девочка шла по тропинке, залитой солнцем. У нее был узелок, в котором лежал хлеб и Кукла. Ее любимая.

Тропинка бежала вдоль леса. Ветер шумливо играл ветвями деревьев. На душе было одиноко, но радостно. Ей последнее время всегда было радостно на душе. Даже тогда, когда другие люди обычно плакали.


Она же не плакала практически никогда. Разве что тогда, когда от нее этого ждали. Ну, не хотела она разочаровывать ожиданий тех, кого любила. Девочка всегда несла радость людям. Когда она приходила в дом, где было горе, горе отступало, и людям становилось легче на душе.

Некоторые поговаривали, что Она умеет своим присутствием решать проблемы, которые казались неразрешимыми. Работа всегда спорилась, когда она принимала в ней участие, а праздник без нее не был таким веселым и радостным, как с ней.


Когда она уходила, все жалели об этом. И все же, никто ее не останавливал. Она чувствовала, что люди любят ее, но бояться. Ибо Она была другая. Не такая, как все. И это было решающим в отношении людей к ней.

Она всегда была «чужая» для них. Неизвестно откуда взявшаяся и теперь неизвестно куда от них уходящая.


***

Тропинка бежала вдоль леса.

«И все–таки грустно быть одной», – думалось ей, – «Зачем лес? Зачем трава? Зачем солнце? Если нету, с кем поделиться своей радостью!»

Подобные «глупые» мысли частенько приходили к ней.

Из–за изгиба леса на тропинке появился человек.

«Кто это?», – пронеслось в голове у девочки, – «Кто бы он ни был, все равно хорошо, что он появился. Это невыносимо все время вот так одной брести по тропе».


Незнакомец поравнялся с девушкой и смешливыми глазами окинул ее с ног до головы.

– Здравствуйте, милое создание.

– Здравствия Вам. Я очень рада Вас видеть.

– Чему же Вы радуетесь?

– Я давно уже иду по этой тропе, но Вы первый, кого я встретила. Это очень грустно надолго оставаться одной.

В глазах незнакомца промелькнуло нескрываемое удивление.

– А Вы не думали о том, что случайный проходимец вроде меня может стать не совсем желательным субъектом для встречи? Особенно в таком месте как это.

– А чем Вы отличаетесь от остальных? И чем это место необычно?


На лице незнакомца выразилось явное замешательство. Некоторое время он не знал, что ответить.

– Вы либо глупы, либо непросты.

– Я, наверное, очень глупа. Я ушла от людей, которые любили меня и заботились обо мне. Теперь я одна иду, сама не зная, что ждет меня впереди.

Лицо незнакомца еще больше исказилось от изумления.

Нет, он много видал чудаков на свете, которые сами не знали, что делали. Но, глядя на девушку, он никак не мог отнести ее к их числу. Что–то было в ней такое, что он не мог объяснить лишь людской глупостью.

Может быть искренность?


Люди часто бывают глупыми и сами не ведают того, что творят, но при этом умело скрывают это свое свойство. И на вопросы стараются отвечать умно, дабы сложилось впечатление о полной адекватности их поведения.

Девочка же даже не пыталась скрывать того, чего не знает. Она, пожалуй, действительно не ведала, куда идет, но не идти не могла. А раз так, то самое главное – это хорошее настроение.

Раз уж делаешь глупости, то делай их с хорошим настроением. И не пытайся выглядеть умнее, чем ты есть на самом деле. Да, и, пожалуй, Она действительно рада встречи с ним. Ибо, кто бы он ни был, но повстречать человека сейчас для нее все равно лучше, чем оставаться одной.


– Прелестное Создание! Быть может, долгий путь утомил Вас, и Вы бы не отказались отдохнуть и отобедать?

Девушка замялась. Но ее глаза по–прежнему сверкали радостью и искренностью.

– Я не думала об этом.

– Как бы Вы отнеслись к предложению стать на время моей гостьей? Тут недалеко есть дом, где я живу, и где мы с Вами смогли бы продолжить наше знакомство.

К еще большему удивлению незнакомца девушка, ничуть не смутившись, согласилась:

– Мне неудобно принимать Ваше предложение, но если оно искреннее, то я не могу Вам отказать, тем более, что в душе я этому очень рада. Ибо путь не столько утомил меня, сколько поверг в уныние от одиночества, ибо нет ничего ужаснее, вот так брести без конца по лесной дороге, будучи никому ненужной и не зная, что ждет тебя даль...

