Geum.ru

Сборник статей и материалов, посвящённых традиционной культуре Новосибирского Приобья Новосибирск

Вид материалаСборник статей

Содержание


Песенные традиции села Бергуль
Идём, братцы, вдоль улицы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12

Песенные традиции села Бергуль


Бергуль – самое знаменитое село на фольклорной карте Северного района. На протяжении тридцати лет здесь активно проявляла себя организованная Анной Максимовной Беловой бергульская певческая группа, история которой началась в 1967 году.

Одной из главных причин её создания, исходя из опросов очевидцев, как и большинства современных фольклорных коллективов нашей области, явились многочисленные республиканские и областные смотры, фестивали и конкурсы самодеятельных коллективов, регулярно проводившиеся в середине 1960-х годов. В этот период впервые большое и целенаправленное внимание руководства страны было уделено фольклорным коллективам, о чём свидетельствует принятое в 1966 году специальное решение оргкомитета Всероссийского смотра «О мероприятиях по сохранению и развитию лучших традиций в народном творчестве».

Появившись среди множества других коллективов, не занимавшихся публичными концертными выступлениями до Всесоюзного фестиваля самодеятельного искусства 1966–1967 гг., посвящённого 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции, бергульская певческая группа сразу стала событием регионального, а затем и союзного масштаба. Она выделялась удивительной мелодикой песен и напевов, исходящей от предков, в певческой культуре которых перемешались белорусские и северные старорусские интонации.

С момента обнародования своих песен творческая биография группы была тесно связана с участием в огромном числе концертов, смотров, фестивалей разных уровней. Летопись коллектива содержит ряд ярких страниц, незаурядных событий. В середине 1970-х годов песни группы были записаны на пластинку-гигант, выпущенную фирмой звукозаписи «Мелодия» (одну из двух первых пластинок с записями народных песен Новосибирской области). Названия «группа» или «ансамбль» по отношению к фольклорным коллективам в то время ещё не употреблялись, поэтому на пластинке значилось – народный хор села Бергуль. В 1981 году бергульские песни прозвучали в Москве на сцене Государственного музыкально-педагогического института имени Гнесиных (ГМПИ) – ныне Российской академии музыки. Организовала эту поездку студентка института Надежда Скрягина, которая к тому же написала дипломный реферат о хороводных песнях села Бергуль, и благодаря которой в фольклорном архиве Лаборатории народной музыки ГМПИ сохранились звукозаписи более 70 песен и инструментальных (гармошечных) наигрышей бергульцев.

В истории новосибирской фольклористики первые упоминания о бергульском фольклоре связаны с отчётами видного исследователя, публициста, преподавателя Новосибирского педагогического института Михаила Никифоровича Мельникова о комплексных экспедициях 1970–1971 годов по районам Новосибирской области, прилежащих (так у М. Н.) к Московскому (Сибирскому) тракту. Судя по документам, сохранившимся в Государственном архиве Новосибирской области (фонд № 2054, Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры, Новосибирское отделение), а также краткой информации, опубликованной в нескольких выпусках сборника «Сибирский фольклор», экспедиционные группы работали в Бергуле достаточно регулярно. За песнями в село ехали и учёные, и студенты, и музыканты-исполнители. Бергульские песенницы щедро делились с ними своими богатствами, ничего не требуя взамен, радушно, хлебосольно встречая каждого.

Моё первое впечатление о бергульском фольклоре – это одна нотная строчка с записью традиционного похоронного причитания, которую я обнаружила в домашнем собрании нотных расшифровок у М. Н. Мельникова. Меня поразило необычное, как бы двухуровневое, интонационное строение причитания, мелодия опиралась на восходящие октавные ходы, вершины которых подчёркивали два стиховых икта (ударения) прúчетной строки, нижний же высотный уровень координировался с безударными слогами стиха. Моих знаний и слуховых представлений явно не хватало, чтобы с доверием отнестись к нотной расшифровке, поэтому я поинтересовалась, где записано это причитание и кто его нотировал. Ответ Михаила Никифоровича был очень лаконичным: «Это – из Бергуля, нотировщик – Захарченко, а что?» Вертевшиеся в голове подозрения моментально улетучились, не доверять хормейстерскому слуху многоопытного собирателя фольклора было совершенно невозможно. Поэтому, пробормотав нечто об удивительном мелодическом своеобразии образца, я отложила в сторону нотный листок и подумала о том, что было бы очень интересно услышать «это» в живом звучании.

