Geum.ru

И. И. Ползунова Бийский технологический институт В. М. Корнилов политическая психология учебно методическое пособие

Вид материалаМетодическое пособие

Содержание


3 Психологические основы политического
4 Избирательные технологии
Подобный материал:
1   2   3

3 ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО

МАНИПУЛИРОВАНИЯ


Основной причиной политической мифологии является политическое манипулирование сознанием масс. Приемы и методы манипулирования стали совершенствоваться с развитием технологических каналов передачи информации. Еще в прошлом веке буржуазная пропаганда создает разветвленную политическую мифологию, мобилизуя для этого различные античные сюжеты и символы. «До сих пор думали, писал К. Маркс - что создание христианских мифов было возможно в Римской империи только потому, что еще не было изобретено книгопечатание. Как раз наоборот. Ежедневная пресса и телеграф, который моментально разносит свои открытия по всему земному шару, фабрикуют больше мифов (а буржуазные ослы верят в них и распространяют их) за один день, чем раньше можно было изготовить за столетия» [13,c.215].

Создавая и распространяя политические мифы, их авторы в прошлом веке вряд ли серьезно задумывались о глубоком психологическом воздействии политического сообщения. Их, прежде всего, заботили сенсационность и новизна. Совершенствование технических средств воздействия (кино, радио, телевидение) привело к созданию специальных технологий этого воздействия, основанных на глубоком знании и использовании законов психологии. Стало возможным комбинированное воздействие на массовую аудиторию. Человечество превратилось в заложников масс - медиа.

При информационном воздействии на психическую структуру личности учитывается мера информированности или, наоборот, дезинформированности аудитории, ее познавательные возможности, уровень потребностей и интересов, ценностные ориентации и установки. Отсюда, психология коммуникативного воздействия исследует влияние объективных и субъективных факторов на эффективность массового общения, формирование, закрепление и изменение массовых установок, возникновение и функционирование общественных настроений и общественного мнения, способы побуждения людей к определенным действиям, закономерности усвоения и переработки информации.

Оказывается, подобное воздействие на психику человека не является безопасным. Первыми о негативности подобных воздействий для здоровья человека заговорили психологи. В марте 1996 года в Институте психологии РАН работала научно - практическая конференция: «Проблемы информационно - психологической безопасности. (Манипулятивные воздействия и рефлексивное управление») [14,№6]. Выступали известные психологи: Г. Грачев, Г. Смолян, С. Рощин, Н. Данилов и др. Суммируя их выступления можно сформулировать следующие идеи.

Массовое распространение психологических манипуляций является угрозой информационно- психологической безопасности личности и общества.

Негативные информационно - психологические воздействия на личность, ее представления и эмоционально - волевую среду, групповое и массовое сознание являются инструментом психологического давления, с целью явного или скрытого побуждения личности или группы к действиям в интересах отдельных лиц или группировок, или организаций, осуществляющих это воздействие.

Набор признаков, по которым оценивается негативность, не предполагает политических оснований подобных оценок. Ситуация политического умолчания не может, однако, игнорировать то обстоятельство, что главный объект манипулятивных воздействий - политически мыслящий и действующий гражданин, поддерживающих государственную власть или протестующий против нее на митингах или в кабинке для голосования. Поэтому должны быть определены политические критерии оценки негативности информационных воздействий. Такие критерии должны основываться на представлении о государстве как гаранте социальных прав и свобод граждан, инструменте уравновешивания возможных деструктивных результатов воздействий корпоративных и личных интересов.

В случаях, когда информационно - психологические воздействия работают против этих функций государства, такие воздействия следуют рассматривать как негативные, как прямую угрозу для граждан и для государства.

Спектр возможных политических воздействий на граждан, в которых существующая власть и борцы за нее видят, прежде всего, электорат, широк и многообразен. Это приводит к тому, что политическая оценка негативности манипулятивных воздействий оказывается задачей сложной.

Система продуманных психологических воздействий на политических основаниях вначале может работать в направлении психологического комфорта личности, но постепенно обеспечивается полный контроль над мышлением, поведением и оценками политических явлений и событий.

Н. Данилов в докладе «Рефлексивное управление деятельности тоталитарных сект» отметил, что разрешение деятельности тоталитарных сект в России является политической акцией, как таковой. Деятельность таких сект, как Аум Сенрике представляет психологическую угрозу не только отдельной личности или социальным группам, но и всему обществу.

Результаты конференции показали серьезную обеспокоенность психологов за психическое здоровье нации в условиях массированной политической обработки населения в переходный период к капитализму методами, неизвестными для подавляющего большинства граждан. Сущность таких методов с предельной откровенностью изложил американский психолог Джим Гаррисон : «Мы не станем строить свои дахау и освенцимы: хитрая манипуляция средствами массовой информации создаст духовные концлагеря, которые обещают стать гораздо более эффективными в контроле над людьми» [15,c.101]. Что и говорить, эффективность этих средств воздействия мы по полной программе испытали на себе, проиграв информационную, третью мировую войну.

О демонизирующеи роли средств массовой коммуникации говорит и американский политолог Маршал Маклюэн в свойственной американцам откровенной манере: «Наш век - первый в истории, когда тысячи хорошо образованных людей посвящают все свое время тому, чтобы овладеть коллективным общественным мнением. Овладеть, чтобы манипулировать, эксплуатировать, контролировать его». В ХХ веке речь уже идет не об одиночках - любителях, экспериментирующих на человеческой душе, как это делал Фауст, а о массовом, профессиональном явлении душепожирания.

Российские СМИ еще проходят стадию обучения дьявольскому искусству и, хотя они считают себя свободными, чувствуется, что ими управляет невидимая рука. Они или дружно замалчивают важное политическое событие, или дают ему ернически - негативную оценку, или поют ему дифирамбы.

