И. Т. Касавин Текст, дискурс, контекст

Вид материала

Книга

Содержание Глава 3. Язык повседневности: между логикой и феноменологией 1. О логике повседневности

Подобный материал:

• Дискурс как объект лингвистики. Дискурс и текст. Дискурс и диалог, 608.57kb.
• Дискурс лекция 1 13. 09. 03 Дискурс междисциплинарное явление. Впереводе с французского, 181.42kb.
• Анкета участника международной научно-практической конференции «актуальные проблемы, 62.51kb.
• Философско-мировоззренческий дискурс и культурный контекст творчества м. М. Пришвина, 564.46kb.
• Реферат текст курсової роботи 33 с., 33 джерела, 100.61kb.
• Натуралистический дискурс Реалистический дискурс С. Л. Франк «Духовные основы общества»., 67.6kb.
• Дисциплина : Дискурс рефера т на тему: «Когезия», 273.67kb.
• Дискурс междисциплинарное явление. Впереводе с французского означает «речь». Его сравнивают, 339.82kb.
• И. Т. Касавин, С. П. Щавелев, 4740.63kb.
• Дискурс как объект лингвистического исследования, 104.15kb.

Глава 3. Язык повседневности: между логикой и феноменологией

Концепт «обыденная логика» существенным образом зависит от понимания природы логики как таковой. Если логика понимается как учение о формальных знаковых системах вообще, то и в повседневном дискурсе можно также усмотреть некоторые устойчивые формальные структуры. Они издавна привлекали внимание логиков, которые описывали их в качестве классических «логических ошибок» - паралогизмов и софизмов. Наша гипотеза состоит в том, что ошибки, связанные с нарушением логической правильности рассуждений, нарушение законов, правил и схем логики и составляют, в сущности, логику повседневного мышления.

1. О логике повседневности

Стремление использовать понятия логики и философии науки для анализа феноменов, к самой науке непосредственно не относящихся, является известной тенденцией, примеров которой даже не стоит приводить. И тем не менее «логика повседневности» – выражение, являющееся для профессионального логика и методолога в лучшем случае раздражающей метафорой, столь же бессмысленной, как и «логика мифа». При более беспристрастном взгляде оно, впрочем, ничем не хуже, чем «логика науки», «политическая логика» или «экономическая логика», – выражения, которые фиксируют факт наличия и функционирования рассудочных структур в различных областях общественного сознания и практики. Очевидно, что классическая формальная логика отвлекается от важных гносеологических и онтологических допущений, принимаемых как наукой, так и иными типами сознания. В то же время современные логики осознают необходимость продвижения логического анализа во все более богатые когнитивно-практические контексты, разрабатывая системы эпистемической, модальной, конструктивной, временной, многозначной логики. Тем самым в рамках самой науки логики создаются предпосылки для понимания логики повседневного мышления.

Итак, концепт «обыденная логика» существенным образом зависит от понимания природы логики как таковой. Если логика рассматривается как учение о законах правильного мышления, то повседневный дискурс оказывается в основном логически ошибочным. Если же логика понимается как учение о формальных знаковых системах вообще, то и в повседневном дискурсе можно также усмотреть некоторые устойчивые формальные структуры. Они уже издавна привлекали внимание логиков, которые описывали их в качестве классических «логических ошибок» – паралогизмов и софизмов. Наша гипотеза состоит в том, что ошибки, связанные с нарушением логической правильности рассуждений, нарушение законов, правил и схем логики и составляют в сущности логику повседневного мышления. Это вовсе не значит, что повседневная логика принципиально ошибочна; просто она руководствуется иными задачами, исходит из других предпосылок по сравнению с классической формальной логикой. Повседневная логика может в той или иной степени усваивать собственно логические правила и способы рассуждения, подобно усвоению элементов научного знания вообще. Однако обыденная логика не может быть полностью перестроена на принципах классической формальной логики и при этом выражать существенные черты повседневного мышления.

Посмотрим подробнее на то, какими бывают логические ошибки⁵⁰. Их классификации в логике обычно связываются с логическими операциями и видами умозаключений. Так, к ошибкам приводит нарушение правил классической логики при делении и определении понятий, в ходе индуктивного и дедуктивного вывода, в процессе доказательства, применительно к посылкам, тезису и форме рассуждения (демонстрации, аргументации). В чем причины несоблюдения правил логики? Перечислим некоторые из них:

«…В обычных рассуждениях не все их шаги – суждения и умозаключения, в них входящие, – обычно бывают выражены в явной форме», – с характерным повторением предиката «обычный» пишут Б.В. Бирюков и В.Л. Васюков. И далее: «Сокращенный характер рассуждений часто маскирует неявно подразумеваемые в них ложные посылки или неправильные логические приемы. Важным источником логических ошибок является недостаточная логическая культура, сбивчивость мышления, нечеткое понимание того, что дано и что требуется доказать в ходе рассуждения, неясность применяемых в нем понятий и суждений. Сбивчивость мышления бывает тесно связана с логическим несовершенством языковых средств… Источником логических ошибок может быть также эмоциональная неуравновешенность или возбужденность. Питательной средой для логических ошибок… являются те или иные предрассудки и суеверия, предвзятые мнения и ложные теории»⁵¹. Итак, неявная форма, нечеткость, эмоциональность, зависимость от несовершенств естественного языка и расхожих мнений – разве это не исчерпывающая характеристика обыденного мышления? И не это ли те самые факторы, которые определяют его специфическую логику? Рассмотрим несколько примеров⁵².

Вот рассуждение по одному из модусов условно-категорического силлогизма, содержащее ошибку отрицания основания:

Если у человека повышена температура, то он болен.

У Н. температура не повышена.

Н. не болен.

Вывод грешит логической ошибкой, но не так ли мы рассуждаем, когда посылаем в школу ребенка, жалующегося на недомогание? Не такое ли основание выбирал еще не так давно заводской врач, отказывая в бюллетене рабочему? Впрочем, наивно допускать, что мы не знаем об очевидном факте: болезнь не всегда сопровождается повышением температуры. Мы рассуждаем так потому, что руководствуемся также и другими основаниями: ребенок ленив и готов пропустить школу под любым предлогом; завод нуждается в выполнении плана, а профсоюзные средства ограниченны. Мы не игнорируем логические правила, но учитываем комплекс факторов, суждения о которых лишь неявно подразумеваются и могут быть ложными. Однако средствами формальной логики здесь делу не поможешь.

Рассмотрим еще одно умозаключение, содержащее ошибку утверждения следствия.

Если данное вещество – сахар, то оно растворяется в воде.

Данное вещество растворяется в воде.

Данное вещество – сахар.

Ошибка в том, что растворим не только сахар, но и сахарин, поваренная соль, сода, отрава для крыс, героин и пр. – порошки белого цвета. И все же именно так рассуждает химик-аналитик, занимаясь идентификацией вещества. Иное дело, что он этим не ограничивается, а сопровождает вывод делением понятия: данное растворимое вещество попадает в класс тех веществ, среди которых находится сахар. А если ему нужно просто выбрать из двух вариантов, причем известно, что одно из веществ нерастворимо, а другое – сахар (кстати, эта дихотомия – также неправильная, потому что проводится по разным основаниям), то его вывод вполне корректен.

Энтимема, круг в определении или доказательстве, поспешное обобщение и многие другие – логические ошибки, которые вместе с тем не так легко причислить к паралогизмам или софизмам. Ведь и последняя дихотомия не логического типа и относится к намерению говорящего, выявить которое – отдельная и трудная задача. Соответствие или несоответствие формы высказывания правилам классической логики – ненеобходимое и недостаточное основание для вывода о наличии в данной системе устойчивых структур и норм, выполнение которых считается целесообразным.

Назначение формальной логики отличается от назначения повседневной логики: последняя должна обеспечить реальные условия коммуникации. Поэтому она нередко рассматривается как совокупность разговорно-кооперативных максим⁵³. Вот некоторые из них:

• максима количества - используй необходимую для цели разговора информацию и избегай излишней («Моя соседка, женщина, недавно забеременела»: «женщина» - излишняя информация);
  
• максима качества - используй истинные или обоснованные высказывания («Яичница с ветчиной - подходящая пища для младенцев» - ложное высказывание);
  
• максима релевантности - используй высказывания, относящиеся к теме, и не отклоняйся от темы без необходимости;
  
• максима способа выражения - выражайся ясно и точно, избегая многозначных или сложных оборотов.
  

Эти максимы определяют идеальные условия коммуникации, которые обычно не выполняются в полной мере. Однако они задают некоторые стратегические ориентиры, которые в дальнейшем предстоит истолковывать на основе определенных разговорных импликаций, предпосылок. Так, говорящий часто говорит одно, подразумевая другое. Далее, нарушение максим на уровне буквальных, поверхностных смыслов может быть истолковано как их соблюдение на более глубоком смысловом уровне⁵⁴.

Кооперативность языкового сообщества в целом выражается в табуировании не столько нелогичного, сколько бестактного, антисоциального языкового поведения. Одновременно эта конформистская стратегия ограничена необходимостью сохранять лицо, т.е. достоинство, собственную идентичность. Между табу как тактом и табу как достоинством и разворачивается все нормативное многообразие обыденного языка.