Давным-давно прошли те времена, когда ночь была полновластной хозяйкой Земли

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Времена, когда мыло было только средством гигиены, уже давно прошли. Сегодня мыло это, 458.58kb.
• „Журналист на войне. А я бы смог, 30.34kb.
• Сказка "Колобок", 15.15kb.
• В. А. Сухомлинский Сказка "Скандал", 182.54kb.
• В. А. Сухомлинский Сказка "Скандал", 180.03kb.
• Рассказ свой я хочу посвятить моей семье с маминой стороны. Язадумалась, почему они, 30.87kb.
• Ключ к северу лежит между биениями сердца, 227.21kb.
• Была ночь, когда Барбара пришла в мир. Слой снега высотой с метр похоронил под собой, 1491.91kb.
• Математическая сказка "замок на оси", 57.25kb.
• Давным-давно пролетали над Русью тридцать птиц, 70.39kb.

– Ты ничего не пропустил, старик, – пробормотал тот. – Рома едва начал: только пару слов и сказал.

– По какому поводу собрались?

В зале Кабаридзе произнес короткую речь, посвященную научным достижениям Екатерины Федоровны, вручил ей огромный букет от Центра Бакулева и еще один, не менее огромный, лично от себя, пообщался со старыми знакомыми и уже собрался покинуть академию, когда ему сообщили, что Роман Исаченко собирает Целителей в своем кабинете. Для чего – осталось тайной.

– А тебе не говорили? – удивился Володя.

– Друзья! – нахмурился Исаченко.

Курилов тут же замолчал.

– Теперь я могу продолжить?

– Теперь – да, – подала голос Екатерина Федоровна. – Мы слушаем.

Исаченко откашлялся.

– Друзья, я не хочу и не буду перечислять законы братства Целителей. Я скажу больше – это не законы. Это наши принципы. Не устав и не кодекс – суть нашей жизни. Именно они делают нас Целителями, они, а не наше мастерство, как может кто-нибудь подумать. Мы знаем, что среди челов... Извините. Мы знаем, что среди людей были и есть хорошие врачи, великолепные врачи, чей талант не уступает нашему. Мы относимся к ним с уважением, мы всегда подадим им руку и поможем советом. Мы не откажем, но мы – другие. Мы – Целители. И мы должны об этом помнить. То, что происходит сейчас, подрывает принципы. Разрушает важнейшие этические нормы, являющиеся сутью нашего общества, и в конечном счете приведет к упадку братства.

– Не слишком ли далеко ты смотришь? – В задавшем вопрос враче Реваз узнал Георгия Качинского, Целителя из Санкт-Петербурга. – В конце концов, ничего страшного не произошло. Пока.

– Я смотрю на происходящее так, как привык смотреть, – жестко ответил Исаченко. – Так, как требуют мои принципы. И я абсолютно уверен в том, что говорю: мы не можем равнодушно взирать на то, как рушатся устои братства!

– А они рушатся?

Роман осекся и несколько мгновений недоуменно смотрел на Екатерину Федоровну, он явно не ожидал от старухи такой реплики.

– Что вы имеете в виду?

– Устои рушатся? – Да.

– Тогда какие же это устои? – Екатерина Федоровна пожевала губами, но никто не смел перебить самого старого участника собрания. – Что это за принципы, которые так легко разрушить?

– Любые принципы очень легко разрушить, – усмехнулся Исаченко. – Они ценны именно до тех пор, пока соблюдаются. Только тогда в них есть смысл.

– Любые принципы ценны тогда, когда в них есть смысл! – громко произнесла старуха. – В наших принципах есть смысл?

Среди Целителей пробежал тихий ропот.

– Я не ожидал услышать от вас такое, Екатерина Федоровна, – пробормотал Исаченко. – Ваши слова только подтверждают...

– Они ничего не подтверждают, – отрезала старуха. – Ты сказал много хороших и правильных слов о нас, о братстве и о принципах. Но прежде чем мы приступим к дальнейшему обсуждению, я хочу услышать ответ на свой вопрос.

– На какой? – сдался Исаченко.

– В чем смысл принципов братства?

– Мы лечим людей, – пожал плечами Роман.

– Это делает любой врач, – буркнул Реваз.

– Но мы делаем это лучше, – заметил Качинский.

– Лучше всех это делают эрлийцы, – махнула рукой Екатерина Федоровна.

– Мы не хуже!

– Но и не лучше, – улыбнулась старуха. – Ты говорил, что некоторые челы из Тайного Города не уступят нам в мастерстве врачевания. Ты говорил, что мы другие, так чем мы отличаемся?

– Нашими правилами!

– Но в чем их смысл? Ты пытаешься обвинить Олесю, а сам не в состоянии внятно объяснить, что она нарушила.

– Олесю обвиняют? – встрепенулся Реваз, но на него не обратили внимания.

– Олеся нарушила древние принципы Целителей! Этого достаточно!

– Для чего? – устало поинтересовалась Екатерина Федоровна.

– Чтобы изгнать ее из братства.

– Да что здесь происходит?

Реваз схватил Володю за плечо, но тот, увлеченный перепалкой, лишь отмахнулся.

– Слушай!

– Изгнать из братства? – Старуха покачала головой. – Но объясни мне, Рома, чем она, изгнанная, будет отличаться от нас?

– Она сможет вести себя так, как захочет, – процедил Исаченко. – Не позорить Целителей и не подчиняться нашим правилам.

– Каким правилам?

– Мы против насилия.

– Мы не общаемся с воинами, – добавил Володя.

– Мы не лечим раны, – вставил Качинский.

– Но в чем смысл этих правил? – с грустью спросила Екатерина Федоровна.

– Они делают нас Целителями.

На глазах старухи выступили слезы.

– В чем их смысл, Целители?

– Мы отрицаем войну, – тихо произнес Кабаридзе. – Войну и насилие в любых проявлениях. Мы боремся за жизнь и отрицаем тех, для кого жизнь не является главной ценностью.

Эти простые слова заставили присутствующих замолчать.

– Я рада, что это сказал именно ты, Реваз, – так же тихо, но не глядя на профессора, проговорила Екатерина Федоровна. Она тяжело вздохнула. – Когда-то давным-давно величайшие врачи людей объединились в братство Целителей с наивной верой, что смогут повлиять на умы соплеменников. Они верили, что, может быть, не сразу, через годы, через века, но люди прислушаются к их словам.

– Карло Тольдо сожгли за то, что он отказался лечить раненого императора, – пробормотал Исаченко.

– Правильно, – согласилась старуха. – Но Тольдо взошел на костер не за себя и не за братство.

– За принципы.

– В которые он верил. И которым следовал до конца. – Екатерина Федоровна жестко посмотрела на Романа. – Ты всегда следовал принципам братства?

– Я никогда не лечил боевые раны. – Исаченко вскинул голову.

– А почему?

– Это запрещено.

– А ты веришь в то, что этот запрет сможет остановить войны на планете?

– Возможно, когда-нибудь...

– Ты веришь?

Исаченко замолчал и отвел глаза.

– Я много думала о нас, – после паузы продолжила старуха. – И не только из-за Олеси. Вы знаете, как я отношусь к этой девочке, но она лишь искра. Она показала, в каком упадке находится братство. Слово «Целитель» стало торговой маркой, знаком качества. Все знают, что в братстве собраны лучшие, и приходят к нам.

– Приходят не все, – заметил Качинский. – Ни один воин не будет просить помощи у Целителя.

– Но воины не исчезли.

– И не исчезнут, – буркнул Исаченко.

– Если ты веришь в это, – улыбнулась Екатерина Федоровна, – то как ты смеешь обвинять Олесю?

– Я обвиняю ее ради того, чтобы не исчезли мы, Целители! – Роман взял себя в руки и уверенно перешел в наступление. – Да, мы противопоставляем себя солдатам и наемникам! Мы отрицаем войну и насилие! Мы не знаем, сколько будет длиться это противостояние, но оно должно быть! Пусть кто-то теряет надежду на успех. – Он холодно посмотрел на старуху. – Или разочаровывается в наших принципах. Но мы им не изменим!!

В братстве Целителей не существовало иерархии, но роль неформального лидера была весьма заманчива: этот человек вел переговоры с Великими Домами, координировал учебу, научные разработки и, самое главное, имел решающее слово при приеме новых членов. Екатерина Федоровна была первой уже много лет. Реваз знал, что она планировала воспитать лидера из него, но отказался. Потом появилась Олеся... Даже несмотря на старую историю, ее авторитет среди Целителей оставался высоким. Уж не поэтому ли Исаченко стремится изгнать Старостину из братства?

«Что же натворила Олеся?»

– Мы не можем обвинять разочаровавшихся: верить или нет – личное дело каждого. Но мы не имеем права бросать тень на всех Целителей!

– Хороший бизнес должен быть прикрыт хорошей идеей. Ты неплохо зарабатываешь, Целитель.

– Мы никогда не работали за харчи.

– Ты помогаешь только тем, кто может себе это позволить. – Екатерина Федоровна всю жизнь проработала в обычной больнице и имела право на такой тон.

– Я стараюсь помогать всем.

– Один день в неделю? Очередь к тебе растягивается на месяцы.

– Невозможно помочь всем.