Не дожидаясь окончания того, что хотела досказать девочка, незнакомец схватил ее за руку и повлек за собою в Лес.

«И все–таки люди несусветно глупы!»

***


Путь к жилищу Незнакомца оказался не так уж короток и для кого–то мог бы показаться весьма мучительным. Лес был дремуч и скорее всего непроходимым для стороннего человека. Кругом из земли торчали коряги могучих поваленных деревьев, а толстые ветви растущих так низко опускались до земли, что порой приходилось ставать чуть ли не на корточки.

Но Незнакомцу видимо было хорошо известно все вокруг, и поэтому он уверенно вел Девочку так, что она даже не успела устать и уж тем более испугаться.

Девочка только подумала, что сама она никогда бы не зашла в столь дремучие места, а уж окажись здесь не по своей воле, то ни за что не выбралась бы отсюда самостоятельно.

Лес поначалу действительно выглядел довольно мрачно. Нигде не было ни травы, ни цветов. Не слышалось шуршания птиц в кронах деревьев. Солнце едва пробивалось сквозь немыслимое переплетение ветвей. Было сыро и пахло гнилью.

Но постепенно все в лесу начало меняться. Стал явно ощутим аромат цветов, послышались птичьи трели, огромные полуиссохшие дубы–исполины сменялись изящными березками и горделивыми кленами, раззеленелась трава.

Лес редел и, в конце концов, окончательно расступился. Незнакомец вывел Девочку на край уходящей далеко в даль пестро цветущей долины, обрамленной со всех сторон холмами и продолжением все того же леса, из которого они только что вышли.


Открывшаяся красота была настолько упоительной, что Девочку пробрала истомная дрожь и нега охватила все ее тело. Долина казалась бескрайней. Все кругом благоухало и переливалось формами и красками. Нежное солнце снова согрело девочку своими лучами, а пьяный аромат цветущих трав выгнал из ее головы остатки мыслей.

Незнакомец, дав некоторое время Девочке оглядеться, повлек ее к цели их небольшого путешествия. И тут Девочка увидела...


Дом.

Обиталище Дала (так по ходу дела представился незнакомец) понравилось девочке (представившейся незнакомцу как Шел). Срубленный из бревен Дом на опушке леса был довольно внушительный по размерам, выглядел грубо, но величественно, и был не лишен архитектурной красоты и замысловатости. Что–то было в нем притягательного, что пробуждало любопытство и желание зайти внутрь. Даже снаружи было видно, что в Доме множество разных комнат, комнатушек, – не говоря уже о внушительном несколько–уровневом чердаке. И главное – Дом казался живым существом, хранящим огромное количество тайн (большинство из которых лучше бы и не знать всякому).


Около Дома размещался небольшой палисадник с цветами. В разные стороны разбегались тщательно утрамбованные дорожки. Простой грубо срубленный из бревнышек, но очень красивый мостик, был перекинут через игриво журчащий ручеек. Невдалеке стояло несколько незамысловатых хозяйственных строений.

Подойдя ближе Шел обнаружила очень приятную для нее деталь усадьбы – небольшой, теснящийся средь чащи леса, садик с фруктовыми деревьями, скамеечками и мраморным столиком.

«Как много интересного знает этот садик» – почему–то пронеслось в голове у Шел.

У Девочки было замечательное настроение. Она не думала ни о чем, что плохого могло бы принести ей столь опрометчивое согласие стать гостьей Незнакомца. И когда Дал зайдя на крыльцо дома и, отворив дверь, учтиво пригласил Девочку в Дом, Шел поспешила последовать за ним.

Войдя в дом Шел была поражена по–настоящему. Такого убранства дома она ранее никогда не видела.


Дом изобиловал разнообразными деталями интерьера, выполненными из всевозможных материалов, – янтаря, узорного камня, отполированного дерева, черненого металла – и множеством всякой домашней утвари (о назначении многого Шел не могла даже догадываться). Были здесь и кованые решетки, и глиняные украшения на стенах. Бесчисленное число шкафчиков. Разных ниш. И везде, где только можно было что–то разместить или повесить, что–то стояло или висело. Светильники, зеркала, всевозможная посуда, какие–то статуэтки, картины, книги, да и просто «не вообрази что». При всем при этом чувствовалось, что все находиться на своих местах, и Хозяин терпеть не может беспорядка.


