Geum.ru

Страшно добрая сказка

Вид материалаСказка
Подобный материал:
1   2   3   4   5

Суд.


И снова это жуткое подземелье. Крики, стенанья как мечи врезаются в сердце. От ужасных картин истязаний глаза отказываются различать происходящее. Невыносимый запах гари и вонь нечистот лишает чувств. Шел снова шла по Шеолу, с трудом удерживаясь в рамках того, как, по ее мнению, должна была держаться Владычица. В любой момент она готова была, закрыв глаза и заткнув уши, броситься бежать, сама не зная куда.

На огромной площади внутри подземелья стояла толпа людей, окруженная стражниками и палачами. На возвышенности Шел увидела рыцарей в черных одеяниях. Впереди у края стоял Алард. В его взгляде была отрешенность.


Люди внизу были охвачены ужасом. Многие из них старались вырваться вперед, чтобы пасть ниц пред Алардом и вымолить если не пощаду, то хоть немного милосердия к себе. Шел показалось, что люди обезумели от страха. Только самые сильные старались держаться гордо и спокойно, но по всему было видно, что даже внутри них не осталось ничего, кроме ужаса ожидания неминуемого. Когда Шел поднималась на площадку, рыцари Шеола преклонили колено. И только Алард, учтиво поклонившись Владычице, остался стоять.

– Владычица! В Мире наступили смутные времена! Люди помышляют и совершают то, чему нет ни оправданий, ни прощения! Все, кого Вы видите, недостойны находиться даже здесь, в Шеоле! Но они должны пройти через него! И Вам предстоит назначить каждому достойное наказание!


От этих слов Шел чуть не свалилась с площадки. Ей снова захотелось бежать.

«Зачем! Зачем мне все это надо!»

Но бежать было некуда. И стыдно. Рыцари Шеола с глубочайшим достоинством смотрели на нее. Можно было просить Аларда избавить ее от страшных обязанностей. Но величественный вид рыцарей Шеола заставил ее отказаться и от этого.

Шел постаралась взять себя в руки и еще раз посмотрела на людей, что стояли внизу. При виде Шел, большая часть толпы снова пала ниц. Люди стенали, плакали, молили о пощаде, давили друг друга, пытаясь обратить на себя внимание. Это жалкое зрелище окончательно расстроило Шел. Видеть это было для нее невыносимее всего остального.

Шел отвернулась и отошла.

– Владычица – Алард обратился к Шел тихо – Вы должны.

Шел трясло. Перед глазами плыл туман. В ушах звенело от криков и воплей.

– Люди ждут, Владычица. Не стоит мучить их лишнее.


Шел снова подошла к краю площадки и заглянула в глаза тех, кто не кричал и не падал ниц.

– Алард.

– Я слушаю, Владычица.

– Тех, что стоят, сделайте садовниками... Кого из них полюбят цветы и деревья, отпустите в Мир. Кого нет – пусть остаются вечными тенями садов Шеола.

Алард пристально посмотрел на Шел:

– Ваша воля будет исполнена, Владычица, – Алард был несколько озадачен – А что с остальными?

– Не знаю, Алард. Отдайте палачам. Пусть сами решат.

– Ваша воля будет исполнена, Владычица!.. Но... прошу простить... может не стоит перекладывать на палачей то, что должно делать Вам.

– Простите меня. Впредь я не буду. Но сейчас не могу.

С этими словами Шел оставила Аларда и удалилась прочь.

– Ваша воля будет исполнена, Владычица!

Неистовый плач разнесся по всем залам Шеола.


***


– Леди Ланн, зачем Вам нужно было приходить сюда?

– Замолчите Цераз. Я знаю, что мне нужно, а что нет.

– А если Ваш супруг узнает, что Вы...

– Тогда я оторву Вам голову.

– Помилуйте...

– Хватит. Тем более что мы уже пришли.

