Законодательством

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 19

14.02.2009

15

Едва голова Вадима коснулась черной бархатной подушечки с вышитым зеленым драконом, он мгновенно провалился в сон, но сон с открытыми глазами, что прежде с ним никогда не случалось.

Зайдя в темную комнатку, он подошел к маленькой деревянной кроватке и, приподняв кружевной полог, с тоской посмотрел на посасывающего розовый пальчик сына: как он теперь будет без матери? Бедная, ей не было и тридцати... Сколько близких ушло в мир иной за последние годы: мать, учитель, отец, трое только начавших жить детей, однако это всего лишь боль, порой невыносимая, выворачивающая душу...

Вадим закрыл лицо руками и, в попытке сдержать хлынувшие слезы, отвернулся, а когда открыл глаза, то увидел, что стоит на пороге спальни Лауры.

Он хотел уйти, но лежавшая на краю Варвара вдруг сбросила одеяло, села на кровати и вперилась в него невидящим взглядом, и Вадим почувствовал, что не может двинуться с места.

Не сводя с него зияющего пустотой взгляда, обнаженная Варвара на цыпочках подошла к оцепеневшему Набокову, положила руки на плечи и потянулась к нему, но едва ее губы укололи его подбородок колючим холодком, сердце в груди Вадима гулко ухнуло и замерло, ноги стали ватными и подкосились.

Он упал на колени, уткнувшись в золотое лоно Варвары, но в следующий миг та взмыла над полом и, раскинув руки, полетела обратно к кровати.

Сердце в груди снова ухнуло: Вадим подскочил, сел на диване и испуганно огляделся — никого.

Он посмотрел на старинные часы, стоящие в углу гостиной, было без четверти восемь, и на цыпочках вышел в прихожую — тишина.

— Бред сивой кобылы! Наваждение! Надо обязательно отговорить их от этого дела, а то вдруг действительно окажется, что я... — Вадим с проворотом ущипнул себя за щеку. — И думать не смей, Дрюндель!

Он крутанул ключ входной двери, но передумал и снова на цыпочках прошел в спальню хозяйки: Лаура по-графски безмятежно покоилась на черных атласных подушках, сложив руки на груди, а Варвара, свернувшись клубком, спряталась с головой под одеялом.

— Привиделось, слава Богу, — облегченно вздохнул Вадим и, уже не сомневаясь, вышел из квартиры.

Спустившись по сумрачной улочке на Садовое кольцо и окунувшись в привычные смрад и гвалт проснувшегося города, он рассеянно огляделся и решил прогуляться, чтобы избавиться от повергшего его в суеверный трепет наваждения. Сны, пусть даже самые страшные, держаться в памяти час-полтора, а потом где-то «под ложечкой» от них остается лишь нудно посасывающая боль.

И действительно, как только он перешел Садовое кольцо и очутился на своем любимом мостике через путепровод между Курским и Ленинградским вокзалами, ужаснувший его сон бесследно испарился.

Спустя пару минут, влившись в поток студенток, спешащих на занятия и беззаботно щебечущих о чем-то своем, о девичьем, он совсем расслабился и, поглядывая по сторонам («Профессия прежде всего!»), стал отмечать интересные экземпляры.

К сожалению Вадима, запоминающихся лиц не было. Студентки были в основном из Подмосковья, и в их облике чувствовались не только полное отсутствие вкуса и прежде всего в одежде, но и сквозящая практически во всем угнетающая затравленность, замешанная на врожденной обреченности осуществить свои, пусть даже самые скромные, желания.

Кроме того, Вадим давно отметил, а гулял он по этому маршруту довольно часто, особенно после ночных съемок, что у большинства подмосквичек были, что называется, нечистые лица, которые те безуспешно пытаются скрыть под толстыми слоем разных пудр и ярким, порой вызывающим, но безвкусным макияжем. Лаура Боярдо объясняла это плохим питанием и экологией, а он не спорил, но ему было обидно, что пропадает столько симпатичных, а порой и по-настоящему красивых лиц.

