Geum.ru

«Государя»

Вид материалаСказка
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8

— Марина, вставай, уже пора, — тихо проговорил он. Зазвонил карманный телефон. Мягкий мужской голос поздоровался и сообщил, что к девяти часам подадут машину, а к восьми принесут костюм и все необходимое. Как только Петр и Марина позавтракали, в дверь постучали. Три человека внесли большие коробки. Петр примерил одежду. Все хорошо подошло, но в таком костюме он чувствовал себя неловко, к тому же пришлось надеть галстук. “Нет, надо это менять, — подумал он. — Но пока приходится принять эти правила”.

— Марина, ну как, идет мне такая одежда?

— Сейчас вы совсем другой, не такой, как раньше.

— Я знаю, но это только внешне. Ты можешь остаться здесь.

Петр позвонил по телефону и вызвал охрану.

— Марина останется здесь, — твердо проговорил он. — Если она захочет уйти, проводите ее.

Петр почувствовал, что, действительно, обрел власть. Если раньше он стеснялся беспокоить охрану, то сейчас почувствовал, что у них такая работа, и это нормально.

Через пятнадцать минут они прибыли в Кремль. Петру представили человека, который во всем должен был инструктировать его.

— Я хотел бы, прежде всего, получить благословение у церкви, — сказал он своему инструктору. — И, чтобы все проходило как можно скромнее.

— Сейчас как раз началась служба в Кремлевском Соборе, к десяти закончится. В десять мы будем там, у вас не более пятнадцати минут.


* * *

Марии ночью приснился сон. Она увидела Петра стоящим на земном шаре в царском золоченом наряде, правой рукой он держал царский посох, в левой — рукописный текст. Голова его была освещена серебристым сиянием, а позади головы — золотой нимб. Она проснулась рано утром и стала молиться. Потом включила телевизор без звука и села ждать новостей.

— Мама, в Москве еще четыре часа, — подошел к ней Игорь. — Еще рано, это будет только к обеду.

Мария выключила телевизор и пошла готовить завтрак.

В два часа дня началась прямая трансляция из Кремля. Мария и все дети сидели у телевизора в полном молчании. Президент выступил с небольшой речью, затем ему поднесли конверт, и он произнес знакомые и дорогие всей семье имя и фамилию. Марии показалось, что она ослышалась.

— Что он сказал?

— Он сказал, что наш папа — вице-президент, — медленно проговорила Ольга.

— Может быть, мы не правильно поняли? Это правда? — вглядывалась она в глаза своих детей. Они смотрели на нее и молчали.

— Смотрите — папа рядом с Президентом, его награждают чем-то, а мы прослушали, — обиделась Ольга.

— Это орден “За заслуги перед Отечеством”, — сказал Игорь. Зазвонил телефон.

— Игорь, подними трубку.

— Мама, это губернатор области.

Мария подошла к телефону.

— Мария Ивановна, — услышала она официально сдержанный мужской голос. — Поздравляем вас с избранием Петра Сергеевича.

— Спасибо. С Рождеством вас, — проговорила Мария. Образовалась небольшая пауза.

— Вас и всю вашу семью — с Рождеством Христовым, — продолжил губернатор. И опять молчание. — Счастья, здоровья вам и вашей семье на долгие года.

— Спасибо, вам желаю того же, — и Мария опустила трубку.

— Что он сказал? — спросила Полина.

— Поздравил с Рождеством всех нас. Что мы притихли?

Опять зазвонил телефон.

— Полина, ответь, — сказала Мария. Полина взяла трубку.

— Это соседи поздравляют.

— Смотрите, люди собираются. — Игорь увидел, что несколько здоровых парней не пускают людей в их подъезд. Среди собравшихся он заметил много знакомых. — Мама, там люди собираются, посмотри, уже сколько.

Вскоре чуть ли не весь город пришел к их дому. Стало темнеть, люди зажгли свечи.

— Что же им надо? Почему они не расходятся? — говорила Мария. — На улице мороз, а они стоят... Ведь там же много детей... Наверно, надо выйти к ним, спросить, что они хотят.

Люди спокойно стояли, как будто ждали чего-то. Подъехало несколько машин с солдатами.

— И откуда солдаты-то здесь взялись? — удивился Игорь. — Сроду ничего подобного не видел. И телефон странно молчит, может, его отключили? — Игорь подошел и взял трубку. — Работает. Странно, что больше никто не звонит.

В это время раздался звонок.

— Господа Романовы, поздравляем вас с победой. Это президент Телекома. Наша компания изменила номер вашего домашнего телефона и дарит вам мобильное переговорное устройство последней марки, которое легко свяжет вас с любой точкой мира.

Тут в дверь позвонили и внесли аппаратуру.

— Это спутниковая связь, — пояснили ребята. — Сейчас мы ее настроим.

Они минут десять повозились с аппаратурой и ушли.

— Нас, наверно, теперь всегда прослушивать будут, — возмутилась Ольга. — И почему нас ни о чем не спрашивают? Все делают, как у себя дома.

— Я все же выйду к людям, — не успокаивалась Мария. — Они же простынут — полдня на морозе! И ради чего?

Мария оделась.

— Вы сидите дома.

Она вышла из квартиры, увидела в подъезде здоровых ребят в кожаных куртках и испугалась. Но тут подошел мужчина и успокоил ее:

— Это ваша охрана. Не волнуйтесь.

— Зачем ее столько здесь?

— Для безопасности. Такое указание пришло, — немного замешкался мужчина.

— Я могу выйти на улицу? — спросила Мария.

— Пожалуйста, куда вам угодно, — и он открыл перед ней дверь. Мария почувствовала себя как-то странно возвышенно. Ей показалось, что она стала немного выше ростом и сильнее. Выйдя из подъезда, она направилась к людям. В толпе началось оживление. Мария остановилась на мгновение и снова пошла, все ближе и ближе к людям. Она различает их глаза, видит, что многие женщины плачут. Многие крестятся и провожают ее завороженным взглядом. Она видит знакомые лица. Ей становится лучше, она понимает, что сюда пришли ее друзья. От этого она чувствует себя сильнее. Она идет к ним, идет в толпу. Охрана пытается сдержать людей, но Мария идет все дальше и дальше. Она касается рук людей, слезы бегут у нее из глаз. Она не может понять, что происходит? Нахлынувшее чувство сострадания заполнило ее сердце. Она увидела безобразных грязных детей, которые всегда бегали по квартирам и выпрашивали хлеб, и пожилых людей, одетых в поношенные простые одежды не по сезону. Только сейчас она поняла, что от нее может зависеть их настоящее и будущее. И народ ждал от нее чего-то, ждал чуда...

— Расходитесь по домам, — заговорила Мария. — Я все поняла. Не стойте на морозе.

Ее слова передавались из уст в уста. Народ стал медленно расходиться. Возле своего подъезда она заметила молодых местных ребят с красными повязками на рукавах, многие из них были одноклассниками Игоря.

— Анатолий, — обратилась она к одному из ребят, — вы что тут устроили?

— Мария Ивановна, вы не волнуйтесь, мы вас в обиду не дадим.

— Идите лучше домой. Здесь и без вас народу хватает.

К ребятам подошел человек из охраны:

— Вам же ясно сказали — идите домой! — настаивал охранник. Его вид был настолько агрессивный, что молодежь заколебалась и стала расходиться.

— Повязки еще нацепили! — возмущался охранник.

— Вы с ними поосторожнее, — вступилась Мария. — Ребята, идите, идите... Вроде все разошлись, — сказала она старшему охраны. — Вы солдат уберите, а то будто война началась.

Через час машины с солдатами уехали.

— Мама, папа звонит по радиотелефону!

— Машенька, как у вас дела? — услышала Мария спокойный, ровный голос Петра, как будто ничего сегодня не произошло.

— У нас все хорошо, — так же спокойно ответила она. — Мы все видели по телевизору. Я очень рада за тебя.

— Я тебя очень сильно люблю. Постараюсь, чтобы мы как можно скорее увиделись. Сейчас устраиваюсь, мне дают жилье. В Москве тепло, а как у вас?

— У нас тридцать градусов, но в доме тепло. Все дети со мной. Павлик спрашивает все, когда деда приедет. Он сейчас спит, у нас уже двенадцать часов.