По свидетельству А. Тарасова [15,c.102-103], все каналы телевидения и прессы дружно молчали о студенческих выступлениях в Москве 12 апреля 1994 года, хотя демонстрацию снимали 18 камер. Протест студентов 12 апреля 1995 года, где демонстрантам противостояло 1100 омоновцев и милиционеров, пресса тоже не заметила.

Западные методики масс - медиа исходят из того что неблагоприятные для Системы события, если это технически возможно, нужно вытеснить из информационного пространства. Это делается двумя способами: а) замалчивая; б) «задвигая» их на десятистепенное место другими - сенсационными сообщениями. При этом «сенсация» может быть искусственно раздутой или даже полностью вымышленной. Так было с освещением российскими СМИ студенческих волнений в Твери 19 мая 1994 года и в Иркутске 12 апреля 1995 года.

Метод замалчивания политических событий наглядно проявился в западных СМИ при освещении гражданской войны в Югославии, когда из сообщений масс- медиа тщательно изгонялась вся информация, благоприятная для сербов и неблагоприятная для хорватов и мусульман. Даже такой сенсационный акт, как провозглашение Гитлера почетным гражданином Хорватии, абсолютно неизвестен западной, да и широкой российской общественности.

Метод «задвигания» информации иллюстрируется примером освещения событий в Руанде, трагедия которой была вызвана абсолютным развалом экономики, который наступил в результате реализации программы, навязанной Международным валютным фондом. (Не этот ли сценарий ожидает Россию?) Поскольку программа МВФ была широко разрекламирована западными СМИ, ее катастрофические последствия - гибель до одного миллиона человек – дол-жны были «вытесняться» «на задворки» экранного эфира. События в Руанде подавались в хвосте информационного ряда и без картинки.

Каковы пристрастья, таковы и методики подачи информации. Кемеровчане с любопытством наблюдают репортажи тележурналиста НТВ А. Колпакова из Беларуси. Он им хорошо известен как репортер областной информационно - политической программы «Пульс», в течение длительного времени воевавший с А. Тулеевым. Теперь он нашел политического оппонента рангом выше - президента Беларуси. В его репортажах из этой братской страны чувствуется негативный накал в оценках политического режима, симпатии к прозападной, антироссийской оппозиции и не одного доброго слова в отношении самого белорусского народа. Таковы политические установки владельцев канала НТВ.

Известно, что общественное сознание можно, с определенной долей условностей, разделить на два уровня. Первый, эмпирический - это стихийно складывающееся, обыденное сознание, которое формируется на основе непосредственного восприятия человеком окружающего мира. На этом уровне человек не стремится к обобщениям, сопоставлениям полученных знаний, не исследует закономерность явлений. Он воспринимает мир таким, какой он есть, опираясь, на так называемый «здравый смысл», который лишь условно можно назвать здравым, т. к. здесь внешняя видимость явлений довольно часто принимается за их сущность. На этом уровне формируется социальная психология индивида, группы и массовая психология.

Более высокий уровень сознания - теоретический. Здесь в результате специализированной деятельности ученых, в данном случае политологов, все знания «раскладываются по полочкам», обобщаются, выявляются причинные связи и закономерности. Теоретический уровень политики недоступен широкому массовому сознанию, да и сама политика в этом амплуа на него и не рассчитана. Ее вполне удовлетворяет обыденное сознание, которое хорошо поддается психологической обработке и внушению.

Американский психолог Дэвид Майерс [16,c.313-314] рассматривает два способа такого внушения: прямой и косвенный. При прямом способе сообщения и аргументации апеллируют к разуму внушаемого. «Эти люди полагаются не просто на неотразимость и привлекательность убеждающих обращений, но также и на свою когнитивную реакцию. Убедительны при этом не только сами аргументы, но и стимулируемые ими размышления. И когда эти размышления достаточно глубоки, любая вновь воспринятая установка имеет больше шансов укорениться, чтобы выдержать атаки возражений и повлиять на дальнейшее поведение».

Что же касается навязывания тех сообщений, где не нужно апеллировать к разуму, наиболее эффективным является косвенный путь внушения, «использующий намеки, которые склоняют к одобрению без раздумий. Вместо четкой информации о товаре реклама сигарет просто связывает данный товар с представлениями о красоте и удовольствии. Так же поступают и при рекламе безалкогольных напитков, где «настоящий продукт» (кока – кола) ассоциируется с представлениями о молодости, и здоровье и жизнерадостности». Психологические методики, описываемые Д. Майерсом, используются в полной мере при психологическом внушении политических образов, создании политических штампов и стереотипов.

Николо Макиавелли в трактате «Государь», написанном четыре с половиной столетия назад, рекомендовал правителям правила о манипулировании сознанием и поведением масс. В этой связи он призывал «не быть, а казаться», то есть создавать, той или иной личности или политическому явлению соответствующую видимость даже вопреки их сущности. Макиавелли отмечал на этот счет: «...люди большей частью судят по виду, так как видеть дано всем, а потрогать руками - немногим» [17,с 352].

Широкомасштабное использование психологических средств в политическом поле, манипулятивное воздействие с помощью психологии для создания автоматической, стереотипной реакции на определенные явления для формирования некритического восприятия информации свидетельствует о попытках психологического программирования поведения масс.

Психопрограммирование - это своего рода насильственная модификация поведения личности, где вместо психотропных средств используются супердозы в виде слов, звуковых и цветовых образов, воздействующих на психологию. Эффект такого воздействия усиливается в случае некритического восприятия политических и других сообщений, осуществляющихся на этой основе.

Трагедия российского обыденного сознания заключается в том, что россияне за годы существования советской власти привыкли верить печатному и произнесенному в эфире слову. Коренные изменения в приемах передачи информации и в манере поведения дикторов телевидения и радио долгое время не могли разрушить в сознании россиян сформированный десятилетиями образ правдивости и объективности средств массовой информации.

