Все вставало на свои места. Мне дали в руки ключ, и он с первого раза подошел к замку. Осокин – молодец. Хоть и болеет неприличными болезнями, но – молодец. Я вспомнил, как в пикете милиции на «Сенной» Брайан говорил капитану, что, когда погас свет, ему показалось, что я начал перемещаться. Похоже, что уже тогда он стремился бросить подозрение на как можно большее количество окружающих. Я покосился на Дебби. Она молча прихлебывала кофе и смотрела за окно, где великий город, северная столица и северная же Венеция, тонул в потоках дождя. Надо же, всего один маленький фактик – и вся эта история оказалась простой, как задачка для младших классов. – Ты вообще ничего не помнишь из вчерашнего? – Почему? Кое-что помню. Помню, как мы наперегонки пили… – Ты, кстати, проиграл… Ты помнишь, что в час дня у нас встреча с парнями? – Как это я проиграл? Я как раз выиграл! Только я, как джентльмен, не хочу тебе об этом напоминать. А где у нас встреча? – И после этого у тебя хватает совести заикаться насчет выигрыша? Ты же сам вчера договаривался встретиться с ними в кафе на Литейном. Я попытался вспомнить, какого черта мне понадобилось встречаться с ирландцами именно на Литейном. Вспомнить не получалось. Я молча пошел одеваться. Кафе «На Литейном» было дешевой забегаловкой. Когда мы вошли, ирландцы уже сидели за столиком. Выглядели парни тоже неважно. Я заказал «Хванчкары» для Дебби и кружку пива для себя. – Давно сидите? – Минут десять. – Ты, говорят, вчера упал? В лужу… – Я?! Клевета! Я был тверд на ногах как скала! – Черт бы вас побрал! Со всеми вашими конкурсами. Придумали тоже – пить наперегонки! Если я помру в этом сыром городе, что скажет мой редактор? Дебби пожала плечами: – Лично я чувствую себя абсолютно нормально. – Может, выпьем граммов по пятьдесят водки? – А что?! Давайте! Давайте выпьем! – Хватит пить, ковбои. Все равно не умеете. Вы бы, guys, видели Стогова сегодня с утра. – Я выглядел плохо? – Ты никак не выглядел… Такое впечатление, будто тебя вообще не было в комнате. Брайан равнодушно поинтересовался, переспали ли мы? Я заметил, что кружку он держит действительно левой рукой. – Ага! Дождешься от этого алкоголика! – А я люблю делать секс с утра. Очень помогает. – Научи этому Стогова. А то он умрет, так и не изведав этого удовольствия. – Какие планы на сегодня? – Ты забыл? Мы же договаривались! – О чем? – Как о чем?! Как о чем?! Ты же сам сказал, что здесь, на Литейном, есть тату-салон, где собираются петербургские радикалы. Я сделал вид, что о тату-салоне, разумеется, помнил… просто не думал, что им это так интересно. – Это далеко? Такси ловить будем? – Это рядом. Дойдем пешком. – Там хорошие мастера? – Не знаю. Никогда не видел их за работой. – Думаю сделать себе татуировочку. Маленькую. Где-нибудь на спине. Через два дня уезжаем. Пусть останется хоть какая-то память. Я подумал, что если мои подозрения подтвердятся, то никуда дальше Колпинской зоны Брайан не уедет. Тату-салон, который я обещал показать ирландцам, назывался «Тарантул». Официально заведение именовалось «Салон красоты „Nola“», а «Тарантулу» в салоне принадлежала каморка в дальнем от входа конце зала. Хозяева «Nola» хотели превратить заведение в универсальный центр красоты. Здесь заплетали африканские косички, делали точечный массаж, омолаживали кожу лица и даже могли вживить вам в ногти настоящий жемчуг. Не обойтись тут было и без мастеров-татуировщиков. Тех пустили в помещение, и вразрез с общей политикой салона тату-мастера превратили свой «Тарантул» в место встречи сомнительных типов, увешанных сережками и пахнущих черт знает чем. Мы открыли дверь «Тарантула». Первое, что я увидел, – угол, заставленный пивными бутылками. Мы огляделись. Раковина, кушетка, много зеркал. На стене висел порнопостер с начерченной на нем мишенью для дартса. На низком столике лежали каталоги с узорами. Попросите – и