— Запиши мой телефон. В любое время звони. Держитесь.

— Папа вам всем передает привет, — сказала Мария детям. — Давайте укладываться спать, — и пошла в свою комнату.

— Ты хочешь в Москву? — спросила Ольга у Полины.

— Не знаю, здесь моя родина, я здесь привыкла. Там кругом неспокойно. Наездилась я уже, повидала всякого... А здесь хорошо. Да и людей всех знаешь, а там все чужие.

— А я бы хотела посмотреть столицу, но жить, там, наверно, тяжело. Все же в маленьких городах лучше, здесь и воздух чище, и воду из-под крана можно пить, не отравишься.

— Мне тоже никуда не хочется уезжать, — сказал Игорь, — но, наверно, придется. Надо поддержать отца. Да... Как-то все странно получилось: так быстро, раз — и там...

— А я всегда знала, что наш папа — особенный человек, — сказала Ирина. — Вы разве этого не замечали? Он всегда говорил такие странные вещи, словно какую-то книгу читает нам, и все, что говорил, всегда сбывалось, я это замечала. И даже когда он работал над программой, я уже тогда почувствовала, что он победит, только не хотела об этом говорить, чтоб не сглазить. Помните прошлую весну, когда мы все вместе приехали на дачу?

— Меня тогда не было, — сказала Полина.

— Да-да, ты куда-то уезжала. Я в тот вечер видела, что папа и мама все светились, и у них над головой я увидела нимб, как на старых иконах.

— Я тоже видела, — сказала Ольга, — но я думала, что мне это кажется.

— И я видел, — сказал Игорь. — Значит, так оно и было на самом деле. И почему мы только сейчас об этом заговорили?

— Наверно, раньше повода не находилось. А вы видели, как светятся папины картины? Я однажды такое увидела, — шепотом заговорила Ольга. — Вдруг картина вся засияла, как солнце, у меня чуть крыша не поехала. Я тру глаза, а она все равно сияет. Там какая-то старая папина работа была. И почему он перестал картины писать, непонятно. Ведь у него так хорошо получалось!

— Папа же занялся музыкой, — сказала Ирина. — Его музыка еще лучше картин. Тебе, Игорь, только надо ее всю оформить. А то у него сейчас уже времени на это не будет. Сколько он написал? Пять симфоний? Две оперы, около пятидесяти песен, квартеты, квинтеты... И когда только он успел это сделать? Хорошо бы, услышать все это в живом исполнении!

— А может как раз сейчас и услышим, — сказал Игорь.

— Наш вице-президент — композитор! — улыбаясь, проговорила Ольга. — Для многих это будет неожиданностью. Все привыкли, что он только писатель.

— Мне мама говорила, что он написал несколько тысяч картин, — сказала Ирина. — Только где они сейчас? Неизвестно. Наверно, их начнут коллекционеры разыскивать, и, уж точно, они появятся в музеях.


* * *

После торжественной части и принятия присяги Петр остался наедине с Президентом. Петр чувствовал, что должен что-то сказать ему, но не знал, что. Он понимал, что вся эта кампания была устроена им. Он хотел поблагодарить его за все, но не мог. Они смотрели друг другу в глаза и все понимали без слов.

— Вам нравится ваш кабинет? — спросил Президент. Петр посмотрел вокруг:

— Я, пока, не привык к таким масштабам.

— Мы позаботимся о вашей семье. Пока вы устраивайтесь. Как устроитесь, включайтесь в работу.

— Что я должен делать?

— Управлять государством.

У Петра комок подкатил к горлу, он закашлял. Президент рассмеялся:

— Это не так сложно, как кажется, главное — вовремя все делать. Вы это лучше меня знаете.

Петр понимал, что Президент был великим полководцем, тактиком и стратегом, но он не знал, Что действительно ему надо защищать. А Петр знал, Что надо защищать. И они оба это хорошо понимали и чувствовали друг в друге поддержку и силу. Петр впервые ощутил себя таким, каким хотел быть всю жизнь, к чему стремился все время. И только сейчас он понял, что он — это он.

Они целый час просидели почти в полном молчании, обмениваясь взглядами и изредка нарушая молчание простыми фразами. Но и Петру, и Президенту это молчание дало очень много. Почти все темы государственной жизни они обсудили. Петр был удивлен, что Президент так верно все понимает, он видел, что тот так же переживает за судьбу России и желает ей только блага. Но все же Петр заметил ограниченность его понимания. Высшие сферы Духа для Президента оказались недоступны. “Вот, почему я здесь. Может быть, это понимаю только я, только мне очевидны пути спасения России. С такими людьми, как наш Президент, можно решить все проблемы”.

После длительного молчания Президент встал, поклонился Петру, Петр тоже ответил поклоном, и Президент ушел. Петр осмотрел кабинет и ему показались знакомыми его стены. “Где я видел уже все это? Наверно, в кино. Какие холодные стены... Я здесь не засижусь. Мне здесь не нравится”. Он подошел к столу и нажал на кнопку. Вошел инструктор.

— Какая программа у нас на сегодняшний вечер? — спросил Петр.

— Мы должны посмотреть дом.

— Мы можем ехать сейчас?

— Как пожелаете.

Петр вышел в коридор, инструктор вызвал машину. Они спустились вниз, сели в машину.

— Это ваш водитель, — сказал инструктор.

— Как вас зовут? — спросил Петр водителя. Тот растерялся и переглянулся с инструктором.

— Николай, — ответил он напряженно.

— Николай, у вас дети есть? — спросил Петр.

— Да, двое...

— А какая у вас зарплата?

Николай замялся:

— На жизнь хватает.

— А вот там, где я живу, водителям не хватает на жизнь. А сзади что за машина? Она с нами?

— Я вас позже со всеми познакомлю, — ответил инструктор.

— Далеко ехать до дома?

— Полчаса. Но сперва заедем в гостиницу, вы возьмете свои вещи.

У входа в гостиницу Петр увидел толпу корреспондентов.

— Можно как-нибудь без этого?

— Можно, — сказал инструктор. Машина заехала в подземный гараж. Петр вышел — инструктор шел впереди. Они сели в лифт и поднялись к номеру.

— Марина! Как хорошо, что ты здесь! — Петр обнял ее. — Давай собирать вещи, переезжаем на новое место.

— Я все видела по телевизору. Как мне быть, я не знаю.

— Мне кажется, этот вопрос уже давно решен.

Марина поднялась быстро в спальню, затем зашла в кабинет.

— Я напечатала все, что вы мне дали, вот дискета.

— А в компьютере ничего не осталось? Надо все стереть. Все же здесь было неплохо. И Кремль рядом. — Петр подошел к окну. Затем заглянул на кухню и увидел под полотенцами приготовленную еду. “Я же сегодня почти ничего не ел”, — вспомнил он, взял несколько ломтиков сыра, сложил их вместе и откусил.

— Все готово, можно ехать, — подошла Марина.

— Молодец, что все приготовила, как-нибудь в другой раз поедим. А сейчас надо ехать.

Петр выпил стакан минеральной воды и взял со стола еще бутылку. На пороге Петр повернулся лицом к комнате и поклонился месту, где он жил эти дни. Инструктор поинтересовался, что это у него в руках.

— Бутылка воды, а то дорога у нас долгая.

— Там, в машине все есть, — сказал инструктор.

— Эта не помешает.

— Тогда, дайте ее сюда.

Петр отдал бутылку инструктору, тот передал охраннику. Они спустились в гараж, сели в машину.

— Марина, тебя не потеряют в общежитии? — спросил Петр.

— Я им звонила. У нас сейчас все равно сессия. Экзамен только пятого января.

— Может быть, лучше тебе остаться?

— А вы как хотите?

— Я хочу, чтоб ты со мной ехала.

— Я тоже этого хочу.

— Но твои родители будут недовольны.

— Они все поймут. Они у меня очень умные, папа — ученый, физик, мама — домохозяйка с красным дипломом.

— Как зовут твоего отца?

— Валерий Александрович Трофимов.

— Что-то, знакомая фамилия, где-то я ее слышал...

— Вы не могли ее слышать. Он работает в секретном отделе.

— Валерий Александрович... Трофимов... Валера. Он закончил УрГУ?

