Феномен речевой манипуляции: лингвоюридические аспекты

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание Структура диссертации Основное содержание работы Когнитивные и лингвистические параметры вербальной манипуляции Манипулятивная коммуникация и дискурсивные практики Грамматические средства манипулятивного воздействия Манипулятивный дискурс как проблема юридической лингвистики Манипулятивное воздействие как объект лексикографии Он позволяет не только приносить пользу, например, лечить, но и манипулировать поведением людей И этот новый капитализм, и вся система недемократического манипулирования обществом и личностью, повторю, тесно связаны со всемо Мария Арбатова: Как психоаналитик, я вам скажу, что любые формы манипуляции портят бизнес, потому что нет ничего прочнее ясных и Путинисты: Так победим! (Краткий справочник по технике манипуляций) – С этого момента Запад стал откровенно манипулировать темой «сталинских преступлений», вынуждая СССР, а теперь и Россию делать од Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора

Подобный материал:

• «Макиавеллизм и социальная успешность?!», 142.11kb.
• Реферат Нанотехнология. Перспективы развития, 1094.91kb.
• Я зык, речь, 2528.83kb.
• Зелинский С. А. Манипуляции массами и психоанализ, 453.03kb.
• План Вступ Феномен інтелігенції Поняття інтелігентності Інтелігенція як міфологічний, 1228.84kb.
• Доценко Е. Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита, 6167.73kb.
• Уральский Государственный Университет Побродилин Александр Михайлович Группа ЭиУ-338, 233.75kb.
• 2. концепция защищенной речевой связи, 498.95kb.
• Перевод как лингвокультурный феномен в свете, 57.97kb.
• Семинар Института Наследия «Политические аспекты изучения и деятельности коренных народов, 93.56kb.

Апробация полученных результатов осуществлена в более чем 40 публикациях как научного, так и научно-практического, учебного характера. По теме диссертации автором были сделаны доклады на следующих конференциях:

Международная научно-практическая конференция «Современное состояние университетского филологического и журналистского образования», Ростов н/Д, РГУ, 2004; 3-я Межвузовская научно-практическая конференция «Речь. Речевая деятельность. Текст», Таганрог, ТГПИ, 2004; ХХ11 Чеховские чтения, Таганрог, ТГПИ, 2004; Региональная конференция «Русский язык и молодежная субкультура». Ростов н/Д, РГЭУ, «РИНХ», 2005; Всероссийская научная конференция «Актуальные проблемы современной лингвистики», Ростов н/Д., РГПУ, 2005; Всероссийская научно-практическая конференция «Актуальные проблемы действующего законодательства РФ». РГЭУ «РИНХ», Ростов н/Д., 2005; Ростовская областная УI научно-практическая конференция «Актуальные направления воспитательной работы в системе непрерывного профессионального образования» РГЭУ «РИНХ», Ростов н/Д., 2006; Всероссийская научно-практическая конференция «СМИ и реалии нового века. Журналистика в 2006 г.» МГУ им. М.В. Ломоносова, М., 2006; Межвузовская научно-методическая конференция «Роль гуманитарных и социально-экономических дисциплин в формировании личности государственного служащего», СКАГС, Ростов н/Д., 2006; Международная научно-практическая конференция «Язык в контексте социально-правовых отношений современной России», РГЭУ «РИНХ», Ростов н/Д., 2006; Всероссийская научно-практическая конференция «Транспорт-2006», Рос. гос ун-т путей сообщения, Ростов н/Д., 2006; Международная научная конференция «Роль идеологии в трансформационных процессах в России: общенациональный и региональный аспекты», РГУ, Ростов н/Д., 2006; Международная научно-практическая конференция профессорско-преподавательского состава «Изменяющаяся правовая система России в условиях современного социально-экономического развития», РГЭУ «РИНХ», Ростов н/Д., 2006; Региональная научно-практическая конференция «Философские проблемы глобализации: общество, культура, право», РГЭУ «РИНХ», Ростов н/Д., 2007; Межрегиональная научно-практическая конференция «Социализация молодежи Юга России в ХХI веке», Институт социологии РАН, ЮФУ, Ростов н/Д., 2007; Международная научно-практическая конференция «Правовая политика Российской Федерации в условиях современного социально-экономического развития», Туапсе, 2007; Международная научно-практическая конференция «Юридическая риторика в современном информационном пространстве», Ростов н/Д: РГЭУ «РИНХ», 2007; Международная научно-практическая конференция «Язык профессиональной коммуникации: функции, среды, технологии», Ростов н/Д.: Ростовский филиал Российской Академии Правосудия; III Международная научно-практическая конференция «Юридическая наука и методология преподавания юридических дисциплин в условиях реформирования системы высшего образования», Туапсе, 2008; Всероссийская научно-практическая конференция «Проблемы воспитания толерантности и профилактики экстремизма в молодежной среде», М.: Российский институт социологии РАН, Ростов н/Д.: ИППК ЮФУ, 2008; Всероссийская научная конференция «Текст: филологический и библиопсихологический анализ», Таганрог: ТГПИ, 2008; Всероссийская научно-практическая конференция «Журналистика в 2007 году: СМИ в условиях глобальной трансформации социальной среды», Москва: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2008; Журналистика в 2008 году: «Общественная повестка дня и коммуникативные практики СМИ», Москва: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2009; Международная конференция «Проблемы коммуникации и художественного текста», М.: РУДН, 2009 и др.

