Валерий Сабитов принципрудр ы
| Вид материала | Книга |
- Валерий Сабитов Первые люди Рая. Фантастическая повесть, 4147.18kb.
- Валерий Сабитов Медуза Юргуна, 1097.33kb.
- Валерий Сабитов Миледи Темеза. Фантастический рассказ Кафе «Полумесяц». Пролог, 1657.02kb.
- Валерий Всеволодович, 582.44kb.
- Заместитель Председателя Государственной Думы РФ валерий Язев выступил с доклад, 179.99kb.
- Градобоев Валерий Валентинович Москва 2008 программа курса, 1080.91kb.
- Программа курса лекций (3 курс, 6 сем., 32 ч., диф зачет) Профессор Киричук Валерий, 72.05kb.
- Валерий Афонасьевич Язев. Среди основных доклад, 120.61kb.
- Контактная информация: Рохин Валерий Валентинович, 236.5kb.
- Практикум в ифтт для кафедр физики и технологии наноструктур и физики твердого тела,, 47.17kb.
Загадочное убийство Уильяма Фрея совпало по времени с целым рядом событий, активизировавших резидентуру Фахри Ахмада и переменивших план действий Тайменева. В рыночную сеть крупных городов страны кто-то периодически выбрасывал фальшивую валюту в громадных размерах. Резко подешевели наркотики, алкоголь, оживились преступные группировки. Криминал захлестывал торгово-промышленные центры, дестабилизируя политическую обстановку во всем регионе. Гибель курьера явилась последним из аргументов, заставивших руководство Фирмы принять меры для изменения стратегии поведения в Йемене.
Из радиотелефонного разговора с Фахри Николай уяснил, что некто, возможно «Тангароа», старается отвлечь внимание от определенного места, от предстоящих событий, суть которых еще не ясна. В Салах-эд-Дине назначено совещание, и Тайменеву рекомендовано прибыть туда, минуя Аден.
Переход на особое положение диктовал смену образа жизни. Поскольку ударная мощь силовых ведомств стягивалась в политические и промышленно-торговые центры, большая часть территории оставалась практически бесконтрольной. На горных тропах, в пустыне, даже в оазисах можно было встретить кого угодно и ждать любой неприятности. Фахри Ахмад организовал центр непрерывного дежурства под крышей своего банка и потребовал от руководителей групп и независимо действующих агентов ежедневного выхода на связь утром и вечером по условленному графику на закрытых каналах.
Тайменеву пришлось держать под руками оружие, необходимое снаряжение и средства связи. В помощь ему из группы в Таисе выделили молодого араба по имени Замбан и машину. Все это настолько сковало свободу передвижения и принятия решений, что у Николая совсем испортилось настроение. Переговорив с Замбаном, он решил отказаться от машины и двигаться в Салах-эд-Дин на лошадях.
Вечная зелень предгорий в окрестностях Таиса грустно контрастировала с желто-серой холмистой равниной, перешедшей через десяток километров в знойную пустыню. После живительной прохлады и вечерних дождей горного Таиса Тайменев вновь ощутил жесткий дискомфорт от ненавистной злой жары с синими тенями, заставляющей таять мозги и вызывающей тяжелые предчувствия. Определенно, если он и прожил одну из прошлых жизней в Йемене, то не на юге, а в одной из горных долин. С Салах-эд-Дином он успел сродниться, но и туда не тянуло. И если бы не веселая легкость Замбана, компенсирующая мрачный настрой спутника, Николай рисковал впасть в черную меланхолию.
Солнце пекло немилосердно, миражи появлялись с устойчивой регулярностью, заставляя думать, что рождаются они не вовне, а внутри опустевшей раскаленной головы. То и дело встречались временные поселения кочевников-скотоводов. Листы фанеры и жести, жерди, ржавые детали разбитых машин: из всего этого сооружались и жилища людей и загоны для овец и верблюдов. Не мир начала третьего тысячелетия, а воплощение антиутопии в духе Оруэлла!