Мурна взбежала на крыльцо дома и распахнула дверь. В доме было тихо, но нюх ведьмы безошибочно учуял пришельца. Здесь кто–то находился, кроме нее. Мурна напряглась, отчего волосы у нее на голове приподнялись, как у ощетинившейся кошки, и ворвалась в большую комнату, готовая превратить в пыль всякого, кого она там обнаружит.

Вторжение было столь неожиданным, что тот, кто таки уже находился в комнате, как ошпаренный вскочил с большого кресла, на котором сидел и, споткнувшись, загремел под стол.

– Какой негодяй посмел переступить порог этого дома?!

– Мурна?.. Это Ты?.. О небеса и преисподняя!.. Ты таки убьешь меня когда–нибудь. Если не своей красотой, так своей глупостью.

Опрокидывая пустые бутылки, из–под стола появилась кабанья голова.

– Драган?!.. Дружище! Каким ветром?!

– Неверное, тем же, что и Тебя.


Мурна подскочила к с трудов вылезшему из под стола Драгану и повисла у него на шее. Отчего они теперь уже оба завалились под стол. Вошедший следом за Мурной Цераз, увидев это, поспешил выйти обратно.

– Дорогой мой! Как я рада Тебя видеть!

– Ты вселяешь в меня надежды этим признанием, прекраснейшая из женщин. Но я уже перестал верить, что мое счастье возможно.

– Замолчи, негодяй. А то я передумаю. Я так рада Тебя видеть, что, пока Ты не разозлил меня своей болтовней, согласна на все.

Цераз сидел на крыльце и жевал соломинку.

«Что–то мандаринами запахло».


Из кустов появился большой серый кот с мрачным грустным лицом и угрожающе направился к незнакомому ему пришельцу.

– Нет–нет. Прошу не проявлять агрессии. Я секретарь леди Ланн. А она хороший друг Вашего досточтимого хозяина.

Кот не обратил внимания на слова пришельца и, запрыгнув на поручни крыльца, грозно впился взглядом в испуганного Цераза.

– Леди Ланн! Прошу Вас! Мне сейчас выцарапают глаза!

Дверь распахнулась и на крыльце появилась оправляющая платье Мурна.

– Что за вздор, Цераз? Кто Вам хочет выцарапать глаза?.. О, небо! Я совсем про Тебя забыла!.. Мар!


Увидев Мурну, Мар потерял интерес к незнакомцу и, спрыгнув с поручней, подошел к ней, тоскливо взглянул ей в глаза, и улегся у ее ног.

– Хороший мой! Ты так тоскуешь по хозяину! Ты сейчас порвешь мне сердце! – Мурна нагнулась и гладила Мара.

В дверях появился еще не пришедший в себя от неожиданностей Драган:

– Мое сердце уже давно бы порвалось, если бы не безмерные запасы вина в подвале Дала.

– Слушай, Драган, а куда делась эта девочка... кажется, ее звали Шел?

– Не знаю. Она исчезла. Только оставила какую–то куклу.

– Куклу?

– Да, куклу. Детскую игрушку. И это все.

– Я уверена: она отправилась на его поиски. Вот только как?... Даже я не знаю, как туда попасть так, чтобы потом оттуда выбраться. Только Морга, наверное, это знала.


– Знала?.. Почему знала?

– Не почему... Хватит о ней... Драган, идем лучше в Шихан.

– Ты что, не наигралась прошлый раз? Или думаешь повторить игру Дала и таким образом отправиться следом?

– Не говори вздор, Драган. Идем. Мне очень хочется... Цераз, прошу Вас, останьтесь здесь.

– Я его боюсь. Леди Ланн, не покидайте меня.

– Он не тронет Вас, Цераз. Мар кот умный.

Дул легкий ветерок. Было тепло. В шихане было покойно.

– Как хорошо, Драган!

– Я рад, Мурна, что Тебе хорошо. Вот только... ладно, не будем о плохом. Тем более что мы все равно не в силах что–то исправить.

– А давай катнем шары.


– Ты знаешь, после последней игры я что–то побаиваюсь.