Структура диссертации подчинена целям и задачам исследования. Работа состоит из введения, шести глав, заключения, библиографии и списка источников языкового материала.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность исследования, определяются основные квалификационные характеристики, в том числе методологические основы, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, апробация результатов.

В первой главе « Когнитивные и лингвистические параметры вербальной манипуляции» представлен понятийный аппарат диссертации, проанализированы различные подходы к феномену манипуляции в отечественном и зарубежном языкознании. В советское время анализ манипулирования общественным сознанием был связан с разоблачением «буржуазной пропаганды», однако в последние годы стало ясно, что многие манипулятивные приемы характерны для самых разнообразных практик социально ориентированного общения. Создается даже впечатление, что речевая манипуляция, как и манипулятивная основа взаимоотношений власти и общества, межличностных отношений, абсолютны и универсальны. Однако это не может устраивать общество, ибо манипуляция деструктивна по своей сути.

Заключение о манипулятивном характере коммуникации делаются в соответствии с оценкой коммуникативного намерения адресанта (которое всегда завуалировано). «Расшифровать» его можно с учетом всего комплекса лингвистических, паралингвистических средств и с учетом самого широкого «контекста ситуации». О речевом манипулировании правомерно говорить тогда, когда из множества возможных языковых средств описания некоторого положения дел выбираются именно те, которые несут в себе необходимые адресанту оттенки значения, ассоциации, которые вызывают соответствующий эмоциональный отклик у реципиента и подталкивают его к действиям, необходимым манипулятору и наносящим ущерб манипулируемому. В манипулятивном дискурсе неизбежно преобладание оценок над фактами, воздействия над информированием, эмоционального над рациональным. Манипулирование по сути своей побудительно, нацелено на оказание скрытого влияния, на стимулирование реципиента к необходимым манипулятору действиям.

Применяя манипулятивные стратегии, адресант рассчитывает на сильный перлокутивный эффект, так как адресат, по замыслу отправителя речи, должен не просто принять к сведению сообщаемые сведения, но и совершить какие-либо невербальные действия. Существенность перлокутивной нагрузки, оказываемой на адресата в результате манипулятивного воздействия, обусловливает выбор для манипулятивного воздействия комиссивных и экспрессивных речевых актов.

Широкое распространение феномена манипулятивной коммуникации определяет его социальную значимость и диктует потребность его тщательного изучения. С этической точки зрения манипуляция неприемлема. Общественное признание может получить только открытое словесное состязание с опорой на современную риторику, достижения лингвопрагматики, семиотики, социолингвистики и междисциплинарной когнитивной науки.

Во второй главе « Манипулятивная коммуникация и дискурсивные практики» подробно рассмотрены особенности осуществления манипулирования в тех дискурсивных практиках, для которых оно наиболее типично, а именно: в отдельных параграфах проанализированы манипулятивный политический дискурс, манипулирование в коммерческой и политической рекламе, а также внимание уделено такому жанру современного магического манипулятивного дискурса, как гороскоп. Очевидно, что для определенных дискурсивных практик вербальная манипуляция наиболее типична (из этого не следует, конечно, что те или иные типы институциального дискурса облигаторно нацелены на манипуляцию). Однако именно в политическом дискурсе и рекламе наиболее регулярно обнаруживаются языковые и речевые единицы, свидетельствующие об осуществлении манипуляции. Манипулятивность тоталитарного дискурса обусловлена обилием готовых трафаретов, клише, штампов, которые способствуют стереотипизации мышления. Стандартизированные метафоры, тиражируемые СМИ, становятся для рядового носителя языка формой интерпретации мира. Суггестивные возможности метафорических штампов активно использовались для создания «новояза», не без помощи которого осуществлялся тотальный контроль государства над личностью. Увеличивая степень неадекватного восприятия информационного поля, манипулирование расширяет иллюзорную субъективную реальность.

Языковое воздействие, в том числе и манипулятивное, неотделимо от ряда профессий (дипломатии, политики, рекламного дела, PR, журналистики, теологии, психотерапии, адвокатуры и др.). В ходе интерпретации действительности воссоздается мысленный мир с характеристиками людей, предметов, событий, обстоятельств, и в этот мысленный мир включаются домысливаемое интерпретатором на основе его жизненного опыта выводы, оценки, которые в общении навязываются адресату. Адресант политической речи нередко в манипулятивных целях вуалирует содержание сообщения; манипулятивный политический дискурс не оперирует доводами к логосу. Тиражирование манипуляций формирует ставшее массовым недоверие к политической речи вообще. Манипуляции в политическом дискурсе рождают скепсис, который выливается в политическую индифферентность людей, в недоверие к любым формам политического дискурса, что пагубно для социума в целом.

