Сергей Ермаков Нож вместо микрофона
| Вид материала | Документы |
- Олег Ермаков: единая теория поля существует!, 3501.04kb.
- Международного Русского Радио-Телевещания Захватывающий рассказ, 2030.85kb.
- Сергей Ермаков, 2418.8kb.
- Поцелуй змеи (Сергей Ермаков), 2108.49kb.
- Сергей Ермаков – «Москву ничем не удивишь», 3232.5kb.
- Ядалека от намерения дать историческую картину Египта. Поэтому в книге приводится современная,, 2780.68kb.
- Лекция №2 Тема: Конструкция электродинамического микрофона, 53.47kb.
- Грамматическая ошибка, 163.52kb.
- Я выбираю жизнь вместо наркотиков, алкоголя и табака! Суррогатная жизнь, 25.43kb.
- Дайджест июнь 2011 / №23 (25) оглавление, 563.41kb.
Глава 14.
Сквозняк и Краб сошли по трапу самолета в городе Северном, который свое название оправдывал на сто процентов. В Москве тоже была зима, но тут всем зимам зима. И хотя светило яркое солнце, освещая сопки и тайгу, раскинувшуюся на них, но мороз пробирал до самых костей. Никакого транспорта к самолету не подали, до аэровокзала нужно было идти пешком или лучше бежать, хорошо еще, что здание аэропорта находилось метрах в ста от полосы, на которую прирулил самолет. Пассажиры стали получать свой багаж прямо из брюха самолета, а у Краба и Сквозняка багажа не было и они отправились в аэровокзал, из которого вышли на улицу. Встречающих было немного, из стоящих у аэровокзала таксистов к ним тоже никто не кинулся, сразу видна была тихая и несуетливая жизнь маленького сибирского городка – надо ехать, сами подойдут, нечего перед ними тут скакать.
- Ну и где этот мымрик, который должен был нас встретить? – спросил Сквозняк, поёживаясь от холода. – Может быть, пойдем внутри его подождем, а-то я тут сейчас превращусь в ледяной столб.
- Погоди, - остановил его Краб, - нам Чернушкин сказал ждать его на крыльце, вот и подождём минут десять хотя бы.
Пассажиры из их самолета стали грузиться кто в машины, кто в автобус, следующий до города, Сквозняк стал подпрыгивать на одном месте и тихо материться. Аэропорт пустел, а к ним никто не подходил. Сквозняк предположил, что их кинули, заслали к черту на кулички и теперь никто не встретит.
- А какой смысл нас кидать? – спросил Краб.
- Без всякого смысла, - ответил озябший в конец Сквозняк, - как будто у нас все делается со смыслом. У нас как раз все делается без смысла и через задницу.
И тут позади них раздался голосок, похожий на щебетание воробья, который спросил:
- Вы прибыли на областную конференцию метеорологов?
Краб и Сквозняк одновременно обернулись. Перед ними предстал невысокого роста человек с лицом азиата, облаченный в длинную дубленку и большую меховую шапку. На ногах у него были унты. Лицо человека было обветренным, морщинистым и коричневым, из-за чего возраст его определить было весьма затруднительно – ему могло быть как шестьдесят лет, так и двадцать пять.
- А где же профессор Вассерман? – спросил человек.
- У профессора Вассермана белая горячка, – ответил Сквозняк, переврав пароль и сразу стал возмущаться. – Ты что, вообще, посылку с пингвинами из Московского зоопарка встречал что ли? Не мог что ли раньше подойти? Холодно же, как у моржа в заднице, мы же замерзли уже здесь, как цуцики!
- Я смотрел, однако, - ответил встретивший их человек, хитро прищурив и без того узкие глаза и жестом пригласив их следовать за ним.
Они спустились с невысоких ступенек аэропорта и двинулись вдоль его фасада.
- Ты что чукча что ли? – спросил Сквозняк у встретившего их человека.
- Я тунгус, - ответил тот, - эвенк по научному. Меня Ванавара зовут.
- А-а, знаю-знаю я тунгусов, - показал свою образованность Сквозняк, - слыхал я метеорит там у вас недавно упал. Как там тебя малёхо не придавило?
- Нет, - добродушно ответил тунгус, - я еще тогда не родился…
Сквозняк сказал, что Ванавара слишком сложное имя, что звать его они будут просто Тунгус. Так оно легче для произношения. Ванавара согласился. Они свернули за обшарпанный угол аэропорта и подошли к видавшему виды «козелку» поцарапанному и старому, как тот самый метеорит, что упал в тунгусскую тайгу в начале прошлого века. Сквозняк предположил, что в этом «козелке» еще сам Ермак покорял Сибирь. Тунгус хитро улыбался и молчал. На провокационные вопросы и подколки Сквозняка никак не реагировал. Они сели в машину, тунгус сел за руль и Сквозняк заволновался.
