М. В. Ломоносова географический факультет Материалы юбилейной научной конференции «Культурный ландшафт: теория и практика» (3-11 ноября 2003 г.) Москва-2003 Семинар
| Вид материала | Семинар |
- А. Д. Вурос проблемы моделирования поведения фирм в условиях потенциальной конкуренции, 62.52kb.
- Министерство образования Российской Федерации Санкт-Петербургский государственный политехнический, 2776.63kb.
- Минск, 11-12 ноября 2003 г, 2125.64kb.
- Научно-исследовательская работа студентов: Материалы юбилейной 60-й научной студенческой, 4190.87kb.
- Программа конференции: 9 ноября: семинар «Новые информационные технологии в профессиональной, 19kb.
- Сборник статей по материалам Всероссийской научной конференции. 23-24 апреля 2003, 1941.16kb.
- Костикова а. А. Гендерная философия и феминизм: история и теория, 136.74kb.
- Статья из сб научных трудов "Современная психология: состояние и перспективы исследований., 275.61kb.
- Вносится Губернатором Курской области Проект курская область закон, 9.94kb.
- Советский «культурный ландшафт», 317.52kb.
Т.М.Красовская
Московский государственный университет им.М.В.Ломоносова,
Географический факультет.
Krasovsk@comail.ru
Современное представление о культурном ландшафте, вбирающее в себя совокупность естественнонаучных и гуманитарных знаний, возникло около десяти лет назад. Оно существенно отличается от соответствующей трактовки в современном ландшафтоведении., понимающем под культурным ландшафтом (Николаев, 2000, Реймерс 1990, Исаченко, 1980) и т.д.. Следует заметить, что в классическом ландшафтоведении используются, главным образом, естественнонаучные подходы, хотя и признаётся, что освоенные человеком ландшафты во многом представляют собой продукт истории населяющих их народов, их материальной и духовной культуры (Николаев, 2000). Последнее замечание является своеобразным «мостиком», связывающим представления традиционного ландшафтоведения с новой его ветвью гуманитарного толка – культурным ландшафтоведением (в нашем понимании). В своём конкретном содержании естественные науки дают локальные картины мира, который не исчерпывается лишь одной физической реальностью. Необходимы гуманитарные знания для отображения целостной картины и системного анализа существующих проблем. В.Н.Калуцков и А.А.Иванова дали такое определение культурного ландшафта (1998): культура этнического сообщества, сформировавшаяся в определенных природно-географических условиях, взятая в её целостности. Это определение отражает этнокультурную концепцию культурного ландшафта, хотя и не является единственным. Существуют еще аксиологическая и средовая концепции, подробно рассмотренные нами ранее ( Калуцков, Красовская, 2000).
Этнокультурная трактовка культурного ландшафта сформировалась у упомянутых выше авторов в результате комплексного изучения Пинежья (Архангельская обл.), для которого характерен моноэтнический состав населения и преобладание сельских ландшафтов на освоенных территориях (Культурный ландшафт…, 1998). Объектом наших исследований явились территории, расположенные севернее – Мурманская область, север Архангельской области (Мезенский район), территории национальных округов (Ненецкого, Ямало-Ненецкого, Долгано-Ненецкого, Чукотского), а также приарктических районов Республики Саха-Якутии. Рассматриваемые территории относятся к Субарктике. Для них характерен полиэтнический состав населения, соседство территорий традиционного хозяйства коренных малочисленных народов севера, заповедных земель с промышленными районами и малыми преимущественно промышленными городами и, соответственно, различных типов хозяйственной культуры, преобразующей естественные природные ландшафты, основанных порой на диаметрально противоположных мировоззренческих позициях. Результатом явилось формирование сложной структуры культурных ландшафтов, на попытку систематизации которых и направлена представленная работа.