– Глупости. Шихан не может принести большей беды, чем той, что каждому из нас светит. Он лишь ускоряет ее приход. Но если светит хорошее, то он ускорит и его... Давай.

– Ну, давай.

– Только вместе.

Мурна и Драган взяли шары и одновременно катнули их на середину Шихана.

– Смотри, как удачно легли.

– Ты считаешь?

– А тут и считать нечего. Превосходно легли!

Мурна уселась на скамью и заворожено с блаженной улыбкой на лице уставилась на оба шара. Драган сел рядом и, обняв ее, тоже впялился в них.

– Я чувствую, я уверена – все будет хорошо... Я знаю – они вернутся.


Дул легкий ветерок. Было тепло и покойно...


***


– Владычица, Вы сегодня слишком много времени уделили людям. Не стоит этого делать. Вы можете посеять в них тем самым ложные надежды.

– Алард!

– Я слушаю Вас, Владычица.

– Какие гады присылают к нам моральных уродов, вроде тех, с кем мне сегодня пришлось иметь дело?!

– Мне сложно ответить Вам.

– Кроме Шеола, ведь, существуют и другие зоны?

– Да, Владычица.

– Будьте любезны, Алард. Просветите меня.

– Есть седьмая и восьмая зоны. В седьмой люди наказывают друг друга. И исход из нее возможен только тогда, когда они полюбят друг друга. В восьмой человек наказывает себя сам. Это очень страшная зона. Ибо никто, кроме самого человека не знает, чего он сам больше всего боится, и чем можно больше всего его наказать.


– Каков исход из этой зоны?

– Человек должен возненавидеть самого себя. Если он возненавидит себя, самым страшным наказанием для него станет отсутствие для него всяких наказаний.

– Есть еще?

– Да. Есть девятая. Но о ней никто ничего не знает. Никто не возвращался из нее до сих пор. Также неизвестно: кто и по каким причинам туда попадает.

– А Царство Проклятых?

– О нем тоже мало, что известно. Оно стоит особняком. Оттуда возвращаются, но никто ничего об этом не говорит. Исход из нее не известен. И никто не знает, какие силы там властвуют. А кто знает, не склонен говорить об этом.

Шел на минуту задумалась. У нее защемило сердце. Она вспомнила: с какой тоской провожала она людей, что шли туда через Шеол. Как ей хотелось пойти с ними. Но Царство Проклятых не хотело принимать ее.

– А что перед нами, Алард?


– Первые пять, Владычица. Но они принадлежат Миру. Там царит беспредел. И наказывают там не до наступления качественного признака очищения, а до истечения случайно назначенного каждому срока. И сами наказания определяются случайными обстоятельствами.

– Так вот, Алард. Больше разного рода моральных уродов в Шеол не принимать. Отправляйте сразу в седьмую и восьмую. А хитрых и наглых – в пятую.

– Ваша воля... Владычица... будет исполнена. Но... не нам решать, кого к нам присылают...

– Нам, Алард. Нам. Не забывайте, что в Шеоле наказуемые должны полюбить своих палачей, а палачи наказуемых. Но это будет принципиально невозможным, если к нам будут присылать людей неподготовленных к этому. Нам придется либо оставлять их всех тут навечно, но тогда в Мире переведутся люди, – они все у нас осядут. Либо придется отпускать недоделанных. Но тогда, Алард, с нас же с Вами и спросят. Так что, решать будем мы. А если возникнут проблемы, сошлитесь на меня. Все претензии буду разбирать я.


– Ваша воля будет исполнена, Владычица... Владычица, есть еще один вопрос.

– Какой, Алард?

– Шиля просит разрешения, разводить рыбок в Шеоле.

– Какой Шиля?

– Один странный человек.

– Чем он странен?

– Сам не работает, но других подговорил, чтобы за него цветы сажали. Сам же удобрения для всех достает невесть откуда. Теперь же хочет еще и рыбок разводить.