Реклама не только выполняет экономическую функцию, содействуя сбыту товара, но является специфической формой массовой коммуникации, в результате которой меняется мотивационно-поведенческая сфера реципиентов. Ключевое свойство рекламы – амбициозная самоманифестация – реализуется с опорой на важнейшее из человеческих побуждений - на стремление к обладанию; реклама необходима как информация, предваряющая обладание. Успешность рекламного сообщения зависит от того, насколько учтены психологические особенности предполагаемых потребителей. Эффективность или неэффективность рекламных сообщений определяется общими ценностными ориентациями, формируемыми в процессе рекламной деятельности и закрепляемыми затем в сфере социальных отношений. Манипуляция в рекламе направлена на создание запланированной иерархии ценностей, на формирование необходимых рекламодателю предпочтений и оценок.

Позитивным является переход от речевых актов вторжения в волевую сферу потребителя рекламы к речевым актам информативного типа, предполагающим обращение, в первую очередь, к «рацио», но вместе с тем осуществляющим воздействие на эмоционально-волевую сферу потребителя – на его воображение, амбиции, симпатии, приоритеты, ибо эмоции играют исключительную роль при совершении покупки. Манипулятивный характер имеет нарочитая нелогичность рекламы, особенно ощущаемая при реализации приема сравнения с непроясненным основанием для сравнения.

Манипулятивная сущность текстов гороскопов, популярных в современных СМИ, проявляется в том, что адресату внушается реальность той картины обстоятельств и событий, которая нарисована адресантом (информация о благоприятных днях для путешествий или, напротив, неблагоприятных для финансовых сделок). Воздействие на сознание и поступки адресата текстов гороскопов (особенно – в случаях, когда авторы далеко отходят от общих рекомендаций заботиться о здоровье) отнюдь не всегда благотворно и может быть квалифицировано как манипулятивное (ср.: Козероги, сегодняшний день не подходит для публичной деятельности. Даже выступление на внутреннем совещании пройдет скомкано и оставит неприятное впечатление. Труд, 27 июня 2008 г.)

В третьей главе «Лексические индикаторы манипулятивных стратегий» анализируется манипулятивная функция иноязычных слов, эвфемия как разновидность референциальной манипуляции, а также манипуляции с количеством и мерой. Языковые механизмы, обслуживающие процессы естественно-языкового убеждения и речевого воздействия, сложились стихийно, ибо язык сам по себе в известной мере способствует искажению объективной действительности, так как предлагает не только точные, но и неточные, нечеткие, размытые обозначения. Эвфемизмы, как и любые языковые единицы, сами по себе не подразумевают обязательного манипулирования: эвфемизмы могут использоваться в целях политкорректности - только как «смягченные» наименования и вовсе не подталкивать реципиента к мыслям и действиям, противоречащим его интересам. Однако возможно (и в современных условиях коммуникации обычно) употребление их в манипулятивных целях. Манипулятивная коммуникация не оперирует категорией ясности, не стремится прояснить существо дела. Подмена понятий при использовании «квазисинонимических» рядов дает «свой отсвет на общую синонимическую картину русского языка, на всю сеть лексико-семантических связей и отношений» (Шапошников, В.Н. О стилевой конфигурации русского языка на рубеже ХХI века [текст] / В.Н. Шапошников // Словарь и культура русской речи. К 100-летию со дня рождения С.И. Ожегова. - М.: Индрик, 2001. С. 355).

Ср. характерный пример подмены понятий в языке последнего десятилетия: использование вместо слова образование (или словосочетаний типа система среднего и высшего образования) новой единицы - образовательные услуги. Против такой подмены понятий выступила научная общественность:

Я работаю в системе высшего образования 35 лет… Но мне, как и подавляющему большинству моих коллег, никогда не приходило в голову считать, что я занимаюсь обслуживанием своих учеников, оказываю образовательные услуги. По моему глубокому убеждению, образование – не способ добиться преимуществ в конкурентной борьбе, не инструмент, с помощью которого делается карьера, не оружие в схватке за место под солнцем, а нечто совершенно иное. Образование может быть инструментом, но в сущности своей – оно ценность не инструментальная. Образование – ценность сама по себе, величайшее из благ, наполняющее жизнь человека глубоким содержанием. <…>Некоторые из моих коллег бездумно повторяют словосочетание «образовательная услуга», полагая, что это всего лишь очередная бюрократическая блажь высокого начальства. <…> Услугу оказывает продавец покупателю, парикмахер клиенту… Покупатель получил товар, продавец взял за него деньги – все. Они теперь навсегда могут забыть о существовании друг друга. Следующий (Р. Лившиц «Два образа образования» // Отечественные записки, 2007, № 132). То есть, внедрение оборота образовательные услуги исключают традиционные для нашей культуры представления о том, что обучение всегда включает в качестве неотъемлемого компонента воспитание (даже если в процессе преподавания учитель не произносит ни одного слова назидания!), и ведет к безмерной примитивизации роли педагога в обществе.