– Невозможно помочь всем, невозможно остановить войны.

– Зато я не нарушаю принципы.

– Но не способен объяснить их смысл.

– Зато я их не нарушаю.

– Ты изменяешь духу братства.

– Дух братства не требует от меня жить в лесу и носить лохмотья. Я помогаю людям, но я не их раб.

– Но и Олеся не наша рабыня, – всплеснула руками Екатерина Федоровна. – Мы не смогли помочь ей тогда. Не смогли. Да и никто бы не смог. Но сейчас! Сейчас Олеся ищет, и если мы оттолкнем...

– Она сама отказалась от наших принципов, – жестко бросил Исаченко. – Она не Целитель!

– Она не Целитель, – кивнул Качинский.

– Олеся Александровна была моим наставником, – поднялся Володя Курилов. – Она много помогала мне, и мне больно, мне очень больно говорить, но... Она нарушила все, чему учила меня. Нравится нам это или нет, но наши принципы должны... – Володя запнулся, нервно потеребил галстук, но продолжил: – У человека должны быть принципы. Если ей не нравятся наши – она должна уйти. А если она ошиблась, она должна об этом сказать... нам.

– Олеся не сочла нужным принять мое предложение и приехать, – сухо произнес Исаченко.

– Она не допустила ошибку, – тихо сказала Екатерина Федоровна. – Наши принципы значат для нее много, очень много, но сейчас...

– У принципов нет понятия «сейчас» или «потом», – вздохнул Володя. – Они или есть, или нет.

Он опустился на стул.

– Может быть, теперь ты мне объяснишь, в чем дело? – угрюмо осведомился Кабаридзе.

– Дурацкая история, – криво улыбнулся Курилов, – очень похожа на перетряхивание грязного белья.

– Да в чем дело?

– Олеся Александровна связалась с воином.

– Что значит «связалась»?

– Свечку, как ты понимаешь, никто не держал, но она не скрываясь проводит с ним время. Их видели в ресторане, в казино, в клубе.

– А что за воин? – помолчав, спросил Реваз.

– Артем Головин, компаньон Кортеса.

– Головин? – Кабаридзе сжал кулак. – Артем Головин?

* * *

Аэропорт J.F.K.

США, Нью-Йорк,

7 сентября, суббота, 07.29 (время местное)

– Если тебе любопытно, – улыбнулся Артем, складывая мобильный телефон, – я только что говорил с Тосцием. Вчера вечером Муба разделался в личной встрече с командором войны де Коком и вышел в финал Кубка Дуэлей.

– Говорить об этом еще рано, – протянул Кортес, – но, кажется, поставив на хвана, мы сделали удачное вложение средств. Чего хотел букмекер?

– Предложил выкупить нашу ставку один к шести.

– Муба стал фаворитом в Абсолюте?

– Но ему еще предстоит драка с Лунатиком. Кортес подумал, затем покачал головой:

– Я не хочу останавливаться. Это неспортивно.

– Тосций плачет и рассказывает о голодных детях. Говорит, что, если мы выиграем, он разорится.

– Сказочник.

– Я проверил, – деловито добавил Артем. – На Лунатика по-прежнему ставят больше, чем на Мубу.

– Поговорим об этом позже. – Кортес собрался. – Друзья приехали.

К стойке «Аэрофлота» «друзья» прибыли весьма внушительной делегацией. Впереди важно вышагивал Самуэль Гинзбург, воспаленные глаза которого свидетельствовали о том, что шеф нью-йоркского отделения ФБР провел непростую ночь. Следом юрко семенил его помощник Капуцерски, выглядевший особенно маленьким на фоне слоноподобной Галли, пыхтящей за его спиной. Балдер, к запястью которого был прикован блестящий металлический чемоданчик, двигался в окружении четверки плечистых ребят в недорогих костюмах. Еще четверо образовывали внешнее кольцо охраны, и их оттопыренные пиджаки ненавязчиво указывали на спрятавшиеся в кобурах пистолеты. У рядовых пассажиров процессия вызвала повышенный интерес.

Кортес покачал головой и, едва заметно кивнув подошедшему Гинзбургу, осведомился:

– Надеюсь, вы не собираетесь лететь в Москву всей толпой?

– Вас что-то беспокоит?

– Мне просто любопытно.

– С вами полетят специальные агенты Баядер и Галли. – Вольф и Сана сдержанно кивнули. – Они прекрасные специалисты и к тому же давно мечтали побывать в русской столице.

– Кремль, Арбат, шапка-ушанка, блины-икра-водка, – Артем почесал в затылке. – Ма-треш-ка. За день можно управиться.

– Вы бывали в Москве? – Самуэль подозрительно посмотрел на молодого человека.

– Бывал, – не стал скрывать тот. – А вот моему дедушке не удалось. В сорок первом.

– А что было в сорок первом? – Балдер недоуменно посмотрел на Галли. Та пожала плечами.

Гинзбург насупился.

– У нас не принято хвастаться такими родственниками.

– Наверное, потому что таких у вас нет, – глубокомысленно поведал Артем.

Самуэль побагровел.

– Иногда меня тоже бесят дурацкие шутки напарника, – Кортес не позволил скандалу разрастись до неприличных размеров. – На самом деле он убежденный пацифист и ненавидит нацистское прошлое своей страны. Где статуэтка?

Вольф показал на металлический чемоданчик.

– Здесь.

– Я хотел бы взглянуть на нее.

– Вы? – удивился Гинзбург. Растерянный вид шефа отделения не оставлял сомнений: он ожидал появления в аэропорту многочисленных музейных экспертов, жаждущих проверить каждый дюйм дорогостоящей статуэтки.

– Моей квалификации вполне достаточно для предварительного осмотра, – успокоил американца Кортес. – Мне известны некоторые признаки «Гейши», которые вы вряд ли сумели бы подделать.

– Что за признаки?

– Я не уполномочен рассказывать о них. Можно посмотреть статуэтку?

– Пожалуйста, – кивнул Гинзбург.

Балдер подошел к стойке и открыл чемоданчик.

– Достать ее?

Каменная статуэтка, изображающая спящую женщину, уютно устроилась в специальном углублении, выложенном черным бархатом. Прекрасно вырезанное лицо, тонкая шея, плавно переходящая в стыдливо прикрытую грудь. Контуры тела и ног едва угадывались, казалось, что скульптор заторопился или просто бросил работу, не доделав статуэтку до конца. «Гейша». Придумав это название, Мехраб здорово рисковал – лицо спящей женщины было лишено азиатских черт.

– Хорошая упаковка, – заметил молодой наемник.

– Мы были удивлены, обнаружив статуэтку в обычной сумочке, – невинно бросила Сана.

– Это только подтверждает версию о похищении, – невозмутимо ответил Артем. – Чемодан, в котором обычно перевозят «Гейшу», снабжен устройством слежения. Видимо, воры знали об этом.

– Видимо.

Кортес по-хозяйски взял Куколку в руки, тщательно оглядел, воспользовавшись извлеченным из кармана увеличительным стеклом, спокойно кивнул и вернул Балдеру.

– Все в порядке. Американцы переглянулись.

– Этого достаточно?

– Этого более чем достаточно. Уверен, что в Москве предстоит серьезная экспертиза, но я на сто процентов уверен, что это подлинник.

– Тогда пойдемте к самолету, – буркнул Гинзбург.

* * *

Несколько позже, разместившись в салоне первого класса и пропустив стаканчик белого вина за удачное путешествие, Кортес откинулся на широкую спинку кресла и набрал телефонный номер. Молодой наемник, поняв жест напарника, незаметно активизировал оберег, маленькую черную пирамидку, сделавшую невозможным и прослушивание и подслушивание разговора. Теперь Кортес мог говорить не стесняясь.

– Яна? Мы в самолете.

– Рада за вас, – съязвила девушка.

– Мне нужна встреча в аэропорту.

– К чему такая спешка?

– Куколка фонит.

Украшавшие плечи наемников метки Темного Двора отчетливо реагировали на излучение магической энергии, идущее от статуэтки. Куколка фонила, хотя не должна была этого делать ни в коем случае.

– Сильно? – помолчав, спросила девушка.

– Еще нет, но излучение нарастает.

– Она активизировалась, среагировав на трансформацию моряны, – задумчиво протянула Яна. – Всплеск был слабым, но его хватило.

– Исходя из того, что говорил Мехраб, у нас есть пятнадцать или двадцать часов, – буркнул Кортес. – Времени вполне достаточно, но рисковать не стоит: заберем Куколку прямо в аэропорту. Ты успеешь?

– Постараюсь.

– Вот и славно. Статуэтка лежит в блестящем металлическом чемоданчике, который украшает руку одного из наших спутников.

* * *

«Сейчас или в Москве? – Тори взял у стюардессы бокал с коктейлем и рассеянно сделал маленький глоток. – Отбирать статуэтку сейчас или в Москве?»