- Эй, ты, потомок инопланетян с метеорита, ты машину водить умеешь хоть? – спросил он. – А-то давай я поведу!
Но тунгус ничего не ответил, завел мотор и вывез их на широкую заснеженную дорогу. Помчались в сторону города, абориген рулил лихо, не хуже, чем участник ралли Париж-Даккар, на ходу преодолевая снежные заносы. Сквозняк успокоился и перестал ворчать – тунгус, как то ему показалось вначале оказывается не отстал от цивилизации на сто лет и весьма неплохо управлялся с современным транспортным средством. На одном из поворотов они свернули в сторону куда-то в лес. Тунгус пояснил, что город Северный им повидать не придется, потому что в путь они отправятся уже сегодня в ночь на двух собачьих упряжках. Одна повезет груз, упакованные в водонепроницаемую пластмассовую бочку, а на другой упряжке поедет он сам, будет указывать им путь до Вольфрамска. За двадцать километров до города он их оставит и разобьет бивак, чтобы дожидаться их возвращения и вести их обратно, а им без него нужно будет ехать строго на Север и тогда они выедут прямо в условленное место – поселок «старателей», где передадут товар азербайджанцу Тофику, а сами отправятся в обратный путь.
- Ты что проводник наш будешь что ли? – удивился Сквозняк. – У вас тут что сокращение штатов что ли на днях случилось? Ты нас встретил, ты же нас и поведешь…
- Меньше народу - больше доходу, - хитро улыбнулся Ванавара, - зачем нам лишние люди?
Не согласиться с этим было нельзя. Сквозняк спросил про оружие и тунгус ответил, что даст им теплую одежду, валенки, шапки и охотничьи ножи. Огнестрельное оружие – двустволка будет только у него. Сквозняк стал возмущаться, что придётся без оружия ехать. А если засада?
- Стрелять нельзя, однако, - сказал Тунгус, - нужно тихо-тихо ехать, стараться проскочить, как заяц, чтобы никто не заметил. Тогда никто не узнает, что товар достиг города и его легче будет продать. Если начнём стрелять – прилетит вертолет и тогда нам крышка. На вертолете отряд бывших десантников и командир у них майор Синица – лютый зверь, бывший афганец, в плену сидел у душманов, там ему мозги напрочь отбили.
Не согласиться с доводами Тунгуса было нельзя – Краб знал - можешь не стрелять, лучше не стрелять – на войне, как на войне. Доблесть разведчика не в том, чтобы оставить после себя гору трупов, взрывать здания и стрелять из гранатомета, как в голливудских фильмах. Нужно проскочить так, чтобы даже муха на стене не проснулась. В этом Тунгус был прав, а Сквозняку хотелось стрельбы и погони.
- Я давно говорил хозяину, что лучше возить товар в Вольфрамск на собачьих упряжках, - продолжил Ванавара, - но меня никто не слушал. Считали, что я глупость говорю, а Ванавара знает, что говорит. А вы сказали хозяину и он послушался, решил что пойдете вы на упряжках. Я хороших собак вам дам. В прошлый раз месяц назад я отправил караван на снегоходах, их всех расстреляли прямо из вертолета из пулемета на льду реки. И товар потонул, и снегоходы, и люди. Мой брат потонул, однако. Поэтому я с вами не пойду до Вольфрамска, я не могу рисковать – на мне его семья осталась. Я сам видел как брат погиб, своими глазами. Тот участок, где их расстреляли самый опасный, он за десять километров до города. Идти можно только по замерзшему руслу реки, по обеим сторонам скалы, никуда не деться, как в коридоре. А по берегу не пройдешь, там пути нет. Вы этот участок пойдете ночью, авось пронесет и вас не заметят.
- Вертолет часто летает? – спросил Краб.
- Постоянно, - ответил тунгус, - еще патруль на снегоходах ездит по окрестностям. Если засекут – на собаках от них не уйдешь. У них автоматы. Надо делать всё так, чтобы не засекли. На моей памяти два каравана расстреляли – один месяц назад зимой и второй минувшим летом, когда хотели пройти на лодках. Товар весь утонул в реке.
- Реку, небось, всю потравили наркотой, - сказал Краб.
