Иштван Рат-Вег История человеческой глупости мудрое слово вступления

Вид материала

Содержание

Четырехногие наследники
Собачьи кладбища в больших городах
Гарем лорда балтимора

Подобный материал:

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 55

Я должен объясниться. Ни в коем случае я не собираюсь умалять заслуги

наших самых верных друзей - собак. Я говорю о них только в том случае, если

судьба оказывается связанной с судьбой чудака. А вообще я хорошо знаю, что

означает собака для человечества. Ведь у собаки нашелся даже свой историк:

Эмиль Ришебо написал исторический труд, посвященный знаменитым собакам -

"Histoire des chiens celebres" ("История знаменитых собак"). Лучше всякого

прославления добродетелей верного спутника человека служит надгробный

памятник, который установлен в парке ньюстедского замка. Там похоронена

собака лорда Байрона. Надпись сочинил сам поэт:

Здесь покоятся

Бренные останки того,

Кто был красив без тщеславности,

Силен - без чванства,

Отважен - без лихости

И соединял в себе мужские достоинства

Без связанных с этим грехов.

Эта хвала, которая была бы тщеславной похвальбой

Над человеческим прахом,

Достойна памяти

Пса по кличке Ботсвэйн,

Который родился в Ньюфаундленде в мае 1803 года

И умер в Ньюстед Эббей 18 ноября 1808 года.

Байрон увековечил достоинства Ботсвэйна в стихах, и по этому случаю у

него нашлось несколько любезных слов и в наш адрес, адрес мужчин. К

сожалению, похвалы в этих словах было мало. Если бы собаки умели читать,

неизвестно еще, не изменилась бы их привязанность к нам при знакомстве с

такой картиной.

Могу сослаться еще на одну эпитафию, которая якобы в Болонье восхваляла

моральный облик скончавшейся собаки.

Latrai a ladri, ed a gli amanti tacqui

Onde a messere, ed a madonna piacqui.

(He на любовника, а на мерзавца лаял пес,

И стал сеньор мил сердцу хозяйки.)

Цитирование двух эпитафий снимает с меня подозрение в том, что я хочу

нападать на собак из-за их положения в обществе. Нет. Чудак - de te fabula

narratur (речь идет о тебе).

Уж если я написал эти латинские слова, добавлю к ним еще два.

Коллекционеры памятников старины долго не могли понять сделанную на многих

надгробьях надпись. Профессия умершего указывалась таким образом: minister

catellarum. Перевести надпись легко. Catella - собака, minister - слуга. Но

почему "собачий слуга"? В конце концов, сравнивая имеющиеся данные,

выяснили, что в древнем Риме комнатная собака входила в семейный круг, как и

сейчас. И покойник действительно зарабатывал себе на хлеб тем, что

подряжался в богатый дом прислуживать собакам, то есть он ухаживал и

обслуживал маленьких любимцев.

Забот у него хватало. Он должен был заботиться о мягкой постели и теплом

покрывале, ароматными блюдами будить аппетит у привередливого животного,

купать, причесывать и украшать пушистый комочек, больше того,

ароматизированными мазями обрабатывать подушечки на лапах, чтобы более

приятными были мгновения, когда избалованный любимец забирается на колени к

госпоже или пытается лизнуть ее в ухо.

Плаут указывал, что кавалер в древнем Риме мог рассчитывать на

благосклонность дамы, если только завоевал любовь ее собачки. Язвительный

Ювенал зло отчитывает модниц: "Ради собачки не пожалеют жизни своих мужей".

От Марциала мы узнаем, что его знакомый по имени Публий заказал "портрет"

своей собаки по кличке Исса. Задиристый поэт не мог оставить без замечания

такое необыкновенное событие и воспел его следующим образом (I том, 109-я

эпиграмма):

"Исса шаловливее гончей Катулла. Исса чище голубиного поцелуя. Исса

привлекательней любой девушки. Исса ценнее драгоценного камня из Индии. Исса

восхищает Публия. Если она скулит, кажется, что она разговаривает; она

сопереживает хозяину в горе и радости; кладет голову ему на шею и спит в

такой же позе так, что ее дыхание не слышно. Она никогда не забывается; если

ей надо выйти, слабым царапаньем она подает сигнал, чтобы ее выпустили.