С одной стороны, самолет – очень удобное место. Можно легко сымитировать террористический акт, захватить лайнер, направить его в третью страну и скрыться. С вакагасирой летело всего трое помощников, но он не сомневался в их квалификации: взять под контроль самолет не составит для них особого труда. В обычном случае. Но оставалось два неприятных момента. Во-первых, американцы. Капуцерски рассказал японцу, что Гинзбург распорядился прикрыть перемещение статуэтки целой группе оперативников, летящих под видом обычных пассажиров. Сколько их, Генри не знал, но не меньше восьми человек. Теоретически эта проблема также решаема, но оставались двое курьеров из Тайного Города. Они наверняка успеют подать сигнал о помощи, и тогда все достоинства захвата на борту превратятся в недостатки: нелюди будут точно знать местонахождение врага и сделают все, чтобы отобрать Куколку.

Проведение операции в московском аэропорту имело целый ряд отчетливых минусов, начиная с того, что действовать придется на чужой территории, и заканчивая непредсказуемым количеством встречающих самолет противников. Но при этом существовало два важных плюса: свобода маневра и неожиданность. Благополучно долетев до Москвы, курьеры наверняка расслабятся и окончательно убедятся в том, что американцы их единственная проблема. Вот тут-то мы и появимся.

«Решено, в аэропорту!»

Тори сунул бокал с коктейлем в руку помощника и взялся за телефон.

– Мицуки-сан? Вы меня узнали?

– Узнал, – коротко отозвался собеседник.

– Я бы хотел попросить вас еще об одной услуге.

– Я слушаю.

– Пожалуйста, разыщите металлический чемоданчик. Как он выглядит, вы увидите в файле, который я сейчас пришлю.

Вакагасира направил на чемодан Балдера крохотный объектив цифровой камеры, нажал несколько кнопок на телефоне, отправив изображение электронным письмом в Москву, и вернулся к разговору:

– Мицуки-сан, это очень важно. На встречу в аэропорт вы должны прибыть с этим чемоданчиком. И положите в него какую-нибудь ерунду весом в три-четыре килограмма.

* * *

Офис АО «Транс Портал»

Москва, улица Большая Ордынка,

7 сентября, суббота, 16.53

– Любопытно, – буркнула Яна, бросив малюсенькую трубочку телефона на сиденье. – Все именно так, как и предполагалось.

Девушка задумчиво побарабанила пальцами по рулевому колесу. Она сидела в своем «Ауди ТТ», припаркованном неподалеку от скромного, но хорошо отделанного особнячка компании «Транс Портал». Получив сообщение от Кортеса, Яна заскочила в офис «Неприятных Ощущений», забрала заранее заготовленное снаряжение для поездки в Нью-Йорк и теперь примчалась сюда, на «вокзал» самого быстрого транспорта в мире. В принципе, уровень девушки позволял ей самостоятельно создать межконтинентальный переход, но она не хотела тратить магическую энергию, а потому обратилась к профессионалам. Тем более, что все расходы по контракту нес Мехраб.

Яна взглянула на часы и вновь взялась за телефон:

– Сантьяга?

– Что-то случилось?

– Я не могу дозвониться до Мехраба, – сообщила девушка. – Его мобильный не отвечает, а где он находится, никто не знает.

– Этого следовало ожидать, – заметил комиссар. – Боюсь, старый плут ушел на дно до самого финального поклона. Свою роль он сыграл.

– Это я понимаю, – вздохнула девушка. – О Нью-Йорке тоже можно забыть – я подчищу там все следы. Но что делать с американцами, что прилетят в Москву?

– Что вас беспокоит?

– Мы не обсудили, что с ними будет потом. После того, как заберем Куколку.

– Вы успеете провернуть дела в Нью-Йорке и встретить Кортеса в аэропорту?

Яна снова посмотрела на часы:

– Уверена, что успею.

– Тогда никаких проблем. Заберете у заокеанских друзей артефакт, а затем я натравлю на них Службу утилизации. Обещаю – путаться под ногами они не будут. Когда вы отправляетесь?

– Прямо сейчас.

– Удачи.

* * *

Несмотря на то что большинство жителей Тайного Города предпочитало путешествовать обычным транспортом, АО «Транс Портал» отнюдь не бедствовало. Кто-то слишком ценил свое время, чтобы тратить его на перелеты, кому-то надо срочно доставить посылку или письмо, да и всегда найдется спешное дело, требующее немедленного личного присутствия в далеком уголке Земли. И тогда шли в «Транс Портал». Пятерка квалифицированных магов гарантировала доставку чего угодно и куда угодно максимум за двадцать минут, большую часть которых занимала проверка отсутствия у точки выхода нежелательных свидетелей. Маяки фирмы были разбросаны по всей планете, а в крупных городах, вроде Токио или Парижа, можно было даже заказывать конкретный район перехода, чтобы, например, мгновенно оказаться у дверей в любимый ресторанчик.

– По этой части барон Крепкослав специалист, – широко улыбаясь, поведал Катар Кумар, молодой и вихрастый менеджер, оформляющий заказ Яны. – На прошлой неделе он праздновал день рожденья, так заказал кругосветный тур для всех гостей. Представляешь, полсотни в доску пьяных людов появляются у паба в Лондоне, квасят, шумят, вываливают на улицу и пропадают. Местные протирают глаза, а эти весельчаки уже в Риме спагетти кушают. Потом на пляж какой-то смотались, искупались, переночевали и сразу же на охоту в Африку. Гуляли пять дней. Даже специального сотрудника Службы утилизации наняли, чтобы он челам глаза отводил.

Барон Крепкослав возглавил Выхинский домен после погибшего в последней войне Переслава, а потому сделал все, чтобы первый день рожденья на важном посту запомнился навсегда.

– Ты по делу или так?

Яна не в первый раз пользовалась услугами «Транс Портала», хорошо знала Кумара, чем и объяснялась подобная словоохотливость. Правда, после произошедших с ней изменений, девушка видела менеджера впервые, и порадовалась, что отношение к ней Катара осталось прежним.

– По делу.

– Понятно. Нью-Йорк, туда и обратно. Багаж есть?

– Нет.

Все снаряжение легко уместилось в потайных карманах тонкого, но широкого плаща, до пят окутывающего фигуру Яны. Капюшон был низко опущен, и любопытный менеджер мог разглядеть только нижнюю часть лица девушки: подбородок и красиво очерченные губы.

– Подымись на второй этаж, комната два-девять. Врата откроются автоматически, как только мы установим связь. Приятного путешествия.

* * *

Ресторан «Мэй-Хуа»

Москва, улица Русаковская,

7 сентября, суббота, 16.54

Небольшой, старательно наполненный китайской экзотикой верхний зал ресторана «Мэй-Хуа» не очень-то подходил для ведения серьезных переговоров: отдельных кабинетов здесь не предусматривалось, а столики стояли довольно близко друг к другу. Но заведение оказалось самым подходящим местом для встречи двух занятых мужчин, и они примирились с неудобствами, стараясь говорить негромко, не привлекая внимания соседей.

– Так в чем дело? – Брат Ляпсус с удовольствием рассматривал тарелку с мусюжу – свининой с китайскими грибами. Он приехал в «Мэй-Хуа» первым и сделал заказ, не дожидаясь Кабаридзе. – Владельцы ресторана уверяют, что Конфуций обожал это блюдо. Надо будет спросить у Сантьяги, так ли это.

– Мехраб предложил мне купить Куколку Последней Надежды, – просто сказал Реваз Ираклиевич.

– Что?! – Эрлиец мгновенно подавил удивленный возглас, но его темные глаза едва не выскочили из орбит. – Ты серьезно?

– Он сказал, что знает о моей беде.

– Откуда?

– Я не спрашивал, – буркнул Кабаридзе. – Все равно.

– Мехраб нашел Куколку? – Ляпсус все еще не мог прийти в себя. – Не верю!

– Для меня это известие стало такой же неожиданностью, – ровно произнес профессор. – Но Мехраб уверен на сто процентов. Он даже не попросил аванс. Сказал, что Куколку доставят в Москву, применят, и только тогда я заплачу.

Эрлиец невидяще посмотрел на стоящее перед ним блюдо, тихо, практически неслышно, выругался и отставил тарелку.

– Ты согласился?

– А ты бы не согласился? На моем месте?

– Мне трудно встать на твое место, – признался Ляпсус. Он скомкал салфетку, дотянулся до бокала и сделал большой глоток вина. – Ты так ее любишь?

Маша, сидящая в полной темноте. Нежная, хрупкая Маша, испуганно, но покорно ожидающая смерти. Кабаридзе отогнал видение.

– Она для меня все.

– Реваз, подумай, – эрлиец дружески взял профессора за руку. – Ты еще не старый чел, у тебя будут...

– У меня никого не будет! Никого!! Маша – это все, что мне нужно!! – Кабаридзе замолчал, увидев, что его вспышка привлекла внимание посетителей, но тут же продолжил: – Она моя душа, Ляпсус, душа. Девочка выпила меня до дна и теперь умирает. А я умираю вместе с ней. Я не хочу ее терять.

– Ты же Целитель, – хмуро напомнил эрлиец.

– Я человек, Ляпсус, я всего лишь человек. Ты не знаешь, не можешь знать, что я испытал, услышав предложение Мехраба. Ты не знаешь, каково это – смотреть на того, кто перечеркивает твою жизнь, и соглашаться с ним. Мехраб отнимает у меня все мои принципы, все, чем я жил эти годы. Он... – профессор скривился, – он доказал мне, что я не Целитель, а человек. Даже чел. Он доказал, а я согласился. Я не смог убить Машу. – Реваз Ираклиевич отвернулся, помолчал и закончил: – По крайней мере, Мехраб сам активизирует Куколку. Он обещал.