Свернув в переулок, Вадим обогнал рыжую девушку и неожиданно вспомнил о своем неудачном литературном эксперименте.

Пять лет назад, после бурного, но мучительного романа с Жюльетт Орловской, известной журналисткой и бывшей женой не менее известного олигарха, он, пребывая в глубокой депрессии, написал роман «Демон» об очаровательной медноволосой девушке, которую преследовал призрак, наводивший на нее жуткий страх возникающими из ниоткуда ароматами можжевельника, терпкого винограда и апельсина. Сменяющиеся волны этих ароматов приводили бедную девушку в состояние, близкое к прилюдному оргазму, и, раздавленная, она совершала странные, на грани безумия, поступки. Однако в финале, так и не разгадав своего тайного преследователя, она благополучно отбывала с женихом, издателем популярных детективов, в Испанию на постоянное место жительства…

Однако, несмотря на рекомендации известного драматурга Федора Ландрина, издатель отказался печатать его «Демона»: «Роман рыхлый, а надо чтобы на каждой странице кровь в жилах стыла. Да и название с претензией. Прости, Федя, но что позволено гению, недоступно пусть даже такому талантливому фотографу, как твой Набоков».

— Неземное создание! Сознайтесь: кто вам заказал свести меня с ума?

Голос показался Вадиму знакомым, и, встряхнувшись, он вернулся в обожаемую им реальную действительность.

У троллейбусной остановки крепкий, но немного потяжелевший лысоватый мужчина в джинсах и черной вельветовой куртке преградил путь высокой хрупкой девушке в серой кожаной куртке и коричневых джинсах.

В сияющих голубых глазах девушки одновременно светились и испуг, и какой-то неподдельный восторг.

«Конфетка, — подумал Вадим и испугался. — На Варвару похожа! Только выше!»

Ничего не ответив, девушка обошла мужчину, который, развернувшись на каблуках, сказал ей вслед:

— У вас был шанс! — и, сдернув очки с затемненными стеклами, пробормотал: — От судьбы не уйдешь, милая моя.

— Вы Парамонов? — подойдя к незнакомцу, спросил Вадим.

Мужчина подозрительно прищурился и нехотя кивнул.

— А вы, насколько я догадываюсь, Вадим Набоков. Идемте. Незачем торчать на юру и обращать на себя праздное внимание.

16

— И не упрашивайте, я сейчас не в форме.

— Влюблены?

— Если бы… Просто в очередной раз схожу с ума.

— Красивая девушка.

— Вы о ком?

— Как о ком? Вы же сами только что назвали ее неземным созданием.

— В том и дело, что неземное. Она инопланетянка.

— Надо же! Никогда бы не подумал!

— А вам и думать не надо, тем более вы сами влюблены.

— В кого, интересно знать? — Теперь наступил черед удивляться Набокова, и он попытался скрыться за гримасой притворного изумления.

— Во Вьюжинскую, естественно. Но это не ваш вариант, так что не советую тратить силы попусту. — Парамонов остановился, достал из кармана куртки свернутые трубочкой серые шелковые чулки и протянул Вадиму. — Кстати, передайте ей.

— Так это были вы?

— Нет, но знаю кто, поэтому и реквизировал. Да и пусть она не волнуется, он больше не будет ее доставать.

— А он кто?

— Абсолютно завернутый на Рембрандте и его «Данае» человек. Короче, больной на всю голову.

— Погодите, куда мы идем? — Вадим растерянно осмотрелся, за разговором он не заметил, как они снова вышли на Садовое кольцо, но уже у «Красных ворот».

— Гуляем, с вашего позволения. Правда, лично я иду в одно туристическое агентство, хочу отправиться в путешествие по Испании.

— Зачем? Если вас так заинтересовали останки генерала Дюрана из авангарда Мюрата, который умер и, по вашему же утверждению, захоронен где-то в Москве?

— Так вы в курсе?

Вадим кивнул.

— Нет, в Испании я хочу найти святой Грааль и привезти его, наконец, в Россию, надоела эта бесконечная свистопляска, живем как на вулкане. Я даже знаю, где он находится, Не спрашивайте, все равно не скажу, это должно остаться тайной.