- Эту реку еще до нас потравили, - ответил Ванавара, - раньше отец говорил лосось и семгу руками ловили в этой реке. А как стал комбинат работать, стал в реку пускать отходы, все живое и вымерло. Но по берегам реки еще много живности – соболя, куницы, лоси, волки. Много охотников в наших краях промышляет. Иногда бандитствуют, но думаю мы с ними не встретимся. Всё, мужики, приехали в мой дом.
Тунгус остановил машину возле небольшой избушки, расположенной на берегу реки. Из-за домика донесся дружный собачий лай.
Игорь Леонидович Чмырдин чувствовал себя отхожим местом. Ему прямо в его журналистскую творческую душу не то чтобы даже плюнули, а хуже, гораздо хуже сделали. Чмырдину, чтобы окончательно исключить последствия жевания бумаги и тяжелого свинца, пришлось горстями пить таблетки от рези в желудке, а потом еще делать неприятное промывание кишечника и страдать от унижения, когда молоденькая медсестричка, подхихикивая, вставляла ему в основание огромную клизму и Чмырдин по своему обыкновению даже не рискнул с ней позаигрывать – настолько в непристойном положении он находился.
- А что это у нас редакторы теперь собственными газетами питаются? – подтрунивала она над ним, когда он со скрипом тужился за занавеской.
Простить вот так своих обидчиков, отпустить по христиански – нет, это было не в натуре Чмырдина. Месть, только месть могла успокоить его растревоженную душу и не только душу, но и нижнюю часть тела. В милицию обращаться было глупо, Чмырдин знал – начнётся волокита, допросы, очные ставки, размышления о том уголовное это дело или административное, потом подадут в розыск на двух типов, которые навестили его кабинет, розыск будет длиться пару лет, даже в том случае, если тот кого ищут, будет жить в соседнем дворе от того кто его ищет. Нет, Игорь Леонидович в этом деле был уже ученым, он знал, что лучше всего обратиться к бандитам, а еще лучше к уголовному авторитету, который «крышевал» его газету «Факт налицо». Самолично Чмырдин с этим вором в законе никогда не встречался, но зато исправно отчислял от прибыли небольшую часть в так называемый «общак» и считал, что в случае неприятностей смело может обратиться к своей «крыше» за помощью. Раньше, до случавшегося с пожирание газеты, никаких таких обстоятельств для обращения к «крыше» у Игоря Леонидовича не было, а сейчас вот они появились и Чмырдин, заранее договорившись по телефону с представителем вора в законе о встрече, отправился за город в резиденцию авторитета ко времени, которое ему было назначено.
Жил вор в законе на Рублевском шоссе, Игорь Леонидович рулил своей машиной «Фольксваген» через всю Москву, но ехал не напрямую к вору, схема была гораздо сложнее. Чмырдин для начала сперва встретился с представителем вора в законе, его «пристяжью» на Нижних Мневниках, оставил свою машину на стоянке, пересел в черный джип с тонированными стеклами, где его обыскали, отобрали телефон, цифровой фотоаппарат и диктофон, обещав все это вернуть после встречи с вором, а потом уже его непосредственно повезли на встречу с авторитетом. Игорь Леонидович ничего не знал об этом воре – ни его возраст, ни его кличку. Отчисления в общак ему, как наследство передал прежний главный редактор газеты «Факт налицо», который решил заняться продажей унитазов, из журналистики ушел навсегда и посадил на своё место Чмырдина. Оттого, предчувствуя своё внедрение в жестокий мир криминала, Игорь Леонидович волновался и жирные коленочки его, на которых он сжимал в руках видеокассету с записью глумления над ним и последний номер газеты «Факт налицо» со статьёй «Нож вместо микрофона», сильно тряслись.
Наконец приехали. Массивные ворота в высоком кирпичном заборе бесшумно открылись и пара молодчиков, прячущих под куртками короткие автоматы, пропустили джип внутрь. Чмырдина вытолкали из машины и повели по высокому крыльцу внутрь настоящего замка из стекла и бетона. От вида этого великолепия поджилки Чмырдина затряслись пуще прежнего, он едва не упал в обморок от перенапряжения. Его оставили под наблюдением и еще час он ждал в приёмной на кожаном диване под хмурым взглядом гориллы в черном костюме, который медленно жевал жвачку так, словно самого Чмырдина пережёвывал. Игорь Леонидович пытался с ним заговорить, но молчание было ему ответом и главный редактор понял, что лучше ему сидеть молча и не вякать лишнего. Наконец, его пригласили.