– Это поможет тебе сохранить лицо, – согласился Ляпсус.

– Не надо меня добивать, – попросил Кабаридзе.

– Извини. – Эрлиец поставил опустевший бокал на стол, подумал, плеснул в него еще вина и поинтересовался: – Чего ты хочешь от меня?

– Куколки запрещены.

– И Великим Домам не понравится ее использование, – усмехнулся брат Ляпсус. – Нам повезло, что Мехраб согласился выполнить самую грязную работу – активизировать артефакт. Но, как я понимаю, он не жаждет похвастаться этим перед комиссией Великих Домов.

– Мы договорились, что я буду молчать о его участии в деле.

– Вплоть до того, что возьмешь вину на себя? Кабаридзе качнул головой:

– Да. Если удастся спасти Машу, я не сдам старика.

– Но ты бы этого не хотел.

– Мне нравится моя жизнь. – Реваз Ираклиевич успокоился и даже сумел изобразить подобие улыбки. – С братством придется попрощаться, но у меня есть имя. Я не пропаду.

– Не сомневаюсь, – протянул эрлиец, – не сомневаюсь. Поэтому ты ищешь поддержки.

– Если Московская обитель подтвердит, что Маша принесет пользу Тайному Городу, Великие Дома могут проявить снисхождение.

– Вечно вы, челы, придумываете какие-то ужасы, – буркнул Ляпсус. – Все у вас не как у разумных. Кстати, я слышал от чудов предположение, что вас делал не Спящий, а кто-то другой...

– Ты поможешь? – напрямик спросил профессор.

– Да, – вздохнул эрлиец, – по крайней мере, попытаюсь. У твоей девчонки действительно потрясающие способности, и я думаю, что смогу убедить Сантьягу в том, что живой она принесет много пользы. Возможно, ей придется заключить крайне невыгодный контракт с Московской обителью на ближайшие несколько лет...

– Это не имеет значения.

– Я понимаю.

* * *

США, Нью-Йорк,

7 сентября, суббота, 09.37 (время местное)

– Станция метро? – Яна брезгливо огляделась.

– А что тебя не устраивает? – невозмутимо поинтересовался Катар.

Во время межконтинентальных переходов клиентам «Транс Портала» рекомендовалось поддерживать телефонную связь с оператором, и Кумар услышал слова девушки.

– Здесь пахнет хуже, чем в Южном Форте. Штаб-квартира Красных Шапок считалась самым «ароматным» уголком Тайного Города.

– Извини, Яна, – рассмеялся Катар, – ты торопилась, а все остальные маяки были недоступны.

Из-под свода тоннеля упала крупная капля воды.

– Ладно, – буркнула девушка. – Подземка, значит, подземка. Куда идти?

– Прямо...

Яна сделала шаг, и ее носок уперся во что-то мягкое.

– Только не наступи на бомжа, – хихикнул менеджер. – Он должен спать где-то внизу.

Тело, в которое врезался носок девушки, зашевелилось, но не проснулось. Оно-то, видимо, и являлось главным источником местного запаха: буйной смеси пота, испражнений и дешевого виски.

– Другие сюрпризы будут?

– Надеюсь, что нет. – Голос Катара стал серьезным. – Иди прямо по тоннелю, и через пятьдесят метров выйдешь на станцию.

– Будь здоров.

Яна убрала телефон в карман, осторожно переступила через бродягу и двинулась в указанном направлении. Несмотря на скудное освещение тоннеля, девушка не поднимала низко надвинутый капюшон – в этом не было необходимости. Ее чувства, усиленные магией, были обострены до предела, а потому очередной сюрприз она заметила заранее. Заметила и остановилась, ожидая, когда ее окружат пятеро плечистых мужчин.

Случайность? Скорее всего – нет. Они наверняка знали о существовании маяка в тоннеле и, уловив всплеск энергии, решили встретить пришельца. Масаны Саббат, отвергающие жесткие правила Тайного Города, никогда не упускали случая продемонстрировать его жителям свою ненависть.

– А ты рисковая девка, – буркнул один из них, видимо, старший. – Отправиться одной в Нью-Йорк...

– Да еще через подземный маяк.

– Для этого нужна смелость.

– Или безумие.

– Ищешь приключений?

Солнечный свет нес масанам гибель, днем им приходилось прятаться, но здесь, в подземелье, вампиры чувствовали себя более чем уверенно. Ведь их пятеро. И высокая девчонка в черном плаще уже окружена.

Выстрел громом разорвал мрачную тишину тоннеля, но масаны не пошевелились. Так же, как Яна. Из маленького бокового прохода появился вампир с перепачканными кровью губами. Он сыто улыбнулся, убрал в кобуру тяжелый «магнум» и присоединился к соплеменникам. Теперь их стало шестеро.

– Я помешала обеду? – глухо спросила Яна. – Сожалею.

– Бродяги, – махнул рукой старший. – Мы не ожидали встретить их здесь. Но не пропадать же пище?

– Люблю высушивать магов. – Молодой парень в кожаной куртке показал иглы. —Джо, отдай ее мне.

Судя по дерганым жестам, он стоял на грани Жажды. Единственный из всей шестерки. Видимо, второй бездомный пьянчужка, даже не проснувшийся от звука выстрела, предназначался ему.

– Подожди, Лестер. – Джо, вожак, улыбнулся. – Возможно, мы даже отпустим эту птичку.

– Но ей придется какое-то время нас упрашивать, – заржал крупный бугай. – На добровольных началах.

– У меня нет лишнего времени, кровососы, – ровно произнесла Яна. – Так что определимся сразу: нарываетесь на драку или предпочитаете остаться в живых?

– Наглая сучка, – констатировал Джо. – Давай, Лестер, высуши ее!

Молодой рванул к Яне.

Масаны умеют двигаться очень быстро. По скорости перемещения они входят в пятерку самых быстрых бойцов Тайного Города, и тем большей неожиданностью стало...

Длинное черное лезвие пронзило грудь молодого вампира и вышло со спины. Следующим, столь же неуловимым движением, Яна отсекла жертве голову, а с кончиков ее пальцев слетел огненный вихрь. Пламя охватило тело масана. Вторым погиб бугай. Он неосмотрительно бросился на помощь Лестеру, пропустил смертельный выпад в живот, и, практически разрезанный пополам, упал под ноги девушке. Остальные масаны использовали свою скорость с большим умом: отпрыгнули от опасной путешественницы как можно дальше.

Длинный шест, украшенный с обоих концов причудливо изогнутыми лезвиями, съежился и исчез в складках плаща.

– Я все еще не склонна убивать вас всех, – по-прежнему ровно произнесла Яна. – У меня в Нью-Йорке другие дела.

Она отбросила капюшон, и вампиры ошеломленно уставились на бритую голову девушки, правую сторону которой украшала замысловатая черная татуировка.

– Гиперборейская тварь! – выдохнул вожак.

– Что? – приятели непонимающе посмотрели на Джо. – Убьем ее!!

Их все еще было четверо, и, несмотря на неожиданную прыть жертвы, они еще были уверены в успехе.

– Не двигайтесь! – Вожак не спускал глаз с татуировки. – Это смерть!

– Приятно видеть, что даже в американском метро можно встретить образованных выродков, – насмешливо заметила девушка.

– До меня доходили слухи, что в Тайном Городе объявилась наложница Азаг-Тота, – прорычал Джо, – но я думал, это выдумка. Великие Дома ненавидят гиперборейцев.

– Сейчас тебе лучше подумать над тем, что я даю вам пять секунд на бегство, – холодно предложила Яна. – И запомни дату, кровосос: у тебя сегодня второй день рожденья.

* * *

Москва, Тверской бульвар,

7 сентября, суббота, 18.56

Он еще помнил, как в имперские времена замирала по летним воскресным дням жизнь огромного города. Как суматошный пятничный вечер, наполненный суетой и толкотней в метро, плавно переходил в полусонные выходные, маленькие двухдневные островки в океане будничного времени. Обыватели мчались к своим подмосковным угодьям, в последний раз причесать на зиму огороды, подправить теплицу и вытряхнуть из земли грязные клубни картошки. В те времена по выходным центр города был практически пуст, по крайней мере, на фоне сегодняшних дней. Новые развлечения, новые соблазны, новые магазины. По Тверскому бульвару деловито снуют автомобили, прохожие не помещаются на тротуарах, и их гомон заглушает рев двигателей. Жизнь изменилась, но Кладовщик не тосковал по прошлому. Коммунисты, капиталисты, какая разница? Его профессия нужна всегда. Он был востребован во времена империи, он много трудился в хлебный период «демократизации», он чувствовал себя, как рыба в воде, и сейчас. Он нужен. А что еще надо хорошему профессионалу?

«Разве что годков десять сбросить, – лениво подумал Кладовщик, разглядывая стройные ножки продефилировавшей мимо красотки. – Или пятнадцать».