Внешний вид обитателей «ранчо» отвечал всеобщему запустению и стремлению мира к энтропии. Ветхие клетчатые юбки мужчин и мятые черные одеяния женщин нисколько не оживляли тоскливый пейзаж. И, - невероятно, - множество темнокожих детей, совершенно голых, веселящихся на раскаленном песке. Да на нем можно за несколько минут приготовить любое блюдо! А ступить на землю кочевников обнаженной стопой смог бы только йог, привыкший к огнехождению.
Дети постарше, оседлав ишаков, управляли ими посредством обрывка веревки или куска проволоки, объезжая свалки бытовых отходов рядом с поселениями. Увидев двух всадников, наездники спешили к ним и звонкими голосами приглашали посетить их дома. Но для Тайменева такие селения были элементом все той же пустыни, а не признаками цивилизации, и он не замедлял бега выносливого арабского иноходца, не замечая ни красоты провожающих их любопытными взглядами женщин, ни добродушно гостеприимных жестов мужчин.
Но некоторые селения привязывались к источникам воды, окруженным пальмами и плодовыми деревьями. Это были оазисы, позволяющие сносно существовать живому в ближних пределах. Центры живого мира пустыни, они притягивали к себе любого путника, и принимали его независимо от социального положения, особенностей вероисповедания или тайных намерений.
К одному из таких оазисов подъехали Тайменев с Замбаном к исходу изматывающего дня скачки. Лошадям требовался отдых, Тайменев грезил о кусочке тени и глотке прохладной воды.
Вышколенный жизнью в этих местах Замбан выглядел свежим, будто и не было полусотни километров в пыльном горячем воздухе. Он легко соскочил с лошади и, попросив Николая подождать в символической тени финиковой пальмы, пропал среди неприглядных домиков и шатров. Тайменев равнодушно отнесся к предварительной разведке: все равно она ничего не меняла, уже не было сил для перехода к следующему пристанищу, если здесь и опасно.
Вернулся Замбан минут через пять, еще более оживленный и бодрый. Сообщив, что в оазисе спокойно, он шепотом доложил, что у шейха общины остановился любопытный человек. О нем знает вся пустыня, но редко кто его встречал, он странствующий дервиш. Зовут дервиша Тахар, что значит «Очищенный», истинное же имя его неизвестно. А имя Тахар дано ему народами юга и севера. История жизни знаменитого дервиша плохо известна.
По слухам, в молодости он состоял в одном из суфийских братств. Но его речь, да и все поведение заставляют сомневаться в том: Тахар не придерживается никаких норм и правил, ни к кому не привязан. Одно Замбан точно знает, - дервишу известно все обо всем, только вот понять его никак нельзя. Говорить с Тахаром все равно, что беседовать о любви к девушке с ребенком. Интересует ли саида Николая встреча с таким странным и непонятным дервишем?
- Да! Айва! - кратко ответил «господин Николай», моментально вспомнив наставления из инструкции, доставленной Фреем.
Преодолевая усталость и желание заснуть, он вслед за Замбаном вошел в большой шатер, накрытый выгоревшей от солнца пыльной материей, по пути вспоминая все известное ему о дервишах и суфиях.
Закон случайных встреч, которому он все больше доверял, предвещал непростой разговор, сулящий открытие. Итак, дервиш... Хваленая память! Чего-то в ней недостает. Ему бы еще художественное видение, умение проникать в суть зримого, каким обладал Уильям Фрей. Все рисунки тот делал наспех по памяти, но как! Портрет Файды такому же как Фрей сказал бы очень много. Как трудно вспомнить все, что надо. Обладай Тайменев даром погибшего курьера, сразу бы понял, кто скрывается за словесным портретом двойного агента «Тангароа». Ведь где-то близко отгадка, совсем рядом, а не дается.