— Однако если вы отправляетесь в путешествие по Испании, то, что нам-то делать, если мы найдем вашего генерала. Бочку вскрывать?

— Ни в коем случае! Об остальном не беспокойтесь, как только вы его найдете, я тут же явлюсь пред ваши ясные очи, — вдруг лукаво улыбнулся Парамонов, но тут же, скомкав улыбку, снова погрустнел. — Простите, я устал, а мне сегодня еще надо слетать в замок Сан-Мартин де Тревехо, уточнить кое-что.

— Это где?

— В тридцати километрах от испано-португальской границы, в этом замке раньше находилось португальское командорство ордена тамплиеров, правда, сейчас он разрушен, но на кладбище у замка есть одна замечательная могила.

— И когда вернетесь? — Вадим вдруг почувствовал, что этот странный, если не сумасшедший человек, затягивает его в какую-то круговерть событий, с которой он вряд ли справиться, но ничего не мог с этим поделать.

— Сегодня к вечеру, а может, завтра поутру. Да не дергайтесь вы, Набоков, я же сказал вашим подружкам, что не псих и не маньяк! У меня и в самом деле не голова, а адская машина, и если в нее случайно попадает какая-то необычная и захватывающая идея, то я должен непременно разобраться в ней и, желательно, немедленно, иначе она будет меня мучить. Поэтому обычно я сразу отправляюсь в путешествие, достаточно мне оказаться у себя дома и закрыть глаза, как я в тот же миг переношусь в иное пространство. В частности, поэтому и заказал вам найти генерала Дюрана. С одной стороны, я должен проверить себя, вернее, свою версию, а с другой, у меня совершенно нет времени заниматься этой безделицей. Однако Варваре, а тем более вашей Лауре Боярдо, об этом говорить не стоит, иначе они почувствовуют себя оскорбленными. Все, я пошел.

Однако, шагнув на лестницу подземного перехода, Парамонов вдруг резко повернулся и прихватил Вадима за пуговицу джинсовой куртки.

— Берегите Вьюжинскую, ее приключения на этом похищении отнюдь не закончились, а если быть совершенно серьезным, они только начинаются.

Не успел Вадим и глазом моргнуть, как Парамонов исчез в сизом смраде переулков на противоположной стороне Садового кольца.

Вадим тоже перешел на другую сторону и, не смотря по сторонам, побрел к своей студии, мрачно размышляя о сказанном Парамоновым.

Его не оставляло ощущение, что несколько лет с ним уже происходило нечто подобное. Тогда вместе с Лаурой они оказались в плену почти такого же сумасшедшего, как Парамонов, человека по имени Макс Грен, который спокойно и свободно манипулировал их сознанием. Однако Макс Грен не загадывал странные загадки, а четко, но, иногда пугая их нестойкие души, вел к намеченной им цели. К тому же в знак собственного расположения к ним («Расположения ли?») открыл ему и Лауре тайну происхождения их незримой, но неразрывной связи, и, переместив в пространстве и времени, заставил пройти древнеегипетское посвящение в образе молодого грека Димелена.

Вдруг, когда Вадим переходил улицу Машкова, на которой располагался офис агентства «ЗЕФИР», путь ему с визгом преградил красный «Ситроен С3», окно которого высунулась явно взвинченная Лаура:

— Где тебя черти носят! Мы уже полчаса колесим по району! натянуто

— Не черти, а ваш безумный Парамонов, — садясь в машину, как-то странно улыбнулся Вадим и, расправив пальцами морщины на лбу, спросил: — Что случилось?

15.02.2009

17

— Послушай, Вадим, — нервно пройдясь по кабинету, сказала Лаура, как только захлопнулась дверь за уехавшей на репетицию Варварой, и, сев в кресло, закурила. — Может быть, я сейчас не вполне адекватно воспринимаю реальную действительность, но...

— Не кокетничай. После приключений с Максом Греном, мы оба ее неадекватно воспринимаем.