В основу предлагаемой классификации заложено философское понятие географической картины мира (Лямин, 2001). Научная картина мира формируется знаниями о мире, выраженными в двух формах: в чувственно-конкретной, образной и понятийно-теоретической. Следует отметить, что образная форма отражения действительности играет важную познавательную роль в науках о Земле и гуманитарных науках. Напомним, что образ региона по В.П.Семенову-Тян-Шанскому есть соединение знаний с художественным восприятием (Семенов-Тян-Шанский, 1928). Сложные корреляционные связи природных и социальных систем, формирующие культурный ландшафт, создают его образ. Образ культурного ландшафта можно рассматривать не только как гуманитарную категорию, сопряженную с субъективным восприятием, но и как объективное геоизображение местности, формируемое зрительной системой человека (Книжников, 2000). Это геоизображение представляет собой продукт генерализации объективной информации о местности, воспринимаемой органами чувств человека, дополненной информацией, накопленной в памяти. Не комментируя подробнее последнее замечание, заметим, что образное геоизображение является категорией времени и может быть подразделено на обыденное и научное, отражающее научную картину мира, в зависимости от характера проводимой генерализации: художественной, научной и др. «Мир, окружающий человека, говорит многими языками… свойство мудрости в том, чтобы научиться их понимать..» (Лотман, 2000, с.17).
Так как же понять язык северного пространства? П.Флоренский писал, что культура может быть истолкована как деятельность по организации пространства, раскрывает его формулу, позволяющую воспроизводить конкретные образы, которыми данное пространство должно быть проявлено (Флоренский, 1993).Этот постулат даёт нам возможность разделить современные культурные ландшафты севера России на основе их образного представления на два класса: традиционные и инновационные. Традиционные культурные ландшафты сформированы материальной и духовной культурой коренного населения Арктики, включая русское старожильческое население. Их основной особенностью является огромное однотипно освоенное хозяйственно и ментально пространство, которое при этом имеет крайне низкую плотность населения. Пришлое население обычно относит такие территории к неосвоенным землям, не видя их целостной организации. Инновационные культурные ландшафты севера России сформированы пришлым населением и весьма разнообразны по структуре и облику. Они представлены производственными и селитебными культурными ландшафтами разных типов. Существенным отличием традиционных и инновационных культурных ландшафтов севера являются мировоззренческие концепции, заложенные в основу их формирования и функционирования. Коротко они могут быть охарактеризованы следующим образом: человек - неразрывная часть природы (традиционные) и человек – покоритель природы (инновационные). Вероятно, что в будущем возможно появление инновационных культурных ландшафтов, основанных на концепциях коэволюционного развития (ноосферного толка). Упомянутые принципы формирования определяют и многочисленные вариации и сочетания современных культурных ландшафтов севера России, обусловленные различными процессами массоэнергообмена в них, социальной и этнокультурной организацией, что и формируют их образы.
Внутри двух основных выделенных классов культурных ландшафтов рассматриваемой территории дальнейшее подразделение основано на различиях пространственно-временной организации культурных ландшафтов, степени их гармонизации. Так, в целом для традиционных культурных ландшафтов характерен «эволюционный» темп временных изменений. Для инновационных культурных ландшафтов он варьирует от «революционного» ( в случае молодых городов) до «эволюционного», например, культурный ландшафт промыслового посёлка Териберка на Мурманском берегу Баренцева моря, в котором после экономического кризиса хозяйство разрушено, массоэнергообмен всё больше регулируется естественными факторами и т.д. Вектор направления развития культурных ландшафтов также существенно различается: от развивающихся инновационных культурных ландшафтов- центров нефтегазовой промышленности Большеземельской тундры до угасающих традиционных поморских деревень терского берега Белого моря. Это даёт возможность выделять соответствующие классификационные единицы культурных ландшафтов: например, культурный ландшафт Пустозерска может быть классифицирован как традиционный, эволюционный, угасающий.