Дервиш... Короткое слово обозначает человека, открывшего заветную дверь, переступающего наиважнейший порог. Дервиш и суфий, - почти одно и то же. Почти... Не до различий пока Тайменеву.
Суфии живут общинами, закрытыми и открытыми. В открытое братство может попробовать вступить каждый желающий. В закрытое кандидатов отбирают старейшины, шейхи. Так отбирают, что сами кандидаты не подозревают. Средством продвижения к Порогу у одних служат мантры - наборы слов, у других непрерывная память сердца о Боге.
Дервиши бывают «крутящиеся» и «тихие». Вертящиеся дервиши многочасовым верчением тела, повторяя при этом короткие зикры-молитвы, достигают экстатического проникновения в тайну жизни,. Через несколько часов изматывающего кручения дух как бы отделяется от тела и наступает прозрение.
Ему такой вид медитации недоступен. Тем более в палящей пустыне. «Тихие», - другое дело. Многие из них применяют медитацию йоговского типа. Что требует отрешения от суетного мира. Впрочем, такая свобода для него тоже недостижима. В некоторых странах дервиши используют наркотики. Ближе по возможностям, но также неприемлемо.
...Изнутри шатер делится деревянными перегородками на несколько секций-комнат. Полусумрак, воздух ощутимо свежее, чем снаружи. И запах воды... А еще говорят, что вода не пахнет! Первая комнатка, подобие холла: Замбан и еще один, пожилой, седой. По выражению глаз и движениям рук, - хозяин, шейх оазиса. Но где же дервиш?
Надо же, в нетерпении встречи забыл о жажде, беспокоят только тяжесть в ногах да камни в ягодицах. Пора начинать ритуал, как учил Фахри Ахмад. Хочется верить, что хозяин, - не суфий и не дервиш. Что для тех, что для других Тайменев, - одна из песчинок в пустынном море простых людей. Мыслят он и они по-разному и говорят на разных языках. Замбан прав, взрослому озабоченному человеку трудно понять разумного ребенка.
- Маса-аль-хэйр! Добрый вечер! - произнес Тайменев, заглядывая в пытливые глаза шейха.
- Маса-ин-нур! - ответствовал тот, - Добрый вечер! Бисмилла ил-Рахман ир-Рахим. Во имя Бога, Милостивого и Милосердного! - он поклонился, прижал сомкнутые ладони к груди.
Они задали друг другу несколько вопросов о здоровье личном и семейном, пожали руки. Замбан, представившийся заранее, скромно стоял в сторонке. Николай медленно, с откровенным удовольствием выпил кружку воды, отказался от еды, взглядом показав желание встретиться с загадочным гостем шейха.
Отодвинулась занавеска, хозяин с легким поклоном пригласил его войти. Тайменев сделал шаг, занавеска с шуршанием вернулась на место, и он остался один.
Нет, не один, а наедине с сидящим в глубине комнаты седым старцем. Николай встретил его взгляд и по спине пробежал холодок. Могуч был дух Тахара, хоть и ослепительно бела его голова. Дервиш молча указал рукой на подушку напротив себя. Тайменев послушно занял место, стараясь сесть боком, на бедро.
- Ты одинок, странник. Мне знакомо это состояние, оно полезно, - неожиданно четким молодым голосом промолвил Тахар, - Враг кружит вокруг тебя. Как говорят в твоей великой стране: «Волки воют у ворот - к войне!»
- Вы правы, почтенный, - смиренно сказал Тайменев, - Можно быть одиноким и несчастным в городской толпе, среди своих. Можно быть одиноким и счастливым в безлюдной пустыне и в горах.
Тахару понравился ответ, он не стал того скрывать и улыбнулся, открыв ряд крепких зубов.
- Я выслушаю тебя. И ты расскажешь обо всем, что тебя беспокоит.
Тайменев тотчас понял: да, он расскажет странному дервишу все, откроет ему себя.