Игорь Леонидович робко вошел в сумрачный кабинет, завешенный тяжелыми бархатными занавесками и заставленным предметами антиквариата. Посреди всей этой роскоши восседал в кресле за невысоким журнальным столом пожилой кавказец с волосатыми, как у шимпанзе руками, исколотыми синими татуировками перстней. На воре в законе был расшитый золотом, словно у султана Брунея, халат и курил он длинную трубку, пуская ароматный дым. За спиной авторитета стояло две гориллы еще страшнее той, что сторожила его в коридоре. Игорь Леонидович пожалел, что пришёл сюда – он увидел у правой стены огромный аквариум с плавающими там рыбами и его журналистское воображение подсказало ему, что рыбы – это пираньи, а тех кто авторитету неугоден, гориллы бросаю в этот аквариум и там их пожирают хищные твари. Ноги его совсем подкосились, он едва не выронил видеокассету и свою газету на пол. Вор в законе заметил это.
- Проходи, мил человек, - успокаивающе предложил он, - меня бояться не надо, я несправедливо никого не обижу.
Голос и уверенность авторитета подействовали на Чмырдина успокаивающе, он в некоторой степени обрел уверенность в себе, решительно прошёл и присел на предложенный ему стул. В конце концом он же им деньги платит за свою безопасность, чего он тут должен лебезить. Авторитет предложил рассказать что привело его в этот дом. Перенапряжение, предшествующее разговору, сыграло с главным редактором злую шутку, Чмырдин собрался с мыслями и начал совсем не с того и не тем тоном, которым следовало бы.
- Понимаете, я исправно плачу в общак, - начал говорить Игорь Леонидович вызывающе, потому что переборол страх и его понесло, - и поэтому считаю, что вы должны меня защищать от всяких наездов…
Игорь Леонидович переборщил и это не могло сказаться на тоне разговора, который моментально свернул в другое русло.
- Э-э, тормози, пентюх, - грубо перебил раздухарившегося Чмырдина вор в законе, заметно рассердившись, - ты, крыса газетная, платишь нам в общак только для того, чтобы мои ребята тебя не сожгли и не размазали по стенке. Ты платишь за то, что спокойно живешь и работаешь. А если на тебя наехали, то это оплачивается по отдельному прайсу, понял?
Игорь Леонидович совсем растерялся. Что же он, дурак безмозглый, с ходу начал тут права качать вместо того, чтобы просто пожаловаться? Вот попал так попал! И зачем он вообще в этот страшный и опасный дом сунулся? Чмырдин торопливо закивал – мол, понял я все, ошибся, простите, больше такого не повторится никогда и покосился на аквариум с пираньями. Жуткие твари, наверное, еще сегодня не кушали, потому что носились из угла в угол, как умалишённые.
- Я не это хотел сказать… - дрожащим голосом произнёс Игорь Леонидович и не найдя больше слов, протянул кассету с записью, сделанную с камеры наблюдения в его кабинете. – Вот…
Вор в законе глянул на кассету в дрожащей руке главного редактора и кивнул одному из своих охранников, мол, делай дело. Тот выхватил кассету из рук главного редактора и сунул её в видик, который находился под большим плазменным экраном в углу, противоположном от аквариума. Изображение задергалось и установилось. Оно было мутноватым, черно-белым, но все равно увидеть что происходит на экране можно было. Звука в записи не было, поэтому все это напоминало кинофильм эпохи кинокомедий с Чарли Чаплиным. На экране Игорь Леонидович жевал свою газету, запивая минералкой, давился и кашлял. Это не могло не насмешить авторитета и он захохотал. Чмырдин обиженно захлопал короткими ресницами.
- Ты чего это творишь-то, чувачок? – хохотал вор в законе и даже его гориллы заулыбались. – Ты чего это газету жрёшь? Тебя что журналистика совсем не кормит?
- Меня заставили!!! – в сердцах воскликнул Игорь Леонидович. – Вот они заставили!
И он ткнул пальцем в экран, на котором Сквозняк и Краб стояли к камере спиной и лиц их видно не было. Но Чмырдин специально поставил кассету именно с этого места, потому что знал, что его обидчики один за другим сейчас повернутся на камеру и лица их будут видны. Так и случилось – они повернулись по очереди. Авторитет внезапно перестал ржать, когда первый из обидчиков обернулся лицом к камере и воскликнул:
- Ну ни хрена себе, дак это ж Сквозняк! А если второй не Краб, то я не Шерстяной.
В это время и второй обидчик Игоря Леонидовича повернулся лицом на камеру.