Внутри Дом был еще более загадочным, чем снаружи, ибо было совершенно непонятно, откуда это все здесь взялось, и кому и зачем это все здесь нужно.

Все было красиво, величаво, уютно, а главное, продуманно. Большая комната с камином (видимо гостиная), куда завел Девочку Дал, была просторной и вместе с тем уютной. В ней размещался большой обеденный стол, вокруг которого были расставлены резные деревянные стулья с высокими спинками. У стен стояли шкафы со всякой всячиной. В уголках для отдыха стояли удобные кресла и небольшие диванчики. Одна из стен комнаты почти полностью представляла собой огромное окно, составленное из цветных стеклянных фрагментов. Через них ничего нельзя было видеть, но окно давало комнате много света, при этом создавая таинственную волнующую обстановку. Не смотря на обилие мебели, в комнате оставалось много свободного места так, что в ней можно было танцевать.

Шел была необычайно поражена всем увиденным, и ее глаза и лицо выдавали это.

Назвавший себя Далом не обращал внимания на восторг Девочки. Очутившись у себя дома, он изменил свое игривое настроение и, учтиво предложив девушке присесть (где ей хочется), не дожидаясь реакции, сам развалился на просторном кресле подле большого камина в виде пасти зубастой твари, закрыл глаза и, казалось, моментально уснул.

Девушку это не смутило. Воспользовавшись моментом, она стала с любопытством разглядывать все вокруг, не обращая внимания на отдыхающего Хозяина.


Первым, что привлекло ее внимание, были картины, висевшие на обитых полированными досками стенах.

«Ни одного портрета», – подумала Шел, – «Картины красивые, но странные, какие–то».

Картины действительно можно было назвать странными. На одной из них, например, была изображена горящая свечка. Просто горящая свечка. На фоне кромешного мрака. Но вглядевшись в картину, Шел почудилось, что пламя свечи колышется, а в черном фоне мрака она вдруг отчетливо стала различать какие–то образы. Причем эти образы изменялись, жили. Ей стало страшно.


На другой картине был изображен пейзаж. Лес, зеленая лужайка, озеро, ручеек, цветы. Величественные горы нависли со всех сторон над этим умилительнейшим местом. Шел провела взглядом по очертаниям гор и тут почувствовала холод, пробежавший у нее по спине. Теперь она уже видела не горы, а клыкастую пасть огромного зверя, похожего на волка. Свирепый взгляд чудовища неистово впился в девочку.

«Странные картины. Интересно, кому и зачем понадобилось это все рисовать?»

У нее пропало желание разглядывать картины, и теперь ее внимание привлекли бесчисленные статуэтки и вазочки в виде причудливых существ, в большом количестве расставленные на всех шкафах и столиках. Существа были забавные. Им вряд ли имелись определения. И каждый раз, когда она подходила и начинала их рассматривать, ей казалось, что они ей подмигивают.


В дальнем углу комнаты размещался небольшой столик, на котором в оправе из переплетенных серебряных прутьев громоздился большой хрустальный шар. Когда Шел подошла и заглянула в него, шар моментально изменился. Он потерял прозрачность, внутри стало что–то происходить. Шел показалось, что стала различать внутри какие–то осмысленные картины. Природу, сооружения, предметы, людей, каких–то странных существ. Послышалась музыка. Она не понимала, откуда исходит она, но музыка была столь приятной, что хотелось слушать и слушать.

Затем послышались странные звуки, не вписывающиеся в канву мелодии. Шел стала различать голоса и речь. Но вдруг все кончилось. Звуки стихли, и шар вновь стал прозрачным и мертвым.

«Да–а. Интересно. Есть на что посмотреть».


Шел продолжила осмотр комнаты. Она подошла к небольшому окну в дальнем конце комнаты, чтобы полюбоваться красивейшими цветами, расставленными на подоконнике.

«Как мило», – подумала она, – «Цветы – это самое прекрасное, что есть на свете. Как можно без них жить?»

Она долго стояла у окна и никак не могла налюбоваться. Лишь через некоторое время она смогла оторвать взор от растительного великолепия, и тут ее внимание привлекла очередная картина, висевшая на стене у окна.

Это был портрет. Портрет женщины.

«Ну вот. А я уж думала, что здесь нет ни одной нормальной картины».

С картины на девочку «живыми» глазами смотрела... Женщина.