— Тебе это тоже напомнило ту безумную историю?

— За исключением того, что этот сумасшедший Парамонов не управляет нами, как делал «наш любимый полковник» Макс Грен, а предсказывает события и, что удивительно, довольно точно.

— Будто от этого кому-то становится легче?!

— Не знаю, но гороскопы, даже из любопытства, читают почти все. И еще: не буду тебя пугать, графинюшка, но перед тем, как раствориться в воздухе, Парамонов сказал, чтобы я оберегал Варвару, потому что ее приключения только начались. А дальше ты знаешь: не успел я пройти и двухсот метров, как вы наезжаете на меня и сообщаете о пропаже ее подружки Франчески Терн, между прочим, подданной королевства Испании. Не проще ли сообщить о ее пропаже нашей доблестной милиции, а заодно в испанское посольство?

— Странный, ты же сам видел, что она ничего не хочет и слышать об этом.

— А почему, собственно, твоя Варвара так упорствует? Боится упустить забойный сюжет?

— Не говори ерунды! Просто у них с детства тоже есть какая-то незримая связь.

— Детская и трогательная? От слова — «трогать». Невинные забавы где-нибудь на чердаке пионерского лагеря?

— А ты откуда знаешь?!

— Ничего я не знаю. Обычная история. Меня, к твоему сведению, тоже совратили на чердаке.

— Как? — Бровь Лауры выгнулась. — Ты рассказывал, что это случилось на берегу лесного озера. Или я...

— Все ты правильно поняла: совратили на чердаке, а на берегу его закрепили блаженным совокуплением тел. Чердак, дорогая моя, это своеобразная пирамида, где происходит только посвящение в таинство любви, а не само таинство. Короче, что будем делать? Сидеть и вспоминать кто, кого, когда и где или, наконец, займемся делом? У меня рекламный заказ стынет, не ахти какой, но реальные денежки все-таки.

— Честно говоря, Дрюндель, я не ничего понимаю. Варвара сумбуру навела и ускакала.

— Ясно, как всегда думать должен я. Итак, что мы знаем? Франческа Терн — известная испанская актриса и драматург приехала в Москву, где провела, как оказалось, свое безоблачное детство, на премьеру своей пьесы, а также или, главным образом, на поиски усатого мужчины, в котором твоя подруга признала, но смутно, завсегдатая ресторана Дома актеров, то есть человека из вашей театральной тусовки, это раз. Испанка поселяется в частной гостинице, откуда на следующий день исчезает в сопровождении злого дядьки, который по описанию портье совсем не похож на ее усатого возлюбленного. Так?

— Да, но я не уверена, что Варвара рассказала о своей подруге и ее русском бойфренде... Хотя с другой стороны, зачем ей что-то скрывать?

— Вот именно. Идем дальше, ночью Варвара попадает в руки «маньяка», который завернут на Рембрандте, но тот благополучно отпускает ее. — Вадим вдруг замер, а затем достал из кармана серые шелковые чулки и бросил на стол. — Парамонов просил ей передать.

— Так это был он! Извращенец!

— Успокойся, это не Парамонов, но он знает, кто это сделал. Переночевав в одной постели со своей подругой... У вас, кстати, ничего не было?

— Дрюндель, давно по лицу не получал?!

— Короче, рано утром наша девушка, похожая на Эммануэль…

— Странно, почему раньше никто не замечал этого сходства?

— Короче, наша «Эммануэль» отправилась домой и нашла в почтовом ящике письмо, в котором ничего, кроме накладного ногтя ее подруги и слов на клапане «Я где-то здесь» с тремя восклицательными знаками и подписью «Мафран», не было. Из чего наша не вполне уравновешенная героиня, актриса и модная писательница, тут же сделала вывод, что ее подругу похитили. Все? Одни догадки и предположения, а фактов — йок, то есть никаких.

— А «Мафран», это что?

— Сокращенно Мария Франческа, надо полагать.

Вадим встал, подошел к окну и, раздвинув жалюзи, выглянул во двор, где уборщики соседнего ресторана забрасывали в мусорный бак обглоданные скелеты.