их в темпе нанесут на ваше собственное тело. Мастера сидели тут же. На жизнь они смотрели мутными глазами. Один из мастеров буркнул: – Слушаю? Очевидно, парень давно работал на данном поприще. Его руки, чуть прикрытые рукавами футболки, были изукрашены до самых ногтей. О мелочах вроде пары дюжин сережек, вдетых в брови и ноздри, упоминать не стану. – Мой приятель хотел бы сделать себе татуировку. Маленькую. На память. – Который приятель? Судя по запаху, парень вчера занимался приблизительно тем же, чем занимались мы. Брайан шагнул вперед: – Я. – На память так на память. Садись, выберем узор. Пожелания имеются? Брайан с мастером зарылись в каталогах. Брайан пытался на пальцах объяснить, что именно он хотел бы увидеть на своей коже. Мастер сыпал названиями модных тату-стилей: трайбл, келтик, нью-скул… – Что такое твой трайбл? – Русские народные сказки читал? Помнишь, как там украшены заглавные буквы? Лилии, летящие птицы, львы вполоборота. И все плавно друг в друга перетекает. – А-а! У нас в Ирландии тоже есть такие узоры. – Ты из Ирландии? Что ж ты не сказал, что из Ирландии? Я люблю, если из Ирландии. – К вам часто заходят ирландцы? – Ты – первый. – Но вы любите ирландцев? – Охрененно! Тебя как зовут? А меня Володя. Я тебе, Брайан, скидку дам. Дискаунт. Обычно за тату площадью с сигаретную пачку я беру сто пятьдесят баксов. С тебя возьму сто двадцать. Идет? Брайан стал расстегивать рубашку. Грудь у него оказалась волосатой. Он лег животом на кушетку. – Сюда колем? – Сюда, Володя. Мастер ручкой нарисовал узор на коже, достал из шкафчика несколько тюбиков краски, натянул резиновые перчатки и включил татуировальный агрегат, который жужжал очень мерзко. «Не больно?» – иногда интересовался Володя. «Все о’кей», – хмыкал Брайан. Сперва все затаив дыхание наблюдали за татуированием. Потом наблюдать надоело. Мы сходили выпить пива, вернулись, поняли, что ничего не меняется, и заскучали. Мартин листал садо-мазо журнальчик. Мы с Дебби рассматривали скотчем приклеенные к стене объявления. Иногда в помещение заходили другие мастера… а может, не мастера?.. Они обсуждали орнамент и трогали кожу Брайана грязными пальцами. Напарник Володи, сидевший в углу, все еще молчал. Объявления на стенах оповещали о концертах в дешевых клубах и акциях андеграундных художников. Некоторые показались мне любопытными. В клубе «Werewolf» вчера проходило байкерское шоу. В клубе «Рейхстаг» – концерт экстремальной музыки «Черная месса». В заведении «Рыло на боку» (чего только нет в моем городе!) – акция под названием «Глухонемые за легализацию марихуаны». Дебби, тоже изучавшая флаеры, спросила: – Володя, вы коммунист? – Я? Нет. С чего ты взяла? – У вас на стене висит плакат с серпом и молотом. – Не обращай внимания. Это студенческая эмблема. – В каком смысле «студенческая»? – Стас (кивок в сторону неразговорчивого напарника) – студент. Серп и молот означают «Коси и забивай». В смысле коси лекции и забивай на учебу. – Это что-то значит? – Never mind. Ты не желаешь тоже сделать наколочку? Володя посмотрел на Дебби и широко улыбнулся. Одного переднего зуба у него не хватало. – Тебе, подруга, за полцены сделаю. – Нет. Спасибо. – Это же модно. Мужикам нравится. – В России мужчинам очень трудно понравиться. – А пирсинг? В сосок? – Мое тело нравится мне таким, какое есть. – Да-а, хорошее тело… Минут десять Володя молчал. Мне было видно, что ему есть что сказать. – Скарификация! – Что «скарификация»? – Давай сделаем тебе скарп. Нанесем на тело искусственный шрам! – Искусственный шрам? – Да! Раскаленным железом! Выглядит, будто тебя пытались зарезать. – А силиконовый имплантант в пенис у вас не ставят? – Не хочешь скарп? – Стогов, тебе не кажется, что мы давно не ходили пить пиво? Володя увял. Еще немного пожужжав машинкой, он выключил ее, снял перчатки и закурил. – Стасик, контур я набил. Заштриховывать тебе. