Сказки про людей

Вид материала

Книга

Содержание Всякие прочие сказки

Подобный материал:

• 9. Чарушин Е. Рассказы про Никиту 10. Барто, 8.13kb.
• Детские капризы и сказки к ним, 1410.33kb.
• Детские капризы и сказки к ним не хочет засыпать, 1442.83kb.
• Сказки Шарля Перро. Сказки братьев Гримм. Сказки Г. Х андерсонна. Сказки Джанни Родари., 32.99kb.
• My dream has always been to go on a trip to a foreign country, 24.8kb.
• Тема: Какие вопросы задают сказки?, 37.5kb.
• Рысья шкура, 3503.65kb.
• Сказки пушкина что за прелесть эти сказки!, 144.65kb.
• Ундина Ханс Кристиан Андерсен. Сказки и истории. Бр. Гримм. Сказки. Русская классическая, 99.6kb.
• Тема: А. С. Пушкин «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях», 34.7kb.

^

ВСЯКИЕ ПРОЧИЕ СКАЗКИ

* * *

– Здравствуй, – говорю я дождю. – Как здорово, что ты пришел.

– Угу, – соглашается дождь, задумчиво барабаня по стеклу. – Только этот раз – последний.

– Ты о чем? – не понимаю я.

– Не приду я больше, – отвечает дождь, и по стеклу скатывается крупная капля. – Вот так вот.

– А почему?

Дождь долго молчит – подыскивает ответ.

– Чтобы стало грустно, – наконец выдавливает он из себя.

– Мне уже грустно, от твоих слов, – говорю я.

– И мне тоже, – вздыхает дождь.

– А зачем это нужно, чтобы было грустно?

– Настроение такое, – говорит дождь. – Я не приду, и вы будете плакать. Из вас будут капать слезы. А я буду смотреть на них и думать: «дождь идет…»

* * *

– Я хочу снять этот лес на три месяца, – сказало Лето. – Плачу наличными! Сколько с меня?

– Дорого возьмем, – ответили Лету деревья.

– Ерунда, у меня денег куры не клюют, – отмахнулось Лето и достало из кармана пачку зелени.

С каждым деревом, с каждым кустом, с каждой самой тонкой веточкой Лето расплатилось сполна, весь лес засыпало зелеными лисгьями, и стало в нем хозяйкой на целых три месяца.

Потом пришла в лес Осень.

– Я хочу здесь пожить некоторое время. Сколько с меня?

– А чем заплатишь?

– Золотом.

Дорого пришлось заплатить Осени, но она не считалась с расходами, и уж конечно, не могла дать меньше, чем Лето!

А потом пришла Зима.

– Мне нравится этот лес, я здесь поселюсь месяца на три. Сколько вы за него брали? Так я заплачу в десять раз больше!

И щедрой рукой она стала сыпать серебро и алмазы – пока не засыпала весь лес драгоценностями по колено.

Прошло время, сокровища Зимы, как это часто бывает с сокровищами, утекли водой. А в лес пришла Весна.

Ей нечем было расплатиться. Но к её приходу все деревья принарядились, по лесу развесили пушистые сережки и хрустальные висюльки, под ноги пришедшей Весне расстелили свежий зеленый ковер и забросали её цветами. Потому что Весна пришла как дорогой друг, а не квартиросъемщик.

* * *

– Привет, Малыш! Полетаем сегодня?

– Ура! Конечно, полетаем. Только вот… – Малыш задумался, – а я не упаду?

– Ну, упадешь, подумаешь! Одним Малышом больше, одним меньше, дело житейское.

– Я – не дело житейское! – возмутился Малыш. – Я знаешь, сколько стою? Сто тысяч мильонов!

– Подумаешь, сто тысяч мильонов! Пустяки.

– А мы далеко полетим?

– На Японские острова, – ответил Толстяк и неприятно захихикал.

* * *

Жили были Вселенские Константы. И куча разных переменных.

А среди них жила одна крошечная константа, характеризующая невесть что. Такая мелкая, что ее и не открыли еще. Вообще никто не знал, что она существует. Да что там – даже рядом с массой покоя нейтрино она казалась сущей козявкой. Но при этом маленькая константа имела свою гордость и очень ответственно относилась к своему постоянству. Не хотела расти ни за какие коврижки, сколько ее ни убеждали другие, более солидные константы.

– Ну подумай сама, – говорила ей Постоянная Планка, – что случится, если ты станешь всего в десять тысяч раз больше? Тебя, по крайней мере, тогда хоть вычислить смогут. А сейчас, из за тебя одной, масса Вселенной не сходится с расчетной! Тебе не стыдно?

Константе было стыдно, но она упрямо вздергивала подбородок – красивый жест, если бы кто то смог его разглядеть.

– Да что ты вообще означаешь?! – набрасывалась на нее Третья Космическая (которая, по большому счету, не была настоящей постоянной, но держалась среди них благодаря обширным связям). – Ты что, отвечаешь за силу тяготения? Нет! За скорость света? Тоже нет.

– Я – коэффициент этой… ну… ее не открыли еще.

– Ну кого, кого?

– Ну… губельдючести.

– Да а? И что же именно у нас обладает губельдючестью?

– Ну, эти… кузявки.

– Кто?!

– Ну они мелкие такие…

– Кварки, что ли?

– Нет, причем тут кварки… Кварки большие, а кузявки маленькие. Их не открыли еще.

– А какая польза от этих кузявок?

– Не знаю я! Этого еще никто не придумал!

– А они не могут быть немножко более губельдючими? Пойми, ведь стыдно за тебя, ты нам весь справочник позоришь!

– Да не знаю! Может, могут, может, нет. А вдруг я увеличусь – и произойдет что то страшное!

– Да у тебя мания величия! – припечатало Пи. – Мнишь о себе невесть что, а сама при этом стремишься к нулю!

Это была неправда. Константа не стремилась к Нулю. Она им восхищалась на расстоянии, но это, конечно, не их собачье дело.

Прочие постоянные (и деже некоторые переменные!) стыдились находиться в одной компании с маленькой константой. И всячески ее унижали. Хотя, казалось бы, куда уж дальше. Константа и так была меньше некуда. Но стойко переносила все нападки – хотя это и было нелегко. И даже когда на нее начинало давить Ускорение Свободного Падения, она держалась.

Очень долго держалась. С самого Большого Взрыва и почти до сего дня. Но в конце концов – не выдержала. Попробуйте сами в течении стольких миллионов лет постоянно слышать, что вы – ничтожество! И константа, всхлипывая, устремилась к Нулю, который единственный ее ни в чем ни разу не упрекал (о да, Ноль – это совершенство, недаром же он Абсолютный!).

Тут бы и написать, что мир без нее рухнул. Но нет. Стоит, как видите. И внешне в нем даже ничего не изменилось. Но в мире больше не стало губельдючих кузявок – ибо, как известно, кузявки с коэффициентом губельдючести ноль существовать не могут. И никто никогда не узнает, что же они из себя представляли, и какую невосполнимую потерю понес мир, каких блистательных возможностей лишился. Если, конечно, от кузявок вообще могла быть хоть какая то польза. Зато масса Вселенной наконец то сошлась с рассчетной.

рождественская сказка

Шла по улице бедная убогая девочка (зачёркнуто) ⁶ бацилла. А на дворе, между прочим, зима. Холодно, голодно, неуютно.

Но тут, как бывает во всяких рождественских историях, перед ней приветливо распахнулся большой уютный дом (зачёркнуто)  нос. Девочка (зачёркнуто) бацилла зашла внутрь – никого. Ну и замечательно!

Устроилась она на проживание. Тепло, просторно, только сквозняки мешают. Ну, это мелочи – она плотно заткнула щели (зачёркнуто) нос, зашторила окна (зачёркнуто) веки, оставила только узенькую щелочку, и чердак ватой набила. Да вдобавок хорошенько прогрела помещение, градусов до 38–39. А чего зря мерзнуть, действительно?

Правда, потом, через две недели, бедную девочку (зачёркнуто) бациллу всё равно выперли из обжитого дома (зачёркнуто) носа, но это уже было после рождества, и потому не считается. Да к тому же, мало ли на свете других приветливо распахнутых дверей (зачёркнуто) носов!

* * *

Помогите, кто знает!

Не могу пройти этот квест. От зайца ушёл, от волка ушёл, от медведя тоже, а на четвертом уровне меня все время убивают.

Подскажите коды!


Колобок

* * *

Жила. Я точно помню, что жила. Или мне это кажется? Была как все, или как многие, такая же, но живая. Как все. Самая обыкновенная, ничего особенного. Мечтала, конечно.

Завидовала другим таким же, но которым повезло. Они, эти другие, у всех на виду, им все завидуют, они красивые, знаменитые, богатые. Им жить хорошо и интересно. А мне – скучно и серо, хочется большего.

Ну и пришел недобрый волшебник, взмахнул авторучкой и превратил живую девочку в принцессу. Но деревянную. Куклу марионетку.

Меня полностью нет, абсолютно всерьез, я не шучу. Я кукла, и я очень красивая кукла. Знаменитая кукла. Мною играют на сцене. Меня научили двигаться так, как я раньше никогда не двигалась, одеваться так, как сама бы никогда не оделась. Меня научили, как надо себя держать, на что обращать внимание, а на что класть с прибором. Мне вылепили новое лицо. Мне сказали, что и как петь. Объяснили, какой у меня должен быть имидж, чтобы я нравилась почтенной публике. Что носить и о чем думать, а лучше не думать вообще. Во всем этом меня не осталось.

Мне завидуют маленькие девочки. Меня хотят большие мальчики. Я об этом мечтала, когда была живой. Но я – кукла.

Никогда не надо доверять недобрым волшебникам распоряжаться своей судьбой.

Я не жалуюсь. Мне не на что жаловаться, что хотела, то и получила. Я даже не плачу по ночам, не думайте! Деревянные куклы не умеют плакать. Они всегда счастливы, голливудская улыбка раз и навсегда врезана в податливое дерево.

Смотрите на меня, слушайте меня, любуйтесь мной!

Я рождена, чтобы делать вас счастливее.

Я джинн в бутылке.

Я сошла с ума.

* * *

На протяжении многих веков из поколения в поколение у эльфийских королей передавался могучий артефакт – Меч Света. Это был… очень хороший меч. И он верой и правдой служил своим хозяевам, разя врагов направо и налево. А потом однажды армию эльфов победили превосходящие силы противника, и какой то оркский сержант, подняв оброненный меч, уважительно произнес «Шам Гыр!», что по орочьи означает «неплохое оружие!». С тех пор артефакт стал служить новым хозяевам и называться Шамгыр. Что и правильно. Света – не самое подходящее имя для меча…

* * *

Шалтай Болтай сидит под стеной,

Кричит, визжит и брызжет слюной.

А вся королевская конница,

Вся королевская рать

Шалтая Болтая,

Болтая Шалтая,

На крики и вопли его невзирая,

Сажает на стену опять.

* * *

– Придёт серенький волчок, – монотонно напевала старуха, – и укусит за бочок…

«Вряд ли я это переживу…» – мрачно думал Один, запоминая пророчество.

* * *

Она не делала даже попыток пошевелиться, петли крепко держали ее.

Незнакомец в черной полумаске стоял перед ней, нехорошо ухмыляясь и разминая пальцы.

– Ну, так какой же все таки секретный кол? – он протянул руку, подцепил ее за ребро изогнутым никелированным инструментом, нажал, и что то неприятно хрустнуло.

– Ведь все равно скоро сдашься! – увещевал ее незнакомец. – Давай уж, раскрывайся сразу. Ну, какая первая цифра? Тройка? Семерка? Или мне твою ручку в другую сторону вывернуть?

Ей было уже все равно. Она упрямо молчала.

– Будешь отпираться? – прищурился незнакомец.

«И не подумаю!» – могла бы ответить дверца сейфа, если бы умела говорить.

* * *

Опухшее, красное со сна утреннее солнце неторопливо ползло по небу и беседовало с ветром.

– Так ты говоришь, они меня любят? – спросило солнце.

– Ага.

– А за что? Я же некрасивое…

– А они считают, что красивое.

– Да ну… – солнце смутилось и искоса глянуло в океан. – Смотри, у меня и протуберанцы в разные стороны торчат, и пятна на лице выскочили.

– А они этого не видят.

– Почему не видят?

– Потому что они тебя любят.

– Ну вот, опять ты о том же! Да за что меня любить?

– Они говорят, за то, что ты несешь свет и тепло.

– Ерунда какая, – удивилось солнце. – Конечно, я несу свет и тепло. Что же за термоядерная реакция, да без выброса энергии? Но это ведь просто нормальный процесс жизнедеятельности! Вроде бурчания в животе.

– А они считают, что ты доброе.

– Доброе? А что такое доброта?

– Не знаю, – честно признался ветер. – Но они, видимо, знают, раз говорят.

* * *

– Ну что, что мне сделать, чтобы ты наконец согласилась стать моей?!

– Достань мне луну с неба – соглашусь.

– Луну?

– Ага.

– Настоящую луну?

– Именно.

– Я достану! Обещаю!

И Он достал с неба луну, хотя это было трудно.

Падение луны вызвало ряд природных катаклизмов невероятной мощи, в результате которых погибли и Он, и Она, и все остальные динозавры.

Надо быть осмотрительнее в своих запросах.

* * *

Буратино вставил заветный ключик в замок потайной дверцы, повернул, толкнул и заглянул в образовавшуюся щель. За дверью был пыльный чулан.

– Всего то! – пробормотал Буратино и шмыгнул внутрь. Пнул башмаком старый чемодан, поворошил носом в ворохе прошлогодних газет, приподнял крышку обувной коробки… В коробке, сложенные аккуратными рядами, лежали открученные кукольные головки.

У Буратино потемнело в глазах, но он тут же понял, что глаза ни при чем, в чулане действительно стало темно. Потому что дверной проем загородила грузная фигура Карабаса Барабаса – с длинной, иссиня черной бородой…

* * *

Пешка перешла через все поле – уворачиваясь от коней и слонов, пробираясь между башен, обходя ферзя. Было трудно, но перешла. Стоит на последней клетке, утирает пот со лба. Ей голос с неба:

– Поздравляем! Теперь Вы можете наконец стать ферзем!

– Не хочу.

– Ваше право. Вы можете выбирать. Офицером хотите?

– Не а, не хочу.

– Конем?

– Еще чего!

– А кем тогда?

– Пешкой хочу.

– Но почему?

– Да так… нравится мне.

– Но зачем же тогда надо было идти через все поле, рисковать?!.

– Да вот, решил проверить, смогу ли. Смог.