— Да.

— Где-то в восьмидесятых годах прошлого века? Ты его дочь? Видишь, как судьба переплетается! Я знал твоего отца. Мы когда-то вместе учились и даже жили в одной комнате в общежитии. Передай ему привет, когда будешь дома. А маму как зовут?

— Ольга Владимировна, девичья фамилия Ильюшина. Она тоже окончила УрГУ.

— Нет, ее не знаю. Я там мало учился. Давай помолчим, а то, у меня голова кружится от разговоров. Еще долго ехать?

— Десять минут, — ответил инструктор.

— Лучше пешком ходить, чем ездить на таких машинах. Меня в них укачивает.

Петр скрестил пальцы рук и стал читать про себя молитву. Они заехали за большие железные ворота, и машина помчалась вдоль аллеи огромных деревьев. Впереди показался большой дом, во многих окнах которого горел свет. Сразу же подбежал швейцар и открыл дверцу машины. Петр вышел, наполнил легкие теплым декабрьским воздухом:

— Воздух пахнет родиной.

Поддержал Марину за руку, когда она выходила из машины.

— Это ваш управляющий домом — Сергей Андреевич. Это обслуживающий персонал: шеф-повар, завхоз, администратор, начальник службы охраны. Это ваш дом, — говорил инструктор.

Петр вошел в дом и увидел вокруг себя приветливые лица. Инструктор с управляющим стали подниматься по лестнице, он последовал за ними.

— Покажите мне рабочую комнату, — сказал Петр.

— Вот ваш кабинет.

Петр переступил порог комнаты и ощутил, что он попал к себе домой. Он сел за большой письменный стол и стал рассматривать предметы на нем.

— Покажите Марине ее комнату, а меня оставьте, пожалуйста, на десять минут одного.

Он потрогал поверхность стола — рука почувствовала тепло. Получше устроился в кресле — оно показалось ему удобным. В больших книжных шкафах стояло множество книг. Он подошел к окну, увидел небольшое озеро, по берегам которого росли могучие деревья.

Через десять минут управляющий постучал в его дверь.

— В каком направлении здесь север? — спросил Петр. — Этот стол надо переставить, вот сюда. А с компьютером — в другой угол, вот так. Покажите мне спальню.

Они прошли немного по коридору. Управляющий открыл дверь:

— Это ваша спальня.

— А в тех комнатах что? — показал Петр на двери рядом с кабинетом.

— Здесь комната отдыха, комната для приема гостей.

Петр вошел в спальню. Осмотрел кровать, потрогал ее.

— Ее надо развернуть, вот, так. И сделать так, чтобы низ был жестким, а сверху — только один матрац. Кровать лучше поставить ближе к тому месту, а зеркало убрать отсюда, можно в комнату для гостей, там оно полезнее. Теперь покажите мне кухню.

Небольшая свита Петра спустилась на первый этаж.

— Прошу вас, — предложил управляющий. На плите что-то варилось. Вкусно пахло печеными пирогами.

— Вы шеф-повар? У меня к вам одна просьба, чтобы здесь, по возможности, не готовили мясную пищу. Я буду к вам поначалу, заходить, и мы вместе что-нибудь придумаем.

— Этот повар уже обо всем проинструктирован, он знает ваши особенности, — сказал управляющий. Петр удивленно посмотрел на него.

— Пройдемте в столовую.

Большой стол был сервирован на двоих.

— Вы можете поужинать, все готово. Здесь можно вымыть руки. Приятного аппетита. Если я понадоблюсь, нажмите кнопку на столе.

В столовую вошла Марина.

— Где ты такое красивое платье взяла? — поинтересовался Петр.

— В комнате, в шкафу, там большой выбор, как в магазине.

Петр усадил Марину за стол. В комнату вошли повара с подносами.

— Сначала надо выпить немного воды, а потом можно приступить к еде, — сказал Петр.

Одна из девушек-поварих налила Марине в бокал апельсиновый сок, а Петру — минеральной воды.

— Здесь вода совсем другая, гораздо лучше, чем в гостинице... Вот, видишь, как устремилось время вперед — даже некогда поесть. По вечерам нежелательно много есть, но пока по-другому никак не получается. Как вкусно! Я очень проголодался.

После ужина Петр поднялся в свой кабинет. Инструктор сообщил новый номер его домашнего телефона, и Петр позвонил Марии. После разговора с ней он обратился к Марине:

— Я хочу побыть один, мне надо подумать. Ты можешь прогуляться по дому.

“Как легко поменять форму! — подумал Петр. — Сегодня ты царь, завтра — сапожник. Как сложно наполнить форму содержанием! Эти стены, вероятно, видели много событий, они свидетели русской истории. Что им еще предстоит увидеть? Взлеты и падения людей, роскошь и убожество... Все это форма, которая легко меняется. Вечной остается Россия — и богатая, и бедная, и сильная, и слабая, но она есть, и будет еще долго. Но придет время, и это дерево сбросит листву, и начнут засыхать корни. Таков закон жизни. Но сейчас весна у России, и надо пахать землю, чтоб осенью собрать богатый урожай”.

— Пригласите ко мне инструктора, — сказал он управляющему. Тот вышел, через минуту вошел инструктор.

— Вы меня со всеми познакомили, а сами не представились.

— Олег Николаевич, ваш покорный слуга.

Петр посмотрел на него по-доброму:

— Полно вам, Олег Николаевич. Вы, лучше позаботьтесь о том, чтоб Мария и мои дети приехали как можно скорее сюда. И еще, я могу вам доверять? Это строго между нами. Если вы меня подведете, я сразу же узнаю. Передайте это письмо с надежным человеком лично в руки Марии. Я надеюсь на ваше благородство.

— К сожалению, я не смогу это сделать. За ними послан самолет, сегодня в шесть он вылетел. К завтрашнему вечеру ваша семья будет здесь.

— Ладно, хорошо, вы меня успокоили. Какие у нас на завтра мероприятия?

— Пока никаких. Обживайтесь.

Петр сел на диван и только сейчас заметил, отчего ему так неловко было весь день — этот костюм и галстук. Он снял их, вызвал управляющего.

— Где я могу переодеться? И где моя нормальная одежда? — строго спросил он.

— Сейчас принесут.

Управляющий позвонил по телефону. “Как все сложно здесь, такие простые вещи превращаются в целую церемонию. Зачем все так?”, — подумал Петр и спросил:

— А здесь есть домашняя одежда — что-нибудь простое, хлопчатобумажное, спортивные штаны, простая рубашка? И на ноги что-нибудь попроще.

— Тапочки подойдут? Сейчас все принесут

Через несколько минут все, что он просил, лежало у него на стуле. Он понял что все же лучше одеть пока свою одежду, чем ходить среди этой роскоши в спортивных брюках и тапочках. Петр переоделся, повесил костюм в шкаф и сел на диван. “Надо утром позвонить Марии”. Опустив голову на спинку он задремал. Проснулся от резкого толчка. Взглянул на часы — два часа ночи. Прошел в спальню, расправил постель, умылся, снял с себя всю одежду и лег спать. Впервые за все эти дни он почувствовал себя дома.