- А пока, - продолжал Тахар, погладив костлявыми пальцами розовые щеки, лишенные морщин даже у глаз, - Скажу тебе то, что должно убрать завесы, разъединяющие нас. Твоя жизнь, - борьба. Моя жизнь, - религия. Значит ли это, что мы идем разными путями? Истинная религия, она в Коране, в словах Иисуса, Моисея... В определенное время каждому народу возвещается необходимая часть Истины. Тогда Истина приобретает историческую и национальную плоть, что особенно заметно в проистекающих правилах быта. Это так естественно. По сути своей слова пророков, - части единого Писания, они имеют вселенский характер. Они, эти части, - нераздельны и неразделимы...
Тайменев напряженно слушал и удивлялся: ведь и он думал примерно так же, только вот не смог облечь думы в форму слова, сделать их понятными самому себе.
- Важна для человека цель. Цель и способы ее достижения, данные нам на выбор Всевышним. Скептика сомнения уведут в туман ошибок. Нам нужна абсолютная вера и основанный на ней поиск личного пути. Тогда Писание откроет ищущему, кто он и каким ему должно быть.
Тогда человек не будет видеть врага в «иноверце», не будет бороться с ним за влияние и власть среди людей. Как, бывает, делают пастыри земного духа. «Иноверцев» нет и быть не может. Есть в мире лишь верующие и неверующие, верные и неверные, православные и отступники. Не всякий объявивший себя православным таковым является. Догмы, изобретенные людьми и установленные какой-либо церковью, - всего лишь ярлыки обособления, что противно духу Писания.
Дервиш замолчал, ожидая реакции собеседника. Тайменев собрался с мыслями, надо было отвечать в тон, не прячась за неискушенность и робость, откровенно и просто.
- Вы, уважаемый муаллим, учитель, разбудили в моем сердце согласие и понимание. Люди за тысячелетия изменились и продолжают меняться. Рост информированности сопровождается падением образованности. Мало кто теперь может проникнуть в сокровенный смысл «Бхагавад-Гиты», не говоря уже о массиве Вед. Мне тоже не удалось. Падает здоровье, снижается продолжительность жизни. И йога Патанджали перестала иметь практическое значение. На овладение ею не хватает человеческой жизни и крепости. Все меньше интеллектуализма и интеллектуалов, все больше извращенных видов искусства... Деградация!
- Приятно слушать человека, который не боится говорить на равных, не кривя душой и не пряча мысли. Я предвижу, мы сможем помочь друг другу. Не для того ли свела нас в сердце пустыни воля Аллаха? Но то время еще не настало, и пока каждый ответственен за самого себя.
- За самого себя... Не сложнее ли это, чем отвечать за другого?
Дервиш только усмехнулся в ответ, заговорив, казалось бы, на тему совсем иную.
- На горных склонах Йемена, где когда-то господствовал кофе, произрастает под заботливыми руками нубийская кока, называемая кат.
Николай вспомнил, как однажды попробовал пучок зеленых листьев, покрытых нежным красным пухом. Показал ему, как жевать кат, Дмитрий Николаевич в один из немногих свободных вечеров. Тайменев разжевал десяток листочков, собрал их в комок и заложил за щеку, продолжая извлекать из них неизвестные составляющие. Горький, вначале противный до оскомины сок ката быстро поднял настроение, снял усталость, прояснил сознание. Они с Вашковым всю ночь говорили на такие темы, о каких до того Тайменев, - он убежден в том, - и понятия не имел. Но наутро открылась сильнейшая жажда, поднялось нервное возбуждение. Спасли его несколько банок пива, заготовленные Вашковым. Оказывается, последствия передозировки организма местным наркотиком легко снимаются соответствующей дозой алкоголя. Что и практикуется в городах.
- Я попробовал как-то раз, - признался Тайменев.
- Мои друзья бедуины когда-то хорошо помнили: кат сродни вину, он поднимает злость, лень и эгоизм. Предки арабов не знали африканского ката, они жевали ладан. Горечь ладана иная, чем у ката, она остужает тело и вносит покой в душу. Мозг очищается и освежается...