Пространственная организация традиционных и инновационных культурных ландшафтов имеет многочисленные вариации, нуждающееся в углубленном изучении. Они могут быть постоянно и переменно центрированными, простираться в нескольких соседних урочищах и охватывать группы местностей, выделяемые в классическом ландшафтоведении. Особой классификационной категорией является степень гармонизации культурных ландшафтов, которая определяется как на основе эстетики формируемого образа (с использованием арсенала ландшафтной архитектуры, художественной эстетики и т.д.), так и на основе оценки степени гармонизации массоэнергообмена внутри них с использованием методов геоэкологии. Традиционные культурные ландшафты значительно чаще бывают гармоничными, чем инновационные. Напомним, что элементарной единицей культурного ландшафта являются топосы (местоназвания), обладающие территориальными, визуальными, семантическими и другими свойствами, которые могут быть выявлены и осмыслены только в рамках культурного ландшафтоведения (Калуцков, 2002).
Предложенная схема многомерной нелинейной классификации даёт лишь возможные общие подходы к классификации культурных ландшафтов севера России, нуждается в обсуждении и доработке. Предстоит, например, ещё учитывать и метаморфозы культурных ландшафтов: действительность всегда сложнее любых схем. Можно привести примеры «убыстрения» хода времени в традиционных культурных ландшафтах под действием естественных и антропогенных причин, меняющее их место в классификации и т.д. На наш взгляд, классификация может быть востребована в региональном планировании, т.к. достаточно полно характеризует территории развития культурных ландшафтов, являясь результатом их системного анализа.
Принимая во внимание полиэтничность рассматриваемой территории, необходимым замечанием к предложенной схеме классификации является то, что она проводится с позиций представителя европейской культуры. Применимость предложенных подходов к иным районам распространения культурных ландшафтов требует дальнейшего изучения.
Литература
Исаченко А.Г.Оптимизация природной среды. М., 1980.
Калуцков В.Н. Топос и культурный ландшафт. География и природные ресурсы, 2002, №3.
Калуцков В.Н., Иванова А.А., Давыдова Ю.А. и др.Культурный ландшафт Русского Севера. .М., 1998.
Калуцков В.Н., Красовская Т.М. Представления о культурном ландшафте:от профессионального до мировоззренческого.Вестник Моск.ун-та. Сер.географ., 2000,№4.
Книжников Ю.Ф.О генерализации зрительного образа местности. Вестник Моск.ун-та. Сер.географ., 2000,№1.
Красовская Т.М. Культурный ландшафт районов Крайнего Севера России как основа устойчивого развития территории. Культурный ландшаф: вопросы теории и методологии. Смоленск. 1998.
Лотман Ю.М. Об искусстве., СПб., Искусство, 2000. Книжников Ю.Ф. О генерализации зрительного образа местности. Вестник Моск..ун-та. Сер.географ., 2000,№1.
Лямин В.С. Теоретико-познавательная роль категории «географическая картина мира». Вестник Моск.ун-та. Сер.географ., 2001,№3.
Николаев В.А.Культурный ландшафт – геоэкологическая система. Вестник Моск.ун-та. Сер.географ., 2000, №6.
Реймерс Н.Ф.Экология.Теории, законы, правила, принципы и гипотезы. М., 1994.
Флоренский П.А. Анализ пространственности. В кн. Иконостас. Избранные труды по искусству. Мифрил. Русская книга. СПб., 1993.
Методы этнокультурного ландшафтоведения
ЭСТЕТИЧЕАЯ ОЦЕНКА ЗИМНИХ ПЕЙЗАЖЕЙ (НА МАТЕРИАЛАХ НАЦИОНАЛЬНОГО ПАРКА «РУССКИЙ СЕВЕР»).
