Антон Павлович Благин "свет небес и земли" 86. 21 Б68 Благин Антон Павлович. Свет небес и земли. Часть I: Радиоволны и свет. Взгляд философа. Мурманск: Фонд культуры, 2002, с. 156. Эта книга

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 14

Вот так, с помощью первой в истории науки теории относительности и с помощью включённых в эту теорию контраргументов Галилей одержал историческую победу в битве за Evangelios, и утвердил на вечные времена гелиоцентрическую систему мира.

Теперь, Андрей, переместитесь мысленно в конец 19 века и попробуйте представить себе, какие чувства испытывали члены сионской мафии оттого, что новые величайшие учёные уже почти смогли доказать, что свет - это действительно движение тончайшей материи, что луч света (олицетворяющий собою "Святой дух"!) имеет зернистую, то есть атомарную структуру! Не это ли утверждал в своё время Иисус Христос?

Страх от одной только мысли, что прозрение миллионов обманутых людей может наступить очень скоро, и, прозрев, миллионы людей не преминут исполнить пророчество Христа (сжечь змеиное племя живьём), заставлял сионистов вновь и вновь проявлять иезуитскую изворотливость в философии и широким фронтом вести информационную войну против тех, кто занимался наукой не страха ради, а ради познания истины.

Небывалую вакханалию, устроенную в конце 19 века проживавшими в России, Германии, Франции, Америке и Англии сионистами вокруг открытий учёных, доказывающих материальность мира, наилучшим образом описал в своей книге "Материализм и эмпириокритицизм" не кто иной, как будущий вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Ленин работал над этой книгой с 1905 по 1909 годы, как раз в тот период истории, когда сионисты предпринимали одну за другой попытки сделать в России революцию на манер успешно осуществлённой ими в 1788-1789 годах во Франции "Великой французской революции". В том, что революция во Франции дело рук именно сионской мафии, сегодня нет никаких сомнений. Руководители сионской мафии сами однажды подтвердили свою причастность к этому историческому событию, написав для внутреннего пользования уникальную по цинизму брошюру "Протоколы сионских мудрецов"*.

* "До сего дня нет единого мнения о том, как попали эти документы в Россию. Первые сто экземпляров "Протоколов" были отпечатаны на гектографе прокурором московской синодальной конторы камергером Ф.П. Сухотиным уже в 1895 (или в 1896) году. Годом позже они были размножены в губернской типографии по заказу А.И. Клеповского, состоявшего тогда чиновником особых поручений при Великом князе Сергее Александровиче, частично напечатаны в петербургской газете "Знамя" в 1903 году, однако получили широкую известность в 1905 году, когда писатель С.А. Нилус включил их в свою книгу "Великое в малом". Надо ли говорить, что широкое опубликование в 1905 году этого документа было встречено молчаливой ненавистью всей преданной Сиону прессы и полным, едва ли только легкомысленным, невниманием со стороны тех, кто призван был Государем ведать делами управления империи. Государь Николай II, ознакомившись с этим изданием уже в Тобольске, написал на "Протоколах": "Какая глубина мысли!!! Какое предвидение!!! Какая точность исполнения!!! Наш пятый год под их дирижёрством!!!" (Цитата из книги В.И. Большакова "По закону исторического возмездия", МОСКВА, 1998, с. 505-507).

Антон Павлович, я внимательно прочитал историческую справку относительно "Протоколов сионских мудрецов", в качестве которой Вы привели мне выдержку из книги вице-президента Международного Фонда славянской письменности и культуры В. И. Большакова, и у меня возник вопрос. Какая информация могла столь сильно поразить русского царя Николая II, что он написал на "Протоколах" вышеприведенные слова? Меня это заинтересовало прежде всего потому, что в упомянутом Тобольске царь оказался не по своей воле, а как арестант. 17 апреля 1918 года, насколько мне известно, Николая II и его семью представители новой власти перевезли в Екатеринбург, а 16 июля того же года царя, жену, их детей (четырёх дочерей и сына) зверски казнили. Та же судьба постигла ещё нескольких верных царю людей.

Андрей, прочтите небольшой фрагмент "Протоколов" и, думаю, Вы сами найдёте в их тексте те слова, которые так поразили последнего российского царя.

"...При теперешнем состоянии науки и нами созданном её направлении народ, слепо верящий печатному слову, питает во внушённых ему заблуждениях, в неведении своём, вражду ко всем сословиям, которые он считает выше себя, ибо не понимает значения каждого сословия. Указанная вражда ещё более увеличивается на почве экономического кризиса, который остановит биржевые сделки и ход промышленности.