С каждым услышанным и произнесенным словом в Тайменеве росло понимание созвучности собственных мыслей с мыслями Тахара. И когда дервиш протянул ему небольшой, в пятую часть спичечного коробка, комочек белой смолы, он взял с охотой и доверием.
- Ты гость этого дома и моей страны. Ты устал. Возьми, освежи себя и послушай...
Ладан Николай Васильевич видел впервые, но без опаски положил комочек, похожий на кристалл обычной соли, на язык.
- Сестра ладана, - мирра. Горечь мирры многосложна, универсальна, спасает от множества недугов и заживляет раны. В не столь давние времена Аравия поставляла ладан, мирру и другие благовония всему миру...
- А теперь арабы производят кат и возят его с собой по странам, ведь кат не включен в список опасных и запрещенных наркотиков, - вставил Тайменев, ощутив необходимость заполнить паузу.
Дервиш кивнул и вновь переменил тему.
- Планета наша, - единственная родина не только для людей, животных и растений. Рядом с нами, - иные миры. О них упоминается во всех частях Писания. Аллах ничего не скрывает от нас. Желающий узнать - узнает. В последние годы западная наука старается проникнуть в тонкий мир, в обиталище духов-джинов. Туда нет хода обычному человеку, там господствует другая сила, превосходящая известные нам. Ты наверняка слышал об эгрегорах, - сгустках невидимой и непознанной нами энергии. Эгрегоры напрямую связаны с нашими мыслями, с излучениями мозга и сердца. Но они - не тонкий мир.
Тайменев поразился эрудиции старого дервиша, отдаленного от телевидения, радио, газет, научных журналов. Ладан действовал: тело обрело легкость, боли ушли, контакт в Тахаром обретал крепость...
- Исторические примеры очень поучительны. Огнепоклонники, извратившие учение Зороастра, вместо одного эгрегора, предназначенного объединить их общину, сделали два. Один назвали Ормуздом, светлым, другой Ариманом, темным, злым. Естественно, между эгрегорами с противостоящими зарядами началось противоборство. Противостояние, набрав энергию в ином измерении, вернулось к создателям и разделило их, тем посеяв невежество и отдалив от истины. Такое случается везде и всегда. Почему так происходит? Почему человек старается отыскать черное, отделить его от света и столкнуть созданные им же противоположности? Ответ на вопрос значительно объемнее самого вопроса.
Ваша наука продолжает углубляться в недра света. Открыто микролептонное излучение, связанное с движением мыслей. Подобное микролептонному поле окружает и человека, составляя невидимую энергетическую оболочку. Через микролептоны мы связаны со всеми объектами Космоса. Человек в принципе способен управлять этими всепроникающими полями и излучениями. Посредством операций со своей тонкой энергетической оболочкой можно проникнуть в запретный для нас иной мир Земли. Подобное проникновение сулит массу неожиданных возможностей. Научиться тому можно двумя путями.
Путь науки долог и по сути ошибочен. Другая дорога, - краткая, идущая от Откровения. Единственная трудность, - она доступна далеко не всем. В забытые времена вторым путем владели многие. Основное условие: чистота сердца и стремлений. Тонкий мир надежно защищен от современных людей.
Я стар и уже не смогу. Но я способен заглянуть в будущее на некоторый отрезок, микролептоны имеют и обратный временной импульс, они идут к нам и из области несвершенного. Потому знаю, - тебе суждено проникнуть в тайну. Но о будущем пока достаточно. Ведь ты уже готов перейти к своему рассказу?
Портрет дервиша, составленный до встречи с ним, сильно расходился с реальным образом. Но Тайменев не удивлялся неограниченным доверием к себе и неожиданным многословием отшельника. Даже туманные предсказания о личном будущем не взволновали. То ли очарованный словами и голосом Тахара, то ли находясь под воздействием ладана, Николай кратко и толково рассказал об обстоятельствах гибели Уильяма Фрея и, повинуясь внутреннему порыву, протянул ему альбом с рисунками.