В конце горбачевской «перестройки» на втором канале российского телевидения вместо привычных и солидных дикторов, читающих с листа и отвечающих за правильность каждого произнесенного слова, появилась группа молодых людей и бойких дикторш - девиц, которые представили совершенно иную манеру подачи информации: скороговорка, создание иллюзии, что сообщение читается на память, или импровизируется, раскованное вербальное поведение, вольное обращение с грамматикой русского языка и произношением. Профессиональные психологи сразу же отметили «американский след» в работе российских СМИ.

Американские социальные психологи [16,с. 315-339] выделяют следующие четыре слагаемых информационного сообщения: «коммуникатор», сообщение /информация/, канал передачи, аудитория.

Важнейшим свойством «коммуникатора» является его «кредитность», т.е. компетентность и надежность одновременно. В этом случае сообщение от лица Академии наук будет более надежным, чем, скажем, от газеты. «Московский комсомолец». Эффект «кредитности» может сохранятся в течении месяца. Если сообщение «кредитного» лица убедительно, то его влияние может ослабевать по мере того, как источник забывается. В свою очередь, влияние «некредитного» лица может со временем возрастать, если само сообщение запомнилось лучше, чем причина, его вызвавшая. Такой процесс психологического воздействия Д. Майерс называет «эффектом спящего».

Восприятие надежности «коммуникатора» зависит от таких факторов, как уверенность в поведении, стиль речи, аргументирование. Также отмечено, что ощущение правдивости и надежности информации возрастает, когда человек говорит быстро. Исследователи этого феномена /Джеймс Мак-Лохлан, 1979/, производя акустическое сжатие речевого сигнала из радио и телевизионной рекламы, сохраняя тон, интенсивность и модуляции голоса, определили, что значимым фактором является темп речи. Когда рекламу ускоряли на 25%, слушатели воспринимали ее по - прежнему хорошо и оценивали говорящего как более осведомленного, интеллигентного и искреннего, а само сообщение посчитали более интересным. Для достижения подобного эффекта нормальная скорость речи в 140 -150 слов в минуту должна быть удвоена.

По свидетельству Д. Майерса президент Джон Кеннеди, известный в Америке как знаменитый оратор, иногда ускорял свою речь до трехсот слов в минуту. Для американцев быстрая речь означает влиятельность и компетентность, не поэтому ли дикторы демократического телевидения России значительно ускорили темп речи по сравнению со своими попавшими в опалу предшественниками. Но здесь явно игнорируются различия в национальной психологии американцев и русских, законы значимости в восприятии темпа речи, вербального сообщения на русском языке. Скороговорящих у русских называют балаболками. Психологически же «быстрая речь не оставляет слушателю времени сделать благоприятные выводы, она также отсекает любые нежелательные мысли. Когда реклама наезжает на вас со скоростью 70 миль в час, трудно ее контратаковать в том же темпе».

Эффективность психологического воздействия усиливается, если оно апеллирует к негативным эмоциям. Убедить людей бросить курить, чаще чистить зубы, сделать прививку от столбняка, осторожнее водить машину можно лишь при помощи сообщений, вызывающих страх. В эксперименте /Джон Вильсон, 1988/ врачи посылали письма своим курящим пациентам. Из тех, кто получил письмо, обращенное к позитивным эмоциям, объясняющее, что бросившие курить живут дольше, попытались бросить курить 8%. Из тех же, кто получил письмо, возбуждающее страх (разъяснявшее, что, продолжая курить, они умрут раньше), попытались бросить 30%. Однако игра на страхе не всегда делает сообщение действенным. «Коммуникатор» должен сообщить аудитории, как избежать опасности.

Запугивание той или иной угрозой может являться не только профилактикой для населения по поводу той или иной вредной привычки. Нагнетание страха - мощнейшее оружие и в психологической войне, и в политической борьбе.

Совершенно справедливо американский социолог Д. Мартиндейл охарактеризовал пропаганду как «искусственную эксплуатацию чувства вины, страха, беспокойства, раздражения, враждебности, одиночества». Эксплуатация всех эмоций и чувств особенно тщательно отработанна в рекламном бизнесе. К сожалению или удовлетворению, дословный перевод иностранной рекламы на русский язык не дает того эффекта рекламируемого товара, на который рассчитывают рекламодатели. Что только стоит фраза: «Ваши волосы устали . . .».

Отражая субъективное состояние личности, эмоции и чувства могут существенно влиять на мотивацию поведения людей, играть значительную роль в характере восприятия информации, в том числе и политической. Как отмечает П. Гуревич [18, c. 83], уже в начале первой мировой войны в германской печати сложилась своеобразная форма подачи материала. Публиковались фотографии с короткими и развернутыми надписями, которые носили характер комментария. Снимки показывали картину грабежа и пыток, иными словами, иллюстрировали мучения немецких солдат, попавших в плен. Эти материалы оказывали огромное влияние на общественное мнение стран германского блока, вызывая гнев различных слоев населения.

Читатели полагали, что имеют дело с правдивой, неопровержимой информацией. Но неожиданно выяснилось, что эти сообщения не имеют ничего общего с действительностью. Хотя снимки воспроизводили подлинные события, надписи к ним строились с расчетом введения в заблуждение общественного мнения. Текст зачастую состоял из продуманных лживых обвинений, заведомых провокаций. Например, сцена захоронения убитых солдат подавалась как картина изощренных пыток и т.д.

В гитлеровской Германии нацистская пресса возбуждала страх при помощи множества бездоказательных историй про евреев, которые якобы делали фарш из крысятины, насиловали нееврейских женщин и выманивали у немецких семей их последние сбережения. В газетах давались конкретные инструкции, как бороться с опасностью. «Перечислялись еврейские фирмы, так что читатель мог избегать иметь дело с ними; газета призывала читателей присылать для опубликования имена немцев, которые покупали что-либо у евреев и пользовались их услугами, а также составлять списки евреев, проживающих в их районе. Это была образная, врезающаяся в память пропаганда» [16,c.323].