— М-да. «Жизнь — это мерзость! — подумала Тата, бросая в окошко любимого брата», — проговорил он и вернулся к столу.

— Оставь ты свои шуточки!

— Значит так, сейчас ты едешь в СТД и находишь среди вашей тусовки подходящие экземпляры лысых и усатых мужчинок, в районе сорока пяти лет, а я слегка поработаю, потом заскочу к Дюше Мамонову... Позвони ему, тебе он не откажет. Возьму его «Хонду» и послежу за Варварой. Только ей об этом знать необязательно, поняла? Ох, не нравится эта история.

— Почему?

— Да потому что слишком напоминает моего несостоявшегося «Демона». Все, разбежались.

18

Когда Вадим вошел в арку, чтобы дворами пройти к своей студии, жесткий спазм прорезал его горло, и он кинулся обратно в офис агентства.

У открытой двери офиса, горло снова прорезал спазм, и, бурно закашлявшись, Набоков согнулся пополам, но тут же выпрямился и выбил ногой дверь кабинета.

На столе, держась руками за горло, лежала Лаура, тщетно пытаясь что-то крикнуть.

— Господи! — подлетел к ней Вадим, но хрипящая Лаура потянулась дрожащей рукой к двери.

Набоков обернулся и увидел, как в приемную выскочил коренастый мужчина.

Он ринулся за ним, но на пороге получил сокрушительный удар в челюсть и, отлетев к столу пока несуществующего секретаря, рухнул на пол, но успел зафиксировать в памяти нападавшего: пегого мужчину, лет сорока с плоским носом, куцым подбородком, безгубым ртом и пронзительным взглядом глубоко посаженных под низкий лоб бесцветных глаз одетого в серую куртку и джинсы.

Когда сознание вернулось, Вадим, покряхтывая, сел и, закрыв глаза, несколько мгновений неподвижно сидел, прислонившись спиной к столу, а затем встал и, потирая челюсть, вошел в кабинет.

Вперившись в репродукцию картины Джека Веттриано «Devotion» (этот художник был последним увлечением Боярдо), которую утром повесили над кушеткой, бледная Лаура сидела в кресле, сложив, как школьница, руки на столе, из чего Вадим сделал вывод, что пробыл в нокауте довольно долгое время.

— Он что: хотел тебя убить? — Набоков упал в кресло напротив, но подруга продолжала смотреть немигающим взглядом на картину.

— Эй, ты где? — Помахал он рукой перед глазами подружки. — Что он от тебя хотел?

Лаура опустила глаза и заплакала.

— Ну вот, все и прошло! — Присев на корточки у ее ног, Вадим поцеловал подружку в коленку, однако ее реакция была неожиданной: со свистящим вздохом «Иэха!» она влепила ему хлесткую пощечину, но, к счастью, по другой скуле.

— И это правильно! — Опрокинутый на пол Вадим отполз к кушетке и сел. — Бей своих, чужие бояться будут! И все-таки?

— Я подумала, это ты зачем-то вернулся и даже не обернулась, — вытирая платком слезы, начала Лаура. — А этот гад набросился на меня сзади и стал душить. — Она с трудом сглотнула подкативший к горлу комок и продолжила: — Сам понимаешь, я сопротивлялась, как могла, но он повалил меня стол, сел верхом и стал допытываться, о чем мы разговаривали с Франческой, когда она была у меня.

— И о чем же вы говорили?

— Да в том и дело, что ни о чем! Мы говорили, главным образом и, естественно, о театре. Варвара восхищалась своим любимым Фоменко, но ты же знаешь, я его терпеть не могу, а Франческа, в основном, молчала, оживилась лишь однажды, перед самым уходом. Вот и все, я почти тоже самое сказала этому идиоту, но он не поверил и стал меня душить, и убил бы, если бы не…Ты почему вернулся?

— Странный вопрос. Неужели забыла о нашем приключении в древнем Египте? И не смотри ты на меня так! У меня начались спазмы в горле, вот я и вернулся.

