Geum.ru

Сборник статей и материалов, посвящённых традиционной культуре Новосибирского Приобья Новосибирск

Вид материалаСборник статей

Содержание


Песенные традиции села Гражданцево
Полоса моя, полосынька
Песенные традиции села Чуваши
Русские частушки на чувашский напев
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12

Песенные традиции села Гражданцево


По сведениям информантов, а в Гражданцево мы работали с Усовой Акулиной Васильевной (1927 г. р.), Кейль Галиной Савельевной (1925 г. р.), заведующей СДК Осиповой Татьяной Ивановной (1960 г. р.), село основано в 1890-е годы братьями Назаровыми, выходцами из Уфимской губернии. До 1920 года оно называлось Нижнее Назарово (нынешний районный центр прежде носил имя Верхнее Назарово). В село приехали переселенцы из Курской, Могилевской и Черниговской губерний, которые, в основном, сеяли зерновые, занимались заготовкой леса, охотой, скотоводством. В начале ХХ века сюда на постоянное место жительства стали приезжать русские, проживавшие некогда на территории современной Белоруссии.

Надо полагать, что исходная пестрота жителей Гражданцево оказала воздействие и на формирование местной народно-песенной культуры. В ней можно обнаружить сочетание как минимум двух культурных составляющих – русской и украинской. Русская часть репертуара представлена такими традиционными песнями, как «Расскажи-ка, душа Маша», «Скакал казак через долину», «Ой там, на горе». Значительную в количественном отношении группу их репертуара составляют русские песни позднего городского и литературного происхождения: «Где эти лунные ночи», «Солнце всходит и заходит», «Сяду я за стол», «Однажды сижу за гитарой», «Хасбулат молодой», «Степь да степь кругом». Из украинского фольклорного фонда широко распространены традиционные лирические песни, такие, как «Нэсе Галя воду», «Ой, ты, хмелю», «Гэй, Галя, гусей».

Значительную группу составляют песни, исполнявшиеся на вечёрках, совместных праздниках, проводимых с участием молодёжи из соседних деревень. Так, членам экспедиции удалось записать крутухи: «Чернява, чернобровая моя», «Полоса моя, полосынька».


Полоса моя, полосынька




Полоса моя, полосынька,

Полоса овса насеяная,

Полоса овса насеяная,

А другая – небороненая,

А другая – небороненая,

Заросла моя полосанька,

Заросла моя полосанька,

Частым ельничком, березничком,

Частым ельничком, березничком,

Молодым горьким осинничком,

Молодым горьким осинничком,

Я в осинничке синявочки брала,

Я в осинничке синявочки брала,

А в березнике – беляначки,

А в березнике – беляначки,

Я брала-брала, насвистывала,

Я брала-брала, насвистывала,

Себе милого присвистывала,

Я брала-брала, нагарькивала,

Себе милого пригарькивала,

Я брала-брала, нагарькивала,

Себе милого пригарькивала.


А также «визитную карточку» села Гражданцево «Ой, кудряш, мой кудряш» – единственную песню села, опубликованную в сборнике «Хороводные и игровые песни Сибири»; игровую поцелуйную песню «Раз, два, три, четыре – я жениться хочу», которую пели под балалайку или под гармошку, а также «А мы просо сеяли, сеяли», «Посеял зять репку», исполнявшуюся с пляской («дроби ногами били, притопывали»).

Особо следует отметить традицию инструментального музицирования на балалайке, которую нам продемонстрировала Акулина Васильевна (баба Лина, между прочим, приёмная мать главы администрации Северного района Геннадия Георгиевича Зырянова). От неё были записаны наигрыши: «Как Ерёма стал тонуть», «Камаринский», «Семёновна», «Подгорная», «Цыганочка». Кроме того, исполнительница продемонстрировала разные настройки инструмента, а также перестройку балалайки из «гитарного» в «балалаечный» строй, спела ряд песен под аккомпанемент балалайки. При этом балалайка в руках исполнительницы не всегда играет аккомпанирующую роль. Иногда Акулина Васильевна подыгрывает на балалайке «второй» голос, которого ей явно не хватает при пении городских лирических песен.