Психологи обнаружили, что даже не самая умная пропаганда вполне может вводить в заблуждение огромные массы людей, не прибегая при этом ни к убеждению, ни к сложной технике обмана. Выяснилось, что человек во всеоружии разума и трезвости мышления абсолютно беззащитен перед изощренным обманом.

Еще не так давно на слуху россиян была иезуитская характеристика СССР как «империи зла». В психологической войне, в которой мы потерпели поражение, были и другие ключевые понятия, такие как, «права человека», «преследование инакомыслия», «ГУЛАГ» и прочее. Введение этих ключевых понятий, создание так называемой доминанты - временно господствующего очага возбуждения, который подавляет активность других сфер сознания, - достаточно распространенный прием психологического воздействия на сознание. Так западные, а затем и российские демократические СМИ, выпячивая эмоциональный аспект «нарушения прав человека в СССР», эмоциональный штамп «о советской военной угрозе», стремились создать в массовом сознании определенную доминанту. Ее цель - обеспечение восприятия целенаправленной информации, окрашенной в тона страха, тревоги, возмущения и проч., чтобы таким образом облегчить формирование негативных представлений об идеологическом противнике.

В рекламе и пропаганде воздействие на массовое сознание рассчитано на некритическое восприятие информации. Преобладающим методом такого воздействия является внушение. В социальной психологии внушение есть «способ коммуникационного воздействия, рассчитанный на некритическое восприятие сообщений, в которых нечто утверждается или отрицается без доказательства» [19,c.166].

Эффективность внушения зависит от ряда факторов. Прежде всего, это ориентация аудитории на личность, выступающую в роли «коммуникатора». Следующим фактором является степень готовности аудитории к положительному восприятию сообщений. Большое значение приобретает оценка статуса «коммуникатора», его престижа и ролевого поведения, степени достоверности исходящей от него информации.

Немаловажное значение имеют условия, в которых осуществляется коммуникативный процесс. Аплодисменты и напряженное внимание окружающих, дефицит информации по тем или иным политическим вопросам, проблемы, актуальные для аудитории, -все это серьезно влияет на готовность аудитории воспринимать предлагаемые суждения некритически.

Занимательную ситуацию воспроизводит Д. Майерс [16,c.323] когда реакция личности, воспринимающей сообщение, полностью определяется личностью «коммуникатора». Некий мистер Смит, американец средних лет, смотрит вечерние новости. В первом сюжете показана группа радикалов, сжигающих американский флаг. Один из них кричит в мегафон, что всякий раз, когда власть становится тиранической, «у народа есть право - сменить или свергнуть правительство. . . Это его право, его обязанность- свергнуть такое правительство!» Сердясь, мистер Смит ворчит жене: «Нет больше сил слушать, как они льют воду на мельницу коммунистов». В следующем сюжете кандидат в президенты, обращаясь к антиналоговому митингу, заявляет: «Бережливость должна стать основным принципом финансовой политики нашего правительства. Следует дать понять всем правительственным чиновникам, что коррупция и непроизводительные расходы являются серьезными преступлениями». Удовлетворенный мистер Смит успокаивается и говорит с улыбкой: «Вот это другое дело. Этот парень мне нравится, он хорошо соображает».

Вообразим, что ситуация изменилась с точностью до наоборот. Представим, что мистер Смит слышит те же самые революционные призывы в День 4 Июля, во время торжественного чтения Декларации независимости (откуда они и взяты), и слушает коммунистического оратора, зачитывающего пассаж об экономии из «Цитатника» Мао (откуда он и взят). Будет ли мистер Смит реагировать по другому? Безусловно. Здесь действует не только прямой способ внушения, но и сказывается влияние одного из дополнительных признаков - кто высказывает данное суждение.

Известный исследователь пропаганды Дж. Браун в своей книге «Техника внушения» пишет: «Основной механизм, используемый всеми формами пропаганды, - это внушение, которое может быть определенно как попытка навязать другим принятие определенного взгляда без того, чтобы давать какую-либо очевидную или логическую основу для этого принятия, независимого от того, существует эта основа или нет» [20,c.83]. Эмоционализация информационного воздействия, блокирующая рациональную оценку информации и упрощающая ее восприятие на уровне эмоционального восприятия, создает ту атмосферу, в которой внушение действует наиболее эффективно.

Представление о реальной действительности в сознании человека фиксируется в виде различных образов. Эти образы могут обозначать предметы и явления внешнего мира относительно верно, с частичной искаженностью и иллюзорно. Тем не менее, созданные образы в значительной степени определяют направление мышления и поведение человека. Именно эта особенность психики человека интересует манипуляторов сознанием. Мышлением и поведением человека можно управлять, формируя в его сознании соответствующие образы - представления, искусственно поддерживая одни, размывая другие. Этот процесс называется мастерством создания имиджа (имиджмейкерством).

Имидж - это образ, способный придавать личности или явлению свойства и характеристики, ему не присущие, превращать эти свойства и характеристики в ведущие, радикально изменяя ранее существовавшие представления о политической личности или явлениях и процессах. Изготовлением и распространением имиджей (образов и стереотипов) занимается индустрия массовой коммуникации.