* * *

Мария в эту ночь никак не могла уснуть. Она вспоминала свою жизнь с Петром и удивлялась тому, что он говорил раньше, как бы в шутку: что он, действительно, царь. Как, работая на даче, он приговаривал, что цари вот морковку выращивают, а их слуги у власти сидят. Тогда она не обращала на это особенного внимания. Когда Петр смотрел телевизор, он так правильно характеризовал политиков и говорил, что этого надо прикрыть, и тот, действительно, больше никогда не показывался на экране, а этого — поддержать, и тот стремительно продвигался вверх. И ни разу он не ошибался. Ни разу в жизни! Она пыталась вспомнить хотя бы один пример и не могла. А сейчас он стал одним из них, и это не укладывалось в ее голове. Как же так получилось? Ведь он совсем этого не хотел. Всю жизнь он хотел писать только музыку. Музыка была его самым любимым занятием. И он писал божественную музыку! Он часто говорил, что он не композитор, но, тем не менее, вот что написал — так писали только Бах и Моцарт. “Откуда идет эта музыка? — удивлялся он. — Она мне не принадлежит, я просто ее слышу и пытаюсь записать. А оркестровка — это уже дело времени”. А времени у него было не так много, и он это чувствовал. Он всегда чувствовал Время. Как-то он встретился с известным ученым, который написал целую книгу о Времени. А Петр ему заявил, что он неправильно понимает Время, что Время — это не частицы, а числовая величина движения материи. А частицы, о которых говорил ученый, относятся не ко Времени, эти частицы — составляющие энергетической структуры Вселенной. Он разбил своими доводами всю гипотезу ученого, но тот стоял на своем и ничего не понял. А Петр был прав, и Мария потом поняла это. Однажды он рассказал ей о том, как образовался Космос, и она все увидела у себя перед глазами и все поняла. Он спокойно рассказывал и говорил, что это только начало, что информация о Вселенной вначале спроецировалась в первочастицу, от которой и пошли все видимые и невидимые планы нашей Вселенной. И Марии тогда стало понятно, что такое — Бог, создатель нашей Вселенной, и что такое Бог в понятии человеческом. Он всегда все мог объяснить, хотя она не замечала, чтобы он что-то читал. Говорил, что в юности перечитал все. Но Мария так не думала, все мысли были его собственные, он называл все по-своему. А в книгах такие же идеи выражались совсем иначе. Когда Мария зачитывала ему что-то из книг известных авторов, он замечал все правильные мысли и удивлялся, что раньше сам говорил об этом. “Значит, я правильно иду, — любил говорить он, — и это тому подтверждение”. И в любой самой авторитетной книге он мог быстро найти все противоречия, ошибки. Эти книги были на самые разные темы. Он всегда жадно принимал знания, но когда понимал, что у автора нет системы, а выхвачены лишь отрывки из чего-то, то сразу же вскрывал подвох. И когда все боготворили своих кумиров, он говорил противоположное. И оказывался всегда прав. Он видел всех людей насквозь и всегда надеялся, что хорошее в них возобладает над плохим, но, как правило, его знакомые делали неправильный выбор. И тогда он отходил в сторону. Как он любил всех, даже тех, кто причинял ему боль! Многие друзья юности, повзрослев, не приняли его и не помогли тогда, когда могли помочь. Но всех их он очень любил и считал, что они просто слепые, запутавшиеся в жизни. Как много сил он отдавал каждому человеку, пытаясь объяснить ему пути его выбора. Но эти люди его не понимали, да и не могли понять: они жили в разных мирах, он жил в реальности, а они — в иллюзии. Хотя все считали наоборот. И они осуждали его за все хорошее, что он для них делал. “Не могу понять, — говорил он, — отчего люди так слепы и беспомощны перед жизнью. Почему они уничтожают жизнь, травят себя разными ядами и восторгаются безобразием?“ Он всегда знал, отчего и почему люди так живут. Просто, он не мог ничего изменить. Но сейчас... Хватит ли у него сил?

В три часа ночи зазвонил телефон. Мария подняла трубку и услышала мягкий мужской голос:

— За вами вылетел самолет, он уже ждет вас в аэропорту. В девять подадут машину. Возьмите с собой только самое необходимое, документы. За квартирой присмотрят, ни о чем не беспокойтесь.

Мария надела халат. На кухне горел свет.

— Игорь, сейчас позвонили, сказали, что в девять будет машина, поедем все в Москву. Никого пока не буди, пусть спят.

Мария прошла в кабинет Петра, открыла сейф, достала все, что там находилось и положила в сумку. Сюда же стала складывать документы, фотографии. “Надо не забыть системный блок компьютера”, — подумала она. Сложила дискеты, кассеты с музыкой Петра. В доме оставались его картины, их невозможно было взять с собой. “С ними ничего не случится, — решила она. — Дневники Петра, рукописи... Ничего бы не забыть. Так, здесь все. Теперь — дети”. Она зашла в кухню, стала заполнять фляги водой, складывать мешочки с травами. “Что еще? Цветы. Надо сказать, чтоб поливали раз в неделю. Кисти Петра”. Мария зашла в спальню детей и на ощупь собрала его кисти и мастерки. Дети лежали на полу по всей комнате. У них никогда не было кроватей. Отец Петра всегда упрекал его за это, но Петр не мог спать на высоте, говорил: “Японский император спит на полу, а мы его хуже, что ли?” А потом проводил рукой над полом и показывал всем плоскость, выше которой организм человека не может нормально отдыхать. Также все спали без подушек, на них только сидели. Мебели в доме было не много, в основном — рабочие столы. Затем Мария зашла в свою спальню и, не снимая халата, улеглась на постель. Через час она открыла глаза, переоделась и стала будить детей.

В девять часов подошли три машины. Мария с Ольгой и Павликом сели в первую машину. На коленях Мария держала сумку со всем своим богатством.

— Мама, да положи ты сумку на сиденье, — говорила Ольга, — что ты в нее вцепилась.

Но Мария, все равно, ее держала. Через три часа они прибыли в аэропорт, их кортеж подъехал к небольшому самолету. Дети вышли из машины и поднялись по трапу. Мария задержалась немного, окинула взглядом аэропорт и подошла к самолету. Мужчина у трапа подал ей руку и помог подняться. Двигатели загудели. Мария перекрестилась.

Незаметно прошло время в полете. Самолет стал снижаться. Через иллюминатор Мария увидела внизу две большие машины, какие раньше видела только по телевизору. Сердце у нее сильно застучало. “Что за чудеса происходят? Почему мне оказывают такие почести, кто я такая? Это Петр — великий, а я простая, просто его жена, без одаренностей, без таланта...” Дети уже все вышли из самолета и ждали ее у машин. Она медленно, держась за протянутые ей для помощи руки, спустилась на землю. Теплый ветерок овеял ее лицо. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Солнце уже ушло за горизонт, оставив небольшую полоску розово-золотистых облаков. Мария села в машину, за ней — дети и все остальные. Машины помчались по освещенным улицам, потом свернули на пустынную дорогу. Железные ворота, большой дом. Она увидела на крыльце Петра. Он все такой же, в своей прежней одежде. Петр подбежал, взял Марию за руку и буквально вытащил ее из машины. Крепко обнял:

— Слава Богу! Мы опять все вместе. А это мой дом, точнее, наш дом. А еще точнее, не знаю, чей это дом. Сейчас это не важно.

Дети обступили их.

— Я звонил утром и не мог дозвониться. Мария, ты все привезла?

Мария протянула ему сумку, Петр посмотрел на нее.

— Наверно, я телефон где-то потеряла, — сказала Мария. — Он такой маленький — где-то, наверно, выронила его... Наверно, в халате оставила.

— Сейчас это уже не важно. Проходите в дом. Это Сергей Андреевич, управляющий домом.

— Мария Ивановна, — она протянула ему руку. Он немного замешкался и слегка дотронулся до ее руки.

— Здесь уже все готово для вас, — сказал Петр.

Горничные развели детей по комнатам.

— Как дорога? — спросил Петр у Марии.

— Я даже не заметила, как мы долетели. Все очень быстро.

— Пойдем, покажу тебе мой кабинет. Да, совсем забыл представить тебе... Это Марина, та девушка, помнишь, я говорил тебе о ней? Мы в ресторане познакомились. Она моя секретарша.

— Ты давно о такой мечтал, — улыбнулась Мария.

— Да, сейчас все мои мечты сбылись. Даже, не знаю почему... Может быть, все это мне лишь снится? Может быть... Вообще, трудно отличить реальность от сна, особенно мне. Но все же — это реальность. Это наш мир, где есть ты, дети, Россия... А вот и мой кабинет. Посмотри, какой стол, потрогай, не хуже моего.

— Все равно твой лучше.

— Наверно, потому, что я его сделал сам. Но этот тоже можно одухотворить. Если не получится, мой привезем. — Петр достал из сумки шкатулки с дарами, затем подошел к двери и закрыл ее на ключ. — Сбываются все пророчества. Это начало возрождения России. — Он открыл шкатулку с жезлом. — Я его еще толком не держал в руках. Здесь, по-моему, еще чего-то не хватает... Шара с крестом. — Петр надел кольцо с бриллиантом. — Теперь я вписываюсь в интерьер?

— Тебя хоть куда поставь, ты везде свой.