Т.А.Аверкина, М.Д.Кнеллер, Н.В. Копа-Овдиенко, Т.В. Павилова, Н.О. Тельнова, Г.С.Тушинская,
Московский государственный университет им.М.В.Ломоносова,
Географический факультет
balex@geogr.msu.su; maantiede@mail.ru
Гармоничное сосуществование и взаимодействие на территории национального парка «Русский Север» (Кирилловский район, Вологодская область) хорошо сохранившихся природных ландшафтов, традиционных и современных видов землепользования, исторических памятников позволяет употреблять применительно к этой территории термин «культурный ландшафт». Одним из инструментов интегральной оценки культурного ландшафта может служить, на наш взгляд, эстетическая оценка. Гармонические законы организации природы, проявления которых «регистрируются» эстетической оценкой, являются показателями структуры и внутренней организованности ландшафта. Анализ значений эстетических показателей, характеризующих антропогенные объекты пейзажа, позволяет делать выводы о взаимодействии природной, производственной и социокультурной подсистем культурного ландшафта. Результаты эстетической оценки могут служить основой для выработки практических рекомендаций по оптимизации ландшафта для целей рекреационного использования, при составлении ландшафтных планов, реализации программ экологического просвещения в национальных парках и т.д..
Непосредственным предметом эстетической оценки ландшафта является пейзаж – внешний облик ландшафта. Пейзаж -это своеобразная «визитная карточка», по которой ландшафт воспринимают и оценивают наблюдатели, туристы, не обладающие специальными знаниями в области ландшафтоведения, не проводящие научный анализ ландшафта. Поэтому при разработке и применении методик эстетической оценки ландшафта неизбежно встает вопрос о субъективности восприятия человеком красоты природы, требующий корректного разграничения объективных и субъективных критериев эстетической оценки. На наш взгляд, методика К.И Эрингиса и др.(1975) позволила разрешить это противоречие, предложив считать основным объективным критерием эстетической оценки оптимальное разнообразие однотипных элементов пейзажа, ограниченное физиологическими возможностями человеческого зрения. Применение стандартизованных двух- и трехбалльных шкал при качественной оценке общих свойств пейзажа, его геоэкологических и социокультурных параметров также увеличивает объективность эстетической оценки пейзажа, предполагая знание территории исследования и понимание основных законов функционирования культурного ландшафта. Данная методика позволяет легко варьировать набор показателей эстетической оценки в соответствии со специфическими особенностями исследуемого ландшафта и прикладными задачами исследования.
Так, специфика оценки зимних ландшафтов таежной зоны Европейской части России определяется замерзанием рек и озер, отсутствием травянистой и лиственной растительности. Значительную роль в зимнем пейзаже нашей полосы играет снег. Под снежным покровом не видны многие мелкие формы рельефа, наличие реки часто можно только предположить по очертаниям долины. Эти особенности зимних пейзажей прекрасно проиллюстрированы Б..Пастернаком: «Снеговая пелена все выравнивала и закругляла. Но, судя по главным неровностям склона, которые она была бессильна скрыть своими увалами, весной, наверное, сверху в трубу виадука… сбегал по извилистому буераку ручей, плотно укрытый теперь глубоким снегом…». Эстетическая привлекательность ландшафта в этих условиях определяется степенью расчлененности территории, наличием соседства залесенных и открытых участков, контрастностью сочетания хвойных и лиственных древостоев и др. При сниженной природной красочности зимнего пейзажа важную роль приобретает оценка разнообразия и вписанности в пейзаж антропогенных объектов.