Моё желание осуществилось, правда, очень нескоро, прошло около тридцати лет, прежде чем экспедиционные пути-дороги привели меня в июле 2002 года в Бергуль. Добраться до села удалось не сразу – нам помешала гроза, после сильного дождя пришлось пережидать пару тёплых и солнечных дней, чтобы подсохли дороги. Сопровождал нас в нашей поездке директор районного Дома культуры Сергей Григорьевич Осипов, уроженец Бергуля, долгое время руководивший местным сельским Домом культуры. Большой энтузиаст народного творчества, народного пения, «летописец» истории бергульской культуры, собиратель и хранитель родовых древностей, он познакомил нас с содержимым «бабушкиного сундука». В нём оказались старопечатные книги, тканые и вышитые полотенца, свадебная юбка-«двухрядка» его матери и более новая кофта, сшитая по старинным образцам, в которые мы обрядили самую юную участницу нашей экспедиционной группы Катю Жимулёву. Получилось красиво, трогательно и волнующе.

Около часа езды по тяжёлой грунтовой дороге, и мы, наконец, достигаем одного из «заповедных островов» (по выражению М. Н. Мельникова) традиционной культуры нашей области. Бергуль встречает нас не очень приветливо – хмурое небо, холодный ветер усугубляют охватившее нас состояние тревоги, признаки неблагополучия очевидны: избитая дорога, брошенные строения, заросшие огороды. И тут же рядом – украшенные деревянными узорами добротные дома когда-то крепкого «кержацкого» села на берегу сказочной красавицы-реки Тары. Увы, такова современная реальность жизни отдалённых поселений.

Когда-то бергульская певческая группа была большой, восемь-десять хорошо спетых песенниц мастеровито сплетали замысловатые узоры своих песен. В СДК нас ожидали лишь две участницы некогда знаменитого фольклорного коллектива, принёсшего славу «фольклорного Клондайка» Северному району нашей области – Ксения Винальевна Белова (1926 г. р.) и Мария Тимофеевна Гайдукова (1930 г. р.), к ним присоединились две другие жительницы села: Фёкла Никифоровна Степанова (1925 г. р.) и Анна Яковлевна Циркина (1932 г. р.), уроженка не существующей ныне деревни Платоновка, большую часть жизни проведшая в соседнем селе Ичкала.

Мы сразу поняли, что поводов петь у наших бабушек немного: и со здоровьем проблемы, и жизненные обстоятельства пению не способствуют. Тем более, если речь идёт о совместном пении, качество которого нарабатывается годами и напрямую зависит от регулярности певческой практики и стабильности состава поющих. Мы наблюдали, как нелегко находятся общие песни, как не сразу удаётся вспомнить нужный «голос», как трудно подстраиваются голоса один к другому. И, тем не менее, прочные традиции и в таких ситуациях помогают. В итоге мы записали около пятидесяти фонограмм, которые представили в разных исполнительских вариантах (сольных и ансамблевых) фактически всю жанровую палитру местного песенного репертуара.

В самом сложном состоянии, конечно, находятся обрядовые и приуроченные к обрядовым ситуациям песенные образцы. Немногочисленные календарные и свадебные песни в настоящее время воспроизводятся сольно, при этом в сильно сокращённом, по сравнению с записями двадцатилетней давности, виде. Именно так мы записали песню пасхальных обходов, знаменитую бергульскую волочебную «Идём, братцы, вдоль улицы». Фактически ушли из практики богослужебные песнопения, забываются также духовные стихи.

Идём, братцы, вдоль улицы1



Идём, братцы, вдоль улицы, Христос воскрес, Сын Божия!