Понятие стереотипа было введено в научный оборот американским социологом Уолтером Липпманом, который трактовал его как упрощенное или искаженное представление в массовом сознании о политической личности и политических событиях. Он выделяет следующие характеристики стереотипа:
  1. Стереотип возникает на основе восприятия, не связанного с непосредственным опытом: «Нам говорят о мире до того, как мы его увидим. Мы представляем себе многие вещи до того, как мы их познаем на опыте».
  2. Многие стереотипы возникают стихийно из-за «неизбежной потребности в экономии внимания» в процессе усвоения опыта других людей и предшествующих поколений, опыта, закрепленного в виде привычных представлений.
  3. Стереотипы способствуют закреплению традиций и привычек. В этом качестве они выступают как средство защиты психического мира личности и как средство ее самоутверждения. « Стереотипы - крепость, стоящая на страже наших собственных традиций и под ее прикрытием мы можем чувствовать себя безопасно в том положении, которое мы занимаем».
  4. Стереотипы воздействуют на формирование нового опыта: «Они наводняют свежее видение старыми образами и накладывают их на тот мир, который мы воскрешаем в своей памяти».
  5. Стереотипы - преимущественно неточные образы реальности: они могут быть основаны на «ошибке, на привычке принимать предвзятость за истину».
  6. Стереотип однозначен, он делит мир лишь на две ипостаси: «знакомое» и «незнакомое». «Знакомое» становится синонимом «хорошего» , а «незнакомое» - синонимом «плохого». Стереотипы «выделяют объекты таким образом, что слегка знакомое видится как очень знакомое, а мало знакомое как островраждебное». Следовательно, стереотип несет в себе оценочный элемент.
  7. Элемент оценки выступает в форме установки, в виде эмоционального отношения к явлению. Выражая чувства личности, ее систему ценностей, стереотип всегда соотносит их с групповыми ценностями;
  8. Стереотип наиболее распространен при характеристике представителей различных социальных групп, прежде всего национальных и этнических. Липпман пишет по этому поводу: «Когда мы придерживаемся предрассудков мы не анализируем характер человека и не пытаемся оценить хорош он или плох. Мы сразу видим плохого человека. Мы видим росистое утро, краснеющую от застенчивости девушку, безгрешного священника, лишенного юмора англичанина, опасного «красного», бесшабашного цыгана, ленивого индуса, коварного азиата, буйного ирландца, жадного еврея, стопроцентного американца» [20, c.87].

Стереотипы принимаются людьми за знание, однако фактически содержат неполное, одностороннее описание одной из сторон действительности. Такое описание, очевидно, сочетается с сильными эмоциональными отношениями и с установленной традицией предписанием поведения и оценки того или иного факта или события. Стереотипы, как правило, формируются спонтанно под влиянием обыденного опыта, той социальной группы, к которой принадлежит субъект.

Другой путь формирования стереотипов - через пропаганду, обучение и воспитание личности.

В стереотипном мышлении и поведении личности и группы гнездятся предрассудки, которые играют значительную роль в политической психологии. Предрассудок есть « неоправданно негативная установка по отношению к группе и отдельным ее членам» [16, c.435]. Д. Майерс полагает, что негативные оценки, характеризующие предрассудок, проистекают из эмоциональных ассоциаций, из потребности оправдывать то или иное поведение, «или из негативных убеждений, называемых стереотипами».

Следовать стереотипу - значит обобщать и упрощать картину мира. В США, например, распространены стереотипы такого рода: «британцы скрытные; американцы нацелены на достижение успеха; профессора - чудаки; сербы жестокие». Кстати, не стереотип ли о «жестокости» сербов определяет политическую и военную позицию США на Балканах, где они поддерживают любое антисербское движение, от хорватов и боснийцов до косовских албанцев? Если это так, то стоит только удивляться, на каких же шатких основаниях балансирует мирный процесс в современном мире.

Г.М. Андреева [21, c.224] считает, что возникновение этностереотипов связанно с развитием этнического сознания, осознания собственной принадлежности к определенной этнической или религиозной (у мусульман), группе. В этнических группах чувство этнической принадлежности фиксирует осознание значимости и особенности своей собственной группы, ее отличие от других групп. Образ «другого» часто упрощается и складывается под влиянием исторически сложившихся межэтнических отношений, формирующих особую психологическую установку на представителя другой группы, как «чужого».

Априори можно было бы предположить, что влияние этностереотипов чрезвычайно велико в регионах экономически и социально неблагополучных, таких как страны бывшего СССР или Югославии, либо в традиционных обществах Азии и Африки. В действительности же влияние этностереотипов и лежащих в их основе предрассудков чрезвычайно велико и в «цивилизованных демократиях».

Патриция Девайн из Висконсинского университета США размышляет по этому поводу: «Ты - католичка?» Этот вопрос сначала вызвал у меня недоумение, но он настолько часто следовал за сообщением, что у меня семь братьев и сестер, что стало ясно: многие люди связывают количество детей в семье с религиозностью. Точно так же, как в детстве, когда моя семья переезжала с места на место, я видела: знакомство с представителями других этнических групп, угадываемых по их фамилиям, приводило в действие неоправданные стереотипы в отношении их личности, интересов и поведения. Заключения об этих людях делались так быстро и так легко они увязывались с увиденным, что казались автоматическими - даже тем, кто был убежден в неправильности стереотипов и предрассудков.

Почему подобные негативные мысли упорно сохраняются, даже когда люди принимают ценности, свободные от предрассудков? Размышляя об этом, я пришла к выводу: освобождение от предрассудков похоже на расставание с привычкой. И так же, как отказаться от какой-то привычки, преодолеть предрассудок нелегко. Для этого требуются большие усилия, практика и переучивание».

Предрассудки могут сохраняться и там, где казалось бы трудно их встретить. М. Инман и Р. Бэрон (1996) сообщают, что люди с готовностью принимают предрассудки и дискриминацию там, где ожидают их встретить: белые против черных, мужчины против женщин, молодые против стариков. Иногда предрассудки видятся и там, где их нет. Люди не так быстро обнаруживают предрассудок, когда идентичные предубеждения проявляются в противоположных направлениях или внутри группы (скажем, дискриминация женщиной женщины). Поэтому предрассудки в среде чернокожих, испанцев и корейцев могут остаться незамеченными, пока они не прорвутся наружу в форме насилия» [16, c.441].