– Зачем ему это надо?

– Ума не приложу.

– Демон с ним, пусть разводит.


***


«Так куда же ты идешь человек? Куда?»

– Шел?! Да неужели?!

Шел гуляла по саду, любуясь цветами и слушая завораживающее пение птиц. На душе было тоскливо и одновременно с этим светло. Она уже почти забыла о том, кем была, и научилась думать лишь о том, что происходит теперь. И вдруг этот окрик:

«Кто зовет меня по имени? По этому странному, почти забытому, имени?»

– Ха–ха–ха–ха! Вот уж кого не ожидала здесь встретить, так это Тебя, красавица!

Шел обернулась. На клумбе в зарослях цветов, по локти испачканная в земле, стояла красивая женщина с маленькими граблями в одной руке и пучком цветочных луковиц в другой. Что–то очень знакомое кольнуло ей в сердце.

– Морга?!

– Нет! Святая Елена!


– Что Вы здесь делаете?!

– Решила развеяться тут немного в Шеоле от трудов праведных.

– А если серьезно.

– Ты тупая или только прикидываешься?.. Вот, что Ты здесь делаешь? Вот, это вопрос... Хотя... У меня есть догадки... Нет, ну все выглядит в принципе весьма логично. Ты, как я и предполагала, оказалась круглой дурой и последовала за ним в Царство Проклятых. Вот, только: как Ты умудрилась сюда попасть? Неужели зарезала кого–то? Или съела в своем селе все годичные запасы продовольствия?.. Ой! А что у Тебя с лицом?

Шел отвернулась.

– Да ладно, ладно. Не злись. Успокойся. К бытию нужно относиться проще... Хотя и обиды прощать не следует... Все–таки интересно, что с Тобой происходило все это время с момента нашего расставания.

– Особо интересного ничего. Так, по мелочам.

– Ага. И в Шеоле Ты оказалась в результате этих самых мелочей?


– Можно сказать и так. Если учесть, что я изначально понятия о Вас о всех не имела и была бы счастлива не иметь его и дальше.

– Вот. Это уже слова не девочки, а женщины... И все–таки, что у Тебя с лицом?

– Ничего.

– Отвар из чистотела пробовала?.. Нет, а еще лучше – помет старой жабы, ни разу не...

– Знаю, знаю... Я как–нибудь обойдусь.

– Ну, смотри. А я бы Тебе советовала... Ой! Какая у Тебя шикарная брошка на голове. Где такие дают?

– Хотите, подарю?

– Э, нет, дорогая. Я кое–чему в этом мире научилась. Иногда лучше цветочки в Шеоле сажать, чем такие брошки на голове носить. Кстати. Ты не знаешь, какой идиот придумал заставлять грешников в Шеоле цветочки садить?

– Н–нет... Не знаю.


– Ну, да. Ну, да...

– Морга... Скажите, чем так обидел Вас Дал? Почему Вы так с ним поступили?

– Дал?.. Что Тебе ответить, дорогая?.. Мужчины идиоты. Дал главный из них. Он абсолютно не понимает нас женщин. И в этом его самый вопиющий идиотизм... Но беда в том, что именно таких идиотов мы и любим больше всего... Он обидел меня, девочка. Тем, что дал повод полюбить себя, и не ответил мне на мою, им же зажженную, любовь.

– А как же умение терпеть и прощать? Ведь, когда любишь, желаешь счастья не себе, а любимому.

– Нельзя прощать до бесконечности, дорогая. Чувства бывают только взаимными. Если зажигаешь любовь в другом человеке и не стремишься на нее ответить, зажженная тобой любовь превращается в ненависть. Это все равно, как приютить, обласкать, а потом снова выгнать в сырую, голодную безысходность.


– Но разве можно запретить другим любить себя, если чувствуешь, что не готова ответить? И разве, получается, не следует никого ютить и ласкать?

