Феномен речевой манипуляции: лингвоюридические аспекты
| Вид материала | Автореферат диссертации |
- «Макиавеллизм и социальная успешность?!», 142.11kb.
- Реферат Нанотехнология. Перспективы развития, 1094.91kb.
- Я зык, речь, 2528.83kb.
- Зелинский С. А. Манипуляции массами и психоанализ, 453.03kb.
- План Вступ Феномен інтелігенції Поняття інтелігентності Інтелігенція як міфологічний, 1228.84kb.
- Доценко Е. Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита, 6167.73kb.
- Уральский Государственный Университет Побродилин Александр Михайлович Группа ЭиУ-338, 233.75kb.
- 2. концепция защищенной речевой связи, 498.95kb.
- Перевод как лингвокультурный феномен в свете, 57.97kb.
- Семинар Института Наследия «Политические аспекты изучения и деятельности коренных народов, 93.56kb.
На правах рукописи
БЕЛЯЕВА ИРИНА ВАСИЛЬЕВНА
ФЕНОМЕН РЕЧЕВОЙ МАНИПУЛЯЦИИ:
ЛИНГВОЮРИДИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
Автореферат диссертации
на соискание ученой степени доктора филологических наук
по специальности 10.02.19 – теория языка
Ростов-на-Дону – 2009
Работа выполнена на кафедре теоретической и прикладной
коммуникативистики Ростовского государственного экономического университета
Научный консультант – доктор филологических наук доцент
Элла Германовна Куликова
Официальные оппоненты:
доктор филологических наук профессор
Скрипникова Надежда Николаевна;
доктор филологических наук профессор
Хазагеров Георгий Георгиевич;
доктор филологических наук профессор
Чесноков Петр Вениаминович.
Ведущая организация – Кубанский государственный университет
Защита состоится «25» июня 2009 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета Д 212. 208. 17 по филологическим наука при ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет» по адресу: 344082, Ростов-на-Дону, ул. Б.Садовая. 33, ауд. 202
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Педагогического института ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет» по адресу: 344082, г. Ростов -на-Дону, ул. Б. Садовая, 22. ауд. 209.
Автореферат разослан « » 2009 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета Н.О. Григорьева
Общая характеристика работы
Лингвистика ХХI века неуклонно расширяет сферы своего влияния: процесс лингвистической экспансии направлен в сторону снятия априорно постулируемых ограничений на право исследовать такие лингвистические феномены, которые представляются недостаточно наблюдаемыми и формализуемыми. К числу таких феноменов относится и один из типов речевого воздействия - манипулятивная коммуникация.
Вербальная манипуляция сегодня стала объектом внимания социологов, философов, политиков, культурологов, педагогов, журналистов, специалистов по теории коммуникации, управленцев, психологов, лингвистов (С.Г. Кара-Мурза, С. Московичи, Д. Болинджер, Х. Вайнрайх, Р. Блакар, Дж. Лакофф, Г. Шиллер, Г. Франке, Э. Ноэль-Нейман, Г.С. Джоуэтт, В.О’Доннэл, Н.В. Глаголев, Г.Г. Почепцов, Б.Н. Паршин, И.Ю. Черепанова, А.Н. Тарасов, Э. Шостром, К. Бредемайер, В.П. Москвин, Е.Л. Доценко, П.С. Гуревич, А.А. Осипова, Г.В. Грачев, И.К. Мельник, К.В. Никитина, Т.Е. Васильева, В.Г. Байков, М.Ю. Кочкин и мн. др.), причем усилия представителей междисциплинарного подхода к изучению феномена манипуляции направлены прежде всего на создание моделей оптимальной (исключающей манипулятивные приемы) коммуникации. Анализ исследований, посвященных феномену манипуляции, показал, однако, отсутствие единой универсальной теории манипулятивного воздействия, что может объясняться недостаточной разработанностью проблемы и связанного с ней понятийного аппарата. Сегодня не существует единой и общепринятой для всех наук или только для лингвистики (в рамках теории речевого воздействия) дефиниции манипулирования (речевой манипуляции).