— Да, я это знаю... Мне предстоит очень много работы, надо все успеть сделать. Завтра выхожу на работу. У меня кабинет в Кремле, но мне здесь больше нравится. Здесь, как дома — свежий воздух, хороший стол. А в Кремле все осквернено, там тяжело находиться. Надо бы подумать, куда столицу перенести. Конечно, говорить об этом пока рано, хотя я об этом думал еще двадцать лет назад. — Петр подошел к карте. — Столицу надо сделать в центре России, у ее сердца. Наверно, Пермь хорошо подойдет для этого. Надо подтягивать российские тылы. Но об этом можно заговорить лет через десять. А пока надо накормить, одеть, обуть наш народ. А потом уж развлекаться... Куда же нам дары положить? Здесь, наверно, должен быть сейф. Нет, надо какое-то свое место найти...

— Пусть лежат у тебя на столе. Мало ли, что у тебя может тут быть, — предложила Мария.

— Рискованно... А, в прочем, верно: самая лучшая защита — это открытость. Только кольцо надо спрятать, а то, такие вещицы уж слишком соблазнительны для смертных. Еще бы неплохо освятить наш дом. Завтра распоряжусь. А сейчас пора на ужин. Мария, возьми пока кольцо, пусть будет у тебя, мне так спокойнее. Мало ли, что может со мной случиться. А в нем, наверно, не одно состояние... Пойдем, покажу нашу комнату. Там такую кровать смастерили — загляденье. — Они прошли в спальню. — Сделали за один день по моему чертежу. Из чистого кедра!

— Ты за всю жизнь так не смог ее сделать.

— А они лихо — раз и готово. Вот, что значит Россия. Эх, богата Россия талантами и мастеровыми! Только все они куда-то попрятались, схоронились. Ну, ничего, мы всех заставим работать. Талант без работы как дирижер без оркестра. Здесь твои наряды. Смотри, сколько их, выбери что-нибудь, например, вот это, или это.

— Да я уже привыкла к своим, мне ничего не надо другого. Ушло время, когда мне нужны были платья.

— Я с тобой согласен. Это маскарад для дурней, а мы сюда пришли работать. А для работы одного - двух платьев достаточно. Это не от бедности мышления, просто такой Закон. — Петр посмотрел на часы. — Нас уже там заждались. Давай, умойся, что-нибудь одень посветлее, и пойдем.

— Я так и пойду, умоюсь только.

Петр взял за руку Марию и они спустились в столовую. За столом сидела вся его семья и Марина.

— Вы сели не совсем так, как бы я хотел. Здесь у нас сядет мама, здесь я, справа Ирина с Сергеем, Александром и Никитой, дальше Игорь с Татьяной, Марина, Полина, Ольга, и замыкает кольцо Павлик. Как хорошо, что все мы здесь. Марина, мой секретарь, прошу любить и жаловать, это тоже член нашей семьи. Помните, в своей книге я писал про Валеру-физика, который сильно расстроился от несчастной любви? Это его дочь. Я тогда просто так написал, что он станет ученым — так оно и вышло.

Повара внесли подносы с самыми разными блюдами. Они расставили все на столе и удалились.

— Не хватает нашего колокольчика, — сказал Петр. Сложил руки перед собой и помолился. Все приступили к еде.

— Все время забываю про воду, — тихо проговорил Петр. — Хоть фляжку с собой таскай.

Все ели молча, поглядывая друг на друга и посмеиваясь.

— Папа, ты за один день научил поваров так вкусно готовить, так что же будет со страной! — заговорила Ольга. — Все откажутся от мяса, люди перестанут болеть. Это же все больницы закроются! Что тогда будут делать врачи?

— Сами себя будут лечить. Разве плохо, когда все люди здоровые? В здоровом теле — здоровый Дух. Но это все ожидает человечество через 250 -300 лет, а пока об этом можно только мечтать.

— А мы можем сами готовить пищу? — спросила Ирина.

— Конечно, я тоже об этом думал, это лучше, а то, неизвестно, какие мысли нам замешали эти повара. Но сегодня отдыхайте.

— Мы сейчас будем по расписанию есть? — спросила Полина.

— Вероятней всего. Посмотрим, как пойдут у нас дела. Вопросы дела сейчас прежде всего.

— А мы что должны делать? — спросил Игорь.

— Пока точно не знаю, там видно будет.

— А нам за это деньги будут платить? — поинтересовалась Ольга.

— Наверно, я буду платить вам.

— Папа, ты, что, стал богатым?

— Мне все равно, какое-то жалованье положено, я все же вице-президент... Я пока этим вопросом не занимался. Деньги сейчас не главное. Главное — дело. Крыша есть над головой, рабочий стол, пока кормят — что еще надо? Живите, работайте. Нам за два года надо поднять сельское хозяйство, чтоб мы полностью удовлетворили все запросы в питании россиян. Я уже разработал пакет документов по этому вопросу.

— А что ты собираешься делать с парламентом? — спросил Игорь.

— Парламент надо перестроить в совет старейшин. Парламент — это не политический, а законодательный орган, там надо не сидеть, а работать. Насчет парламента я пока не думал. Для жизни страны он не имеет никакого значения. Все это поймут, когда будут прекрасно жить и без него. На данном этапе промышленность и сельское хозяйство — вот главное, чем надо заниматься.

— А как же культура, образование? У нас все учителя нищие. А культура вовсе отсутствует, — возразила Ольга.

— Да, вы правы, сельское хозяйство подождет. Находясь в роскоши, невозможно понять нищету. Я пошел стандартным путем, а здесь надо хорошо все продумать. Всегда есть решение, только надо его найти. А что, если постараться вернуть всех прежних хозяев земли русской, которые несли культуру, обратно на Родину? Как много русских по миру разбросано! Они боятся России, потому что здесь власть все еще в руках рабочих и крестьян, плюс расширенная сеть преступности. Но мы-то уже не крестьяне! Надо выяснить количество русских, проживающих в эмиграции. Полина, ты займешься этим вопросом. Надо возродить дворянство, но такое, чтоб заработало на благо России. Без культуры сознания все наши дела не имеют смысла. Культуру за деньги не купишь, ее надо заработать у Бога. Я всегда думал, что структура общественно сознания — это и есть структура государственной жизни страны. Формирование лестницы сознания — это основа работы государства. Этап создания структуры общественного сознания нам надо выделить как нашу главную задачу. Человек приходит в этот мир с тем, чем наделил его Бог, и тут материальная жизнь не сможет ничего больше дать или отнять у него. Но человек может развить то, что имеет, и надо предоставить ему возможность это сделать. В сфере сознания Россия имеет достаточный потенциал для возрождения. Другое дело, что сейчас государство поощряет дела человека, забывая при этом, каким путем он все совершает. Само государство виновно в том, что нарушен законный порядок любого дела. На сегодня получается, что за счет своих дел в сферы государственных интересов пролезают люди недостойного сознания. Надо выделить поощрительную структуру, которая бы признавала и утверждала людей высокого сознания дела. Этим и должен заниматься совет старейшин.

— Ты говоришь об этом совете так, как будто он уже создан, — сказал Игорь. — А кто в него войдет?

— Люди государственного сознания.

— Опять начнутся дебаты, разногласия...