Дервиш довольно долго перелистывал альбом, задерживаясь на каждом рисунке, особенно на портретах Файды.
- Исключительным существом был юноша, так талантливо проникший одним карандашом в тайны своей и чужой жизни. Если бы ты мог читать запечатленное в этих линиях... Тебе не пришлось бы задавать мне вопросы. Ведь твой друг сообщил здесь обо всем...
- Не понимаю, - наморщил лоб Тайменев, - как мог он дать ответ на вопросы, которые просто не могли быть еще поставлены? Ведь он не мог предполагать собственной смерти! Или такое возможно? Верно, суфий, подобный вам, способен заглянуть за край бытия. Но Фрей... Он был юн, в нем не было опыта и нужных знаний.
Тахар улыбнулся печально:
- Еще рождаются люди с изначально отточенными высшими чувствами. Чаще всего они чужие в этом мире, и мир освобождается от них. Если бы не преждевременная смерть, ваш друг удивил бы людей проявлением высшей одаренности. Когда рука с карандашом тянулась к чистому листу, мозг погружался в иновременье, и тонкие отпечатки сокрытого переносились в линии и штрихи рисунков... На этих листах шифр, скрытый и от самого исполнителя, и от посторонних.
Тайменев молчал, ожидая продолжения столь неожиданных умозаключений. Обретенная было ясность мышления утрачивалась в немыслимом толковании обыкновенного.
Дервиш посмотрел за его плечо и произнес другим, менее четким, но более напряженным голосом:
- Повелитель мира Сулейман говорил: «Что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая и безрассудная…»
- ...А еще мудрейший из мудрых произнес: «Миловидность обманчива и красота суетна», - эти слова, тихие, слегка вибрирующие на высоких нотах, принадлежали возникшему вдруг из-за спины Тайменева худому и опаленному до черноты человеку в потрепанном рваном рубище.
- Абд-ал-Малик... Я ждал тебя и ты пришел. Со мной гость из России. Надо ли говорить, с чем он к нам?
Черные громадные зрачки; светлый, лишенный радужной оболочки взор сумасшедшего... Вошедший посмотрел на Тайменева, заглянул в глаза.
- Не надо слов. Я вижу.
Он устроился рядом с Тахаром на голый пол, ужасным способом вывернув голени и ступни. Видимо, неудобств для него не существовало, а о боли он и понятия не имел.
Представив прибывшему Тайменева, Тахар продолжил комментарий рисунков Фрея.
- Восток несет в себе прекрасное и чудовищное, не забывая возрождать и перемешивать в одном сосуде красоту и безобразие. Все идет по кругу, но круги сужаются. Я не думал, что столь древний и столь страшный обычай сохранился на моей земле.
Абд-ал-Малик еще раз посмотрел Тайменеву в глаза, заставив ощутить давление ненормального, нечеловеческого рассудка. Он смотрел, как осьминог из залива Анакена на острове Пасхи.
- Мы найдем этих людей, - голос его вибрировал уже на низких тонах.
- Что? Не понимаю, какой обычай? - Николай с облегчением оторвался от притягивающих глаз Абд-ал-Малика, перевел взгляд на Тахара, решив, что дервиш «ушел в себя», - Мы говорили о красавице, пленившей Фрея, - он указал пальцем на рисунок, - Возможно, она и имеет какое-то отношение к трагедии, поскольку необъяснимо и внезапно исчезла. Но...
Дервиш одновременно улыбнулся и усмехнулся глазами.
- Наш гость плохо знает историю Востока. В ней много такого, чего людям иной культуры не вообразить. Все, что однажды родилось, у нас хранится, иногда очень глубоко, но никогда не пропадает. Причина смерти юного Фрея в нашей истории.