При всем многообразии современных научных разработок, посвященных различным аспектам речевого воздействия, вербальная манипуляция остается мало изученным феноменом. А.А. Леонтьев справедливо отмечает, что серьезный профессиональный анализ приемов манипулирования в последние годы не производился, между тем как обращение к данной проблематике могло бы сыграть важную роль в развитии демократии в России, «в защите общества от недобросовестного манипулирования общественной психологией со стороны отдельных лиц, политических и иных группировок» (Леонтьев, А.А. Психолингвистические особенности языка СМИ [Текст] / А.А. Леонтьев // Язык средств массовой информации. Учебное пособие для вузов - М.: Академический проект; Альма Матер, 2008. С. 168). С пробуждением саморефлексии даже обычный среднестатистический человек желает знать о скрытых пружинах и рычагах воздействия на него со стороны власти, общества и рекламы (Шуберт, Э.Э. Дискурсные единицы, уровни, приемы и принципы речевого воздействия в когнитивном аспекте [Текст] / Э.Э. Шуберт Автореф. дис. … канд. филол. наук. Краснодар, 2006. С 4). Знание манипулятивных техник позволит рядовому носителю языка перейти от уровня наивного коммуниканта на уровень коммуниканта сознательного. Думаем, что именно этим обстоятельством обусловлена общественная значимость предпринятого исследования. Можно сказать, что актуальность диссертации определяется существованием настоятельного социального заказа на разработку такой проблематики. Характерно, что эту актуальность хорошо осознали представители прикладных сфер социальных наук – разработчики разного рода курсов и тренингов: Интернет пестрит предложениями об «антиманипуляционных» тренингах, где всех желающих берутся научить «конструктивному блокированию манипуляций» или «элегантному противодействию манипуляциям».
Внимание к феномену манипуляции, которое характерно для лингвистики последнего десятилетия, пока еще не привело к созданию целостной концепции манипулятивного воздействия, нет однозначного понимания этого феномена (более того – до сих пор отсутствует теоретико-методологическое единство и единообразие базовой терминологии, что затрудняет предметно ориентированное общение). Этому много причин, важнейшая из которых – сложность и неоднозначность самого объекта исследования, связанного с речедеятельностным аспектом коммуникации, с трудностью определения истинных целей высказывания и эффективности коммуникативных ходов в конкретной ситуации общения и мн. др. Достигнуто, однако, понимание того, что манипулятивное воздействие отличается от цивилизованного, что оно деструктивно (в конечном счете, от манипуляций страдает и сам манипулятор, например – в случаях манипулятивной рекламы, которой в конце концов перестают доверять).
Многообразие коммуникативных форм манипулирования и многочисленные языковые манифестации манипулятивной стратегии делают манипуляцию одной из сложнейших и актуальнейших проблем в науке о языке. Феномен манипуляции неотделим от более общей проблемы - оптимизации речевого воздействия. Актуальность этой проблемы вполне очевидна, что подтверждается большим массивом работ, рассматривающих различные ее аспекты. Наиболее традиционным является анализ вербальных единиц и их блоков, используемых в эффективных информационно-психологических операциях. Типично рассмотрение под этим углом зрения особенностей употребления в манипулятивном дискурсе лексико-фразеологических элементов языка. Грамматические структуры, поддерживающие манипуляцию, анализируются реже. И практически отсутствуют работы, где манипулирование анализируется в аспекте междисциплинарной научной парадигмы, получившей название «юридическая лингвистика».
Теоретическая неразработанность проблемы и практические потребности позволяют говорить об актуальности исследования феномена манипуляции.
В качестве основного объекта избран феномен речевой манипуляции: исследованы вербальные единицы (тексты, фрагменты текстов, высказывания, отдельные лексемы и грамматические формы) манипулятивного дискурса, то есть корпус текстовых и словарных единиц, подпадающих под определение «манипулятивный». Предметом диссертации являются лингвоюридические и прагматические аспекты манипулятивного дискурса. Весь спектр наблюдаемых в дискурсе фактов – лексических единиц и грамматических форм, с помощью которых реализуется манипулятивная стратегия, - стал предметом диссертационного исследования. Анализ ведется на различных уровнях – на макроуровне (то есть в контексте современных идей глобализации, дискурсивных стратегий) и на микроуровне (анализ сложного синтаксического целого, предложения, словосочетания и слова). Типологическая специфика диссертации предопределяет более пристальный интерес к микроуровню (при том, естественно, что наблюдения, относящиеся к макроуровню, становятся базой для конструирования общей теории манипуляции с помощью вербальных средств).