Так как широкий объем значения эвфемистической единицы делает их удобным инструментом манипулирования, само их использование должно привлечь пристальное внимание реципиента, желающего избежать манипулятивного воздействия.

Иноязычные слова, прежде всего – неосвоенные или недоосвоенные системой принимающего языка, обладают высоким манипулятивным потенциалом в силу отсутствия у них (для сознания носителей языка-рецептора) внутренней формы и естественных парадигматических и синтагматических связей. Иноязычные слова могут использоваться с манипулятивной целью в различных стилях и жанрах – от научного стиля до языка СМИ и рекламных текстов, причем, вне зависимости от стиля и жанра, манипуляции с иноязычными словами нередко носят имиджевый характер, нацелены на повышение статуса, соответствие престижу и моде (в том числе - моде в сфере научной терминологии). Однако по мере освоения, в том числе и прагматического, манипулятивный потенциал иноязычного слова существенно снижается.

К важным индикаторам манипулятивности следует отнести и разнообразные приемы, связанные с количеством и мерой («софизмы точных чисел», лексические и лексико-грамматические повторы, развертывание грамматической категории на оси комбинаторики).

В четвертой главе « Грамматические средства манипулятивного воздействия» рассмотрены интенциональные грамматические единицы как средство манипуляции. Реализация грамматических (морфологических) категорий не может быть сведена к простому представлению отношений, существующих в онтологическом простанстве: нередко это еще и реализация особых интенций адресанта, в том числе и манипулятивных. Манипулятивный потенциал обнаруживают грамматические категории с развитым интерпретационным компонентом и креативными возможностями (глагольные категории залога, времени и наклонения, лицо, персональность, грамматическая категория числа существительных и местоимений, степени сравнения прилагательных). Манипулятивный дискурс на грамматическом уровне характеризуется преобладанием пассивного залога над активным, деперсонализацией; напротив, стратегия общения, для которой приоритетны информативность, ясность, точность, конкретность и доказательность, характеризуется максимальной заменой пассивного залога активным.

Грамматическая образность вообще имплицитна, поэтому аллеотета лишена назойливой идейности, нередко свойственной обычной метафоре. Вследствие этого именно грамматические тропы более пригодны для целей скрытого манипулятивного воздействия. Семантика грамматических единиц, которые способны выражать значимые для коммуникантов смыслы, актуализируется в дискурсе со значительными отклонениями от общеязыкового стандарта. Средством манипуляции часто выступают транспозитивные числовые формы – можественное гиперболическое, множественное сенсационное, множественное пейоративное, единственное синекдохическое.

В рамках манипулятивных техник выделяется контакт, который имеет тенденцию сам себя поддерживать в силу положительного эмоционального, мотивационного или смыслового отношения к нему. Типичным примером экспликации такого контакта может служить числовая грамматическая форма местоимения первого лица мы, которая способствует тому, чтобы слушающий ясно осознавал: говорящий такой же, как он сам. Инклюзивное мы является маркером единения, выступает как идеологема единения, которую любят использовать политики всех рангов, ибо для них актуальна задача сплочения народа вокруг лидера. При использовании инклюзивного «мы» границы референтной группы оказываются подвижными, сужаются и расширяются в зависимости от устанавливаемых отношений между отправителем и реципиентами текста. «Мы-дискурс» выступает одним из способов маскировки манипулятивного воздействия через механизм формирования идентичности адресата и адресанта.

В пятой главе « Манипулятивный дискурс как проблема юридической лингвистики» речь идет о проблемах этики и права в юридической лингвистике и манипулирование анализируется как нарушение этико-речевой нормы. В этой же главе реклама рассмотрена как объект юридической лингвистики.

Актуализация проблем на стыке лингвистики и права обусловила закономерный характер становления и развития юридической лингвистики, в орбиту интересов которой входят нормативность языка в юридической практике, инвективность, лингвистические методы в криминалистике и многие другие проблемы этики, права и лингвистики. Юридическую лингвистику по определению должны интересовать разнообразные формы языковых правонарушений. К числу таких правонарушений, очевидно, может быть причислена и манипуляция, способная принести не меньший ущерб, чем обман или оскорбление. Оценка правовой силы языковых действий, будучи объектом юридической лингвистики, должна быть распространена и на феномен манипулирования. Манипуляция может быть идентифицирована по перлокутивному эффекту (состоящему, например, в том, что преувеличение достоинств товара в рекламе побудило к покупке товара, которая не имела бы места в случае достоверной информации).

Сложность идентификации связана, конечно, с различными представлениями о границах понятия «манипуляция». Так, С.Г. Кара-Мурза в своем бестселлере «Манипуляция сознанием» анализирует в качестве примеров манипуляции кинофильмы – «Ворошиловский стрелок» С. Говорухина и американскую ленту «Ночной экспресс». Фильм «Ночной экспресс», считает С. Говорухин, манипулирует зрителями, внушая им расистские взгляды. Но такое же обвинение можно предъявить самому С.Г. Кара-Мурзе, который, излагая основную коллизию фильма, упускает (намеренно?) важное обстоятельство: наибольшее негодование у зрителя вызывает не столько то, что «хороший» американец оказался в «плохой» турецкой тюрьме, сколько неоправданно большие сроки наказаний, возможность их продления после приговора, двойное наказание за одно и то же преступление. О фильме «Ворошиловский стрелок» сказано, что это «прекрасный пример эффективной эксплуатации и канализирования стереотипов в манипуляции сознанием» (Кара-Мурза, С. Г. Манипуляция сознанием [текст] / С.Г. Кара-Мурза - М.: Эксмо. 2006. С. 646), ибо здесь в качестве «носителей зла» выбираются те, которые уводят внимание от реальных виновников всеобщей катастрофы; носителями зла представляются близкие, осязаемые социальные или этнические фигуры, а это испытанный способ возбудить простые, черно-белые чувства и канализировать общественную ярость в сторону фундаментализма (характерно, что свою критическую статью о фильме в газете «Завтра» С.Г. Кара-Мурза назвал «Болотные огни»). Думаем, что обвинения режиссера (у которого, очевидно, иные политически взгляды, чем у критика) в манипуляции массовым сознанием вряд ли правомерно.

Оптимальное функционирование языка в социуме с развитой политической и общественной структурой должно опираться на постоянное регулирование не только со стороны права, но и со стороны общества. Объем понятия экологии языка, введенного в научный лингвистический обиход в последние десятилетия, следует дополнить фактами манипуляций. Специалисты в области юридической лингвистики традиционно относят к области нарушения этико-речевых норм использование инвективной лексики. Манипулятивное использование языка может быть тоже причислено к нарушениям этико-речевой нормы.

Современное законодательство о рекламе, представляя собой действующую модель регулирования информационных отношений, по многим позициям предотвращает манипулятивное воздействие на рекламопотребителя, чаще всего – через запрет ненадлежащей рекламы или с помощью обязывающих норм (требования сопровождать рекламу информацией о потенциальном вреде некоторых рекламируемых товаров). В современных условиях реклама представляет собой не только массированный поток информации о товаре или услуге, но определенный институт рыночного общества, выступающий мощным механизмом производства социальных норм и ценностей, поведенческих установок широких слоев населения. Реклама, как специфическая область массовой коммуникации, несет в себе огромный культурный потенциал, играет важную роль не только в развитии так называемой массовой культуры, но и духовной культуры в глобальном смысле. Именно в такой рекламе заинтересованы и рекламист и потребитель. Публикация разборов манипулятивных рекламных текстов, производимых компетентными критиками, специально привлеченными экспертами, может изменить отношение потребителей к рекламе (а в нашем обществе традиционно сильна вера в печатное слово) и сформировать навыки самостоятельного выявления в ней манипулятивных элементов.

Манипулятивная реклама может принести лишь краткосрочную выгоду рекламисту. В долгосрочной перспективе она деструктивна, ибо каждый член социума желает, чтобы в рекламе были учтены его интересы и потребности. Понимание коммуникации как социального процесса создания общности и взаимопонимания соответствует сущности демократического устройства общества. Партнерская, диалогическая, гуманитарная коммуникация, в ходе которой взаимодействующие субъекты считают своей коммуникативной задачей максимально полное открытие своих намерений и аргументов, должна стать антиподом манипулятивного воздействия.

В рамках юридической лингвистики сегодня поставлены важнейшие лингвоправовые вопросы, в частности - о лингвистической дискриминации. Рекламные объявления (или их фрагменты), эргонимы и маркировки, выполненные латиницей, делают человека (особенно – пожилого) исключенным из полноценной коммуникации (ср. описанный в лингвистике случай, когда написанное латиницей соса было прочитано пожилым человеком как написание в рамках русского алфавита). Без его согласия человека фактически вынуждают находиться одновременно в нескольких семиотических системах. В современной лингвистике поставлена проблема права человека на лингвистическую экологию, по которому человек не должен оказываться во враждебной языковой среде, где он унижен как якобы недостаточно культурный или малообразованный гражданин, где он терпит подобные коммуникативные неудачи.