– Все, что происходит с человеком, все в его воле. Запомни это. Никто не полюбит тебя, если ты хоть однажды, хоть на мгновение сама этого не захочешь. И уж если приютила, то не выгоняй. Терпи. Жди пока от тебя сами уйдут. Когда любимый человек делает из тебя дуру, даже не осознавая этого – это неправильно. В конце концов, ты становишься тем, кого из тебя делают. Но тогда не стоит и обижаться на дуру за то, что она начинает делать в ответ... Вот, только... он, по–моему, как раз и не обиделся... За что я и люблю его... И не могу забыть... Ну, да ладно. Найди его, подруга. Я знаю, что Ты за этим и пришла сюда. И пусть он будет счастлив... С Тобой или без Тебя... Со мной или без меня...

***


Дорожка бежала и бежала сквозь благоухание садов Шеола. И не было ей конца. И не было ей исхода. И лишь иволга вновь прилетела и села на ветку. Посланница Мира.

«Здравствуй! Иволга! Если полетишь в края, где меня помнят, расскажи обо мне! Пожалуйста!»


***


– Владычица!

– Я слушаю Вас, Алард.

– Прошу простить, Владычица. Вас хотят видеть.

– Кто, Алард?

– В Нижнем Мире много разных, Владычица.

– И что эти разные хотят?

– Прошу простить, не знаю. Вас хотят видеть.

– Мне хотят предъявить претензии.

– Может быть, Владычица. Может быть.

– Хорошо. Идемте.


В заброшенной части садов Шеола размещались бескрайние унылые пустыри. Именно здесь открывался проход в Царство Проклятых. Именно сюда шли через Шеол те, кого прокляли в Мире. И именно суда поспешили теперь Шел с Алардом.

Когда они появились, их уже ждали. Здесь были рыцари Шеола, спокойно и надменно глядящие вдаль. Здесь был Цербер, стоявший в угрожающе–предупредительной позе. И были здесь иные. Люди. Только в лицах этих иных не было ничего человеческого. В них вообще ничего не было. Их лица были пусты. Мертвы, как тот пустырь, на котором все собрались. Иные (их было много) стояли неподвижно и отрешенно смотрели (еще более отрешенно, чем это умели делать рыцари Шеола) каждый в ту точку на пустыре, которую каждый для себя избрал. Но при появлении Шел взгляды всех пришельцев обратились к ней. Они как бур врезались в нее, как будто хотели, распилив на мельчайшие кусочки, узнать из чего она сделана.


Шел это несколько смутило, но она прошла мимо рыцарей и ответила пришедшим спокойным вопросительным взглядом. Ей хотелось начать разговор, но она не нашла нужных слов. И поэтому на пустыре продолжало по–прежнему царить неопределенное молчание.

Сложившуюся ситуацию разрушили двое из пришедших. Они вдруг уверенно и твердо зашагали к Шел. Шел тут же обнаружила рядом с собой невозмутимого Аларда и, грозно сверкающего огненными глазами, Цербера. Люди остановились. Но не спуская при этом и дальше глаз с Владычицы. Некоторое время опять никто ничего не говорил. Затем один из подошедших наконец изрек:

– Вот Ты какая. Новая Владычица Шеола.

Шел хотела ответить, но опять не нашла что.

– Кто Ты, девочка? Зачем пришла в Шеол? Зачем стала им править?


На этот раз Шел нашла, что сказать:

– На Вашем месте я бы проявляла больше почтительности к той, кого называете Владычицей Шеола.

– Мы готовы проявлять почтительность к Владычице Шеола. Но пока мы видим перед собой лишь маленькую девочку, носящую Алмаз Власти.

– Ты, надеюсь, не считаешь, что всякий, кто носит Алмаз, обладает силой Владычицы, – довольно резко подхватил другой.

– Простите, господа. Но, если Вы еще раз обратитесь ко мне иначе, как: Досточтимая Владычица Шеола, – разговор закончится. А Цербер Вас проводит.