Для проведения эстетической оценки зимних пейзажей на основе методики К. Эрингиса было отобрано 39 показателей эстетической оценки, значение каждого их них регистрировалось на 76 маршрутных точках в пределах двух ландшафтных районов в функциональных зонах охраны исторического ландшафта и познавательного туризма. При выборе видовых точек и определении границ пейзажа (угла пейзажного обзора) принималось, что совокупность объектов, видимых только в ближней перспективе (до 150м от наблюдателя), не является пейзажем, а при изменения как минимум двух из 10 показателей общей внушительности пейзажа - определяющих его важнейшие свойства и структуру - выбиралась следующая точка обзора. На каждой точке описываемый пейзаж фотографировался для последующего уточнения его границ по дальности видимости и картографирования ареалов обзора. Все 39 показателей были разбиты на три группы: общая внушительность пейзажа, разнообразие рельефа и растительности, разнообразие и целесообразность антропогенных объектов. Каждый показатель оценивался в баллах на основе трех шкал. По шкале количественных значений оценивалось обилие различных элементов пейзажа (сюжетов, красок, элементов рельефа, лесов, рощ, сельских усадьб и др.), при этом высший балл присваивался при оптимальном обилии однородных элементов (от 7 до 13). Качественные шкалы применялись для фиксации наличие или отсутствия того или иного элемента пейзажа (доминанта, наличие обнажений грунта), указания качества элемента (ценность памятников), описания общих свойств пейзажа (лесистость). Для антропогенных объектов использовались также шкалы, оценивающие влияние каждого типа объекта (поселков, дорог, ЛЭП) на пейзаж (отрицательное, положительное, нейтральное). Для каждой точки была определена сумма баллов - главная характеристика эстетической оценки зимних пейзажей, составлена оригинальная карта-схема ареалов наиболее привлекательных зимних пейзажей .
Наиболее эстетически привлекательными оказались зимние пейзажи в пределах Белозерского ландшафтного района с преобладанием урочищ крупных и мелких моренных холмов и разделяющих их понижений, тогда как средняя привлекательность пейзажей в пределах Пришекснинского района озерно-ледниковых террасированных равнин в 1,5 раза ниже. Эти различия объясняются как более сложной и неоднородной морфологической структурой природных ландшафтов Белозерского района, так и расположением на их территории древних монастырей -своего рода ядер историко-культурного ландшафта, более давней историей освоения ландшафта и высокой степенью его заселенности. Пейзажи с низкой долей антропогенной компонентой в Пришекснинском районе встречаются в два раза чаще, чем в Белозерском, что говорит не только о более девственном характере Пришекснинского ландшафта, но и об отсутствии гармонии встречающихся здесь антропогенных объектов с окружающим их пейзажем. Однако, в целом, оценка роли вклада антропогенной компоненты в суммарную эстетическую привлекательность пейзажей показала, что присутствие антропогенной компоненты в большинстве пейзажей значительно повышает их эстетическую ценность, и это позволяет говорить о преобладании на исследованной территории пейзажей с гармоничным сочетанием природных и антропогенных компонентов, что является важной характеристикой культурного ландшафта.
На основе классификации природных пейзажей В.А.Николаева (2002), нами была предложена система классификация природно-антропогенных пейзажей, в соответствие с которой все описанные на видовых точках пейзажи были распределены по группам, родам, видам, разновидностям и вариантам с выявлением максимально привлекательных и наиболее распространенных пейзажей каждого иерархического уровня. Например, на уровне видов - таксонов, выделяемых по сюжетной структуре пейзажа, - наиболее эстетически привлекательными оказались пейзажи, в которых сочетается несколько сюжетов (лесо-полево-селитебные), также привлекательны только селитебные пейзажи, что связано с отсутствием современной городской застройки в г.Кириллов и обилием ценных антропогенных памятников в сельских населенных пунктах (села Ферапонтово, Горицы). На уровне разновидностей пейзажей, выделяемых по глубине пейзажной перспективы, самой высокой эстетической ценностью обладают глубинно-пространственные пейзажи с сочетанием средней и дальней перспектив. Величина угла обзора, как правило, повышает эстетическую ценность пейзажа, однако секторный пейзаж нередко может выиграть от наличия доминанты и четких обрамляющих его кулис, а циркорамный- потерять эстетическую привлекательность за счет излишнего разнообразия и монотонности.
Коэффициент корреляции между распространенностью и эстетической привлекательностью пейзажей на уровне видов составил 0,56, то есть общая эстетическая ценность ландшафтов района исследования высока. Наиболее типичным для данной территории оказался лесной аграрный озерно-котловинный лесо-полево-селитебный пейзаж, описанный на каждой третьей точке видового обзора.
Результаты проведенной оценки зимних пейзажей нашли отражение при разработке авторами трех схем зимних туристических маршрутов по территории национального парка и составлении электронного фотоальбома-презентации эталонных зимних пейзажей, предназначенного для эколого- просветительской деятельности национального парка.