Истребимы ли предрассудки в психологической природе человека и можно ли ими управлять? Какова роль политических предрассудков в социальной жизни? - Это все вопросы, на которые нет однозначных ответов. Можно сказать, что предрассудки и стереотипы заложены в самой природе человека; искусственный разум, компьютерное мышление лишено предрассудков, если только они специально не запрограммированы. Стереотипизация является характерной особенностью переработки индивидом внешнего воздействия. Она связана с потребностью человека «рассортировать» получаемую им информацию, упростить и стандартизировать ее. Но известно, что простые решения не являются самыми верными.

Односторонность в подборе черт для определенного стереотипа обусловливается (детерминируется) интересами тех или иных социальных групп; социально - психологический стереотип, характеризующий явления с точки зрения их опыта, политических целей и предполагаемых результатов, - явление отнюдь не аномальное, а скорее, практически значимое.

Социологические исследования показали, что на выбор, восприятие и оценку информации существенное влияние оказывают социально-демографические факторы, т.е. социальный статус личности, ее социальные притязания, пол, возраст, цвет кожи и проч. Именно такие факторы формируют определенные типы отношений к политическим сообщениям. Люди оценивают сообщения с позиции своего социально-политического опыта, при этом многие факты вообще проходят мимо сознания индивида, так как не соотносятся с его познавательным интересом.

В условиях глобальной массовой коммуникации формируются невиданные доселе приемы и методы манипулирования общественным сознанием, а стереотипное поведение и мышление становится нормой. «Информационное общество» нуждается в систематизации и упорядочивании предрассудков и консервации иллюзий, в оформлении стихийно складывающегося сознания. Оно не может обойтись без развернутой «индустрии сознания», целью которой является унификация духовной жизни, стандартизация интеллектуальных реакций на деятельность тех или иных политических сил.

Человека в современном мире волнуют политические страсти, глобальные и местные проблемы, этнографические подробности и обыкновенные происшествия, где бы они не происходили. Эксперименты показали, что искусственное прерывание потока новостей, передаваемых СМИ, личность воспринимает как бедствие, ведущее чуть ли не к психологическому срыву. Отсюда можно сделать вывод, что потребность в новостях становится в один ряд с естественными потребностями человека.

Учитывая эту потребность, теоретики «свободной» прессы убеждают потребляющую информацию публику, что независимые СМИ дают только информацию, избегая при этом политических оценок того или иного события. Слушатель, читатель или зритель сам оценивает получаемую информацию, исходя их своих собственных политических пристрастий, само же информационное сообщение нейтрально. Это есть не что иное, как очередной политический миф. Информационные агентства накопили огромный опыт, позволяющий снабжать факты скрытыми оценками, подводить перципиента к определенным выводам, порой противоположным его собственным убеждениям. Внимательно следя за информацией о жизни царской семьи по каналу НТВ накануне погребения ее останков, наш неискушенный соотечественник мог сделать вывод, что если где и был земной рай, то это в России - до семнадцатого года. А вот по чьему распоряжению произошло злодеяние, авторы передач говорили намеками, хотя никаких документальных данных на этот счет нет. Когда и почему был разрушен Ипатьевский особняк - этот эпизод из жизни партийных руководителей Свердловска тоже утаили. Хотя известно, что Ипатьевский дом был разрушен при секретарстве в г. Свердловске Б. Ельцина.

Наряду с оценкой факта, важную роль в манипулировании сознанием играет принцип отбора новостей. Вслед за западными российские СМИ долго и подробно расписывали гибель принцессы Дианы. Слов нет, событие прискорбное и трагическое. Но как оно далеко от трагически - повседневной жизни «маленького» русского человека, который теряет своих близких в результате квартирных и уличных убийств, при отравлении «самопальной» водкой, при суициде, в межэтнических разборках, и т.д.

Роль СМИ в современном мире огромно, - это действительно четвертая власть. Отбирая определенным образом факты, снабжая их своими комментариями, они выступают организаторами общественного сознания и общественных настроений. Многие представители масс-медиа становятся неформальными лидерами общества, образуя информационную элиту. Их имена и лица постоянно на виду, они пользуются особым расположением ведущих политиков и сами в значительной степени определяют политику представляемого ими органа.

Отбор информации не является единственным способом ее комментирования. То или иное событие может получить косвенную оценку, если оно будет помещено на первой полосе газеты, снабжено фотографией, напечатано выделяющимся шрифтом, передано в эфир в наиболее удобное время и т.д. Это же событие может пройти незамеченным для широкой аудитории, если оно окажется сверстанным на последней странице газеты, набрано петитом или подано на телеэкране далеко заполночь. Внешне объективная информация постоянно обнаруживает замаскированную тенденцию, направленную на формирование конкретных мнений, на обозначение того, что для властей предельно важно, и того, что менее значимо или даже неудобно.

Как свидетельствует П. Гуревич [18, c.157] американский Белый дом требует от пресс-секретариата, чтобы те новости, которые в той или иной степени могут быть невыгодны для президента и его политики, распространились ближе к концу дня и, желательно, в пятницу. Это объясняется тем, что основные программы теленовостей - а по этим программам большинство американцев как раз и знакомятся с тем, что делается в мире и в США,- по времени начинаются несколько позднее сообщений пресс-секретариата. У телерепортеров уже нет времени осмыслить новости, выдаваемые им Белым домом, поэтому на экране проходит та версия событий, которая подбрасывается пресс-секретариатом. Что же касается России, то пресс-секретарь никогда не дает информации для ТВ, которая в какой-либо мере негативно отражалось бы на престиже президента и его политике.

Мастерами информации накоплен огромнейший опыт. И что бы ни говорили о своей свободе представители прессы, все они так или иначе обслуживают власть. Главной задачей СМИ современной России является отвлечение внимания граждан от процессов умирания страны, отсюда, с одной стороны, - многочисленные телешоу; создание комплекса безразличия к насилию, коррупции и убийствам, - с другой.