- Точно Краб, смотри-ка ты! – узнал и его вор в законе. – Так это они тебя газету сожрать заставили? Краб и Сквозняк тебя заставили газету жрать? Ну-ка, дай-ка посмотреть чего ты там понаписал…
Чмырдин понял окончательно, что пришёл сюда зря. Оказывается его обидчики хорошо знакомы вору в законе и судя по тону авторитета, они совсем ему не враги. Теперь наверняка он еще и должен останется. Хорошо, если только денег. А если его сейчас второй раз заставят газету жрать, которую он притащил для того чтобы показать? Этого он уже не выдержит! Игорь Леонидович обречено протянул последний экземпляр своей газеты, открытый как раз на статье «Нож вместо микрофона».
Вор в законе быстро пробежал статью глазами, потом сильно сжал свои и без того тонкие губы и спросил, не обращаясь ни к кому:
- Какого хрена им надо в Вольфрамске? Какая связь между этой певицей Татьяной, которая завалила продюсера, Крабом и Сквозняком?
- Я не знаю, - невпопад ляпнул Игорь Леонидович, не уловив, что вопрос был риторический, - они мне ничего не сказали…
- А я не тебя и спрашивал, шмажник хренов! – грубо заткнул главного редактора вор в законе.
Игорь Леонидович уловил, что авторитет назвал его тем же ругательным словом, что и бандит, который заставил его съесть собственную газету – «шмажник хренов» и он окончательно понял, что «курочки-то» из одного «гнездышка», то есть пришёл он жаловаться правой руке на левую, или даже наоборот. Это не сулило ничего хорошего, ведь как известно рука руку моет.
- Дерьмо какое-то, - гневно сказал вор в законе, бросив газету Чмырдина на пол, - что это за название «Факт на лицо»? Ты бы еще назвал её «Хрен на рыло»!
Игорь Леонидович хотел объяснить, что название уже было, когда он пришёл на работу в редакцию и ему оно не очень нравится, но менять его на другое – таких полномочий ему не давали, да и брэнд работает, вертится. Но похоже, вора в законе, всё это уже не слишком интересовало.
- Так они объяснили тебе за что они заставили тебя сожрать газету? – спросил авторитет.
- Они хотели опровержения, - жалобно проблеял барашком Игорь Леонидович, - заставляли меня написать опровержение…
- А от меня-то ты чего хочешь? - спросил вор в законе. – Чтобы я вместо тебя опровержение написал?
Чмырдин теперь уже хотел только одного - бежать долго-долго, чтобы убежать подальше из этого страшного дома, чтобы спрятаться так, чтобы его долго-долго искали и не могли найти.
Ему уже не хотелось никакого возмездия, он понимал, что попал из огня да в полымя и что ему придётся все-таки написать это самое опровержение и разместить его в ближайшем же номере своей газеты, а подставившего его под такой жуткий пресс Стручка уволить на фиг без выходного пособия. И главный редактор уже даже начал судорожно в голове сочинять начало: «Редакция газеты «Факт налицо» в лице Чмырдина И. Л. приносит свои глубочайшие извинения...» и так далее.
- Я хочу домой... - еле слышно произнёс, впав в состояние паралича Игорь Леонидович.
Вор в законе безразлично махнул рукой и гориллы поволокли Чмырдина под руки, подтащили его к выходу, потому что он сам уже не мог идти. Но он всё-таки успел услышать как вор в законе поднял трубку своего телефона за его спиной и приказал кому-то там установить – какая есть связь между произошедшим в Вольфрамске убийством продюсера Офиногенова, в котором обвинили певицу Татьяну и теми самыми личностями, которых узнал на экране сам вор в законе – Крабом и Сквозняком. Больше ничего Чмырдин не слышал – его вытащили за дверь и спустили с лестницы. Он упал и покатился, считая ребрами ступеньки. Внизу его подхватили другие люди и в свою очередь спустили с крыльца.
«Хорошо хоть обошлось без аквариума с пираньями!», – думал Игорь Леонидович, катясь вниз по мраморным ступенькам.
Чмырдина вытащили во двор, запихали в джип, вывезли на Нижние Мневники, где пинком выкинули из машины на потеху прохожих, а сами развернулись и поехали обратно. Игорь Леонидович под хихиканье прохожих, стал подниматься с грязной дороги, отряхнулся, а потом повернулся к тем, кто над ним смеялся и закричал, срывая на них своё достигшее немыслимого предела нервное напряжение:
- Смейтесь-смейтесь, паяцы, клоуны, филёры! Ничтожества! Жалкие людишки! Быдло недоразвитое!
Он переходил к все более и более жестким оскорблениям пока ему не дали в рыло и он не упал, потеряв сознание.