И.В. Некрасова (Некрасова И.В. Правовое регулирование рекламы [Текст] / И.В. Некрасова // Адвокат, 2007, № 7. С. 91) считает, что рекламу «Вас ждет отличный шопинг» следует рассматривать как нарушение пункта 1. ст. 5 Закона 2006 года «О рекламе», который закрепляет, что в рекламе не допускается использование иностранных слов и выражений, способных привести к искажению смысла информации (при этом не относятся к нарушениям названия на иностранных языках зарубежных рекламодателей, например – SONY, названия рекламируемой продукции на языке ее производителя – Xerox). Ср. пример, показывающий прекрасную семантическую освоенность этого слова, наличие производных (что также является признаком ассимиляции заимствования): Психологи выделяют несколько причин, по которым шопинг поднимает настроение и является, по крайней мере, для женщин самым легким и действенным снятия стресса. <…> В то же время ученые признают, что шопинг может вызвать зависимость, когда человек теряет контроль. – Вообще зависимость – болезнь, более присущая мужчинам, чем женщинам, - объясняет профессор Александр Бухановский… И только в двух случаях преобладают женщины, склонные к нарушению пищевого поведения и шопоголизму. Шопоголизм (неадекватное поведение, неконтролируемая тяга к покупкам) – явление новое распространившееся с появлением супермаркетов и распродаж. <…> Одной из немаловажных причин шопоголизма анзывают недостаточно насыщенную событиями жизнь – люди пытаются заполнить пустоту бессмысленными покупками (Наш Ростов, 26 июня 2008 г.). Как видим, англицизм понадобился и для производного наименования, однословного русского аналога которому нет и, по известным экстралингвистическим причинам, прежде не могло быть. В конце цитируемой статьи авторы предлагают тест: Шопоголик ли вы? В ответах на тест различаются шопоголик целеустремленный, шопоголик осознанный, шопоголик спонтанный, шопоголик разумный и шопоголик истинный (неразумный).

Если даже использование широко известного слова шопинг может вызвать такое толкование, то что же говорить о многочисленных нетранслитерированных макаронических вкраплениях, которыми изобилуют русские рекламные тексты?

В размышлениях о перспективах регулирования рекламного процесса, как правило, выказываются два альтернативных подхода: 1. предлагается саморегламентация и саморегуляция деятельности самими участниками рекламного процесса: 2. обосновывается необходимость дополнительных мер правового регулирования (например, предлагается введение Закона об информационно-психологической безопасности, защищающий психику людей от масштабного воздействия СМИ и рекламы).

Глубокие моральные основания имеют нормы, запрещающие распространение рекламы в дни траура, объявленные в Российской Федерации (часть 14 статьи 14, часть 13 статьи 15). Поскольку реклама – это «полигон для языковой игры», ее содержание может оскорбить чувства пострадавших или потерявших близких. До принятия нового закона о рекламе некоторые телевизионные и радиоканалы добровольно снимали или ограничивали рекламу в такие дни, теперь все рекламораспространители поставлены перед необходимостью соблюдать единые нормы.

Вообще рекламный контекст (в широком понимании - как «контекст ситуации) представляет собой отдельную большую проблему. Наиболее распространенным и доступным источником рекламы являются СМИ, особенно – радио- и телепередачи, которые нередко вызывают серьезное недовольство реципиентов из-за частого прерывания передач рекламными роликами, засорения основной телепередачи не имеющими ничего общего с ней бегущими на экране рекламными строками. В новый закон (от 13 марта 2006 г.) внесены коррективы, направленные на ужесточение порядка распространения рекламы: теперь в радио- и телепрограммах нельзя прерывать рекламой и совмещать с рекламой, в том числе способом «бегущей строки», религиозные передачи, передачи продолжительностью менее 15 минут, передачи, перечень которых установлен Федеральным законом от 13 января 1995 г. № 7-ФЗ «О порядке освещения деятельности органов государственной власти в государственных средствах массовой информации», трансляции агитационных материалов, распространяемых в соответствии с законодательством Российской Федерации о выборах и референдуме.

Эти ограничения существенны, однако проблема остается, например – в случаях с демонстрацией классического художественного фильма. Ср.: «Полное безразличие, с которым реклама относится к любым политическим или социальным событиям, врываясь в передачи независимо от того, о чем идет речь, низводит любые социальные явления до уровня ничего не значащих происшествий» (Шиллер, Г. Манипуляторы сознанием [Тест] / Г. Шиллер - М.: Мысль, 1980. С. 42). «Классика оказывается на одном уровне с рекламой жевательной резинки или гигиенических средств» (Полукаров, В.Л., Грановский, Л.Г., Козин, В.П., Лозовская, В.Ю. Телевизионная и радиовещательная реклама. Учебное пособие. [Текст] / В.Л. Полукаров, Л.Г. Грановский, В.П. Козин, В.Ю. Лозовская – М.: «Дашков и Ко», 2004. С. 76). Ср. также:: «Реклама всегда как «незваный гость» и без права хозяина культурно ее попросить «выйти вон» может достаточно эффективно поработать над мировоззрением…» (Мишулин Г.М., Глушакова А.О. Возрождение историко-культурных традиций российской рекламной среды как альтернатива издержкам глобализации [Текст] / Г.М. Мишулин, А.О. Глушакова // Реклама и право, 2007, № 1.С. 34).