— Нет, этого не произойдет. Законы государственного устройства незыблемы, их надо, просто все восстановить и, опираясь на эти законы, определять направление государственной жизни. Этот совет старейшин и должен стать Законом государственного устройства. Закон пишется раз и навсегда, он не может измениться. И десять тысяч лет, и тысячу, и сто лет назад он был одним и тем же. И он определяет государство. Сто лет назад этот закон был разрушен, сейчас он должен быть восстановлен. И, если не мы, то кто-нибудь другой, все равно его должен восстановить. Без этого закона общество подвержено разложению. Этот Закон дан человечеству свыше. И там, наверху, мудрее нас. В истории человечества нет постоянства оттого, что существует разрушающая сила. Но с нашим Президентом мы способны хоть на некоторое время задержать ее наступление. За это время многие люди смогут осознать значение жизни и прийти к Богу. Нищеты не должно быть. Все должны быть богатыми: кто-то — духовно, кто-то — материально. Каждому свое. Люди должны понять значение денег, как силы, направленной на духовное развитие себя и общества. Только в этом человек сможет удовлетворить свои потребности. Духовный человек для развития не нуждается в деньгах, но нищие духом должны много трудиться, чтоб заработать хоть самую малость духовности. Вот они-то и должны все капиталы вложить в государство, которое сможет дать признание их духовности. И мы должны быть здесь зрячими, чтобы не просмотреть никого, даже самого скромного. Скромность — это признак культуры. Я думаю, вам не надо напоминать, что Культура и Духовное сознание — это одно и тоже... Ну, как вы разместились? Всех все устраивает? Надо определить для нас рабочую комнату. Там, рядом с моим кабинетом есть комната. Игорь, оборудуйте ее так, чтобы всем было удобно работать. Все необходимое согласовывайте с Сергеем Андреевичем. Мария, ты походи по дому и выбери себе место для работы. На третьем этаже есть тихие уютные уголки. Там поставишь наш компьютер. Завтра я уеду на работу, вы все организуйте здесь сами. Если вас кровати не устраивают, можете посмотреть, какая у нас с Марией и заказать такие же у Сергея Андреевича. На сегодня у меня все. Мария, пойдем, познакомлю с шеф-поваром.

В одиннадцать часов Петр с Марией легли спать. Поспав три часа, Петр ушел в свой кабинет. Положил перед собой чистый лист бумаги, написал: “Государство — Сознание”. Проработав до семи утра, он уехал в Кремль. В девять часов он встретился с Президентом, они обсудили вопрос о создании Совета Старейшин.

— Это нужно сделать неофициально, — пояснил Петр, — по-тихому. Всех членов Совета я назначу сам. С завтрашнего дня я начну принимать кандидатов у себя в кабинете. Вот предварительные списки людей, которых я бы хотел видеть в этом Совете.

Президент все понял правильно. Разношерстный парламент давно уже был обузой для государства. Процесс принятия законов порой длился месяцами, а то и годами. Парламент давно уже себя изжил, и Президент держал его потому, что ничего другого не было.

— Сколько времени сельское хозяйство может держаться в таком положении? — спросил Петр.

— Два года продержится, а дальше может снова начаться падение.

— У нас с вами два года на формирование государственности. Это очень мало, но для законодательной базы — достаточно. Пока все законы пусть остаются такие, как есть. Мы все сделаем очень тихо. Надо плавно перейти, как вода перетекает из одного сосуда в другой, но за счет силы сознания обретает новое свойство. Пусть все существующие законы останутся, нужно поменять только структуры сознания в государстве.

— Я полностью разделяю ваше мнение, — сказал Президент. — Как вы устроились?

— Все хорошо, только далековато. Нужно что-то поближе к работе.

— Мы подготовили для вас одно место, но оно привлечет к вам внимание. Пока вам лучше находиться там.

— Да, пока все на удивление спокойно.

— Вы работайте. Об остальном мы позаботимся. С наступающим Новым годом вас и всю вашу семью.

Они одновременно встали. Как и в прошлый раз, обменялись поклонами. Петр ушел к себе в кабинет, вызвал Олега Николаевича.

— Мне нужны объективные данные о росте производства и сельского хозяйства за последние три года. И вот еще список всего, что мне надо. Да, еще минуту, Олег Николаевич! Какое у меня жалованье?

— На ваше имя открыт счет, вы сами можете посмотреть по компьютеру.

— Вы покажите мне.

Олег Николаевич подошел к компьютеру.

— Вы должны написать сами шифр. Вот здесь.

Петр подумал и написал сокровенное слово.

— Это, что, мой счет? — удивленно спросил он. — Здесь такая огромная сумма.

— Это ваша премия, зарплата, гонорары, здесь все указано.

— Спасибо, я уже сам разберусь. А как в эту программу выходить? Я, что-то проглядел.

— Вот, инструкция на столе.

— Хорошо, спасибо, теперь разберусь сам.

Петр глядел на свой счет и вспоминал прошлое, как они с Марией считали каждую копейку, как выкраивали из семейного бюджета детям на подарки и сладости, ущемляя себя в самом необходимом. У него никогда не было достаточно денег. Когда он писал картины, они еще были, и им удалось купить квартиру. Но мебелью так и не смогли разжиться. Он весь ушел в работу и отвлекался от нее на несколько дней только для того, чтобы заткнуть дырку в пустом кармане семейных расходов и долгов, продавая за бесценок свои старые работы. Так он прожил всю жизнь, очень нуждаясь в деньгах. Сейчас он перестал в них нуждаться, он занялся тем, к чему стремился всю жизнь. Дети уже выросли, окрепли. И сейчас, неожиданно, у него появилось много денег. Зачем они ему сейчас, он не знал. У него уже все есть. Он открыл новый счет и половину суммы перевел на имя Марии. “Пусть она, наконец-то, исполнит все свои желания, — подумал он. — Все же как интересно: деньги у власти теряют свое значение”.

К двум часам он был уже дома. В гостиной вся семья наряжала елку. Он подозвал Марию, и они пошли в его кабинет. Он включил компьютер и показал Марии ее счет:

— Это тебе мой новогодний подарок. Я всю жизнь хотел тебе подарить деньги и никак не мог.

— Что я с ними буду делать? — с блестящими от слез глазами проговорила Мария.

— Делай, что хочешь. Давай, дом построим большой! Только, вот, не знаю, где. Давай, в Перми: там река, там родина наших предков, к тому же, Пермь совсем не застроена в центре, там отсутствует какая-либо архитектура, можно все отстроить заново. На холме можно поставить кремль, не хуже московского. И все коммуникации страны получат развитие. Я завтра распоряжусь насчет этого.

— Может, пока не спешить? Давай, подождем, а то, неизвестно, как все сложится.

— Как сложим, так и сложится. Ждать уже больше нечего. У народа терпение на пределе, преступность разрушает Россию. Надо действовать, уже все давно решено... Окликни там Марину, пусть сюда зайдет.

— Марина, с учебой тебе надо как-то разобраться. Или ты продолжаешь учиться, или начинаешь у меня работать. То и другое совместить нельзя. Я не тороплю с ответом, все продумай хорошо.

— Я уже выбрала.

— Тогда давай договоримся о твоей зарплате. Тебя сколько устроит?

— Сколько дадите, столько и устроит.

— Сто рублей в неделю, плюс премиальные за хорошую работу.

— Неужели, вы думаете, я из-за денег здесь? — заплакала Марина. — Мне ваши деньги не нужны, я бесплатно могу работать, лишь бы вам было хорошо...

— Мне хорошо, когда у тебя есть деньги. Вот твой счет, пароль сама напишешь. Ну, не плачь, — Петр обнял Марину, и почувствовал, что за эти дни она ему стала так же дорога, как и Мария. Он поцеловал ее в губы и вытер ее слезы. — Ты где устроилась? Покажи, в какой комнате. — Они поднялись на третий этаж. — У тебя здесь хорошо. Я сегодня вечером к тебе приду, ты не возражаешь? А сейчас нас, наверно, уже заждались за столом.

— Я есть не хочу. Можно, я останусь здесь?

— Я распоряжусь, тебе принесут сюда.

Петр вошел в столовую. Все ждали только его.

— Марины не будет. Что вы на меня так смотрите? Я не сделал ничего плохого.

— Марина еще девочка, — сказала Ирина.

— Отцу виднее, — вставила Мария. — Ну, что, нас забыли кормить сегодня?

В комнату внесли еду. Все молча ели.

— Я понимаю, о чем вы думаете, — проговорил Петр. — Но я люблю Марину так же, как вашу маму. И несу за нее полную ответственность. В этом нет ничего противозаконного. Наша семья должна быть очень большой. Чем больше нас будет, тем легче будет жить людям.

— Они все понимают, — сказала Мария, — ты можешь больше ничего не объяснять.

— Мама, почему ты его защищаешь? — спросила Ольга.

— Ты знаешь, Оля, есть такой закон: мужчина может иметь столько жен, сколько сможет прокормить, — твердо произнесла Мария.

— Но какой пример мы, тогда, подаем всей стране? — сказал Игорь.