— Шутишь? У нас же с тобой после того ничего подобного не происходило.

— Значит, пришел момент!

— Не пугай меня!

— Вы сами с Варварой накликали.

— Не пори чушь!

— Ну вот, что и требовалось доказать, наша графинюшка пришла в себя. Ведь недаром она часто и с пафосом говорила своему неразумному другу, разгильдяю и неисправимому бабнику, что в случайности и совпадения верят только дураки.

— Отстань!

— Нет уж! Вы хотели приключений, вы их получили, так что теперь ваша задача спокойно, без дрожи в голосе, руках и ногах, наблюдать за происходящим и не делать, по возможности, резких движений. Вспомни историю твоей казни, тогда же обошлось без последствий для вашей драгоценной жизни, графиня.

— Обошлось. Но полчаса назад меня душили, и я просто уверена, что додушили бы, если бы не ты.

— Этот повторно прозвучавший тезис можно воспринимать, как знак благодарности?

— Какой ты, Дрюндель, мерзкий, гадкий и отвратительный! Тогда у нас с тобой был мой Андрей Лонгин и Макс Грен.

— А сейчас у нас Никодим Парамонов.

— Но ты сказал, что он уехал в Испанию, в замок тамплиеров.

— Такие люди путешествуют по всему миру только и исключительно виртуально, в астральном пространстве. Здесь он. Сидит у себя в спальне и бродит по замку в поисках древних откровений.

— Ты знаешь, где он живет?

— Не знаю, но где-то неподалеку. Все, ты меня достала! Пошли домой, примешь душ, полежишь, кофейку с коньячком выпьешь, съешь бананчик и прочая... Замечательно, что ты офис выбрала очень удачно, до дома пять минут.

Вдохнув свежего воздуха, Лаура вмиг успокоилась, прижалась к своему другу и, заглянув ему в глаза, спросила:

— Что ты вообще думаешь об этом?

— Ничего не думаю. Мне кажется, все эти модные романисты и особенно романистки, в том числе и твоя «Эммануэль», своими «бессмертными» произведения об убийцах, маньяках, садистах и другой нечисти, пробудили эту нечисть в людях, вот она и поперла из всех щелей.

— И что делать?

— Ничего. Не участвовать. Иными словами, не быть, как все, то есть не быть смиренной и податливой частичкой толпы, которая с таким беспримерным воодушевлением глотает всякую пакость, и делать свое дело.

— Слишком просто!

— А почему должно быть обязательно сложно?

16.02.2009

19

— Все, Кристина, одевайся, у меня дел по горло.

Встав со своего знаменитого постамента и одновременно роскошной, подсвечивающейся изнутри кровати, в которой побывала не одна модель, Вадим, подцепил с пола трусы и, зайдя за белый занавес из парашютной ткани, где у него располагался съемочный павильон, сел на черный куб.

— И потом сколько раз можно повторять, чтобы ты предупреждала о своих визитах. Знаешь же, терпеть не могу импровизации, особенно твои — с беготней и визгами. Мне работать надо, а не ублажать твою порочную плоть.

— Какой ты противный, Дрюля! Вместо того чтобы обрадоваться, что приехала твоя ласковая киска... Фу на тебя!

Кристина Валенте, превратившаяся из очаровательной, почти наивной девушки, несколько лет назад изнемогавшей до истерических припадков от любви к ветреному фотографу, в светскую, но еще не до конца вылощенную двадцатисемилетнюю замужнюю даму, подошла к старинному зеркалу, стоящему в углу спальни-гостиной-кухни Набоковской студии и стала разглядывать свое загорелое тело: ей нравились острые торчащие груди с маленькими сосками, упругий живот и покатое лоно, выстриженное знаком Зодиака Льва, под которым она родилась.

— Зачем ты его купил?

— Что? — нехотя откликнулся Вадим.

— Зеркало. Оно мутное.