Передавая в эфир сообщения о катастрофах, конфликтах, похищениях? не разъясняя причины этих бедствий, способы их предотвращения или устранения, нетрудно создать впечатление, будто мир полон необъяснимых и иррациональных событий, надвигающихся угроз. Если такую информацию не связывать с возможностями личного участия в событиях, личной ответственности, то это ведет к психологической усталости народа, к его безразличию, социальной и политической апатии.


4 ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ


В ряду различных инструментальных определений политику иногда характеризуют как систему правил игры. Речь идет о законах и нормах, правилах поведения политических субъектов, которые могут быть фиксированными или импровизированными. Каждый политический процесс имеет свои правила игры, не является исключением и борьба партий и их лидеров за голоса избирателей. Следует отметить, что в этом политическом процессе, пожалуй, более чем в каком-либо другом, проявляется психологическая компонента.

То, что с народом нужно считаться - эта мысль приходит на ум даже самому посредственному политику в период избирательных кампаний. В современной российской политической практике понятие «народ» все чаще стало подменяться термином «электорат», а сам народ в демократической печати чаще всего олицетворяется с темной невежественной силой. Один из кандидатов в российские президенты так характеризует своих соотечественников: «Народ, к которому я имею честь принадлежать, отличается ослиным терпением». Театральный деятель и кинорежиссер Марк Захаров, в финале перестройки спаливший при свете телевизионных юпитеров свой партбилет, утверждал, что русский народ не способен правильно голосовать (т.е. за партию Е. Гайдара), потому что он «потомственный раб, с удовольствием впитавший в свою генетику нормы раба-отца и раба-деда, освободившись от рабства, может стать только рабом» [22]. Ему вторит истовый правоборец С. Ковалев: «Попытка построить демократическое и правовое государство натыкается на непреодоленное наследие русской истории -отсутствие гражданского самосознания, пассивность, тягу к патернализму и другие стереотипы рабской психологии, сохраняющиеся в общественном сознании» [23]. Ну, а что говорит о русском народе г-жа Новодворская, просто стыдно повторять.

Тем не менее, когда приходит время легализировать свой политический статус, господа демократы, и не только они, начинают заискивать перед народом-электоратом. И как здесь не вспомнить слова Евангелия: «Какою мерою мерите, такой и отмерено вам будет». Согласно исследованиям, проведенным Е. Шест опал летом 1995 года 93,1% респондентов были недовольны тем, как действут власть в России. Частично это объясняется тем, что власть воспринимается ими как эгоистическая: более 62% опрошенных уверены, что те, кто сегодня стремиться к власти, делают это, чтобы улучшить свое материальное положение, половина - что властители стремятся самоутвердиться, а 44,4% думают, что власть нужна для того, что бы командовать другими. Лишь 30,6% наших граждан сохраняют надежду, что политики идут во власть, чтобы принести пользу обществу» [24, c.9]. Результаты исследования, проведенного В. Петренко и О. Митиной, показывают, что 80% россиян не имеет четко структурируемых установок [25,№5].

Вопрос к политику в период предвыборной кампании: «Почему вы идете во власть?», является для претендента особенно трудным. Как свидетельствует Дж. Буш [26,c.224], кандидат в президенты США кампании 1980 года Тед Кеннеди был поставлен в тупик вопросом телеведущего: «Почему вы хотите стать президентом?» Кеннеди много потерял из-за того, что не смог быстро найти четкий и вразумительный ответ. Наши политики, идущие во власть, хорошо знают, зачем они это делают, но когда дело доходит до ответа, они будут убеждать аудиторию в том, что они стремятся стать главой администрации, депутатом Думы, президентом исключительно для того, чтобы денно и нощно радеть о стране и народе.

Дж. Буш прикидывает, кто и как из политиков прошлого мог бы ответить достаточно оперативно на этот каверзный вопрос, причем содержание ответов не так уж рознится от ответов нашего домашнего гипотетического политика. В частности, во время кампании 1960 года Джон Кеннеди объяснял, что если вы вступаете в политику, то это объясняется тем, что вы хотите чего-то достичь, а если вы хотите достичь чего-то значительного, то местом для этого может быть лишь Белый дом.

Губерт Хэмфри говорил, что он вел борьбу за президентское кресло по тем же причинам, по которым он делал все остальное, потому что «это у него в крови». Теодор Рузвельт мог бы сказать телеведущему, что он считает себя человеком, облеченным миссией спасти душу Америки, а Белый дом является для этого подходящей кафедрой.

Западная цивилизация накопила значительный опыт публичной борьбы политиков за власть. Здесь существуют избирательные технологии и апробированные схемы проведения избирательных кампаний различных уровней. Россия делает в этом направлении только первые робкие шаги, и эти шаги, как впрочем и все, чему подражают, делает плохо.

Как показывает опыт президентских избирательных кампаний в США, кандидаты и их команды формулируют «ключевые понятия», которые выражают сущность их избирательных программ, реализация которых должна лечь в основу будущего президентства. Так у Франклина Рузвельта таким ключевым понятием был «новый курс». Г. Трумэн провозгласил борьбу «с коммунистической агрессией» во всемирном масштабе. Во время избирательной кампании Д. Эйзенхауэр обещал, что если он станет президентом, то он лично «поедет в Корею» и покончит с корейской войной. Дж. Кеннеди призывал избирателей подумать, что каждый из них «может сделать для Америки?» Р. Никсон провозгласил «гуамскую доктрину», в соответствии с которой американцы должны сворачивать свое «военно-политическое присутствие» на территории иностранных государств. Р. Рейган ополчился против «шаманской экономики», которую создали демократы.