Комплексный подход к объекту – феномену речевой манипуляции – потребовал использования инструментария теории речевой деятельности, теории речевых актов, опоры на идеи и методы когнитивной науки. Лингвокогнитивный подход к материалу позволяет выяснить, каким образом в лингвистических построениях проявляются структуры знаний о мире, присущие личности, социальной группе или лингвокультурному сообществу в целом.
Феномен манипуляции как тип речевого воздействия рассматривается в широком контексте – в качестве одного из аспектов когнитивной деятельности. Особенность работы - пристальное внимание к речевому инвентарю, отражающему процесс реализации когнитивного плана манипулятивной коммуникации. По нашему мнению, исследовать феномен речевой манипуляции возможно только с опорой на концептуальный арсенал современной междисциплинарной парадигмы, включающий положения когнитологии, лингвистической прагматики, теории речевого воздействия и юридической лингвистики.
Методологической базой диссертационного исследования стали труды, в которых отстаивается необходимость учета взаимоотношений языка и психики, а психология рассматривается как «базисная наука» лингвистики, причем признание лингвистики психосоциолингвистической наукой сочетается с антропоцентризмом (И.А. Бодуэн де Куртене, К. Бюлер, А. Гардинер, Э. Сепир, А.А. Леонтьев, А.А. Залевская), труды по когнитологии (Дж. Лакоффа, Р. Лангакера, Л. Талми, А. Вежбицкой, Р. Ван Валина, С. Андерсона, В.З. Демьянкова, П.В. Чеснокова, Е.С. Кубряковой, В.А. Плунгяна, А.Г. Баранова, Е.В. Рахилиной), работы социолингвистичской направленности (М. Пеше, П. Серио, Т.А. Ван Дейка, Ю.С. Степанова, Н.Д. Арутюновой, Д. Болинджера, Х. Вайнриха, В.И. Карасика, Г.П. Немца, В.В. Красных, М.Н. Эпштейна, J.L. Mey, R. Rathmayr и др.). Истоки теории речевого воздействия содержатся в трудах В. фон Гумбольдта, А.А. Потебни, В. Вундта, В.Н. Волошинова (М.М. Бахтина); современная ее разработка – в исследованиях И.А. Стернина, Б.Л. Борухова, К. Бредемайера, К.Ф. Седова, О.С. Иссерс, Ю.Н. Караулова, Л.Ю. Буяновой и мн. др. Были привлечены труды по юридической лингвистике (А.Н. Баранова, Н.Д. Голева, А.Г. Рихтера, Н.Б. Лебедевой, Х.-Т. Томмола, Э.Л. Страунинга, О.Б. Кузнецова, Тарасова Е.Ф., П.Б. Паршина, О.В. Головачевой, А.В. Коряковцевой, И.В. Некрасова, Т.В. Чернышева, Б.Я. Шарифуллина и мн. др.) и работы, непосредственно посвященные феномену речевой манипуляции (Е.В. Аргуновой, В.Г. Байкова, Ю.С. Басковой, Т.М. Бережной, Н.Н. Большевой, Э.В. Булатовой, А.Д. Васильева, Л.Ю. Веретенкиной, О.В. Гайкова, Г.В. Грачева и И.К. Мельника, Г.С. Джоуэтт и В.О’Донелл, Е.В. Денисюк, И.Л. Дергачевой, Е.И. Доценко, Н.В. Евсюковой, С.Г. Кара-Мурзы, М.Ю. Кочкина, Н. Лимнатис, А.А. Любимовой, С.А. Мегентесова, О.Л. Михалевой, К.В. Никитиной, А.А. Осиповой, Ю.К. Пироговой, Е.С. Поповой, А.Д. Похилько, Е.Н. Рядчиковой, Д.Л. Стравского, Г.Г. Хазагерова, Е.И. Шейгал, В.П. Шейнова, Э. Шостром, Ch. Adam, P. Bourdieu, W.N.Riker и мн. др.).