Тахар обменялся взглядами с Абд-ал-Маликом, и тот чуть заметно кивнул головой, обрамленной коротким волосом грязновато-пыльного оттенка.
- Обычай нисходит ко временам досулеймановым. Он рожден в богатых общинах солнцепоклонников, воевавших за власть с «иноверцами». Люди, объятые ненавистью, изобретали хитрые и беспощадные приемы уничтожения, - Тахар прикрыл глаза, помолчал, - Некоторые богатые семьи покупали дочерей от красивых и здоровых родителей. Девочек с раннего детства держали вне общества, готовя им роковую судьбу. Многие из избранниц до самой смерти не знали о той роли, которую им предназначено сыграть. И которую они так часто исполняли! В глубоком уединении их воспитывали... Учили очарованию, тонкому вкусу в одежде, танцам и пению, многому другому. Из девочек делали пери, неотразимых в искусстве обольщения. Если бы только это! С первого дня их гибкие детские организмы приучали к ежедневному употреблению яда. Яд готовился тайными мастерами, каждый имел свой рецепт. Ежедневно, с едой и питьем, девочки принимали микродозы. С годами организм ассимилировал яд, вырабатывал иммунитет, перестраивался. Постепенно дозу увеличивали. Излишки яда скапливались в организме девушки, а она того не замечала. Как змея не замечает своей ядовитости. Но змея применяет яд только против врага или обидчика.
К созреванию такая женщина становилась опасней любой змеи, любого скорпиона. У нас водится маленькая черная змейка. Одно из ее названий, - пятиминутка. Пять минут после укуса, - и человеку никто и ничто не поможет, он обречен. Пятиминутка прячется в самых неожиданных местах. В корнях деревьев, под камнем, в ветвях. Она не толще и не длиннее карандаша, не заметишь рассеянным взглядом.
С обольстительницей-пятиминуткой и встретился ваш Фрей. Ее воспитывали в уединенном месте не менее пятнадцати лет и готовили к большим делам. Предназначалась она не юноше, а зрелому мужу. Ее хозяева, уверившись в успехе, ослабили контроль, и Фрей принял на себя удар, приготовленный другому. Ни он, ни она не знали о том.
Файда не подозревает, что ее дыхание несет смерть, медленную, но неизбежную. Против ядов, изготовляемых в потаенных пещерах династиями посвященных, нет вакцины. Простой невинный поцелуй Файды-пятиминутки обрекает самого крепкого человека на быструю мучительную смерть. Состав яда реконструировать нельзя, в теле он меняется и становится неузнаваемым.
Ад-ал-Малик переменил позу своего до жути тощего и черного тела. Ноги его переплелись в непонятной конфигурации. Будто и не ноги, а осьминожьи щупальца.
- Наследие Билкис половинчато. Одна часть идет от Сулеймана, другая от неверующих и неверных язычников. Обе половинки живы и сейчас. Злое кроется в близкой темноте. За невинным обычаем, - голос Абд-ал-Малика напрягся, взор вновь обратился к Тайменеву, - ««Жаланкон Жалансе»», - темное лицо зла. Остерегайся таких шагов. Участие в языческом обряде ослабило тебя. Ты стал уязвим. Бойся черной Билкис, она еще жива.
Тайменев тряхнул головой. Находиться без привычки в среде ясновидящих непросто. И Шерлок Холмс выглядел бы младенцем в такой компании. Разговор продолжил Тахар.
- Десятый сын царя Давида был назван Сулейманом, Мирным. Один из пророков дал ему имя Иедидия, - Возлюбленный Богом. Родился Сулейман за тысячу лет до вознесения Иисуса к престолу Аллаха. В то время на юге Аравии царствовала Билкис, прозванная иными народами Савской, Южной. Царство ее называлось Сабейским. Творилось тогда в горах, долинах и пустынях Йемена неугодное Аллаху. Магические обряды, поклонение идолам, жертвоприношения.