— Ты ничего не понимаешь! Это не муть, а отпечатки разбившихся надежд. — Застегнув голубые, продранные на коленях джинсы, Вадим вышел из-за занавеса. — Однажды, в дикой, необузданной юности, я увидел в точно таком же зеркале две раздвинутые ноги и навеки стал жрецом этой прекрасной, но в то же время ужасной картины реальной действительности.

— Ты что, влюбился?

— Да, в дочку фараона Рамзеса Третьего. За что он обещал меня кастрировать, к пущей радости твоего нефтяного магната Феликса Кривина.

— А как поживает твоя сука?

— Какая именно, у меня их целая псарня.

— Твоя графиня.

— Значит так, даю тебе две минуты! — едва сдерживаясь, процедил Вадим. — А потом, не обессудь, будешь одеваться на лестнице.

— А душ?

— Дома подмоешься! И в следующий раз, прежде чем заявиться, звони. В отличие от тебя мне работать надо, а не ублажать молоденьких жен богатых импотентов, мне за это не платят.

— Так в чем дело?! Ты скажи сколько?

— Проваливай! — Вадим схватил за локоть Кристину, успевшую надеть только бюстгальтер и белые джинсы, и потащил к выходу.

— Больно же, дурак, у меня синяк останется.

— Скажешь мужу, что поскользнулась в бутике «Валентино» и ударилась о манекен! Да и не забудь что-нибудь купить, для алиби. Он будет доволен.

И, раскрыв тяжелую металлическую дверь, Вадим вытолкнул Кристину на лестницу, вернулся к кровати, взял ее зеленую шелковую рубашку и желтый пиджак, и выбросил их капризно насупившейся девушке.

— Следующего раза не будет, — закусила губу Кристина, чтобы не расплакаться. — Феликс купил дом в Марбелье.

— Замечательно, рад за вас. Как говорится, бандераса вам в руки. К сведению, «бандерас» по-испански — флаг, так что вперед с Хулио Иглесиасом наперевес. Прощай, дорогая.

«Грубо?! Ничего, сама напросилась. Хотя, конечно... Ну да Бог с нею, поплачет и придет, как миленькая», — подумал Вадим, прокрутив в воображении недавнюю сцену в своей студии и припарковал золотистую мамоновскую «Хонду» неподалеку от служебного входа театра, где работала Вьюжинская.

Но беспокоило его совсем другое.

Едва восторженно улыбающаяся Кристина, сумевшая оторваться от охранников мужа, нарисовалась на пороге его студии и сходу завалила его в кровать, Вадим со всей очевидностью понял, что когда он сказал Лауре: «Значит, пришел момент!» — он еще лелеял надежду на благополучный исход свалившихся на них в последние два дня невероятных событий, но появление его бывшей подружки, которая была случайным свидетелем его с Лаурой мистических приключений, спровоцированных «полковником» Максом Греном, окончательно развеяли эту надежду.

А был ли он готов к новым приключениям? Нет. Он лишь почувствовал, как его затрепетавшая душа рухнула в пятки, но, ударившись о них, взметнулась вверх, торкнула сердце, громко урча промчалась по кишкам, снова взлетела и замерла где-то в гортани.

Вадим щелкнул себя по носу, чтобы избавиться от этих невеселых мыслей, достал из кофра фотоаппарат, положил на колени и, приоткрыв окно, стал ждать, когда появиться Варвара, а пока он на всякий случай осмотрелся, но ничего подозрительного не заметил.

Из театра вышел Виторган, Вадим скорее по привычке несколько раз щелкнул его и снова погрузился в самосозерцание, пытаясь отыскать в подсознании хоть какой-то намек на то, что может произойти, но подсознание молчало.

Наконец, следом за Спиваковским из театра вышла Варвара и направилась к своей «Синди», стоявшей напротив входа на противоположной стороне улочки, но ее задержала выскочившая за ней Олеся Краевская.

«Красивая, но сразу видно жуткая сука!» — подумал Вадим про Олесю, но верный профессии все же сделал пять-шесть снимков: «Пригодится!» — хотя он очень редко, только когда совсем не было работы, соглашался на папарацци-заказы.

Blog

Законодательством