Основная цель диссертации – исследовать феномен манипуляции в его текстовой реализации, дать лингвоюридическую интерпретацию феномена речевой манипуляции.
Общая цель предопределила необходимость решения следующих конкретных задач:
- характеристика ведущих направлений в исследовании манипуляции и суггестивного воздействия; систематизация способов концептуализации понятия «манипуляция» в общем языке и метаязыке лингвистики;
- выявление сущностных механизмов манипулирования, характеристика собственно лингвистических, психолингвистических, социолингвистических и лингвоюридических аспектов феномена манипуляции;
- изучение многообразия языковых форм и средств реализации манипулятивной стратегии, установление «маркеров» манипуляции; описание инструментария речевой манипуляции, его исследование на лингвистических основаниях и анализ конкретных языковых единиц, функционирующих в манипулятивном дискурсе;
- анализ феномена манипуляции в лингвоправовом поле;
- установление эффективных способов когнитивного и лингвокультурологического противодействия манипулированию;
- разработка принципов создания словаря манипулятивных техник.
Для достижения указанной цели и решения поставленных задач был применен комплекс исследовательских методов, выбор которых во многом обусловлен имплицитностью манипулятивной семантики:
- методы дефиниционного и контекстуального анализа;
- когнитивно-семантический анализ;
- метод прагматической интерпретации, состоящий в выявлении различных типов коннотационных приращений;
- элементы трансформационного, дистрибутивного и компонентного анализа.
Был привлечен инструментарий теории речевых актов, метод семантической и модальной экспликации речевого акта, а также метод глубинной интроспекции, апеллирующий к интуиции и «внутреннему опыту» (Л. Теньер) и позволяющий эксплицировать манипулятивную семантику единиц различных языковых уровней. Естественно, что интроспективный метод применим только к родному языку исследователя. Этот метод предполагает, что лингвист является одновременно субъектом речи. Диссертация выполнена на материале русского языка (данные других языков привлекались только для сопоставления). Выбор языка обусловлен тем, что проблема речевой манипуляции, будучи актуальной для мировой лингвистики в целом, имеет особую научную и социальную остроту в условиях российской действительности ХХI века (на Западе проблемы языкового манипулирования находятся в центре исследовательского внимания, по крайней мере, с 50-х гг. ХХ века; в нашей стране они стали объектом анализа только в постперестроечные годы).
Материалом для исследования послужили в первую очередь такие тексты, чье манипулятивное воздействие наиболее очевидно (тексты политической рекламы и агитационные тексты политического дискурса, телевизионные политические передачи, тексты коммерческой рекламы). Источниками фактического материала стали в первую очередь современные СМИ («Аргументы и факты», «Комсомольская правда», «Известия», «Собеседник», «Российская газета», «Итоги», «Отечественные записки», «Советская Россия», «Караван историй», «Город N», «Труд», «Ростовский курьер», «Мой Ростов», «Красота и здоровье» и др., в том числе и чисто рекламного характера - «Ва-Банкъ», «РОСТOFF/ON», «Реклама-Юг», «Салон-интерьер» и др.), материалы теле- и радиопередач, а также отдельные художественные и публицистические тексты. Всего было привлечено для анализа более 5000 вербальных единиц и контекстов их употребления.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в постановке ранее не изученной проблемы вербальной манипуляции в аспекте юридической лингвистики. Разработаны концепция манипулятивной коммуникации как сложного лингвопсихологического и социального феномена и процедуры оценки ее влияния на реципиента. Обоснована правомерность лексикографического описания манипуляции и предложен новый тип словаря манипулятивных техник.
Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в построении общей теории вербального манипулятивного воздействия, в рамках которой манипулятивный дискурс проанализирован как семиотический объект, что позволяет осмыслить когнитивную и лингвистическую природу манипулятивного воздействия. Исследовано многообразие языковых форм и средств реализации манипулятивной стратегии, проведена диагностика основных лингвистических средств выражения манипулятивного воздействия. Описание закономерностей порождения манипулятивного дискурса теоретически значимо для тех сфер знания, для которых релевантны аспекты теории речевого воздействия. Исследование вносит определенный вклад в теорию речевого воздействия, в психолингвистику и социолингвистику. Работа способствует дальнейшему развитию лингвистической прагматики вообще и прагматики общения в частности, а также изучению глубинных механизмов, лежащих в основе манипулятивного дискурса. Проведенное исследование содействует и более адекватному описанию функционирования языка в социуме.
Практическая ценность работы. Результаты и выводы диссертационного исследования могут быть полезны для разработчиков социальных информационных технологий, в том числе – разработчиков стратегий коммуникационной деятельности рекламных фирм, ибо только детальное изучение феномена манипуляции может обеспечить адекватное реагирование на речевое воздействие и информационно-психологическую безопасность личности реципиента. Материалы могут использоваться для лингвоидеологического анализа получаемой информации. В работе осуществлен перевод теоретического осмысления проблемы с позиций когнитивной лингвистики в область прикладных исследований – в лингвоюридическую практику и лексикографию. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы при изучении языка в правовом пространстве. Практическая ценность работы определяется также возможностью применения ее основных положений, выводов и материалов в таких вузовских курсах, как общее языкознание, теория речевого воздействия, функциональная и экспрессивная стилистика, теория коммуникации, психолингвистика, лингвистическая прагматика, семиотика, общая и юридическая риторика, теория рекламы, лингвокультурология, информационное право.
На защиту выносятся следующие положения:
1. «Манипуляция» – лингвистический термин с высоким креативным потенциалом, актуальный прежде всего в рамках теории речевого воздействия. Будучи метафорой-катахрезой, термин «манипуляция» может быть отнесен к категории «удачных» с точки зрения семантической мотивированности, поскольку образ, лежащий в основе переносного употребления, проясняет существо обозначаемого явления. Помимо общей позитивной прагматики особого информационного знака, несущего знание, термин «манипуляция» обладает и яркой пейоративной оценочностью, присущей ему и как словарной единице, и в контекстном употреблении. В широком и размытом семантическом поле термина «манипуляция» выделяются ключевые элементы: «отрицательная» интенциональность адресанта и скрытый (неявный для адресата) характер воздействия. Манипулятивные функции дискурса образуют скрытый, замаскированный пласт лингвистических данностей, который нелегко отграничить от собственно информационного содержания. В зависимости от характера высказывания (его обращенности к прошлому или будущему) более существенное значение приобретает либо соответствие объективному положению вещей (если речь идет о том, что уже случилось), либо прагматический фактор (искренность оратора, чья речь обращена к будущему).
2. Языковые механизмы, обслуживающие процессы естественно-языкового убеждения и речевого воздействия, сложились стихийно, поскольку язык сам по себе в известной мере способствует искажению объективной действительности, ибо предлагает не только точные, но и неточные, нечеткие, размытые обозначения. Манипулятивный дискурс занимает промежуточное положение между двумя крайними точками – между достоверной (правдивой, полной) информацией и ложью. Ложь и манипуляция противопоставлены разным типам истины: ложь противостоит «семантической истине», манипуляция – «прагматической истине» (в терминологии Ч. Филлмора).
3. Манипуляция осуществляется тогда, когда адресант не может увидеть за реально сказанным намеренно завуалированной интенции адресанта. Поскольку одним из ключевых параметров манипулятивного высказывания (текста) является особая интенциональность, для распознавания манипуляции необходим анализ таких параметров, как цель вербального общения, коммуникативное намерение, причина, мотив. Манипуляция – прагматический акт, достигающий своей цели без явного обнаружения коммуникативной интенции: сознательно избирается такая форма высказывания, в которой отсутствуют прямые сигналы об интенциональном состоянии адресата. Увеличивая степень неадекватного восприятия информационного поля, манипулирование расширяет иллюзорную субъективную реальность. Манипуляция - негативное социально-психологическое явление, оказывающее разрушающее воздействие на личность и общество в целом.