Всего в селе Гражданцево было записано 35 фонограмм. Это немного по сравнению с числом записей, выполненных в Северном. Но это достаточно солидная и очень интересная коллекция, так её следует оценить, если учесть два обстоятельства. Первое – то, что пробыли мы в Гражданцево всего несколько часов, а второе – что песенницы относятся к разным возрастным группам, а их родители (или более ранние предки) приехали в Сибирь в разное время и из разных мест. В таких ситуациях совместный певческий репертуар и не может быть очень объёмным.

На обратном пути нас ждала неприятность – поломка машины. Вероятно, нас бы сильно покусали местные кровососущие насекомые (пауты), если бы не наш замечательный шофер Иван Иванович, который достаточно быстро устранил поломку.

Вечером, усталые, слегка искусанные паутами, мы возвращаемся в гостиницу, обсуждаем итоги первого экспедиционного дня, намечаем план работы на завтра. После ужина принимаемся за обработку экспедиционных материалов и ложимся спать глубоко за полночь. Завтра нас ждёт поездка в село Чуваши.

Песенные традиции села Чуваши


Поездка в Чуваши – самая авантюрная часть нашей экспедиции. Это село в маршруте появилось случайно: руководители районного отдела культуры предложили, а мы не стали отказываться, тем более что в автобусе по дороге в Северное узнали имя одной из чувашских песенниц – Маруси Голубевой.

Из просмотра музейного альбома узнали, что деревня основана в 1860-е годы переселенцами-чувашами. В 1895 году она сгорела и была отстроена заново. В 1910–1912 годах была построена трактовая дорога от Каинска до деревни Алешинка, которая прошла и через Чуваши (до революции поселения района относились к Каинскому уезду Томской губернии). По этой дороге нам и предстояло ехать в чувашскую деревню.

«К серьёзной записи музыкального творчества сибирских чувашей мы не готовились, литературу не читали, сборники песен не листали, поэтому соответствовать ситуации будет не так уж и просто», – подобные мысли лишь лёгкой тенью омрачали наш тридцатикилометровый путь к востоку от Северного вдоль реки Тартас, но совершенно не мешали обозревать скромные красоты местного ландшафта.

Хозяйка сельского Дома культуры Чувашей собрала в клубе трёх местных песенниц: Прасковью Трофимовну Ананьеву (1932 г. р.), Марию Николаевну Голубеву (1932 г. р.) – ту самую Марусю Голубеву, о которой мы узнали от автобусной собеседницы, и совсем молодую по собирательским представлениям Елизавету Ивановну Петрову (1947 г. р.). Все они родились в сибирских деревнях Алешинке и Ивановке, родители же приехали в Сибирь «с Чебоксар».

Поскольку наша запись была «разведочной», мы попытались сначала выяснить крупные составляющие части репертуара чувашских песенниц, а кроме того, выявить наличие в нём традиционных жанров чувашского фольклора. Первое удалось лучше, чем второе. Записав немногим более 20 фонограмм напевов и разговоров песенниц, мы обнаружили, что местный певческий репертуар состоит как бы из трёх частей. Первую часть составляют традиционные чувашские песни, которые исполнительницы определяют словом «юрэ» или «ёры» (фонетические варианты чувашского «юрри» – песня). Нам удалось записать «петровскую» песню («вэйя юрри» – хороводная), свадебную («туй юрри»), гостевую «провожальную» («хăна юрри»), рекрутскую, солдатскую («некрут, салтак юрри») и лирические песни. Среди последних наше внимание привлекла песня о переселении в Сибирь.

Не зная чувашского языка, нам приходилось постоянно обращаться к песенницам с просьбой о переводе или пересказе прозвучавшей песни. Они искренне старались помочь нам, хотя задача перед ними была поставлена очень сложная: «По-чувашенски красиво и складно, по-русски так не получается». Но даже в таких «не получающихся» переводах просвечивались традиционные приёмы песенной поэзии:

Через солнце дорогу видать,

Мы ходим по этой дороге.