Шестая глава называется « Манипулятивное воздействие как объект лексикографии» и содержит два параграфа: «Дистрибуция термина манипуляция как отражение его знаковых свойств» и «Концепция словаря манипулятивных техник». Слово манипуляция в эпоху, когда в полной мере осознана роль коммуникативных технологий для достижения самых разноплановых целей, стало одним из самых актуальных. Синтагматика самих номинаций – манипуляция, манипулятивный, манипулировать, манипулирование – позволяет выявить многие сущностные черты и самого этого феномена. По нашим наблюдениям, в дистрибуции манипуляции активно преобладает отрицательная прагматика:

В современном же представлении гипноз – это, прежде всего, научно обоснованный метод внушения. Он позволяет не только приносить пользу, например, лечить, но и манипулировать поведением людей (Крестьянин, 2008, № 27); Теперь о мифах, мнениях, заключениях и заблуждениях об НЛП. Миф № 1. «НЛП – это зомбирование, манипуляция и вообще плохо и нечестно» (Южная столица, 2008, № 13);

Вот на какие мысли навела меня случайная встреча с демшизиком – несчастной жертвой собственного недомыслия и легковерия, с одно стороны, и бесстыжей манипуляцией сознанием – с другой (Советская Россия, 20 сентября 2007 г.); Интертекстуальность же без границ, интертекстуальность любой ценой, интертекстуальность, понимаемая как безответственное манипулирование фразеологизированными осколками неведомо кому принадлежащего языкового целого, при том что сам текст как целое в культуре уже немногого стоит, - такая интертекстуальность в качестве языкового ориентира для говорящего – идеал хоть и демократического, но довольно сомнительного свойства (С. Хазагерова, Г. Хазагеров «Одичание ритуала» / Знамя, 2007, № 6. С. 162);

И этот новый капитализм, и вся система недемократического манипулирования обществом и личностью, повторю, тесно связаны со всемогущей системой масс-медиа (Отечественные записки, 2008, № 13).

Скупой платит дважды. Разумеется, речь идет не только о денежной скупости, но и о скупости на неприятную или не совсем приятную правду, с которой хлопотно возиться, а потому легче поддаться соблазну промолчать или отделаться дешевой манипуляцией – сказкой про консенсус (Хазагеров Г.Г. «Партия, власть и риторика»);

Мы зачастую даже не задумываемся, что видим на кино— или телеэкране. А ведь практически все несет на себе родовой отпечаток презентации. Возьмите любую телепрограмму новостей. Логотип станции, музыкальный ряд, ритм смены сегментов, графические элементы оформления картинки, диктор обещает вернуться через минуту, экран вспыхивает, переливается, подмигивает. Даже если захочешь представить голый факт, он всегда будет деформирован, окрашен. И не всегда намеренно. Отсюда дразнящие, пощипывающие воображение визуальные манки. Нужно держать внимание аудитории, чтобы она не переключалась на конкурирующие каналы. Каждый фрагмент реальности упакован так, чтобы удобно интегрироваться в общий развлекательный поток. Еще раз подчеркиваю: речь далеко не всегда идет о циничном манипулировании восприятием, но всегда новость трансформируется в привлекательный продукт (Итоги, 22 апреля 2003г.);

В начале 1983 года советские, очевидно, начали понимать, что их игре по манипуляции и запугиванию скоро придет конец. Европейские правительства не собирались попасть в ловушку, расставленную предложением о «зоне, свободной от ядерного оружия» для Европы (Советская Россия, 27 сентября 2007 г.);

Только Россию, занимающую высочайшие рейтинги в списке нарушителей законов и манипуляций правом внутри страны и не обладающую реальным ресурсом настаивать на соблюдении международного права, всерьез в роли попечителя закона и порядка в мире никто не воспринимает (Советская Россия, 11 июня 2008 г.);

Мария Арбатова: Как психоаналитик, я вам скажу, что любые формы манипуляции портят бизнес, потому что нет ничего прочнее ясных и четких договоренностей (Московский комсомолец, 8-15 августа 2007 г.);

Путинисты: Так победим! (Краткий справочник по технике манипуляций) – заголовок в «Советской России» от 13 марта 2008 г. В тексте: На президентских выборах через три месяца Мордовия показала точно такой же результат. Ясно, что техника манипуляций применялась та же самая. Значит, правители Мордовии были твердо уверены, что их беззаконие санкционировано с самого верха.

Для этих целей используются уже опробованные ранее в годы холодной войны идеологические манипуляции, в которых одно из важнейших мест занимает тема так называемых «преступлений сталинизма» (Отечественные записки, 2008, № 28).

Поэтому чисто технические вещи, малозначимые для сути дела, запениваются (в основном средствами информационной манипуляции) и выдаются как инновационные решения, разработанные огромными усилиями, за огромные деньги и ведущие нас к качественному общедоступному профессиональному образованию (Отечественные записки, 2008, № 6).

С этого момента Запад стал откровенно манипулировать темой «сталинских преступлений», вынуждая СССР, а теперь и Россию делать одну уступку за другой (Отечественные записки, 2008, № 28).