— Вы, что-то, стали думать о стране больше, чем о законе, — сказал Петр. — Я закон ни в чем не нарушаю. Если вы чем-то недовольны, это ваши проблемы, и на меня их сваливать не имеете права. Вначале изучите Закон, а потом делайте выводы, а не наоборот. Мария знает Закон, и она знает, что я ей никогда не изменю, это невозможно даже представить. И в моем сознании этого просто нет. Что касается Марины — это ее выбор, и мы все должны поддержать ее в этом, она поступила правильно. Если кто-то думает по-другому, то он, просто, ошибается. Не забывайте: любовь — основа всякого дела.

После обеда все дети по очереди поднялись к Марине, затем поднялась к ней Мария. Она увидела заплаканную Марину, обняла ее и стала гладить по голове. От этого слез становилось еще больше, и Мария тоже заплакала. Они долго просидели вдвоем, обнявшись. Потом Мария сказала:

— Ты все делаешь правильно. Все хорошо. Мы все тебя любим, — поцеловала ее в голову и ушла. Марина решила, что эти люди очень необычные, и ведут они себя странно, не как все. И с ними хорошо и естественно. Рядом с ними она ощущает себя маленькой девочкой, у которой добрые родители, которые все знают и от всего могут ее защитить. И за все время, что она здесь находится, ни от кого не почувствовала она ничего плохого. Неужели, это все происходит в России? Может быть, это какая-то другая Россия, из параллельного мира, и она случайно сюда попала? Но, если она сейчас вернется обратно, то она, просто утонет в той грязи человеческих отношений. Она сильно испугалась и ничего не могла понять. Неужели, это все происходит с ней?..

Петр закрылся в своем кабинете и работал над рукописью. По сводкам он видел непрерывный прирост производства за последние годы, но хорошо понимал, что все это может в любой момент рухнуть под напором разлагающегося общественного сознания. Экономические победы еще больше затягивали общество в пучины хаоса и противоречий. С каждым годом становилось все больше обезумевших под натиском материальности людей. Общество стало воспевать хаос, который его же и поглощал. Все успехи последних лет — это иллюзия. Государство до сих пор не имело государственных структур Законной власти. Вся исполнительная власть запуталась в конституционных противоречиях и не в состоянии была ничего решать. Те, кто проявлял инициативу, пытались отделиться от общего потока жизни, а это еще больше усиливало внутренний хаос. Причин для объединения не было, потому что все поглощал центр власти, с трудом затыкая дыры государственного бюджета. На окраинах государство уже разваливалось, этот процесс невозможно было остановить принудительными методами, на то у власти не было сил.

Ужинали без него. Мария сидела во главе стола, напротив нее Марина. Они обменивались взглядами. У Марии все же имелась к ней какая-то ревность, которую она пыталась сгладить мыслями. “Как трудно нам смириться с неизбежностью! Мы сильно привязываемся ко всему и теряем свободу. Если бы не Петр — как бы у меня сложилась жизнь? Даже представить себе трудно. Он все для меня. Он —это я. У меня нет ничего своего, все, что есть, дал Петр...” Когда Петр надолго уезжал из дома, все начинало распадаться, она теряла смысл. Пыталась оправдать все детьми, но дети росли сами по себе, со своими мирами, желаниями, проблемами. Ее внутренний мир заполнял Петр, и если его не было, становилось пусто и одиноко. Когда же он появлялся, все вновь оживало, и все закручивалось возле его дел. Она видела смысл только в том, что перепечатывала рукописи Петра, она понимала, что совершает очень важное, великое дело, и была удивительно счастлива от такой работы. Она жила делами и мыслями Петра всю жизнь. Он для нее был непререкаемым авторитетом во всем. И он во всех делах советовался с ней. А она всегда находила такие слова, которые Петр превращал в Закон. У него не было недостатков, может быть, только то, что одевался всегда очень просто. Он не придавал одежде значения, мог одеть, что угодно и пойти, куда угодно. “Удобно — значит, красиво”, — говорил он. И даже в фуфайке он оставался красивым, никакая одежда не могла его изменить. Все было у него просто и хорошо. Она жила в своем ритме, он — в своем, и все он делал лучше и быстрее ее, она часто это замечала. Каждый раз он вносил в жизнь что-то новое, никогда не останавливался ни на чем, все время находился в движении. И с возрастом это движение становилось все стремительнее и мощнее, вся его жизнь превратилась в постоянную работу без отдыха и выходных. Он не понимал, как можно развлекаться в жизни. И куда бы они не ходили, что бы ни делали, он всегда мог извлечь из этого для себя пользу. Всему всегда он учился и учил других — всех, кто ему попадался. Любой встречный, случайный человек был для него и Учителем, и Учеником. Но никто его не мог понять: ни родственники, ни друзья, ни знакомые. Он находил покровительство и поддержку у начальников, но всегда ненадолго, ровно на столько, сколько нужно было для свершения какого-нибудь дела. Потом что-то переключалось, и эти люди уходили из его жизни. И для него это являлось загадкой. “Только ты меня понимаешь в этом мире, — часто говорил он Марии. — Никогда не теряй эту веру, ни при каких обстоятельствах, даже тогда, когда весь мир будет против меня, и меня поведут на распятие. А меня обязательно распнут. Таковы условия этого мира”. “Мы прожили с ним столько лет, и вот, он вышел на путь к своей Голгофе. Пусть сделает все, что он сможет. В этом мире вечна только Душа, все остальное лишено святости. Пусть свершит свой Закон. Он и Закон — одно и то же для меня, — думала Мария. — Он не имеет права на ошибку. Он заключил сделку с этим миром, и в этой битве он обязательно победит”. От таких мыслей слезы показались у Марии на глазах.

— Мама, ты, что, плачешь? — заволновалась Ольга. — Ты из-за нее? Да она не стоит этого!

Мария взглянула на Ольгу:

— Это говорит моя дочь?

Ольге стало стыдно.

— Прости, мама, но я не хочу, чтоб ты плакала, а то мы сейчас все расплачемся. Вот и Павлик закапризничал.

Мария взяла на руки внука и обняла его. Павлик еще сильнее заплакал.

— Пойдем, сходим на кухню, посмотрим, как печеньки пекутся. — Она взяла его за руку и они вышли. Марина сидела за столом. Все кто остались, молча смотрели на нее.

— А как бы вы поступили на моем месте? — спросила она.

— Мы тебя не осуждаем, — сказала Ольга. — Видимо, мы к тебе еще не привыкли. Ты же наша ровесница, но совсем другая.

— Я в этом виновата?

— Мы тебя ни в чем не виним, — сказала Ирина. — Давайте жить дружно! Марина, сходи, лучше к папе, принеси ему что-нибудь покушать.

Марина ушла на кухню.

— Надо покормить Петра Сергеевича, — сказала она Марии. Мария заполнила едой поднос и отдала Марине. Девушка постучалась в кабинет.

— Да-да, войдите! — раздался звонкий голос Петра. — Марина, солнышко мое! — Он выхватил поднос из ее рук и крепко ее обнял. — Я тебя так люблю! Ты мне сейчас очень нужна, посмотри-ка, что я здесь написал.

Он стал читать свою рукопись. Марина смотрела на Петра и первый раз увидела в нем мужчину — энергичного, красивого, благородного, умного. Она подошла к Петру и поцеловала его.

— Я к тебе сегодня зайду, — сказал Петр. — Вы уже поели? А это мне? Как хорошо, я как раз проголодался. — Он поставил поднос на свой стол, отодвинул бумаги и стал есть. — Как вкусно здесь готовят! Тебе нравится? Ты не страдаешь без мяса? Это хорошо, значит, ты наш человек. Ведь надо же, я знаю твоего отца! Надо с ним обязательно встретиться, пусть приезжает сюда. Позвони ему, скажи я приглашаю. Только не говори, кто я такой. А зачем откладывать, позвони сейчас. Вот телефон.

Марина набрала номер.

— Папа! Это я, Марина! Не волнуйтесь, у меня все хорошо. Папа, вы сможете с мамой приехать ко мне в гости?

Петр показал на себя и поднес палец ко рту. Марина закрыла рукой трубку:

— Они не могут приехать, у него работа.

— Пусть возьмет на Новый год отпуск без содержания, постарайся сама все решить.

— Вам надо приехать, это очень важно и для вас, и для меня. — Она опять закрыла трубку. — А какой же здесь адрес?

— Я сам не знаю. Их встретят в аэропорту.