Красавица с пышными длинными светлыми волосами в легком, завивающемся в каком–то нереальном вихре платье. Взгляд нарисованных глаз был настолько пристальным, таинственным и зовущим, что девочке стало не по себе. Была еще одна вещь, сильно смутившая Шел. Она сразу не обратила на нее внимание. Прямо на портрете висел скелет отрубленной человеческой руки с остатками тлена.

А взгляд женщины с портрета тем временем начал впиваться в Девочку. Завороженная Шел почувствовала, что уже не может отвести взгляд от глаз красавицы. У нее стало мутиться в голове. Ей показалось, что портрет хочет втянуть ее в картину. Ей захотелось бежать, но теперь, даже если бы она решилась на это, она уже не смогла бы это сделать. Девочка буквально окаменела. Она лишь из последних сил попыталась бороться с пронзающим ее взглядом, чтобы сохранить контроль над остатками своего сознания. Но сознание неумолимо покидало ее.


В этот миг она услышала за спиной голос человека, приведшего ее сюда:

– Не надо очень пристально рассматривать портреты незнакомых Тебе людей. Это не всегда безопасно.

Девочка тут же пришла в себя и обернулась. Хоть наваждение прошло моментально, Шел некоторое время продолжала чувствовать себя очень плохо. Ее трясло, в висках стучало, на лбу выступили капельки пота.

– Кто изображен на портрете?

– Очень красивая женщина. Самая красивая из тех, кого я встречал до сих пор.

– Вы знали ее?

– Да, знал.

– А где она теперь?

Дал на мгновение задумался. На лице появилось неясное выражение. Не то злость, не то тоска.

– Об этом неплохо было бы спросить того, чья иссохшая рука висит на портрете.

С этими словами Хозяин повлек Шел прочь от картины.

– Кажется, я пригласил Тебя к себе на обед. Идем же, стол уже накрыт.


Посмотрев на стол Шел к своему удивлению увидела, что он действительно уже накрыт.

– Мне казалось, что Вы спите. Когда Вы успели все это?

– Ты была слишком поглощена удовлетворением своего любопытства. Садись.

Дал придвинул к столу небольшое кресло для Шел, и сам разместился рядом на стуле. Садясь за стол, Шел бросила взгляд на кресло у камина, где некоторое время назад отдыхал после дороги сам Хозяин, и увидела теперь на нем развалившегося пушистого серого кота.

– Какой милый котик живет у Вас! Можно будет его погладить?

– Можно. Если только он Тебе это позволит.

– Вы что: плохо его воспитываете?

– Я вообще не занимаюсь воспитанием котов.


Дал налил Шел в красивый резной фужер белого вина и положил ей на тарелку поджаристые сырные лепешки. Сверху он набросал клубники и залил все это сверкающим рубиновым блеском фруктовым вареньем. Себе на тарелку он положил кусок жареного мяса и налил в глиняный стаканчик какой–то бурой полупрозрачной жидкости.

– Ваше Здоровье, Прелестное Создание!

Подхватив стаканчик, он одним глотком опустошил его и принялся за мясо.

– Ваше Здоровье, Досточтимый Дал!

Шел отпила вина из своего фужера. Оно пахло цветами и имело очень нежный вкус. Сырные лепешки с корицей и изюмом показались Шел немыслимо вкусными. У нее вновь начало улучшаться было подпорченное настроение. И вскоре она почувствовала себя вполне счастливой оттого, что наелась. Увидав, что Шел опустошила тарелку, Дал поставил перед ней вазу с фруктами. В ней был виноград, сливы, кусочки дыни и большие желтые груши. Кроме того, рядом с ней стояли еще вазочки с орехами и мармеладом.

«Интересно, откуда у него все это взялось здесь?» – подумала девочка, но не стала задавать лишних вопросов.


Когда она доедала грушу, зажевывая ее мармеладом, из–под стола ей на колени запрыгнула та серая тварь, которая до сих пор возлежала на кресле Хозяина.

Девочка не сразу, но все же решилась погладить кота, и, видимо, ему это понравилось, ибо он тут же развалился на ее коленях, не думая о том удобно это для нее или нет.

– Как его зовут?

– Ты можешь звать его Мар.

– Скажите, Вы тут живете один? – девочка посмотрела на кота и добавила – Ну, кроме Мара, конечно.

– Вообще–то я тут живу один. Но иногда здесь бывает столько народу, что я даже рад, что остальное время я живу один. Если Ты останешься у меня до вечера, то возможно убедишься в этом.

– А что будет сегодня вечером?