ПРИРОДНЫЕ И КУЛЬТУРНЫЕ ЛАНДШАФТЫ В ТОПОНИМИИ КЕНОЗЁРСКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО
Бондарь Ю.Н., Калуцков В.Н.
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова
Bratynia@mtu-net.ru
1. Введение. Топонимия национального парка представляет собой важный элемент его регионального наследия. Ландшафтно-топонимические исследования способствуют реконструкции культурно-географических ситуаций прошлого. «Если внимательно проследить народные названия оседлостей в таких географических областях, где естественный географический пейзаж неоднократно претерпевал глубокие катастрофы, то по этим названиям можно во многих случаях хорошо восстановить первоначальный пейзаж отдельных мест в древности», – писал в 1924 году в своей широко известной работе «Как отражается географический пейзаж в народных названиях населенных мест?» В.П. Семенов-Тян-Шанский.
Топонимия – это язык ландшафта, язык, на котором ландшафт «сам рассказывает» о себе, о своей истории и особенностях, но нужно владеть основами этого языка и уметь им пользоваться.
Кенозерский национальный парк – уникальная охраняемая территория в масштабах не только России, но и мира (Природное и культурное наследие…, 2002). Уникальность парка проявляется также в топонимическом отношении, как в плане своеобразия, полноты, так и в плане сохранности топонимии. Этнокультурное русско-карельское «пограничье», традиционный уклад жизни, удаленность от инновационных центров позволили сформироваться и сохраняться местной топонимии. Однако время и современные процессы приводят к утрате этого важного пласта культурного наследия (Культурный ландшафт…, 1998). Важно продолжать исследовательскую работу, но также важно осмысление полученного материала на новых теоретических основаниях, например, на основе концепции природного ландшафта, привлекая культурно-ландшафтные построения.
Для охраняемых территорий топонимические сведения – важный ресурс развития и, в частности, «артикуляции» культурных и природных ландшафтов. На их основе можно точно и оригинально оформлять проектные инициативы национальных парков, называть новые туристические маршруты, что позволит, с одной стороны, усилить эффективность маркетинговой деятельности парка, а, с другой, поддерживать местную топонимическую среду.
2. Основные понятия и термины. Под ландшафтной топонимией понимается система топонимов, распространенных на определенной территории и отражающих свойства географического ландшафта.
Ландшафтный топоним, или местноназвание, это топоним, прямо или косвенно связанный с определенным местом на Земле. Ландшафтный топоним представляет собой топоним-индикатор природных и/или культурных свойств ландшафта: это топоним в исходном смысле этого слова, т.е. место в его проявленности в названии и название в его соответствии месту (Калуцков, 1996).
Топонимическая формула ландшафта – система наиболее распространенных и типичных ландшафтных топонимов, позволяющая раскрыть своеобразие определенной территории, местности, конкретного географического ландшафта.
Соответственно ландшафтная топонимика представляет собой комплексное направление исследований, изучающее закономерности отражения природных и культурных свойств ландшафта в региональной (местной) топонимии.
3. Постановка, материал и методы исследования. Данное исследование опирается на концепцию природного ландшафта. Его цель – выяснить «различительные возможности» кенозерской топонимии как индикатора разнообразных природных ландшафтов. Среди задач исследования: определение всего круга местных ландшафтных топонимов, их этимологизация и картографирование, выяснение основных ландшафтно-топонимических закономерностей региона, включая составление топонимических формул природных ландшафтов Кенозерского парка.
Топонимический материал настоящего исследования был частично собран во время полевых исследований в 2002 г., но большая его часть взята из замечательной работы, выполненной В.Я. и З.С. Дерягиными и Г.И. Манихиным (Методические разработки…, 1987).