Лицо второго говорившего передернулось. Но в следующий миг оно вновь обрело полную отрешенность:

– Не надо прятаться за собаку... Досточтимая... Владычица... Шеола... Даже если это грозный Цербер.


Шел было нашла, что сказать на это, но неожиданно решила оставить последнюю фразу висящей в воздухе. Это заставило лицо второго передернуться еще раз. И на нем уже что–то начало появляться. Раздраженность.

– Вы не ответили на наш вопрос... Досточтимая... Владычица...

– Я должна отвечать на вопросы?

Третий раз лицо передернулось.

– Должны. Если не хотите...

Шел так и не удалось узнать, чего она должна не хотеть. Сверкнувший как звезда обнаженный меч Аларда снес голову говорившего второго, не дав досказать, то, что она собиралась. Толпа пришедших, увидев это, твердо и грозно зашагала к Шел и Аларду. Голова же, откатившись в сторону, уставилась перевернутым взглядом на Шел. Губы на ней зашевелились и шелестящим скрипучим голосом изрекли:

– Легионы демонов придут испепелить сады Шеола. А вы позавидуете узникам его подземелий...


Речь головы прервал сиплый голос, раздавшийся откуда–то сбоку:

– Замолчи Карас. Твой язык доведет тебя до девятки.

Шел повернула голову и увидела высокого седоволосого старика в черном плаще и белой широкополой колпакообразной шляпе. Все замерли. Голова как могла закатила глаза, чтобы увидеть говорящего, и зашипела:

– Ты–ы?! Не–е–ет! Убир–ра–а–йся, гря–а–зный колду–у–н!

– Глас, – старик обратился к первому подошедшему, спокойно ожидавшему того или иного разрешения сложившейся ситуации, – прекрати все это.

Тот, к кому обратился старик, послушно поднял отрубленную, продолжавшую шипеть, голову, повернулся и молча пошел прочь, уводя за собой остальных пришедших. Обезглавленное тело, шатаясь из стороны в сторону и спотыкаясь на кочках, поспешило следом.

– Прошу меня простить, досточтимая Владычица Шеола. Мне следовало самому поспеть к началу разговора. Чем я могу загладить свою вину перед Вами?

– Представив себя.

– Меня зовут...


Генд Эльф.


– Кто я такой – я расскажу. Но только не здесь. Я не люблю скучные пустыри. Если Вы согласитесь, Досточтимая Владычица, я бы осмелился пригласить Вас к себе. Это не займет много времени и путь не утомит Вас. Надеюсь.

– Ведите, достопочтенный Генд Эльф.

– Рыцарь Алард и Цербер могут последовать за Вами. Так будет спокойнее им самим. Но остальных рыцарей я прошу остаться здесь в Шеоле.

Старик медленно повернулся и побрел, опираясь на длинный посох, в сторону неожиданно образовавшегося пространственного сгустка. Когда он подошел ближе, сгусток превратился в каменную арку. Возле самой арки старик остановился и, приглашая последовать за ним, оглянулся на Шел. Шел пошла за стариком. За ней последовали рыцарь Алард и Цербер.


Пройдя арку, все оказались на берегу моря. Слух стал ласкать шелест набегающих на камни волн, а в нос ударил запах водорослей. Старик, не останавливаясь, повел гостей по тропинке поднимающейся на высокий утес, на вершине которого виднелось причудливое сооружение.

Подъем был изнурительным для Шел, но она старалась не показывать этого. Когда же вершина утеса была наконец достигнута, у Шел перехватило дыхание. Она увидела красоту, какой не видела никогда.


Море. Бескрайнее море лежало перед Шел. Чайки парили у нее под ногами. Ветер трепал ей волосы и заполнял грудь дыханием волн. Огромное небо (Шел никогда не видела такого большого неба) спорило с морем о своем величии. И где–то вдалеке качался на волнах белый лепесток. Парус.

Открывшаяся красоты поразила, видимо, не только Шел, но и Цербера. Зверь подошел к самому краю утеса и как завороженный уставился в даль. И только Алард не смотрел на море. Он вдруг погрустнел и стоял в стороне, отвернувшись.