4. Вербальное манипулирование может быть протяженным во времени, представлять собой как сложную, многошаговую поэтапную процедуру (таковы информационно-пропагандистские и информационно-рекламные кампании), так и единовременным, относительно простым актом воздействия на реципиента в межличностном общении. Субститутивный характер манипуляции предопределяет опору на такие лингвистические единицы и категории, как иноязычные (лишенные внутренней формы) слова, эвфемизмы, аллеотеты различного содержания и состава. При этом собственно языковые черты своеобразия манипулятивного дискурса с трудом поддаются идентификации, ибо в целом они не выходят за рамки нормативной речевой практики. Активное использование в манипулятивном дискурсе определенных грамматических форм и синтаксических конструкций не создает специфической «манипулятивной грамматики», поскольку эти же языковые средства используются и в иных функциях. В то же время учет типичных для манипулятивных текстов языковых средств важен для идентификации факта манипулирования. Манипулятивным дискурс делает не наличие специфических единиц лексического или грамматического уровней, а, прежде всего, интенции адресанта, неявный воздействующий характер высказывания, обстоятельства, при которых происходит коммуникация (социальный контекст) и конативная (в терминологии Р. Якобсона), или регулятивная функция. Язык предоставляет говорящим целый арсенал средств осуществления манипулятивных целей. Речевая манипуляция маркируется разноуровневыми языковыми показателями, позволяющими интерпретировать намерения говорящего.
5. Манипулятивное воздействие относится к проблемам лингвоправового пространства. Оценка правовой силы языковых действий, будучи объектом новой комплексной дисциплины на стыке наук - юридической лингвистики, должна быть распространена и на феномен манипулирования. До настоящего времени манипулятивные методы (в политическом дискурсе, в рекламе или текстах гороскопов, помещаемых в СМИ) позволяют избежать разоблачения и применения правовых санкций. Юридическое разрешение конфликтов затруднено вследствие неразработанности и несистематизированности манипулятивной стороны языка, отсутствия специализированного словаря, описывающего манипулятивные техники, а также правовых механизмов, которые учитывали бы как стихийные закономерности естественного языка, так и систему правовых норм. Аналогично диагностированию прямой лжи, противостоящей онтологической истине, можно диагностировать (хотя, по-видимому, с бóльшими усилиями) и манипуляцию, противостоящую гносеологической истине. Поскольку семантическая деструкция как метод манипулирования наносит ущерб участникам избирательной кампании, а недобросовестная реклама – потребителям продукции, это может и должно стать предметом юридической лингвистики. Обоснование понятия этико-речевой нормы и квалификация манипулятивности как нарушения этой нормы позволит более адекватно описать данное явление.
6. Лексикографический жанр, будучи особым способом лингвистического постижения языковых явлений, способен вместить и такой феномен, как языковая манипуляция. В словарь манипулятивных техник целесообразно включить дистрибутивный анализ самого наименования «манипуляция» («лексикографический портрет» феномена манипуляции), описание концептов, актуализируемых при манипулятивных стратегиях, и перечень манипулятивных техник с обстоятельным представлением разноуровневых языковых способов их реализации. Составление словаря манипулятивных техник есть наиболее адекватный способ познания феномена манипулятивности; лексикографирование манипулятивных приемов может помочь в решении вопросов, связанных с этико-лингвоюридической квалификацией тех или иных способов речевого воздействия на реципиента.
7. Исключение из современной политической практики манипуляционной составляющей позволит утвердить действительно демократическую политическую культуру. Партнерская, диалогическая, гуманитарная коммуникация, в ходе которой взаимодействующие субъекты считают своей коммуникативной задачей максимально полное открытие своих намерений и аргументов, может стать антиподом манипулятивного воздействия. В условиях демократизации российского общества необходимо сделать прозрачными механизмы манипулятивного воздействия, осуществляемого посредством СМИ, и выработать критерии распознавания соответствующих суггестивных приемов. Поэтому столь важно лексикографическое представление феномена манипулирования: не пропущенное через словарь языковое явление не может считаться по-настоящему описанным.