Все имеющиеся в нашем распоряжении ландшафтные топонимы были нанесены на крупно- и среднемасштабные карты. Это позволило, используя карту растительности парка и составленную нами картосхему природных ландшафтов, соотнести ареалы распространения ландшафтных топонимов с границами тех или иных природных ландшафтов и в дальнейшем выйти на ландшафтно-топонимические закономерности.
4. Ландшафтные топонимы – индикаторы рельефа, растительности и почвенно-литологических условий. Ландшафтные топонимы позволяют различать и исследовать такие свойства природного ландшафта, как характер и формы рельефа, своеобразие растительности, особенности почвенно-литологических условий
Среди индикаторов рельефа выделяются 3 группы ландшафтных топонимов – орографические индикаторы положительных, отрицательных форм рельефа и индикаторы плоского рельефа. Наиболее типичные топонимы, характеризующие положительные (чаще всего моренные) формы рельефа назовем следующие: Гора, Кряж, Горб, Грива, Шалга, Извал, Бугры и т.д. Для западинных и отрицательных форм типичны Лог, Лухта, а также Клочьеватик, Пенус, Орга, Шаймы. Такие топонимы, как Нос, Наволок, Плоско (Плоский) представляют собой надежные индикаторы плоского рельефа.
Среди индикаторов лесной растительности широко распространены ландшафтные топонимы с основой Бор и производными (Боровой, Подборовая, Боровухи), сосновые леса характеризуются топонимами типа Сосновец, Мянда. Семантика других топонимических индикаторов лесов таких, как Еловец, Осиновец (Осиново), Ольша достаточно прозрачна. Наиболее характерные индикаторы болот в регионе – топонимы с основой Мох.
Почвенно-литологические условия хорошо отражают топонимы Пески (Песчаница, Песчано), Илы (Ил), Каменная (Каменный). Топонимы Гнилка (Гниловатик) – хорошие индикаторы глинистого почвенного субстрата.
5. Природные ландшафты национального парка и особенности их отражения в топонимии Кенозерья. Генезис, развитие и распределение природных ландшафтов Кенозера прежде всего обусловлено географическим положением национального парка на границе двух крупных морфоструктур – Балтийского щита, сложенного кристаллическими породами и Русской платформы с глубоким залеганием кристаллического основания.
В восточной части парка, на осадочном чехле Русской платформы преобладают холмисто-западинные и возвышенные моренные ландшафты на валдайской, местами карбонатной морене. Главная их особенность – это мозаика рельефа, образованная беспорядочным сочетанием холмов, озов, и камов и межхолмовых сырых и заболоченных западин. В этих ландшафтах из коренных пород преобладают ельники, на бескарбонатных породах это зеленомошники и долгомошники, а на карбонатных породах это леса со снытью, вороньим глазом, зеленчуком, звездчаткой дубравной и другими неморальными видами в травяном ярусе. В первом случае под лесами формируются средне- и сильноподзолистые почвы, а во втором - дерново-карбонатные почвы. Здесь широко распространены вторичные мелколиственные леса из берёзы, осины и ольхи; в настоящее время идёт процесс вытеснения мелколиственных пород подрастающими хвойными, в основном елью, в меньшей степенью сосной.
Меньшую площадь в восточной части парка занимают низменные зандровые ландшафты на песках, с плавными формами рельефа и небольшими перепадами высот. В них среди коренных лесов преобладают сосняки-беломошники, зеленомошники и долгомошники, велика доля вторичных лесов. В этих ландшафтах формируются самые бедные почвы – иллювиально-железисто подзолистые. Эти ландшафты играют важную роль в жизни местного населения как источник ягод и грибов и, к тому же, имеют высокую рекреационную ценность.
Относительно высока в восточной части парка доля верховых болот (20-25%), располагающихся на плоских водоразделах и на месте котловин бывших озёр. Мелкие болота встречаются повсеместно у каждого населённого пункта и являются природной основой культурного ландшафта, так как используются местным сообществом для сбора ягод, мха и лекарственных растений.