– Шел, дочка, иди сюда.


Шел вспомнила о старике.

– Откуда Вы знаете мое имя?

– Это несложно. Когда–то я был волшебником. А для волшебника не составляет труда прочитать имя того, чья душа раскрыта как книга. И не обижайся за дочку. Здесь я не хочу думать о том, кем Ты стала там.

Только теперь Шел рассмотрела сооружение, к которому они поднимались. Это была башня со стеклянным куполом на самом верху. Внизу башня переходила в обычную грубо сложенную из камней хижину. Со стороны моря к башне примыкала большая открытая терраса, поднятая от земли каменными колонами. На террасу вела каменная лестница. Именно возле нее и стоял Генд Эльф, приглашая Шел подняться наверх. Шел последовала за стариком и выйдя на террасу, вновь затаила дыхание. С террасы открывался вид еще более величественный и волнующий.


– Садись дочка. Путь все–таки утомил Тебя.

На террасе стоял изящный, сплетенный из веток столик, и рядом было несколько также плетеных из веток качалок. Шел упала в одну из них и истомная нега прокатилась по ее телу. Старик поднес ей большую кружку с ягодным муссом. После чего тоже сел и закурил трубку.

– Вы сказали, что были волшебником.

– Да, был.

– Добрым или злым?

– Топор добрый для тех, кому дрова колит, и злой для тех, кого по ноге бьет... Я был добрым, дочка.

– А что это значит – быть добрым?

– Получать радость от радости доставляемой.

– А злым?

– Радоваться страданиям.

– Значит, в Шеоле все злые.


– В Шеоле нет ни злых, ни добрых. Там есть несчастные. Там не радуются. Там страдают. И грешники, и палачи, и рыцари. Да, и Ты, дочка.

– И гости?

– Гости?.. С гостями Ты сурово обошлась... Понимаешь, от них никуда не денешься. Грешники должны научиться доставлять радость другим. Ну, хотя бы своими страданиями. Если они не умеют это делать иным способом. Без этого они не научаться любить не только своих палачей, но и вообще ни кого. Если человек не умеет и не хочет уметь дарить радость другим, он и сам в этом случае не заслуживает не нее.

– Мне трудно это понять...

– Завидую Тебе.

– А что Вы делали, когда были волшебником?

– Когда я был волшебником, много серьезных дел вершилось в Мире. Интересных дел.

– А потом.

– Потом... Потом мои фантазии иссякли. Мир изменился. Я стал никому не нужен. А Мир стал раздражать меня.

– А здесь?


– Здесь... среди отрешенных я снова чувствую былую силу магии... Здесь нет суеты, от которой я устал. Я обрел здесь покой... Но, знаешь... Так иногда хочется снова проскакать на волшебном коне по полям! Развевая по Миру призыв ко всем, кому надоело умирать от скуки в своих уютных домишках! Кед фали тья!!!

Генд Эльф выпустил огромное кольцо сизого дыма, которое тут же было развеяно порывом ветра.

– Ты снова возвращаешь меня к былому, дочка. Я почувствовал это сразу, как Ты появилась в Шеоле. Ты не такая, как все тут. И даже не такая, как многие там. Ты интересная.

– Вы ошибаетесь во мне. Я совсем не такая, как Вы думаете. И в Шеоле я появилась только...

– Да, знаю я. Знаю. Тебе необходимо попасть в Царство Проклятых. Я даже догадываюсь зачем. Но, только, дочка, я никогда не ошибаюсь. Это Ты сама в себе ошибаешься. Знаешь, настоящий волшебник не тот, кто много говорит об этом, а тот, кто дела делает. Даже если порой сам не понимает, как они делаются.

На край террасы прилетела и села черноклювая чайка. Легкая дымка облаков на небе нарисовала замысловатый узор. Утих ветер. Белый лепесток далеко в море продолжал уплывать в даль, маня за собой.