Царь Сулейман сумел изменить течение времен, наделив царицу Савскую Билкис частью своей мудрости и знаниями. Она вернулась из Израиля перерожденная. Благодаря Сулейману обрела Билкис и способность влиять не только на наш мир, но и на мир духов-джиннов. Но свое могущество не употребляла уже во зло, так как обрела истинную религию.
Наследие Сабейского царства, наследие Билкис, полученное от Сулеймана, скрыто в земле Йемена. Никто из живущих не знает, что вручил Сулейман Билкис на прощание...
Так прошла ночь, - в беседе без сна. Утром Тайменев, удивительно свежий и бодрый, помогал Замбану седлать лошадей. Ни Тахара, ни Абд-ал-Малика в шатре шейха оазиса уже не было. Как и куда они ушли, не знал никто. Повеселевший шейх готовил утренний кофе собирающимся в путь гостям.
«Непрост этот русский, очень непрост. С обычными людьми Тахар не ищет встречи. А тут еще и Абд-ал-Малик, личность и вовсе непонятная». Хозяин оазиса любил покой и не желал приключений. Ночной сбор в его шатре столь таинственных и влиятельных людей очень обеспокоил шейха, он всю ночь ждал неприятностей и теперь радовался, что обошлось. Беда прошла стороной, не затронув нехитрый, но стабильно устроенный быт общины.
Тайменев также вспоминал ночь. Предстояло обдумать услышанное, примерить к своим задачам. А может, и ко всей жизни.
Спокойное благообразное лицо старого дервиша, сумасшедшие всезнающие глаза мистика... Их не забыть. Кто они и зачем бродят по земле, отказавшись от личного благополучия и элементарных удобств? Говорят, Тахар очищается не водой, а только песком. Дервиш ясно дал понять, что их встреча не случайна. И он, и его коллега с мистическими способностями знают о Тайменеве много больше, чем сказали. И больше, чем сам Тайменев знает и думает о себе. Откуда? И почему он им интересен? Вопросы, вопросы...
Выпив по чашечке кофе с острым запахом имбиря, Николай и Замбан поблагодарили хозяина за гостеприимство, попрощались и вывели лошадей за пределы оазиса.
Замбан выглядел вялым, уставшим, непохожим на себя. Видно, не хватило сна для отдыха. Через пару часов, решил Николай, его спутник обретет вчерашнюю бодрость, не старик же.
Перед броском в пустыню Тайменев решил проверить дорожные припасы в притороченных к седлу сумках. И нащупал в одной лишний, незнакомый ему сверток. Развернув серую тряпицу, увидел несколько комочков ладана и столько же коричневых поблескивающих гранями камешков. Николай вопросительно взглянул на Замбана, рассматривающего находку с восхищенным интересом.
- Ладан, мирра.., - прошептал Замбан.
- Мирра, - повторил за ним Николай и протянул сверток спутнику.
Тот осторожно взял самый маленький кусочек, почти крупинку, мирры и положил в рот.
- Шукран! Спасибо! - проникновенно произнес юный араб, - С утра я чувствую себя не совсем хорошо. Не знаю почему. Мирра - бесценный дар. Теперь мне станет легче и Замбан будет небесполезен в пути.
Тайменев попросил его упаковать сумки и вышел на связь с Фахри Ахмадом, - наступила минута обязательного сеанса. Фахри сообщил только, что Тайменева ждут в Салах-эд-Дине, пожелал удачной дороги и попрощался. Голос резидента выдавал обеспокоенность. Вероятно, дела обстояли не лучшим образом.
Тайменев вздохнул, понимая, что впереди его ждет не безмятежный рай. Но, хотелось бы верить, и не ад.
Копыта мягко взвихрили вечный песок, хранящий следы коней царицы Савской и ее свиты. Пустыня призывно дохнула в лицо, и всадники помчались на юго-запад, оставляя по левую руку поднимающую алое знамение нового дня зарю.