— Вас встретят. Мне ничего не надо. Экзамен сдала на пять. Мама, приедете — обо всем поговорим. С наступающим Новым годом!

— Сообщи здешний телефон, — шепотом подсказал Петр.

— Мама, запиши мой телефон. Не волнуйся, у меня все хорошо. Как поедете, позвоните. До свиданья.

— Видишь, и все решили. Так, это можно уносить. Ты иди, мне надо здесь еще немножко поработать.

“Как хорошо, что у меня есть и Мария, и Марина!”, — подумал Петр, и вновь его перо забегало по бумаге.

Петр взглянул на часы: “Уже двенадцать! Как быстро летит время”. Он заглянул в спальню. Мария уже спала. Поднялся к Марине, постучал в дверь, затем вошел.

Рано утром он уехал на работу. В приемной его уже ожидали несколько человек.

— Проходите вы, — предложил он самому старшему из них. — Хочу поближе познакомиться с людьми, которые составляют Свет русской культуры, — быстро проговорил Петр. — Вы чем занимаетесь?

— Я философ. Академик Кондратьев, к вашим услугам.

— Очень хорошо. Будем считать, что познакомились. Не смею вас больше задерживать. Извините, что побеспокоили.

Следующим вошел высокий худощавый пожилой человек, представился как историк, тоже академик. Петр также не стал его задерживать. Потом он вышел в приемную, там находилось еще десять человек. Он окинул их взглядом и сказал, что все могут быть свободны.

— А вы, пожалуйста, останьтесь, — сказал он пожилому невысокого роста человеку с черной бородой. Провел его в кабинет и продержал у себя до двух часов. Они расстались, очень довольные друг другом.

В два сорок пять Петр уже был дома, а в три часа все сидели за столом и обсуждали, как будут праздновать Новый год. Петр слушал разговор своих детей. Мария и Марина молчали. Между ними троими шла мысленная беседа. После обеда Мария и Петр прошли в его кабинет.

— Петр, я понимаю, что, может быть я не права... Я ничего не имею против Марины, но пусть она живет где-нибудь в другом месте. Я, наверно, ревную тебя к ней.

— Ты правильно говоришь. Я вас обеих очень сильно люблю. Не думай, что мое сердце раскололось, оно стало еще сильней. Я все сделаю, как ты сказала. Я сегодня разговаривал с академиками и познакомился с настоятелем зороастрийской общины. Пока такие люди есть в России, Россия не погибнет. Побольше бы таких людей, мы бы мигом Россию на ноги поставили! Как решили Новый год встречать?

— Как обычно, испечем твой любимый торт, ребятам Деда Мороза пригласим, подарки под елкой разложим...

— Пусть дети напишут, что они хотят и побыстрее, чтоб можно было приготовить подарки. А сейчас мне надо работать...

Оставшиеся дни до Нового года прошли по такому же расписанию. У Петра все ярче вырисовывался план действий, он уже четко представлял, в каком направлении надо действовать, и вовлекал в работу все больше и больше людей. Они еще раз встретились с Президентом, обсудили свои планы и нашли полное понимание во всем. Подкрепив друг друга своими мыслями, каждый еще уверенней продолжал свое дело.

Наступило тридцать первое декабря. По дому разносились запахи печеных угощений. За эти дни Петр поселил Марину в городе. Но когда приехали ее родители, он пригласил их к себе в дом за городом. Встреча Нового года прошла быстро, без каких-либо особенностей. На другой день Петр позвал Валеру к себе в кабинет.

—Ты помнишь, какое счастливое время было в молодости? Тогда общество да и я жили идеями коммунизма, — говорил Петр. — Я так хотел, чтоб быстрей наступил коммунизм, а его все не было и не было... Как мы тогда влюблялись... Помнишь Ольгу? Я ее тоже любил. Вот как в жизни получается. Что там сейчас интересного в физике?

— Строим первую термоядерную станцию. Если бы науку не развалили, давно бы уже закончили. Не хватает кадров! Китай уж, насколько была отсталая страна, — уже имеет две успешно работающие станции, а у нас только строится!

— Многое изменилось на земле... Из меня физик не получился, как видишь. Писал картины, потом — музыку, потом — книги... Сейчас здесь законы пишу. Это все не мое. Я здесь всего неделю, как говорится, квартирант. Если отсюда выгонят, поеду опять на родину, буду музыку писать... Ты насчет Марины не волнуйся, жену успокой. Ты меня знаешь, я никогда никого не подводил. Я за Марину несу полную ответственность.

— Она мне сказала, что учиться не будет — как же сейчас без диплома?

— Да сейчас и с дипломом улицы подметают. Я считаю, что Марина уже нашла себя. Самое главное, чтоб вы это поняли.

— Поживем — увидим.

Петр подошел и крепко обнял Валеру. Валера крепко пожал ему руку.

— Я могу тебе чем-то помочь? — спросил Петр. — Какие проблемы со станцией? Нам сейчас энергии будет нужно много. До сих пор еще уголь используем и нефть. Такой ценный материал в печке сгорает! Просто варварство. Надо быстрей станцию пускать. Ты держи меня в курсе всех дел. Кто там у вас главный?

— Я главный.

— Это хорошо. Тогда, давай все обсудим.

Около двенадцати часов ночи они закончили разговор. Тихо разошлись по своим комнатам. “Вот, что значит — Закон, — подумал Петр. — Все в этой жизни не случайно”.

На другой день Петр уехал в Кремль. Ему принесли отчет о финансировании станции. Многие пункты он изменил: что-то вычеркнул, что-то добавил, общая сумма не изменилась. Отдал документ на утверждение.


* * *

С каждым днем Петр принимал все больше людей, но среди них было не так много тех, кого он отмечал. Прошел месяц напряженной работы. До сих пор о нем молчали газеты и телевидение, Петр был этим очень доволен. “Еще не время говорить о делах. Сделаем корабль, пустим на воду, тогда можно и отдохнуть”. В Перми он начал строить дом, сам сделал проект и указал место. Он отправил туда Игоря, чтобы тот контролировал работу. В культурных кругах о Петре уже заговорили, интеллигенция записывалась к нему на прием. Список составлял уже тысячи фамилий.

— Завтра приготовьте мне зал и пригласите всех из этого списка.

Огромный зал заполнился учеными, деятелями культуры, образования, церкви. Все ждали чего-то, а чего, точно не знали. Вдруг возникло волнение. Появился Петр — в свитере, без галстука. На фоне черных фраков и дорогих туалетов он сразу же привлек к себе внимание. Большинство собравшихся видели его впервые. Весь зал застыл в молчании. За Петром шел человек и представлял ему каждого. Петр заметил очень много знакомых лиц, которые часто мелькали на телевизионных экранах. Слева от Петра шел человек со списком и отмечал по его указанию того или иного человека. Петр обошел весь зал молча, потом повернулся к собравшимся и тихо заговорил:

— Теперь мы с вами знакомы. На вас я возлагаю все надежды по возрождению России. Я хорошо понимаю, в каком положении находится каждый из вас. Вы — лицо России. Вы — основа государства, его силы и процветания. Все, что будет зависеть от меня, я постараюсь сделать. Также и вы постарайтесь. Вы есть Духовный потенциал нации. Материя — это ваш инструмент. Научитесь умело использовать его в пользу себе и людям.

Раздались одинокие хлопки, потом все больше и больше. Петр замахал рукой — все стихло.

— Прошу вас хорошо обдумать все, что я сказал, и приступайте к делам незамедлительно.

Список отмеченных Петром лиц рос с каждым днем.

Прошел еще месяц. Валовые показатели всевозможной продукции резко пошли вверх. Страна готовилась к посевной. Петр держал под контролем производство сельскохозяйственной техники и сельское хозяйство. Стала быстро внедряться новая техника. Страна наполнилась воодушевлением и надеждой. Такого резкого изменения показателей подъема производства Петр никак не ожидал. Нужно было успевать наполнить весь этот экономический взлет нужным содержанием. Петр всеми силами старался не упустить контроль над ситуацией. Общество загудело от радости. Жизнь начала входить в нормальное русло.

— Все только начинается, — говорил он Марии. — Самое трудное впереди. Форму легко создать, на содержание уходят годы.