Чтобы память о ней сохранилась после смерти, Публий заказал ее портрет. И

вот - портрет, который настолько достоверен, что, если их поставить рядом,

не поймешь, где собака, где картина".

(Гораций не настолько язвителен. Он снисходительно пишет о том, что в те

времена влюбленные нежно и ласково называли друг друга "мой песик, моя

собачка". Эта привычка оказалась долговечнее металла. Я не помню уже имени

того средневекового рыцаря, который распорядился вышить на его шляпе белую

свечу только потому, что его любимую звали Биянка. Белая свечка

по-итальянски "канделла биянка". Но если мы отделим первый слог первого

слова, получится кан делла Бианка", т. е. собака Биянки.)

Век уходил за веком, рушились троны, исчезали целые народы, но в империи

моды по-прежнему властвовала собака. Посвященная этому вопросу хроника была

бы слишком длинной, да она и не относится к нашей теме. Здесь речь идет

только об обществе чудаков. Комнатная собака и среди них сохранила свой

ранг. Шутник-философ Вебер из Германии утверждал, что в 1805 году в Вене

насчитывалось тридцать тысяч декоративных собак ("Демокрит", VI-й том).

Строгий приказ обязывал слуг вежливо обращаться с собаками. С изнеженными

господскими псами запрещалось разговаривать на "ты". Если резвящаяся в парке

борзая поломала цветы, садовник имел право сказать ей только следующее:

"Уйдите из парка, хозяин" ("Gangens raus, Ihr Gnaden"). Хулиганящего в

комнате пуделя горничная могла утихомирить только так:

"Ведите же себя прилично, мадемуазель Лизетт" ("So ruhens doch, Fraulein

Lisette"). Всю ответственность за достоверность этих данных я перекладываю

на Вебера. Что касается меня, я в них верю.

ЧЕТЫРЕХНОГИЕ НАСЛЕДНИКИ

О знаменитых собаках можно говорить еще долго. Не относятся к теме нашего

разговора, и поэтому я и не рассказываю о них, гончие Фридриха Великого,

особенно Бич, который спал в королевской постели и не соглашался мириться с

тем, что ложиться приходится поздно ночью. Если увлеченный работой король

допоздна сидел за письменным столом, Бич любыми способами старался выразить

свое неодобрение, а если и это не помогало, он вспрыгивал на стол и вырывал

гусиное перо из руки хозяина.

Я не рассказал о Рато, знаменитой комнатной собаке Нинон де Ланкло32. Он

следил даже за тем, чтобы хозяйка не испортила себе желудок. Даже в

присутствии гостей он сидел за столом, как домашний врач. Рато не подавал ни

звука, когда ели суп или простое жареное мясо, но если он чувствовал сильный

запах пряностей, то немедленно издавал предупреждающее ворчание. Он зло

облаивал кофе и скалил зубы на спиртные напитки. Нинон в такие моменты

пересиливала себя и не поддавалась искушению.

Не представляю я вам подробно и историю маленькой Фортуны. Это была

собака императрицы Жозефины в то время, когда она вышла замуж за генерала

Бонапарта. После свадьбы молодожены отправились в квартиру Жозефины на Рю

Шантере, а там обнаружили собаку на привычном для нее месте, в постели, под

одеялом. Оттуда она рычала на чужого господина и отказалась убраться из

кровати. Так втроем они и провели брачную ночь.

Говоря обо всем этом, я хотел показать, что сообщениями о знаменитых

собаках переполнены страницы истории. А вот о знаменитых кошках мы ничего не

знаем. Если только не вспомнить любимую кошку Петрарки, но и ее кличка не

сохранилась, есть только забальзамированное тело в аркуанском доме поэта.

Недостаток славы в полной мере восполнила кошкам нежная любовь ушедших из

мира сего хозяев.

Мурлыкающее, ласкающееся животное особенно превзошло собак в получении

наследства. В старых газетах практически каждую неделю можно было прочитать

сообщения о чудаковатых стариках и старушках, которые называли своими

наследниками кошек. Среди собак наследников было намного меньше. И очень

редко получали наследство обезьяны, лошади, попугаи.