Создав всеми доступными нам подпольными путями с помощью золота, которое всё в наших руках, общий экономический кризис, мы бросим на улицу целые толпы рабочих одновременно во всех странах Европы. Эти толпы с наслаждением бросятся проливать кровь тех, кому они, в простоте своего неведения, завидуют с детства, и чьи имущества им можно будет тогда грабить. Наших они не тронут, потому что момент нападения нам будет известен, и нами будут приняты меры к ограждению своих.

Мы убедили, что прогресс приведёт всех неверных к царству разума. Наш деспотизм и будет таковым, ибо он сумеет разумными строгостями замирить все волнения, вытравить либерализм из всех учреждений.

Когда народ увидел, что ему во имя свободы делают всякие уступки и послабления, он вообразил себе, что он владыка и ринулся к власти, но, конечно, как и всякий, наткнулся на массу препятствий: бросился искать руководителя, не догадался вернуться к прежнему и сложил свои полномочия у наших ног. Вспомните французскую революцию, которой мы дали имя "великой": тайны её приготовления нам хорошо известны, ибо они все - дело рук наших...

Свобода могла бы быть безвредной и просуществовать в государственном обиходе без ущерба для благоденствия для народов, если бы она держалась на принципах веры в Бога, на братстве человечества, вне мысли о равенстве, которому противоречат сами законы творения, установившие подвластность. При такой вере народ был бы управляемым опекой приходов и шёл бы смиренно и кротко под рукой своего духовного пастыря, повинуясь Божьему распределению на земле. Вот почему нам необходимо подорвать веру, вырвать из ума неверных самый принцип Божества и Духа и заменить всё материальными потребностями...

В настоящее время мы, как международная сила, неуязвимы, потому что при нападении на нас одних, нас поддерживают другие государства. Неистощимая подлость неверных народов, пасующих перед силой, безжалостных к слабости, беспощадных к проступкам и снисходительных к преступлениям, не желающих выносить противоречия свободного строя, терпеливых до мученичества перед насилием смелого деспотизма - вот что способствует нашей независимости. От современных премьеров-диктаторов они терпят и выносят такие злоупотребления, за меньшее из которых они обезглавили бы двадцать королей...

Чтобы умы неверных не успевали думать и замечать, надо их отвлечь на промышленность и торговлю, таким образом все наши противники будут искать своей выгоды и в борьбе за неё не заметят своего общего врага, но для того, чтобы свобода окончательно разложила и разорила неверные общества, надо промышленность поставить на спекулятивную почву: это послужит к тому, что отнятое промышленностью от земли не удержится в руках и перейдёт к спекуляции, т.е. в наши кассы. Напряжённая борьба за превосходство, толчки в экономической жизни создадут, да и создали уже разочарованные, холодные и бессердечные общества. Эти общества получат полное отвращение к высшей политике и к религии. Руководителем их будет только расчёт, т. е. золото, к которому они будут иметь настоящий культ за те материальные наслаждения, которые он может дать. Тогда-то не для служения добру, даже не ради богатства, а из одной ненависти к привилегированным, низшие классы неверных пойдут за нами против наших конкурентов на власть - интеллигентов неверных...

В те времена, когда народы глядели на царствовавших как на чистое проявление Божье Воли, они безропотно покорялись самодержавию Царей, но с того дня, как мы им внушили мысль о собственных правах, они стали считать царствующих лишь простыми смертными. Помазание Божественным избранием ниспало с главы Царей в глазах народа, а когда мы у него отняли веру в Бога, то мощь власти была выброшена на улицу вместо публичной собственности и захвачена нами.

Кроме того, искусство управлять массами и лицами посредством подстроенной теории и фразеологии, правилами общежития и всякими другими уловками, в которых неверные ничего не смыслят, принадлежит также к специальностям нашего административного ума, воспитанного на анализе наблюдения, на таких тонкостях соображений, в которых у нас нет соперников, как нет и в составлении планов политического действия и солидарности...