– Извините меня, Вы упомянули девятую зону. Я ничего о ней не знаю. Может Вы...

– О ней никто ничего не знает.

– А кто попадает туда?

– Те, чьи дела не могут быть прощены иначе как через их забвение. Возвращаются оттуда только те, о ком забыли все, кто сущ в Мире.

– А что происходит с ними там.

– Этого никто не знает. Ибо тех, кто возвращается, никто не помнит. А сами они об этом не говорят.

Чайка вспорхнула и, устремившись вниз к морю, исчезла за краем террасы.

– Вы можете указать мне путь в Царство Проклятых?

– Ты его себе сама указала, дочка. Здесь многие только о том и думают, как Тебя туда отправить.

– Чем я так прогневила всех?

– Не всех. Многих. Здесь народ отрешенный. А от Тебя шуму много. Тебя хотят отправить в Царство Проклятых, чтобы убедиться: что Ты из себя представляешь. Понимаешь, Царство Проклятых это единственное место в Нижнем Мире, где никто другой помочь Тебе не сможет. Где только на свою Силу рассчитывать можно. Да еще и никто не знает, на какую именно. Никто не знает, что там делается. Никто не знает, какой Силой нужно обладать, чтобы не только вернуться оттуда, но и вообще душу свою там не загубить окончательно.


– Душу я свою загублю окончательно, если не доведу до конца то, что начала. Ради чего я вообще здесь появилась.

– Это Ты правильно говоришь... Нравишься Ты мне, дочка... Только, помни: нельзя к цели своей напролом идти. Всегда оглядываться нужно. Не оставляешь ли грязь за собой. И, где надо, останавливайся, чтобы никто Тебя уходящую потом злым словом не поминал.

– Меня, наверное, поминают.

– Если поминали, то забыли уже. Иначе Ты бы так далеко не зашла на пути своем.

Старик задумался, выпустил новое густое облако дыма и продолжил:

– Вот, как бывает? Иногда видишь цель, и кажется, что до нее рукой подать. Протяни и возьмешь. А уж, если схватил, то тогда цель все окупит и всем слезы утрет. Но не все то прямое, что прямым кажется. И если, устремляясь к цели, отталкиваешь кого, то цель от тебя самого убегать начинает. А если и ухватишь ее, то увидишь, что это совсем не то, к чему тянулся. И к слезам других твои собственные добавляются. А бывает так, что перестаешь о цели думать. Но вокруг себя красоту созидаешь. И цель тогда сама к тебе летит. Ведь красивое к красивому тянется.


– Еще бы знать, что ты красоту созидаешь вокруг себя, а не что–то другое.

– А это знать не нужно, дочка. Это чувствовать нужно. То, что Ты сама красотой называешь, то и твори вокруг себя. А прежде в себе самой. Подумать не успеешь, как со всего мира к Тебе подобное к подобному слетаться начнет. А вместе со всем прочим и то прилетит, о чем задумывала.

– А если не прилетит?

– Ну и пес с ним! Значит оно не подобное. Чего о нем жалеть?

– Ну, а если человек сам еще не решил, что для него красиво, а что нет?

– Тогда ему никто не поможет. Есть вопросы, на которые человек сам ответы давать должен. Красоту нельзя навязать. Каждый свою красоту прочувствовать должен. А, может, и выстрадать.

– Страдания формируют чувство красоты?

– Страдания – это последний шанс, что дается. Они либо дают мудрость, либо окончательно разрушают душу.


– Скажите, Генд Эльф. А что там за той чертой, где море сходится с небесами?

– Там?.. Там Царство Грез. Там живут мечты.

– Туда можно попасть?

– Ты попадешь туда, дочка. И увидишь, как бесконечен Мир, как мечта сменяет мечту. Но сейчас об этом говорить и думать не нужно.

– Почему?

– Мечты – это самое чистое, что есть. Их очень легко испачкать. И тогда они умирают.

А когда погибают мечты – заканчивает свой путь душа.