Читатель качает головой и возмущается: как же может допускать закон,

чтобы отличающиеся своими чудачествами люди так беззастенчиво издевались над

серьезным институтом наследственного права?

И здесь я должен стать на сторону чудаков. Журналисты только ради

красного словца пишут, что наследником стала кошка. Ни в одной стране мира

нет закона, по которому животное может получить наследство. Оставляющий

наследство хозяин не хочет, чтобы после его смерти животные сдохли с голода,

поэтому он заботится о них таким образом, что оставляет завещание, по

которому наследник обязан заботиться о животных, на это он оставляет деньги.

Одни больше, другие меньше. В 1931 году калифорнийка Мод Кейн в своем

завещании оставила 50 тысяч долларов на содержание своей кошки.

Достопочтимое животное обслуживали специальная повариха и служанка, но и

таким образом наследники не могли истратить даже и проценты, набегавшие на

сумму наследства. Помогла им решить проблему сама кошка: обожравшись

вкусными блюдами, она получила ожирение сердца и сдохла.

Я предупреждаю тревожащихся хозяев кошек, что в подобных ситуациях надо

внимательно следить за соблюдением юридических формальностей, иначе

завещание может быть признано недействительным. Образчиком может послужить

завещание нюрнбергского адвоката Науфвилля, составленное 20 декабря 1784

года33. Вот точный перевод раздела, относящегося к кошкам:

"Моей поварихе Анне Ростин я завещаю 25 флоринов и передаю в

безвозмездное пользование квартиру на верхнем этаже моего дома. Она обязана

ухаживать за 6 моими кошками, на что будет получать на каждую 12 крайцеров в

неделю, то есть всего 1 флорин 12 крайцеров. Чтобы бедные животные зимой не

мерзли, она должна получать на топливо 4 флорина на три месяца, то есть 12

флоринов в год. За присмотр и уход, а также за уборку помещений она должна

получать еще 12 флоринов в год. Если какое-либо животное сдохнет, выплата

денег на его содержание прекращается с конца данной недели. Мой дом нельзя

продавать в течение 8 лет, потому что, по моим расчетам, за этот срок

сдохнут все мои кошки. Если к этому моменту одна-две из них все-таки

останутся в живых, пусть Анна Ростин возьмет их с собой в другую квартиру,

за что на каждую из них в неделю ей причитается 24 крайцера. Она должна дать

торжественную клятву, что три раза в сутки будет кормить кошек, а также в

случае смерти одной из них не возьмет вместо нее другую, а доложит о

случившемся душеприказчику с целью вычета из выплаты на содержание. Если она

нарушит это обещание или нанесет ущерб дому, ее следует немедленно уволить и

нанять на ее место другую. Я прошу фрейлейн Маргарету Р. и Кунигунду М., как

знающих моих кошек, временами навещать их, и, если они заметят какой-либо

непорядок, пусть немедленно известят об этом моих душеприказчиков. Если Анна

Ростин в этом случае будет препятствовать им или употреблять непотребные

слова, ее следует сразу же уволить и взять на ее место другую".

Чувствуется, что документ составлен адвокатом с горячим сердцем, но

холодной головой. Для показа горячего сердца я процитирую несколько строк из

другого завещания. Оно составлено в марте 1828 года, в нем нашла свое

отражение последняя воля пожилой и богатой английской дамы34.

"Завещаю моей любимой обезьянке Джоко пожизненную ренту в сумме 10

фунтов, которые могут расходоваться исключительно на ее содержание. На

содержание моей верной собаки Шока и кота Тиба оставляю по пять фунтов

стерлингов в качестве пожизненной ренты. Если один из них скончается,

освободившаяся рента переходит на двух оставшихся, а в случае смерти одного

из двух оставшихся, - на последнего. После его смерти вся рента завещается

моей дочери Г., которой отдается предпочтение в сравнении с другими моими

детьми, потому что я знаю, сколько хлопот и забот у нее в связи с

содержанием большой семьи".

Что значит сердце матери!