На завершающем этапе предвыборной кампании 1980 года, проходившей в духе острого соперничества, Рейган применял риторические вопросы, которые он часто задавал избирателям в течение последней предвыборной недели. «Лучше ли вам сейчас, чем четыре года назад?». Легче ли вам сейчас пойти и купить товар в магазине, чем это было четыре года назад? Большинство людей отвечали отрицательно, и Рейган, подводя избирателя к мысли, что он будет и лучше жить и больше покупать, если предпочтет его, выиграл с неожиданно большим перевесом.

В ходе избирательных кампаний сложные социально-политические процессы сжимаются до ключевых формул, которые выражают актуальные ожидания избирателей. Ключевые понятия являются необходимым атрибутом в процессе персонализации президента. Обещания и лозунги, сопровождающие предвыборную борьбу, такие как «война с бедностью», «безопасность в городах», «борьба с наркоманией» и др. - есть психологический прием воздействия на болевые точки общества.

Исключительную роль в ходе избирательной кампании играет поведение кандидата, его речь, внешний вид, умение находить выход из сложных ситуаций. Кроме того, кандидат должен обладать недюжинным здоровьем и железной волей. Образцом может служить избирательная компания, проведенная Франклином Делано Рузвельтом, который единственный за всю историю президентства США избирался на четыре срока подряд.

Борьба за президентскую должность велась Рузвельтом в исключительно тяжелое для Америки время - в годы великой депрессии. Мировой экономический кризис, разразившийся в конце 20-х годов, особенно остро проявился в США. В отличие от европейских стран в Сев. Америке монополизация производства и капитала достигла своего предела. Ф. Рузвельт безудержную монополизацию экономики назвал эпохой «нового экономического феодализма»- абсолютно ничем не ограниченного произвола олигархической верхушки общества. Кроме того, в США использовался детский труд, существовала дискриминация цветных и женщин, не было пособий по безработице. К 1930 году насчитывалось 18 млн. безработных, которые устраивали «голодные походы» на Вашингтон. Для того, чтобы в этих условиях бороться за место хозяина Белого дома, нужна была особая смелость и четкое видение курса реформ.

Смелость у Рузвельта была, но видение курса появилось не сразу. По совету своего друга, опытного юриста Розенмана, были отвергнуты в качестве советников промышленники, финансисты и политики. «Все они, - убеждал он Рузвельта, - не смогли придумать ничего конструктивного, чтобы разобраться в нынешнем бедственном положении. Я думаю так: почему бы нам не обратиться в университеты? Вы уже получили немало полезного от профессоров. Я думаю, что они не испугаются наметить новые пути только потому, что эти пути новые. Они не связанны рутинным образом мышления, а это на мой взгляд, самое важное» [27, c.128].

Талантливость политика состоит не только в умении выслушивать советы, но и в способности выделить среди них наиболее важные, узловые. Рузвельт обладал такими способностями и принял идею Розенмана. «Мозговой трест» создавался из профессоров Колумбийского университета. Кандидаты в «мозговой трест» подбирались не на основе подхалимажа или личной преданности, а по принципу компетентности. Интеллектуальным руководителем треста стал профессор уголовного права и процесса Р. Моли. Он подобрал и остальных членов группы. Сельское хозяйство курировал профессор А. Берли. Организационную работу осуществляли юристы Розерман и О’Коннор. Эти пять человек, привлекавшие время от времени и других, шутливо именовали себя «тайным советом», затем за ними укрепилось название «мозгового треста». Интеллектуалы помогали Рузвельту безвозмездно.

Наряду с «ключевым понятием» или формулой кандидата на выборную должность он должен найти ту политическую силу, голос которой окажется решающим на выборах. Если проанализировать опыт президентских выборов в России 1996 года, то окажется, что ни один из кандидатов не имел четкого представления, какие группы населения проголосуют за него. Партия власти имела хорошо проработанный «задел», связанный с критикой «сталинщины», «ГУЛАГа», «тоталитаризма», «коммунизма с пустыми прилавками» и проч. Средства массовой коммуникации к июню 1996 года слепили такой образ врага, который благополучно был внедрен в психологию обывателя за три недели массированной антикоммунистической истерии перед вторым туром президентских выборов.

Оппозиция в лице Г. Зюганова, недополучив даже полагающегося по закону полного ресурса времени в СМИ, потеряв большинство голосов переметнувшегося к партии власти А. Лебедя, во втором туре была обречена. Поражение оппозиции было запрограммировано в самом названии партии - «коммунистическая». У избирателей старшего и среднего поколения еще свежи памятные рубцы по поводу того, как коммунистическая правящая верхушка под видом «перестройки» развалила союзное государство и обрекла народы на длительное выяснение того, «кто в доме был главный». Напрасно Г. Зюганов пытался убедить массы, что КПРФ не имеет ничего общего с бывшей КПСС. Может быть оно и так, но время работает не на обновленных коммунистов. Нужны новые идеи, новое видение будущего России, скудная альтернатива: или социализм, или капитализм в будущих избирательных компаниях вряд ли сработает.

Начиная свою избирательную кампанию, Ф. Рузвельт нашел ту политическую силу, которая и обеспечивала его приход в Белый дом. Этой силой оказался «забытый человек». Выступая в радиопередаче, организованной табачной фирмой «Лаки Страйк», кандидат произнес десятиминутную речь, которая стала классической и впоследствии вошла в хрестоматии. «Говорят, что Наполеон, - вещал Рузвельт, - проиграл битву при Ватерлоо, ибо он забыл о своей пехоте - поставил все на более заметную, но менее важную кавалерию. Нынешняя администрация в Вашингтоне очень похожа на него. Она либо забыла, либо не хочет вспомнить о «пехоте» нашей экономической «армии». В переживаемые нами тяжелые времена нужны планы, базирующиеся на забытых, не организованных, но необходимых элементах экономической мощи, нужны планы, в которых возлагается надежда на