Кто и что может свергнуть незримую силу?! А сила наша именно такова. Внешнее масонство служит сильным прикрытием ей и её целям, но план действий этой силы, даже самоё её местопребывание для народа всегда останется неизвестным. Временно с нами могла бы справиться всемирная коалиция неверных; но с этой стороны мы обеспечены теми глубокими корнями разлада между ними, которых уже вырвать нельзя. Мы противопоставили друг другу личные и национальные расчёты неверных, религиозные и племенные ненависти, выращенные нами в их сердцах в продолжении двадцати веков. Благодаря всему этому ни одно государство не встретит ниоткуда поддержки своей протянутой руки, ибо каждый должен думать, что соглашение против нас невыгодно ему самому.

Мы слишком сильны - с нами приходится считаться. Державы даже небольшого частного соглашения не могут составить без того, чтобы к нему не были причастны тайно мы.

Нам сказано, что мы избраны самим Богом на царство над всею землёю. Бог нас наградит гением, чтобы мы могли справиться со своей задачей. Будь гений у противного лагеря, он бы ещё поборолся с нами, но пришелец не стоит старого обывателя: борьба была бы между нами беспощадной, какой не видывал ещё свет...

Все колёса государственных механизмов ходят воздействием двигателя, находящегося в наших руках, а двигатель этот - золото. Измышлённая нашими мудрецами наука политической экономии давно указывает царский престиж за капиталом.

Главная задача нашего правления состоит в том, чтобы ослабить общественный ум критикой, ...отвлечь силы ума на перестрелку пустого красноречия. Во все времена народы, как и отдельные лица, принимали слова за дело, ибо они удовлетворяются показным, редко замечая, последовало ли на общественной почве за обещанием исполнение. Поэтому мы установим показные учреждения, которые будут красноречиво доказывать свои благодеяния прогрессу.

Мы присвоим себе либеральную физиономию всех партий, всех направлений и снабдим ею же ораторов, которые бы столько говорили, что привели бы людей к переутомлению от речей, к отвращению от ораторов...

Чтобы взять общественное мнение в руки, надо его поставить в недоумение, высказывая с разных сторон столько противоречивых мнений и до тех пор, пока неверные не затеряются в них и не поймут, что лучше всего не иметь никакого мнения в вопросах политики, которых обществу не дано ведать, потому что ведает их лишь тот, кто руководит обществом. Это первая тайна.

Вторая тайна, потребная для успеха управления, заключается в том, чтобы настолько размножить народные недостатки - привычки, страсти, правила общежития, - чтобы никто в этом хаосе не мог разобраться, и люди вследствие этого перестали бы понимать друг друга. Эта мера нам ещё послужит к тому, чтобы посеять раздор во всех партиях, разобщить все коллективные силы, которые ещё не хотят нам покориться, обескуражить всякую личную инициативу, могущую сколько-нибудь мешать нашему делу. Нет ничего опасней личной инициативы: если она гениальна, она может сделать более того, что могут сделать миллионы людей, среди которых мы посеяли раздор. Нам надо направить воспитание неверных обществ так, чтобы перед каждым делом, где нужна инициатива, у них опускались бы в безнадёжном бессилии руки. Напряжение, происходящее от свободы действия, расслабляет силы, встречаясь с чужой свободой. От этого происходят тяжёлые нравственные толчки, разочарования, неудачи. Всем этим мы так утомим неверных, что вынудим их предложить нам международную власть, по расположению своему могущую без ломки всосать в себя все государственные силы мира и образовать Сверхправительство. На место современных правителей мы поставим страшилище, которое будет называться Сверхправительственной Администрацией. Руки его будут протянуты во все стороны, как клещи, при такой колоссальной организации, что она не может не покорить все народы..."1

Антон Павлович, я читаю эти страшные слова и начинаю понимать, что всё, что сейчас делается в России и в мире в целом, в очередной раз происходит по сценарию, который изложен в "Протоколах сионских мудрецов"!!! В то же время можно сказать, что всё происходит в соответствии с иудейским "божьим законом". "Протоколы" и иудейский "закон божий" поразительно схожи по своему содержанию!

В этом нет ничего удивительного, Андрей, сионская мафия жива, действует, её никому не удалось уничтожить. В новейшей истории только один человек - Иосиф Виссарионович Сталин, стоявший во главе государства СССР с населением более чем 200 миллионов человек, пытался свести с ней счёты. Он сам в этом признался в конце жизни, дав указание опубликовать в газете "Красная Звезда" следующие слова: "Борьба против сионизма не имеет ничего общего с антисемитизмом. Сионизм - враг трудящихся всего мира, евреев не менее, чем неевреев"1.