СОБАЧЬИ КЛАДБИЩА В БОЛЬШИХ ГОРОДАХ

Следует смириться с тем, что богини судеб животных сделали нити жизни

человеческих любимцев короче, чем их хозяев. И это нормально, что оставшийся

в живых скорбящий хозяин достойно похоронит скончавшегося. Но не у каждого

есть свой парк, в котором можно поставить памятник, как это произошло с

собакой Байрона, или воздвигнуть мраморный мавзолей, как это сделал в честь

своей умершей таксы богач из Огайо по имени Фрэнк Каллагхэн. Поэтому

просвещенные власти в больших городах с сочувственной заботой выделили

участки под собачьи кладбища.

Места под могилы недороги. На копенгагенском кладбище, например, они

стоят 10 или 20 крон - в зависимости от размера. Если кто-то считает, что

это слишком дорого, или думает, что память его будет недолговечной, может

арендовать могилу за 1 или 2 кроны в год.

Называются они везде одинаково: собачье кладбище. (Hundefriedhof.

Cimitiere des chiens. Dog's cemetery.) Что ясно показывает, что после смерти

верх одерживает собака. Кошки только благодаря своей ласковости

"вымурлыкивают" любовь, а вот собаку делают достойной любви ее

достоинства... Окоченение ласковых бархатистых лапок влечет за собой полное

забвение. А вот память о достоинствах продолжает жить. Эти достоинства можно

назвать вечными.

На собачьих кладбищах могут быть похоронены и кошки, но кошачьих могил

там очень и очень мало. На парижском собачьем кладбище посетитель с

почтением останавливается перед надгробным памятником сенбернару Бэрри,

который один спас жизнь сорока человек. А вот могилу какой-нибудь знаменитой

кошки надо еще поискать. Можно, наверное, упомянуть только Кроумира, и то -

из-за его хозяина, Хенри Рошфора35...

Если уж мы оказались здесь, на собачьем кладбище в Аснье, посмотрим, как

много известных имен бросается нам в глаза. Имен не собак, а их хозяев.

Академию представляют Коппе, Салли Прадхсум, Ростан, Эмиль Фаже. Звезд

театральной сцены представляет целое созвездие маленьких собачек и больших

собак: самые известные среди хозяев - Режан и Клео де Меро.

Против большей части эпитафий возражений быть не может. Короткое, теплое

прощание с любимцем; иногда одна мудрая фраза, как, например, афоризм

Паскаля: "Чем больше я общаюсь с людьми, тем больше люблю мою собаку".

Посетитель, возможно, удивится только тогда, когда прочтет что-то вроде этой

цитаты Ламартина (в прозаическом переводе):

Приди, мой верный друг, утешение дней моих,

Лизни мое заплаканное лицо,

Положи сердце мне на сердце,

И будем любить друг друга - ради любви.

Если не считать вредное для здоровья лизание лица, неплоха и эта надпись,

ведь ясно видно, что за грустью траура скрывается шаловливый гном ничего не

воспринимающего всерьез французского характера.

С грустной серьезностью выстраиваются зато перед нами надгробные

памятники берлинского собачьего некрополя, украшенные зачастую и портретом

покойного. Здесь можно встретить такие надписи: "Вот и опустили мы в

землю-матушку нашу маленькую Веру, которая до последнего дыхания преданно

служила нам. Символом ее жизни было: быть хорошей! С благодарностью! Твой

господин и твоя госпожа". - Или другая: "Здесь покоится наша милая любимица,

надежный друг и верный спутник. Она радовалась людям и радовала людей". - И

даже: "Царство тебе Небесное, наш милый Милхен! Бог с тобой, верный друг!"

В некоторых хозяевах таилась поэтическая жилка, которая проявлялась в

минуты траура:

Ich denke dein, du bleibst mir unvergessen;

Was du mir warst, das kann nur ich ermessen.

(Я думаю о тебе, незабываемый мой,

Только я знаю, чем ты был для меня.)

Или:

Ich dachte hin und dachte her,

Das Gluck fur euch zu werben;

Nur an das eine dacht ich nicht,

Das ihr mir konntet sterben!

(Я думал и так, и сяк,

Как сделать счастливой тебя,

Не думал я только о том,

Что однажды похороню тебя.)