Невысокий, широкоплечий, с круглой, почти лысой головой, он развалился на скамеечке, греясь в лучах еще теплого солнца, а на его коленях лежала толстая газета. Кладовщик производил впечатление толстячка, но на деле – ни унции лишнего веса. А впечатление хорошее, нужное впечатление, полезное, Кладовщик очень внимательно относился к тому, как выглядит. Неброская одежда, скромная поза, он был незаметен, как были незаметны тысячи его современников, родившихся еще при империи и приученных не выпячиваться. Кладовщик прекрасно чувствовал свой возраст, доминирующую в нем социальную группу, и умело сливался с большей частью толпы. Если бы среди его одногодков были модны «бермуды», то Кладовщик непременно бы надел цветастые шорты, а так – серые брюки, бежевая рубашка, легкая, несколько старомодная ветровка. Очки в недорогой оправе. С пятидесяти шагов Кладовщик попадал в рублевую монету, но очки все равно лежали на газете, придавая его обыденному облику еще более безобидный вид. Профессиональный убийца не может себе позволить привлекать внимание.

В отличие от него, человек, появившийся на бульваре минут через десять после Кладовщика, не старался быть незаметным. Он умел произвести впечатление, знал об этом и не собирался изменять своим привычкам, даже ради встречи с наемным убийцей. Он расположился на скамеечке, положив между собой и Кладовщиком небольшой сверток в полиэтиленовом пакете, и, не глядя на убийцу, поднес к уху малюсенький мобильный телефон. Никто со стороны не заподозрил бы, что эти столь разные люди разговаривают друг с другом.

– У вас возникли проблемы? – Кладовщик нацепил на нос очки и взялся за газету. Его губы едва шевелились.

– Спешное дело, решить которое можете только вы.

– Охотно окажу услугу.

Своего собеседника Кладовщик знал хорошо, даже лучше, чем хотелось бы. Полтора года назад удивительный талант этого человека спас убийце жизнь, он буквально вытащил Кладовщика с того света, найдя его, окровавленного после неудачной разборки с «солнцевскими», на обочине загородной трассы. С тех пор они не встречались, но Кладовщик прекрасно понимал, что благодетель не сообщил о нем в полицию не просто так, что рано или поздно он потребует ответную услугу, и это время пришло. Что ж, Кладовщик умел быть благодарным. Настолько благодарным, что до сих пор не решил, стоит ли брать деньги. Но собеседник не требовал таких жертв.

– Гонорар за ваши услуги не изменился?

– Нет.

На самом деле Кладовщик уже давно не брался за мелкие заказы, но решил, что старый знакомый может получить небольшую скидку.

– В пакете вся сумма.

– Обычно я беру только аванс.

– Думаю, нам нет нужды встречаться еще.

– Хорошо, – кивнул убийца, не прикасаясь к пакету. – Кто?

– У вас будет две цели. Здесь все материалы, включая фотографии, примерное расписание дня, даже ключи от квартиры и очень подробные инструкции.

– Вас интересует обычный пакет услуг или предпочитаете закамуфлировать мероприятие? Нападение грабителей, автокатастрофа?

– Все дополнительные пожелания изложены в инструкции.

– Понятно, – качнул головой Кладовщик. – Дата?

– Завтра.

– Хорошо.

Собеседник сложил телефон, поднялся со скамьи и направился к Пушкинской площади. Кладовщик перелистнул очередную страницу газеты и небрежным движением придвинул оставленный пакет ближе к себе.

* * *

Москва, улица Садово-Сухаревская,

7 сентября, суббота, 20.20

Изысканный «Астон Мартин» неспешно, несмотря на спрятанное под капотом гигантское количество лошадей, двигался по второй полосе полупустого Садового кольца. Обычно Кабаридзе предпочитал «Бентли», солидный и дорогой, какой и положен преуспевающему врачу, но он знал, что Маша обожает скоростное «джеймсбондовское» купе, и для поездок с девушкой пользовался им.

– Надеюсь, ты завершил все свои дела на сегодня? – Девушка игриво посмотрела на профессора.

– Есть еще одно, – улыбнулся Кабаридзе.

– Какое?

– Я обещал одной красавице ужин при свечах.

– Как романтично. – Маша погладила профессора по руке. Ее взгляд стал задумчив. – Реваз, тогда, во время операции... Там была Екатерина Федоровна, да?

– Ты ее не узнала?

– Нет. – Девушка смутилась. – Поняла только сегодня, когда увидела ее на юбилее.

– Да, – после паузы ответил Кабаридзе. – На операции была Екатерина Федоровна.

– Ух, ты! – Маша удивленно тряхнула волосами. – Я училась по ее книгам! Она же легенда! Ты с ней знаком?

– Как видишь.

– Подожди, а вторая? Блондинка, которая была с ней. Ты называл ее Олеся. Неужели это Старостина? Олеся Старостина?

– Да.

– Чудеса! – Глаза девушки заблестели. – Третий тоже светило?

– Иностранное.

– А зачем ты их приводил?

– Посмотреть на тебя.

– На то, как я буду делать операцию?

– Да, – кивнул Кабаридзе. – Я действительно горжусь тобой, Машенька, и уверен, что ты станешь великолепным врачом.

– Они это подтвердили?

– Да.

– Чудеса. – Маша снова задумалась, и ее глаза стали грустными. – Но они ведь смотрели не только на то, как я делаю операцию. Я права?

– Права, – поколебавшись, признал профессор.

– Это был консилиум?

– Вроде того.

– Консилиум для меня. – Девушка отвернулась к окну. – Что они сказали?

– Я все равно помогу тебе, – тихо произнес Кабаридзе. – Верь. Я...

* * *

Лихач на «БМВ» появился в зеркале заднего вида «Астон Мартина» секунд за пять до произошедшего. Стремительный черный болид с ревом обходил редкие автомобили так, словно принимал участие в гонках без правил, молниеносно менял ряды, подрезал зазевавшихся водителей, не снижая скорости, вылетал к самому тротуару и вновь оказывался слева. Куда он торопился и зачем, осталось загадкой. Он играючи обошел «Астон Мартин», заставив Машу вздрогнуть от неожиданности, ушел в правый ряд, прибавил газу... когда из маленького переулка неспешно выехала белая «Волга».

Удар был страшен. «БМВ» взлетел над легковушкой, перевернулся и метров тридцать катился на крыше, издавая зловещий, скрежещущий звук металла по асфальту. Изувеченную «Волгу» развернуло и бросило на фонарный столб. Улица наполнилась визгом: более осмотрительные водители отчаянно давили на тормоза.

– Черт! Проклятье! – Кабаридзе распахнул дверцу.

– Ре ваз, ты куда?

– Позвони в «Скорую»!

Кабаридзе оказался у разбитой «Волги» первым. Разбитая всмятку дверь, осколки стекла, торчащие кости, кровь. Даже обычный врач, не Целитель, сразу бы понял, что водителю помочь невозможно. А вот его пассажиру – вполне.

– Подержи дверь!

– Надо дождаться спасателей! – предложил подоспевший парень в синей майке. – Я читал...

– Я врач! – прорычал профессор. – Помоги мне!

Парень взялся за дверцу, и Кабаридзе вытащил из машины пассажира.

– Есть аптечка?

– Я не зна...

– Возьми в моей машине! Скорее, черт! И не пускай сюда никого! Не мешайте мне!!

Ладонь Реваза Ираклиевича скользнула по телу. Так, ссадина на лбу, рваная рана на руке, из вены льется кровь, это мелочь, мелочь. Короткое заклинание, и кровь загустела, стала идти медленнее. Рука продолжала двигаться по телу раненого. Сотрясение мозга, ерунда, потом вылечит. Что еще? Внутренние повреждения? Есть. Обильное внутреннее кровотечение и... Реваз Ираклиевич грубо выругался.

– Все плохо? – Парень положил аптечку рядом с телом. – Там водитель «БМВ»...

– Плевать на него! «Скорую» вызвали?

– Да.

– Теперь не мешайте. Отойдите и не мешайте! Парень послушно сделал несколько шагов назад.

Разрыв печени. Откуда? Почему? Сейчас не важно. Сейчас не важно. Реваз опустился на колени, глубоко вздохнул и положил руку на живот пострадавшего.

– Держись.

Заклинаниями здесь не обойдешься. Нужно вмешательство. Резать нельзя, снаружи...

Без подготовки, без инструментов, без достаточного количества магической энергии – он мог рассчитывать только на собственный запас – Ка-баридзе принялся аккуратно приводить в порядок печень раненого, заставляя срастаться поврежденные ткани. Хватит ли сил? Какая разница? Человек, лежащий перед профессором, умирал, и это было главное. В этом смысл. Жизнь должна продолжаться.

В голове зашумело, пот заливал глаза, руки начали дрожать, но профессор упрямо шептал заклинания и нежно, едва касаясь кожи, водил сведенными судорогой пальцами по животу пациента. Еще чуть-чуть... еще... Со стороны могло показаться, что он просто осматривает раненого, стараясь нащупать повреждения, и только Маша, почувствовавшая, но ничего не понимающая Маша, смотрела на Реваза, широко раскрыв глаза. Да притормозивший у места аварии маг, уловивший колоссальное напряжение магического поля, уважительно присвистнул, глядя на работу Кабаридзе.

Реваз Ираклиевич закончил за минуту до появления «Скорой». Но так и остался сидеть рядом с раненым, пытаясь прийти в себя и легонько встряхивая онемевшие руки. И только когда к месту аварии подбежал высокий врач, профессор неуверенно поднялся на ноги.