Однако, об этом мы поговорим как-нибудь позже, а сейчас давайте вернёмся к "Материализму и эмпириокритицизму" Ленина, глубоко вникнем в эту работу и постараемся понять, что творилось в науке в конце 19 века и в самом начале 20 века.

Надо отдать должное Ленину, он очень прилежно процитировал в своей книге различные антинаучные утверждения так называемых идеалистов-философов, делавших в его время всё для того, чтобы дискредитировать истинных учёных и их труды в глазах далёких от науки людей.

Наиболее злостных мозгокрутов Владимир Ильич перечислил поимённо, а также указал, где и когда утверждение того или иного псевдофилософа, наводящее тень на ясный день, было опубликовано. Ленину также удалось разоблачить мнимую беспартийность идеалистической философии, "прикрытую терминологическими ухищрениями и "учёной" схоластикой", и таким образом обнаружить не что иное, как мафиозность борцов с материалистическим взглядом на мир.

Первую главу своей книги Ленин начинает со слов: "Кто сколько-нибудь знаком с философской литературой, тот должен знать, что едва ли найдётся хоть один современный профессор философии (а также теологии), который бы не занимался прямо или косвенно опровержением материализма. Сотни и тысячи раз объявляли материализм опровергнутым и в сто первый, в тысяча первый раз продолжают опровергать его поныне..."

Таким образом, Владимир Ильич раскрывает нам глаза на то, что если в 1710 году и ранее борьбой с материалистическим, или, скажем так, с естественнонаучным взглядом на мир открыто занималась одна только Римско-католическая церковь (а тайно - вся сионская рать), то через 150 лет эта же открытая борьба велась руками людей как будто бы далёких от религии, цивильных, более того, имеющих научные звания профессоров философии. Из наблюдения Ленина следует весьма печальный вывод: в конце 19 века в научных институтах в разных странах мира на значительной части профессорских должностей находились люди мафии, перед которыми была поставлена задача открыто проводить политику епископа Беркли и всем интересующимся естественными науками навязывать совершенно безмозглую логику мышления этого родоначальника идеалистической философии: объекты не существуют "вне ума"; объекты суть "комбинации ощущений".

Первым в ряду профессоров, наиболее активно выполнявших эту задачу, Ленин называет Эрнста Маха, австрийского физика, открывшего и исследовавшего ударные волны. Эрнст Мах написал труды по механике, газовой динамике, физиологической акустике и оптике. За то ему, конечно же, большое спасибо. Вместе с тем Э. Мах умудрялся утверждать, что "задача науки может состоять лишь в том, чтобы исследовать законы связи между представлениями (психология); открывать законы связи между ощущениями (физика); разъяснять законы связи между ощущениями и представлениями (психофизика)"*. Предмет физики - связь между ощущениями, а не между вещами или телами, образом которых являются наши ощущения".

"В 1883 году, - пишет Ленин, - в своей "Механике" Мах повторяет ту же мысль: "Ощущения не "символы вещей". Скорее "вещь" есть мысленный символ для комплекса ощущений, обладающего относительной устойчивостью. Не вещи (тела), а цвета, звуки, давления, пространства, времена (то, что мы называем обыкновенными ощущениями) суть настоящие элементы мира"**.

"От вещей ли идти к ощущению и мысли, или от мысли и ощущения к вещам? - спрашивает Ленин. Никакие увёртки, никакие софизмы не устранят того ясного и неоспоримого факта, что учение Э. Маха о вещах, как комплексах ощущений, есть субъективный идеализм, есть простое пережёвывание берклианства. Если тела суть "комплексы ощущений", как говорит Мах, или "комбинации ощущений", как говорит [епископ] Беркли, то из этого неизбежно следует, что весь мир есть только моё представление. Исходя из такой посылки, - говорит Ленин, - нельзя прийти к существованию других людей, кроме себя самого..."

"Иногда задаются также вопросом, - продолжает издеваться над здравым рассудком в своей работе профессор Эрнст Мах, - не ощущает ли неорганическая "материя"?..

"Значит, о том, что органическая материя ощущает, нет и вопроса? - замечает Ленин, - значит, ощущения не есть нечто первичное, а есть одно из свойств материи?.."

"Этот вопрос, - пишет Мах, - вполне естественен, если исходить из обычных, широко распространённых физических представлений, по которым материя представляет собою то непосредственное и несомненно данное реальное, на котором строится всё, как органическое, так и неорганическое..."