Через звёзды видать девушку,

Это меня она ждёт, наверно.

Это фрагмент солдатской песни в переводе М. Н. Голубевой.

Вторая часть репертуара наших исполнительниц образована русскими песнями. В этой части записи мы ограничились констатацией того факта, что русские песни чувашинцам известны. На магнитофон же записали только русские частушки для сравнения с частушками, которые наши песенницы поют «по-чувашински», т. е. на чувашском языке и «на чувашский голос» (т. е. напев). Русские частушки чуваши выучили от своих русских соседей и поют их совершенно свободно:


Русские частушки на чувашский напев














Наибольший же интерес вызвала третья репертуарная часть, которая включает переведённые на чувашский язык православные песнопения и молитвы (Верую, Достойно есть, Отче наш, Трисвятое, Пасхальный тропарь), а также заимствованные и переработанные русские песни с переведёнными на чувашский язык словесными текстами. При этом слова и напев могут относиться к разным русским песням. Так, на мелодию песни «Где летал по свету ворон» положены слова другой солдатской песни – «Чёрный ворон». В переводе с чувашского языка речь в песне идёт о том, как солдата ранили на войне. Вóроны прилетели к нему, и он говорит: «Не приходите ко мне, я ещё живой, улетайте в деревню и скажите родителям, пусть они не плачут – я пока ещё живой…» А Мария Николаевна Голубева спела «давношнюю» песню, которую она выучила от отца: напев от тюремной песни «В воскресенье мать-старушка», а сюжет «собран» из фрагментов двух песен – казачьей песни «Проснулася станица» и лирической баллады с зачином «Лет семнадцати мальчишка».

Пунктирно намеченная по ходу записи этнокультурная группировка репертуара показалась нам чрезвычайно интересной и требующей дальнейшего изучения. Возвращались мы в Северное в приподнятом настроении – есть ещё в Северном районе работа для фольклориста-собирателя и исследователя!.. Есть ещё на земле сибирской «заповедные острова» традиционной культуры!

В таком состоянии переживания о судьбе духовной культуры мы бы, конечно, проехали мимо не слишком заметного, но вполне материального памятника сибирской истории, сооружённого на месте «битвы дружины Ермака с войсками хана Кучума». Высмотрел его сквозь придорожные заросли наш шофёр Иван Иванович. Высмотрел на свою голову, потому что самая восторженная и невыдержанная часть нашей маленькой группы тут же помчалась по кочкам, не обращая внимания на комаров и тому подобную зловредную живность, посмотреть на памятник поближе и запечатлеть его на память.

Вечером гуляли по Северному, осваивали расположение его главных улиц, затем немного работали с выполненными днём записями и очень поздно укладывались спать. Для нас хорошо, что в гостинице было почти пусто, и мы никому не мешали.

Экспедиционная реальность внесла свои коррективы в наш маршрут, и мы с удовлетворением отметили, что вышли за рамки намеченного задания и, кроме известных староверческих очагов (Северное, Бергуль), посетили русское и чувашское селения, если так можно выразиться, сверх плана. Последнее из них – Чуваши – подсказало идею будущего экспедиционного исследования в Северном районе: певческие традиции чувашских переселенцев (или чувашской диаспоры) Васюганья. Кроме Чувашей в районе есть ещё два, по крайней мере, «чувашинских» поселения – посёлок Витинск и деревня Алешинка, в которой, если верить нашим песенницам-чувашкам, даже дети ещё говорят по-чувашски. Привлекательными показались также воспоминания алешинской уроженки М. Н. Голубевой: «Много гармонистов было раньше. Едешь с дойки и не знаешь: и тут играет, и там играет, и там… Это в Алешинке. Шибко веселó было. Ивановские там и кириловские, мосинские – все туда собирались в Алешинку. Как большие праздники, все там были, проводили…» Может, удастся найти в Алешинке остатки инструментальной традиции. Но это – на будущее, а пока надо выяснить, как обстоят дела с народной песней в знаменитом селе Бергуль.