– Что вы делали?

– Я врач, – Реваз Ираклиевич пошатнулся, но вытащил свою карточку. – Кабаридзе.

– Профессор Кабаридзе? – Доктор удивленно посмотрел на Реваза Ираклиевича. – Я слушал ваши лекции.

– Надеюсь, вам понравилось, – слабо улыбнулся Кабаридзе, прислоняясь к изувеченному боку «Волги». – Водитель погиб на месте, у пассажира переломы, сотрясение и... Он в шоке.

– С вами все в порядке?

– Со мной? Да, конечно, я просто немного приболел. – Профессор выдавил смешок. – У пассажира было сильное внутреннее кровотечение, но, кажется, оно прекратилось. У него замечательная свертываемость.

– Хорошо, – врач нагнулся над пострадавшим.

– У вас есть сигарета?

– Пожалуйста.

Реваз Ираклиевич медленно подошел к своей машине и, присев на капот, глубоко затянулся. Он был опустошен, вывернут наизнанку, но самое главное – этот человек будет жить. В этом смысл.

Маша положила руку на плечо Кабаридзе, заглянула в глаза, несмело, почти робко улыбнулась:

– Что ты с ним делал?

– Ты чувствовала?

– Да. Какое-то движение, нет... Какое-то тепло... Или...

Больше всего на свете ему хотелось прижать к себе эту хрупкую девушку. Прижать, почувствовать ее нежность, ее заботу, ее силу. Больше всего на свете ему хотелось зарыться лицом в ее волосы. Он бросил сигарету и крепко обнял Машу.

– Я его лечил, Машенька, я его лечил.

– Как?

– Я расскажу. Отвези меня, пожалуйста, домой. Я все расскажу.

* * *

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь

Москва, Ленинградский проспект,

7 сентября, суббота, 20.31

– Значит, запрещенный артефакт? Любопытно. – Сантьяга прошелся по толстому ковру, украшавшему пол его кабинета, на мгновение задержался перед изысканной картиной, затем посмотрел на эрлийца: – Как вам вино, брат Ляпсус?

– Замечательно! – Врач блаженно вдохнул аромат старинного напитка. – Выше всяких похвал.

– Триста лет назад в Бургундии делали потрясающее вино, – улыбнулся комиссар. – А с годами оно становится лучше и лучше.

Нав вернулся в свое кресло, свободно развалился в нем, забросив ноги на антикварную столешницу, небрежно взял хрустальный бокал и сделал маленький глоток.

– Скажите, брат Ляпсус, эта девочка, Маша, она действительно может стать хорошим врачом?

– У нее великолепный потенциал, – подтвердил эрлиец. – По человским меркам, разумеется, но – великолепный. Я видел, как Маша работает.

– Вас приглашал Кабаридзе?

– Да.

– Только за этим?

– Он хотел удостовериться, что поставил правильный диагноз.

– Смертельный диагноз?

– Да. – Ляпсус помолчал. – Реваз надеялся, что Московская обитель сможет помочь. Но, увы.

– Увы, – эхом повторил Сантьяга. – Он в отчаянии, и буквально в тот же день ему предлагают выход из положения. Какое случайное и радостное совпадение.

– Вы что-то сказали? – Эрлиец в очередной раз приложился к бокалу, а потому не расслышал тихие слова комиссара.

– Попробуйте это вино с русскими яблоками, – предложил нав. – На мой взгляд – необычайное сочетание.

Странные вкусы лидеров Темного Двора иногда ставили в тупик жителей Тайного Города, но брат Ляпсус решил сделать комиссару приятное.

– С удовольствием, – и потянулся к вазе с фруктами.

* * *

Благодаря пацифистским принципам братства Целителей, его члены не часто попадали в поле зрения Сантьяги. Сам комиссар, мягко говоря, не разделял идеалов лучших человских врачей, но относился к ним с уважением. Именно из-за приверженности принципам. Теперь там что-то изменилось. Любое общество, построенное на идеалах, меняется с течением времени. Иногда развивается, иногда деградирует, но очень редко остается таким, каким его задумывали основатели.

Двести лет Великим Домам не предлагали купить Куколки Последней Надежды. Двести лет таинственные человские мастера не выходили на связь. Теперь Сантьяга знал, кто хранил знание все это время. Целители. Нет ничего странного в том, что самое лучшее, самое безотказное средство от всех недугов оказалось в их распоряжении. И нет ничего странного в том, что самые лучшие врачи, одни из последних идеалистов этого мира, двести лет не решались его применить. Но что заставило их создать Куколку?

Комиссар узнал, где началась игра. Кто ее начал – другой вопрос. А для чего – третий. Таинственный игрок сам ставил вопросы и сам на них отвечал. Открывал тайны, открывал карты, всеми силами показывая, что играет честно. А значит, цель игры – не Куколка. Куколка – это отступные. Есть что-то еще. Что-то важное, что-то очень важное, раз таинственный игрок с такой легкостью избавляется от запрещенного, но очень дорогостоящего знания.

* * *

Сантьяга с улыбкой посмотрел на эрлийца.

– Брат Ляпсус, передайте профессору Кабаридзе, что, пока Куколка не активизирована, а значит, преступление не свершилось, меня ничего не интересует. В дальнейшем же... – Комиссар повертел в руках бокал. – Если активизация пройдет тихо, то в дальнейшем он может рассчитывать на понимание со стороны Темного Двора.

* * *

Штаб-квартира ФБР

США, Нью-Йорк,

7 сентября, суббота, 13.46 (время местное)

Яне не составило особого труда проникнуть в тщательно охраняемое федеральное здание – мощная завеса классического морока сделала ее невидимой и для охранников, и для охранных систем. Девушка свободно прошла через детектор металла, просмотрела информационную доску и направилась к лифту: приемная Гинзбурга находилась на последнем этаже.

* * *

– Да, Чарли, операция проходит в полном соответствии с планом, – твердо произнес Самуэль, крепко прижимая к уху телефонную трубку. – Работы над монстром идут круглосуточно. Я привлек более тридцати экспертов, а сегодня вечером должны прилететь еще два профессора с Западного побережья. Я вызвал их из отпуска.

– Ты уверен, что такое количество привлеченных специалистов не нарушит режим секретности? – осведомился директор ФБР.

– Я выбираю только проверенных людей. Только тех, кто уже сотрудничал с нами, и лично провожу предварительные беседы. – Гинзбург улыбнулся. – К тому же, Чарли, всем яйцеголовым запрещено покидать научный центр.

– Это правильно, – одобрил директор. – Представляешь, что начнется, если военные решат наложить на нашего инопланетянина лапу?

– За меня не беспокойся, Чарли, в Нью-Йорке утечки не произойдет.

Дверь в кабинет приоткрылась, заставив Самуэля недовольно вскинуть брови, но тут же вернулась на место.

– В Москве проблем не будет?

– Я направил туда наших лучших людей.

– Парни из госдепартамента обещают оказать им любую помощь. – Директор ФБР помолчал. – Надеюсь, статуэтка окажется хорошим следом.

– Не сомневаюсь.

– Когда ты сможешь подготовить отчет для президента?

– Яйцеголовые обещают сказать что-нибудь внятное к полуночи.

– Вот и хорошо. Закончишь с ними – сразу же вылетай в Вашингтон. Мы вместе поедем в Белый дом.

– Я понял, Чарли. – Самуэль задохнулся от переполнивших его чувств – ведь директор мог запросто подвинуть начальника нью-йоркского отделения и лично изложить ситуацию президенту. – Спасибо.

– До встречи.

Гинзбург положил трубку и радостно улыбнулся. Доклад у президента!! Это успех! Нет, прорыв!! Теперь о карьере можно не беспокоиться – будет все. Самуэль потянулся и болезненно поморщился: затылок на мгновение пронзила тонкая игла боли.

«Проклятье! Надо больше отдыхать». С тех пор, как спасатели обнаружили в обломках самолета инопланетное чудовище, Самуэль ни разу не сомкнул глаз и практически все время уделял неотложным делам. От такого ритма он уже отвык.

Гинзбург потер глаза. Боль исчезла, но оставила очень неприятное ощущение какого-то давления. Не сильного, можно даже сказать – мягкого, но постоянного. Словно чьи-то нежные пальцы ласково ощупывают затылок.

«Кажется, где-то было болеутоляющее». Самуэль потянулся к ящику стола, но остановился, замер, вытянув вперед руку, пронзенный ОЧЕНЬ важной мыслью.

«Господи, да что же я делаю?»

* * *

Заклинание «заговор Слуа» относилось к сложным арканам. Проникнуть в мозг разумного существа, завладеть им и заставить выполнять свою волю было нелегким делом даже для опытного колдуна. Лучшими специалистами в этой области считались масаны, посвятившие теории захвата и управления целый раздел магии Крови, второе место занимали зеленые колдуньи, умеющие виртуозно влиять на чувства жертвы, и навы, большие любители контроля чужого сознания. Среди современных человских колдунов столь трудоемкие арканы не находили широкого применения, но когда-то, давным-давно, существовал клан, члены которого ничем не уступали в колдовстве жителям Тайного Города и мастерски владели самыми непростыми заклинаниями. Древний клан Азаг-Тота, Великого Господина Гипербореи.