"Запомним хорошенько, - пишет Ленин, - это поистине ценное признание Маха, что обычные и широко распространённые физические представления считают материю непосредственной реальностью, причём лишь одна разновидность этой реальности (органическая материя) обладает ясно выраженным свойством ощущать..."

"Ведь в таком случае, - продолжает Мах, - в здании, состоящем из материи, ощущение должно возникать как-то внезапно, или оно должно существовать в самом, так сказать, фундаменте этого здания. С нашей [идеалистической] точки зрения этот вопрос в основе своей ложен. Для нас материя не есть первое данное. Таким первичным данным являются скорее элементы (которые в известном определённом смысле называются ощущениями)..."

"Раз вы исходите только из ощущений, - Ленин продолжает выводить на чистую воду Маха, - вы словечком "элемент" не исправляете "односторонности" своего идеализма, а только запутываете дело, прячетесь трусливо от своей собственной теории. На словах вы устраняете противоположность между физическим и психическим, между материализмом (который берёт за первичное природу, материю) и идеализмом (который берёт за первичное дух, сознание, ощущение), - на деле вы сейчас же снова восстанавливаете эту противоположность, восстанавливаете её тайком, отступая от своей основной посылки! Ибо, если элементы суть ощущения, то вы не вправе принимать ни на секунду существование "элементов" вне зависимости от моих нервов, от моего сознания. А раз вы допускаете такие независимые от моих нервов, от моих ощущений физические объекты, порождающие ощущение лишь путём воздействия на мою сетчатку, то вы позорно покидаете свой "односторонний" идеализм и переходите на точку зрения "одностороннего" материализма! Если цвет является ощущением лишь в зависимости от сетчатки (как вас заставляет признавать естествознание), то, значит, лучи света, падая на сетчатку, производят ощущение цвета. Значит, вне нас, независимо от нас и нашего сознания существует движение материи, скажем, волны эфира определённой длины и определённой быстроты, которые, действуя на сетчатку, производят в человеке ощущение того или иного цвета. Так именно естествознание и смотрит. Различные ощущения того или иного цвета оно объясняет различной длиной световых волн, существующих вне человеческой сетчатки, вне человека и независимо от него. Это и есть материализм: материя, действуя на наши органы чувств, производит ощущение. Ощущение зависит от мозга, нервов, сетчатки и т.д., то есть, от определённым образом организованной материи. Существование материи не зависит от ощущения. Материя есть первичное. Ощущение, мысль, сознание есть высший продукт особым образом организованной материи. Таковы взгляды материализма..."*

Показав в своей книге всю нелепость порождённого Римско-католической церковью идеализма, проповедуемого учёным Эрнстом Махом, продавшимся иезуитам, Ленин ставит вопрос ребром: "Неужели есть в самом деле философы, способные защищать эту безмозглую философию?" И сам же на него отвечает: есть. В числе их [швейцарский] профессор Рихард Авенариус. И на защите этой [философии], как ни трудно здоровому человеку взять её всерьёз, приходится несколько остановиться. Вот рассуждение Авенариуса в параграфах 88-90 его философской работы "Философия, как мышление о мире по принципу наименьшей траты сил", вышедшей в 1876 году".

"То положение, - пишет Авенариус, - что движение вызывает ощущение, основано на кажущемся только опыте. Этот опыт, отдельным актом которого является восприятие, состоит будто бы в том, что ощущение порождается в известного рода субстанции (мозгу) вследствие переданного движения (раздражений) и при содействии других материальных условий (например, крови). Однако - независимо от того, что это порождение никогда непосредственно не было наблюдаемо - для того, чтобы конструировать предполагаемый опыт, как во всех своих частях действительный опыт, необходимо по крайней мере эмпирическое доказательство того, что ощущение, вызываемое будто бы в известной субстанции посредством переданного движения, не существовало уже раньше так или иначе в этой субстанции; так что появление ощущения не может быть понято иначе, как чрез посредство акта сотворения со стороны переданного движения. Итак, лишь доказательством того, что там, где теперь является ощущение, раньше не было никакого ощущения, даже минимального, лишь этим доказательством можно было бы установить факт, который, означая некий акт сотворения, противоречит всему остальному опыту и коренным образом меняет всё остальное понимание природы. Но такого доказательства не даёт никакой опыт, и нельзя его дать никаким опытом; наоборот, абсолютно лишённое ощущения состояние субстанции, которая впоследствии ощущает, есть лишь гипотеза. И эта гипотеза усложняет и затемняет наше познание вместо того, чтобы упрощать и прояснять его.

Blog