Феномен манипуляции, несмотря на его сложность и неоднозначность, может быть описан на уровне лексикографии. Актуально описание самого термина по принципу «лексикографического портретирования» (которое могло бы предшествовать основной части словаря). Словарь манипулятивных техник может быть построен как идеографический: от наименования приема и его характеристики – к текстовым иллюстрациям. Актуально описание на уровне словаря концептов («свои/чужие», «хорошо/плохо», «комическое/трагическое», «герой/антигерой», «истина/не–истина»), которые чаще всего оказываются вовлеченным в процесс манипулирования.

Словарь манипулятивных приемов должен быть создан в интересах широкого круга людей, желающих знать о скрытых пружинах и рычагах воздействия на них со стороны власти, общества и рекламы.

В Заключении подведены основные итоги исследования.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

Монографии:

1. Беляева, И.В. Феномен речевой манипуляции: лингвоюридические аспекты. Монография. [Текст] / И.В. Беляева Ростов н/д.: издательство СКАГС, 2008. 243 с. (17 п.л.)
   
2. Брусенская, Л.А., Беляева, И.В., Высоцкая, И.В., Китанина, Э.А., Красникова, И.Р., Ласкова, М.В., Лазарев, В.А. Прагматическая информация в лексике и грамматике. Монография. [Текст] / Л.А. Брусенская, И.В. Беляева, И.В. Высоцкая, Э.А. Китанина, И.Р. Красникова, М.В. Ласкова, В.А. Лазарев. Ростов н/Д.: РГЭУ «РИНХ», 2004. 240 с. (14,9/3,0 п.л.)
   

Издания, рекомендованные ВАК:

3. Беляева, И.В. Грамматика манипулятивной коммуникации [Текст] / И.В. Беляева // Научная мысль Кавказа, 2006. Дополнительный выпуск. С. 34-36. (0,4 п.л.)
   
4. Куликова, Э.Г., Беляева, И.В. Аллеотеты и вербальная манипуляция [Текст] / Э.Г. Куликова, И.В. Беляева // Научная мысль Кавказа, 2006. Дополнительный выпуск. С.121-122. (0,4/0,2 п.л.)
   
5. Беляева, И.В. Лингвистические приемы манипулирования: моделирование квантитативной ситуации [Текст] / И.В. Беляева // Научная мысль Кавказа, 2006. Дополнительный выпуск 2. С.20-24. (0,5 п.л.)
   
6. Куликова, Э.Г., Беляева, И.В. Проблемы этики и права в юридической лингвистике [Текст] / Э.Г. Куликова, И.В. Беляева // Научная мысль Кавказа, 2006. Дополнительный выпуск 2. С. 115-119. (0,6/0,3 п.л.)
   
7. Беляева, И.В. Средства количественной оценки в современном русском языке [Текст] / И.В. Беляева // Русский язык в школе, 2007, № 4. С.74-78. (0.5 п.л.)
   
8. Беляева, И.В. Коммуникативные стратегии и тактики в создании количественной оценки [Текст] / И.В. Беляева // Известия высших учебных заведений Северо-Кавказского региона. Актуальные проблемы гуманитарных наук. Общественные науки. Спецвыпуск. 2008. С. 9-13. (0,5 п.л.)
   
9. Беляева, И.В. Полчасика это больше, чем полчаса. Количественная оценка в русском языке [Текст] / И.В. Беляева // Русская речь, 2008, № 5. С. 74-79. (0,5 п.л.)
   
10. Беляева, И.В. Прагматика интеллектуальной оценки [Текст] / И.В. Беляева // Знание. Понимание. Умение. 2008, № 4. (0,5 п.л.)
    
11. Беляева, И.В. Рекламный текст как объект юридической лингвистики [Текст] / И.В. Беляева // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2009, № 1. (0,8 п.л.)
    
12. Беляева, И.В. Грамматика манипулятивной коммуникации [Текст] / И.В. Беляева // Культурная жизнь Юга России. 2009, № 1. (0,5 п.л.)
    

Учебники с грифом УМО:

13. Беляева, И.В., Бирюков, Н.Г., Кудряшов, И.А., Куликова, Э.Г. [Текст] / И.В. Беляева, Н.Г. Бирюков, И.А. Кудряшов, Э.Г. Куликова Латинский язык для юристов: от грамматики к тексту. М.: Норма, 2009. (18 /4,0 п.л.)

Учебные пособия:

14. Митусова, О.А., Беляева, И.В. Теория перевода: семантика и прагматика языковых единиц. Учебное пособие. [Текст] / О.А. Митусова, И.В. Беляева. Ростов н/д., 2007. 167 с. (7/3,5 п.л.)

15. Митусова, О.А., Беляева, И.В. English for Future Lawyers. Учебное пособие. [Текст] / О.А. Митусова, И.В. Беляева. Ростов н/Д.: Изд-во СКАГС, 2007. 130 с. (6,75/3,5 п.л.)