* * *

«Это знание изменит мир, поставит его на грань безумия, вызовет к жизни черные культы! А виноват в этом я!»

Гинзбурга трясло. Кошмарные видения грядущей катастрофы выворачивали его наизнанку. Вот тысячи людей, умирающих на улицах городов от неизвестной болезни, вызванной вирусами из крови монстра. Вот разъяренные чудовища, прибывшие на Землю отомстить за погибшего собрата, жгут города и селения. Вот обезумевшие от ужаса матери, приносящие в жертву космическим пришельцам своих детей. У Яны не было времени, чтобы досконально изучить Самуэля и нащупать болевые точки его сознания, а потому она транслировала ему все подряд, старательно улавливая его реакцию и деловито, шаг за шагом, прибирая к рукам власть над ним.

– Не надо, не надо! – Гинзбург повалился на стол, судорожно хватая ртом воздух.

Концлагеря для оставшихся в живых землян, чудовищные пытки и массовые убийства, планета полностью захвачена пришельцами. Ужас и разрушения. Хаос. К удивлению девушки, начальник нью-йоркского отделения ФБР оказался довольно впечатлительной особой.

– Сядь в кресло и досчитай до десяти! Самуэль послушно выполнил приказ, и в кабинете зазвучал его дрожащий голос:

– Один, два...

Яна улыбнулась, закрыла дверь на ключ и вплотную подошла к постепенно успокаивающемуся Гинзбургу.

– ...Десять!

– Теперь ты можешь меня увидеть.

* * *

Эта женщина, прекрасная, светловолосая женщина в белых одеждах, с умными, глубокими глазами, эта женщина владела Высшим Знанием, и оно коснулось Самуэля, даря восхитительное чувство блаженства Сопричастности.

– Неведение едва не привело тебя в ад. Ты стоял на самом пороге, но я успела помочь. Через дверь, которую ты едва не открыл, на Землю обрушились бы тысячи бед, и они разорвали бы цивилизацию в клочья.

– Я не знал. – По лицу Гинзбурга потекли слезы. – Я не знал.

– Называй меня просто... гм... Посланницей.

– Я не знал, о Посланница.

– Я тебя не виню. – Ее голос звучал мягко, понимающе. – Но мы должны вместе подумать над тем, как исправить ситуацию.

Технология «заговора Слуа» подразумевала два типа воздействия. В одном жертва бралась магом под полный контроль, грубо превращалась в послушную, лишенную всяких эмоций машину, слепо выполняющую любой приказ хозяина. А в другом, считавшемся высшим пилотажем, случае жертву опутывали мощной магической паутиной, вызывая стойкое желание к добровольному сотрудничеству. Несмотря на то, что Яна впервые применяла «заговор Слуа» на практике, она не побоялась использовать более сложный подход и справилась с ним блестяще: зачарованный Гинзбург жаждал помочь таинственной незнакомке от всей души.

– Вы все еще нервничаете.

– Как только подумаю, какие последствия мог вызвать мой поступок, меня бросает в дрожь, – признался Самуэль. – Я рисковал жизнью нации.

– Главное – вовремя остановиться.

– Я полностью согласен с вами, о Посланница. Патетический тон фэбээровца слегка раздражал, но девушка решила не менять настройки, главное – работает.

– Унас мало времени, Самуэль. Расскажи, где ты держишь монстра. В этом здании?

– Нет, о Посланница. У нас есть секретная лаборатория в пригороде.

– Прикажи подготовить машину, мы отправимся туда.

– Прямо сейчас? – Гинзбург с готовностью вскочил на ноги.

– Чуть позже, – улыбнулась Яна. – Мне нужно знать еще кое-что.

Вопросов было много: кому известно о найденной моряне, кто работает над ней, где хранятся результаты исследований и другие материалы, собранные учеными. Вопросов было много, но Яна не сомневалась, что Самуэль охотно ответит на них.

* * *

Муниципальный жилой дом

Москва, Котельническая набережная,

7 сентября, суббота, 23.32

– Братство Целителей. Тайный Город. Великие Дома. – Маша медленно повторила ключевые, врезавшиеся в сознание определения. – Маги и волшебники. Мой любимый мужчина – колдун.

– Ты не веришь?

– Верю. – Она прижалась к сидящему на диване профессору. – Наверное, сейчас я готова поверить во что угодно. А если не поверю? Ведь ничего не изменится, так?

– Так.

– Тогда лучше верить.

– У каждого магического клана тысячелетняя история, – прошептал Реваз Ираклиевич. – Они живут на Земле намного дольше людей. Они создавали империи и помнят другие миры.

– Ты расскажешь мне об этом?

– Ты узнаешь сама.

– Сама?

– Ты узнаешь Москву такой, какая она на самом деле.

– У меня слишком мало времени, – грустно улыбнулась Маша.

– У тебя будет много времени, – твердо сказал Кабаридзе.

Девушка вздохнула.

– Ты сотворишь чудо?

– Да. Я сотворю для тебя чудо. – Реваз обнял ее, зарылся лицом в пахнущие цветами волосы, поцеловал их и прошептал: – Я сделаю для тебя все, что угодно.

* * *

Секретный центр ФБР

США, Нью-Йорк, 7 сентября, суббота,

6.16 (время местное)

Несмотря на то что Яна с блеском решила основную задачу: взяла под надежный контроль Гинзбурга, пришлось еще немного помучиться, прежде чем она до конца уловила основные принципы ведения жертвы в «заговоре Слуа» и смогла справиться с некоторыми досадными мелочами. В первое время после захвата Самуэль иногда выпадал из нормального поведения: то взгляд застывал на каком-нибудь предмете, то начинала дергаться рука или с уголка рта стекал ручеек слюны. Взяв Гинзбурга под плотный контроль, девушка периодически забывала о насущных потребностях американского организма, но постепенно выправила положение, слегка ослабив вожжи и позволив мозгу фэбээровца самостоятельно контролировать подобные детали. В плане, который разработала Яна, Самуэль играл не последнюю роль, а потому девушка вывела его в люди только после того, как окончательно убедилась, что поведение Гинзбурга не привлекает ненужного внимания.

* * *

– Кому еще вы успели сообщить о найденном монстре?

– Только тем людям, о которых я рассказал, – твердо ответил Самуэль. – Директор ФБР хотел поставить в известность двух сенаторов от республиканцев, но потом решил, что это преждевременно.

– Очень хорошо.

Машина Гинзбурга, успешно преодолевая пробки, двигалась к секретному центру, на личного шофера фэбээровца и его помощника девушка навела морок: они ехали на передних сиденьях, не слыша и не видя того, что на самом деле происходило в салоне, и Яна уточняла последние детали.

– Вы уверены, что абсолютно все материалы находятся в лаборатории?

– Уверен! Этот приказ санкционирован президентом и директором ФБР. Они заинтересованы в соблюдении строжайшей секретности.

– Хорошо. – Яна улыбнулась. – Во сколько ученые заканчивают работу?

– Сегодня они не закончат.

– Почему?

– Мы вызвали дополнительную бригаду экспертов и планировали исследовать монстра круглосуточно.

– Мне нравится ваше рвение, Самуэль, – вздохнула Яна. – Но было бы лучше, если бы вы его не проявляли.

– Я был не прав, о, Посланница, – искренне пролепетал Гинзбург.

– Не стоит, Самуэль, не стоит. Давайте лучше подумаем, как мы решим нашу маленькую проблему.

Преимущества усложненного варианта «заговора Слуа» были очевидны: теперь «убежденный» шеф нью-йоркского отделения ФБР ломал голову над тем, как половчее обмануть родное ведомство.

– Если я запрошу все материалы, включая образцы тканей и видеоданные, это может вызвать подозрения.

– Логично, – согласилась девушка. – Об этом наверняка сразу же донесут директору, и нам могут помешать.

– Успеют ли? Если действовать быстро, мы можем уничтожить все материалы до того, как яйцеголовые опомнятся.

– Но зачем рисковать? – В планы Яны шумиха не входила. – Сколько человек обычно находится в лаборатории?

– Не менее тридцати.

Теоретически девушка могла попытаться навести морок на всех, кто окажется в помещении, но, поразмыслив, отказалась от этой идеи: управление Гинзбургом требовало серьезных усилий, и распылять магическую энергию было бы неразумным. Нет, ученых необходимо убрать. Но как?

– Может, сымитировать в здании тревогу? – продолжал стараться Самуэль. – Например, пожарную. Тогда всех эвакуируют.

– Как-то по-голливудски, – поморщилась Яна. – Надо действовать проще.

– В голову больше ничего не лезет, – извиняющимся тоном произнес Гинзбург.

– Как вас только назначили на такую высокую должность?

– У меня хорошие связи в сенате, – признался Самуэль.

– Оно и видно. – Девушка выглянула в окно. – Когда мы приедем?

– Минут через пять.

«Ладно, если этот паршивец не способен предложить ничего другого, придется действовать так, как я решила!»

Яна поправила капюшон.

– Послушайте, Самуэль, чтобы удалить из лаборатории всех ученых, мы поступим следующим образом...