Собачье кладбище в Лондоне (Гайд-парк, Виктория-гэйт) открылось в 1880

году, а к 1915 году оно уже было заполнено. Пришлось открывать новое

кладбище в Хантингдоншире. Характерно, что на старом кладбище тлеют останки

одной-единственной кошки. Краткий обзор эпитафий: "С грустными

воспоминаниями нашему милому маленькому Джеку, который любил и которого мы

любили". - "Моя собака Ба-Ба. Никогда я тебя не забуду, и никто мне тебя не

заменит". - "Джо Фоллетт. Не просто собака: человеческое существо". -

"Все-таки мы уснули, хозяйский сынок!" - "Наша кроткая маленькая и милая

Бленхейм, Джейн. Ты принесла в нашу жизнь луч солнца и унесла его с собой!"

Есть там и стихи:

Hearts growing older,

Love never colder,

Never forgotten shall thou be.

(Стареет сердце,

Но не остывает, зовет,

Я не забуду тебя никогда.)

Период моторизации родил еще одно кладбище в Хилденборо, неподалеку от

лондонского шоссе. Там похоронены те собаки и кошки, которые оказались

задавленными автомобилем или мотоциклом. Чтобы утешить кошек, приведу две

относящиеся к ним эпитафии:

"Гингер, старый кот. Погиб 31 июля 1932 года, его переехал пятитонный

грузовик". - "Зачем девушки и коты уходят из дома? Бобби выскользнул из дома

номер шесть по Лондон-роуд, попал под машину и спит здесь вечным сном".

ГАРЕМ ЛОРДА БАЛТИМОРА

Фредерик Калверт (Calvert), барон Балтимор, принял решение полностью

изолировать себя от мира и делать то, что ему возблагоразумится. Он

отказался от всех должностей и санов, к чему его обязывал его ранг и

огромное состояние (с годовым доходом в сорок тысяч фунтов), не появлялся

даже в королевском дворце. Но жизнь по собственному разумению он построил не

так, как его соотечественник, Лорд Бриджуотер. Он окружил себя не

бульдогами, а девушками. Причем достаточно необычным образом. Он много

путешествовал на Востоке, познакомился с секретами гаремной жизни и решил

основать гарем в Лондоне. На окраине города он построил великолепный дворец

и оборудовал его с роскошью, присущей стамбульскому гарему. Он собрал группу

очаровательных девушек, которые добровольно, на договорных началах,

согласились на роль одалисок. По договору они должны были жить во дворце по

точно разработанным правилам. Главным правилом было то, что, как и настоящие

жены в гареме, они не имели права покинуть замкнутый мир гарема, ни на

минуту не могли получить увольнительную. Надзор вместо евнухов осуществляли

старухи. Девушки получали в гареме все, что им хотелось. Если какая-то из

них надоедала лорду, он, в отличие от стамбульского порядка, не приказывал

зашить ее в мешок и бросить в Темзу, а отпускал с богатым приданым.

Общество было возмущено и неистовствовало, когда история эта приобрела

известность. Но лорда общественное мнение волновало меньше всего, он как раз

и имел одной из главных целей настроить общество против себя. Власти

вмешаться не могли, ибо не существовало параграфа, запрещающего содержание

гарема, а без этого представитель властей не мог перешагнуть порог дома

английского гражданина. Балтимор хорошо знал, что он делает; он заранее

выяснил, что его поступок не нарушает никаких существующих английских

законов.

Аристократическое лондонское общество, которое и так было возмущено

презрительным отношением к нему со стороны Балтимора, разработало

стратегический план. Родственников одалиски по имени Сара Вудрок уговорили

обвинить лорда в похищении женщины. Об этом, конечно, не было и речи, но

целью заявления вовсе и не было добиться наказания лорда. Цель заключалась в

том, чтобы сделать тщательно скрываемые тайны гарема достоянием

общественности. Уголовного процесса нельзя было избежать. Балтимор-паша

должен был предстать перед судом. Судебное заседание состоялось 26 марта

1768 года. Судья понимал, конечно, цель заявления, потому что дал разрешение

Blog

Иштван Рат-Вег История человеческой глупости мудрое слово вступления

Содержание