К тому двору, к хозяйскому, Христос воскрес, Сын Божия!

Хозяйский двор на сем(ы) столбов(ы), Христос воскрес, Сын Божия!

Хозяюшка, мой батюшка, Христос(ы) воскрес(ы), Сын Божия!

Если ты спишь, то Бох(ы) с тобой, Христос воскрес, Сын Божия!

Если не спишь, открой окно, Христос воскрес, Сын Божия!

Открой окно и глян(и) в окно, Христос воскрёс, Сын Божия!

Егорий свят коров(ы) пасёт, Христос воскрёс, Сын Божия!

Никола свят яр засеваит, Христос воскрес, Сын Божия!..


Исполнительница: «Ну, дальше поют или нет, она (хозяйка) открывает окно, и ей говорят: „Христос воскрес! Христос воскрес!” А она подаёт то яйца, то деньги в окно, вот. Мама моя ходила, пела, за-что (поэтому) я знаю. Вот не знаю – или она вся, или не вся…»

В процессе нашего разговора выяснилось, что в настоящее время при совершении похоронного обряда не поют стихов и молитв, что ещё было естественным в 1980-е годы. На похоронах и в поминальные дни звучат традиционные плачи – голóшения. Выяснилось, что, по крайней мере, две из беседующих с нами женщин умеют голосить. И здесь нас поджидала долгожданная удача – нам посчастливилось записать три похоронных причитания, жанра, чрезвычайно редко звучащего в несоответствующей ему ситуации и потому, как правило, представленного в архивных коллекциях единичными образцами.

– А ты поголоси, Нюра, – обратилась к Анне Яковлевне Циркиной одна из песенниц, и в ответ зазвучало горестное высказывание-обращение, от которого и меня, и, думаю, моих молодых коллег бросило в дрожь:

Ой, мила ты ли моя доченька,

А куда ж ты полятела от меня?

Ай, во все чаты[ре]2* сторо[ну]шки,

Ай, во все чаты[ре] доро…оженьки.

Развяжи ж ты свои белы рученьки,

Ай, пойди ж ты по дороженьке

Дай снеси ж поклон моей милой мамыньке…

В наступившей тишине я осознала, что только что прозвучал вариант именно того «двухярусного» причитания, нотная запись которого так изумила меня много лет назад. Прúчетную эстафету переняла Ксения Винальевна Белова, помянув своего брата. Её плач звучал несколько по-иному, но характерные черты того же напева со всей очевидностью проступали и в этой импровизации. Наличие типового напева свидетельствует о высоком уровне развития прúчетной жанровой сферы в Бергуле и, вероятно, о существовании в прошлом профессионализации данной области обрядового исполнительства.

Основную часть песен, записанных нами во время бергульской поездки, составили лирические образцы. С большим эмоциональным подъёмом, хотя и не вполне стройно, песенницы спели и ряд образцов подлинной крестьянской протяжной песни, и более многочисленные песни городской традиции, среди которых порой встречаются очень самобытные по мелодии варианты, как, например, широко распространённая в разных традициях песня «Потеряла я колечко».


Потеряла я ли то колечко, ой, потеряла я любовь/3*покой.

Я по этому ли то колечку (ой) буду плакать день и ночь.

Буду плакать день и ночь…

– Не плачь, девушка, горькой слезою, будешь вечная й моя.

Будешь вечная моя…

Куда скрылся/делся аленький цветочек, что долину украшал.

Что долину украшал…

Куда делся мой дружок любезнай, что словам меня влещал.

Что словам меня влещал…

Улестил милый меня словами, сам уехал навсегда.

Сам уехал навсегда…

Сам уехал, мне ли то оставил дочь-малютку на руках.

Дочь-малютку на руках…

Взгляну-взгляну на эту малютку, слезой горькой обольюсь.

Слезой горькой обольюсь…

За тебя, моя ли то малютка, пойду в морюшко втоплюсь.

Пойду в морюшко втоплюсь…

Сколько раз я не ныряла – не достала, ой, в море дна.

Не достала в море дна…

Своей лентой голубою украшала берега.