* * *

– Господа, надеюсь, мне не надо объяснять, насколько важны для нации результаты вашей работы? – с чувством произнес Гинзбург, обозревая собранных в зале совещаний ученых.

– Именно поэтому вы отвлекли нас? – съязвил очкастый биолог.

– Именно поэтому, – холодно отрезал Самуэль. – Я понимаю, что ваши исследования требуют максимального напряжения, но и вы должны понять меня: правительство должно иметь постоянный приток оперативной информации. И именно поэтому, – указательный палец Гинзбурга вонзился в покрасневшего очкарика, – я попросил вас уделить один час времени, чтобы как можно полнее изложить свои результаты. – Самуэль выдержал эффектную паузу. – Сегодня ночью я буду докладывать о результатах президенту.

Великолепная речь была бы невозможна, возьми Яна фэбээровца под обычный, грубоватый контроль, а так девушка лишь улыбалась, стоя рядом с Гинзбургом, абсолютно невидимая для остальных участников совещания.

– Мне кажется, что, если бы вы позволили нам взять материалы, выводы были бы более полными, – робко заметил неопрятный генетик. – Снабженные конкретными примерами...

– Я, ребята, слишком хорошо вас знаю, – рассмеялся Самуэль. – Чем полнее ваши сведения, тем менее они понятны. Наш президент не тот человек, который будет интересоваться графиками и формулами. Ему нужны простые факты, изложенные простым языком.

– Ну, это мы понимаем, – буркнул биолог.

О ковбойских замашках хозяина Белого дома ходили анекдоты со дня выборов.

– Так что, ребята, постарайтесь изложить выводы так, чтобы их можно было проглатывать вместе с поп-корном.

– Это будет непросто, – предупредил генетик. – Как вы считаете, президенту знакомо понятие «молекула»?

– Само слово наверняка знакомо, – неуверенно пробормотал Самуэль. – Но известно ли ему, что оно означает?

– Предлагаю использовать понятие «клетка».

– Он может спутать с зоопарком.

Ученые заспорили о терминах, возможных для использования в докладе. Яна легко коснулась рукой плеча Гинзбурга:

– Надо проверить...

– Я помню. – Самуэль посмотрел на своего помощника: – Джозеф, что у нас с секретностью?

– Все образцы и все результаты исследований не покидают лабораторию, – тут же ответил Капуцерски.

– Об этом я тоже хотел сказать, – вклинился в разговор нахальный биолог. – Вы заперли нас в этом здании, а нам не хватает оборудования!

– Составьте список всего необходимого, – предложил Самуэль. – И либо мы привезем приборы сюда, либо рассмотрим вопрос о том, чтобы отправить часть образцов в другие лаборатории.

– Вот это уже деловой разговор!

– Наконец-то бюрократы поняли, что надо делать дело!

Щедрое предложение фэбээровца вызвало среди яйцеголовых бурное оживление.

– Господа! Я уже говорил, что вы можете рассчитывать на самую полную поддержку федерального правительства. У вас будет все, что вам необходимо.

– А как насчет приглашения друзей из Европы? Там есть пара-тройка ребят, которые могут здорово помочь.

– В настоящее время правительство рассматривает пойманного монстра как национальное достояние США, – твердо ответил Гинзбург. – Уверен, вашего потенциала хватит для...

– Разумеется, хватит! – выкрикнул генетик. – И не нужно тут никаких проходимцев! Дайте оборудование!!

– Для начала – отчеты. – Самуэль уселся в кресло и достал блокнот. – На меня не обращайте внимания, я буду просто делать пометки и спрашивать только в том случае, если что-то не пойму. Джозеф, вы тоже пишите, потом мы составим единый доклад.

Капуцерски послушно вытащил авторучку.

– С вашего позволения, коллеги, начну я, – генетик откашлялся.

* * *

– А они не заметят, что нас нет? – полюбопытствовал Самуэль, выходя в коридор.

– Ни в коем случае, – улыбнулась Яна. – Они слишком увлечены своими мыслями.

– И Капуцерски не заметит?

– Никто.

Мощный морок, наведенный девушкой на зал заседаний, убеждал всех присутствующих в том, что Гинзбург по-прежнему сидел в кресле, безмятежно записывая в блокнот наиболее важные моменты научных отчетов. При необходимости, фантом мог даже буркнуть что-нибудь нечленораздельное, в случае обращения непосредственно к нему, и попросить продолжить прения. Два параллельных заклинания отнимали довольно много сил, Яна работала почти на пределе своих возможностей, но не сомневалась, что справится.

– Как пройти в лабораторию?

– Два этажа вниз.

Лифт, несколько метров по коридору, и вот они у бронированной двери. Узнавшие Гинзбурга охранники отдали честь. Оказавшись в безлюдном помещении лаборатории, Яна вновь создала морок, заставив видеокамеры транслировать старую картинку, и устало потерла глаза.

– Вот и все. Пора заняться настоящим делом.

– Охранники, – деликатно напомнил Гинзбург, кивнув на четверых пулеметчиков, сурово ожидающих пробуждения монстра.

– Ах, да! Благодарю вас, Самуэль.

– Не стоит, о, Посланница.

Последнее усилие. На этот раз – действительно последнее. Яна взмахнула рукой, и золотистые искорки «пыльцы Морфея» весело рассыпались по лаборатории. Простое и надежное средство усыпления, разработанное эрлийцами в качестве наркоза. Гинзбург и пулеметчики мешками повалились на пол.

– Уф! – Девушка присела на стул.

Только теперь она поняла, сколько сил отнял у нее «заговор Слуа». Перестав управлять Самуэлем, Яна испытала колоссальное облегчение.

«А колдовать не так просто, как кажется... Ладно, расслабляться не время».

Девушка выудила из складок плаща одноразовый шприц, наполненный бесцветной жидкостью, вздохнула и осторожно поднесла иглу к вене. Такая доза Золотого Корня могла убить любого человека, любого жителя Тайного Города, но только не чистокровную гиперборейскую ведьму. Для нее он был Источником.

Девушка спрятала пустой шприц, посидела еще чуть-чуть, чувствуя, как организм переполняется магической энергией, и легко вскочила на ноги.

– Надо было потребовать надбавку за сложность.

В первую очередь компьютеры. Яна подошла к ближайшему работающему терминалу. Гинзбург не обманул – все компьютеры лаборатории были связаны в единую внутреннюю сеть, не имеющую выходов вовне. Сервер мирно жужжал в маленьком чулане, всем своим видом выражая готовность поработать во благо нации. Девушка достала дискету, переписала с нее коротенькую программу, разработанную в «Тиградком», нажала «ввод» и удовлетворенно улыбнулась: через три минуты все компьютеры будут чисты и невинны, как будто только что вышли сзавода. На них не останется ни одного бита информации.

Теперь улики. Шкафы, полки, приборы, ящики столов... в лаборатории было много мебели, но Яна не забыла ни о чем. Все склянки с образцами тканей и крови моряны, все журналы с записями, все диски, все, что наплодили работающие в сумасшедшем темпе ученые, было безжалостно свалено кучей в центре лаборатории. Там оказались даже трубки, по которым капала кровь Диты, грязные шприцы и пипетки, все, что могло дать хоть какую-нибудь пищу для размышлений. Никакой информации о Тайном Городе не должно попасть в чужие руки! Изначально девушка планировала сжечь все это добро, попутно избавившись и от самой лаборатории, но, поразмыслив, передумала: пожар мог привести к жертвам, а Яна не хотела чрезмерно обострять ситуацию. Поэтому она просто связала все предметы в куче магической паутинкой и прошептала заклинание «пожирателя» – сложный, но эффективный аркан, прекрасно подходящий для решения вставшей перед колдуньей задачи. Неспешно переползающее с предмета на предмет заклинание аккуратно разрушало их структуру, превращая любой материал в серую пыль. Семь, максимум, десять минут, и все следы нью-йоркского путешествия моряны будут уничтожены. – Кстати, о моряне.

Яна деловито прошла в стеклянную камеру и посмотрела на оборотня:

– Ну, Дита, как мы себя чувствуем? Ответа не последовало.

– По крайней мере, жива.

Яна достала из кармана мобильный телефон и быстро пробежала пальцами по кнопкам.

– АО «Транс Портал», – незамедлительно отозвался Катар Кумар.

– Это Яна...

– И как тебе Нью-Йорк?

– Слишком суетлив.

– Согласен, – жизнерадостно рассмеялся Кумар. – Решила вернуться?

– Со мной раненая моряна, – буркнула девушка. – Нужен переход отсюда в Московскую обитель.

– Никаких проблем! Оставайся на линии...

В трубке послышались подозрительные щелчки, сменившиеся тихим гудением.

Были бы деньги, а доставить клиента «Транс Портал» мог куда угодно. Кумар переслал заказ магу-оператору, тот засек координаты телефона, направил в эту точку поток магической энергии, связал его второй конец со стационарными воротами в приемной эрлийского госпиталя и даже предупредил врачей о приближении пациента. Менее чем через минуту рядом с Яной возник черный вихрь межконтинентального портала.

– Приятного путешествия. Компания приносит свои извинения, но стюардесса приболела.

– Остряк!

Девушка взвалила оборотня на плечи и шагнула в Москву.


ГЛАВА 6