В западной части парка в строении ландшафта большую роль играет уже упомянутый Балтийский щит. Для природных ландшафтов характерен маломощный чехол рыхлых отложений, кислые почвы и преобладание среди коренной растительности сосняков - от беломошников до долгомошников. Меньшую площадь занимают в западной части холмисто-западинные моренные ландшафты на валдайских суглинках с ельниками и зандровые песчаные с сосняками. В этой части нет крупных массивов верховых болт из-за сильной расчлененности территории. Также высока доля вторичных лесов.
Особенно следует выделить приозёрные ландшафты Лекшмозера, Кенозера и других озёр. Приозёрные ландшафты – это песчаные и супесчаные равнины с заболоченными участками на глинистых грунтах (им соответствует местные географические термины – лухта и замоина). В этих ландшафтах преобладают сосновые леса на песках, на суглинках и глинах растут влажные еловые, елово-лиственные и лиственные леса (берёза, ольха, осина).
Приозёрные ландшафты занимают небольшую площадь в парке, но их значение трудно переоценить. Уже много веков они являются естественной (природно-культурной) средой обитания жителей, местных сообществ - кенозёр. Предки кенозёр выбрали эти места для основания деревень: почти все деревни в парке приозерные.
Соответственно, приозёрные ландшафты наиболее освоены в хозяйственном и культурном отношении, на их основе сформировались кенозерские культурные ландшафты. В топонимическом отношении это также наиболее освоенные пространства: по сравнению с окружающими моренными равнинами, озерами и тем более с удаленными болотными массивами на единицу территории здесь отмечается самая высокая концентрация топонимов. Этот эффект высокой топонимической различительности ближних, освоенных мест, по сравнению с дальними, неосвоенными известен на Русском Севере и получил название полимасштабности (Культурный ландшафт Русского Севера …, 1998).
И, наконец, главное, приозёрные ландшафты с расположенными на них селениями представляют собой топонимические центры всего края, центры называния и ориентации жителей, ориентации не только пространственной, но и хозяйственной и семантической.
Тем самым, в распределении ландшафтных топонимов относительно природных ландшафтов парка обнаруживается следующая закономерность: их наибольшая плотность и количество отмечается в наиболее освоенных ландшафтах приозерных равнин, для ландшафтов озер и тем более моренных, водно-ледниковых и болотных равнин плотность и количество ландшафтных топонимов существенно снижается.
Этот вывод позволил выделить 3 основных природных ландшафта, или 3 ландшафтных уровня, в качестве объектов топонимической индикации.
1. Нижний ландшафтный уровень представлен ледниково-тектоническим озером с многочисленными заливами, проливами и островами.
2. Второй ландшафтный уровень представляет собой полого и слабоволнистые приозерные равнины с заболоченными понижениями на подзолистых песчаных почвах под разнотравно-злаковыми лугами и мелколиственными и хвойными лесами.
3. Третий (самый высокий) ландшафтный уровень представлен холмисто-западинными ледниковыми и водно-ледниковыми равнинами на суглинистых и супесчаных подзолистых оглеенных почвах под елово-сосновыми лесами в сочетании со сфагновыми болотами.
6. Статистическое распределение ландшафтных топонимов. Картографическая и статистическая фиксация всех выявленных топонимов позволила перейти к анализу их реальной встречаемости в пределах парка.
Таблица. Распределение ландшафтных топонимов в Кенозерском национальном парке по частоте встречаемости.
| Группы топонимов по массовости | Ландшафтные топонимы | |||
| Индикаторы рельефа | Индикаторы почвенно-геологических условий | Индикаторы растительности | Топонимические индикаторы Кенозера | |
| Массовые | Гора, Наволок | | Бор | Лахта |
| Распространённые | Лухта, Плоско, Кряж (Крёж), Клочьеватик, Шалга | Песчаница (Песок) | | Прость (Чолма) |
| Редкие | Горб, Лог | | Осиновец, Березовец, | |
| Единичные | | Гнилка (Гниловатики), Ил, Сыпь | Сосновец, Мянда, Еловец | |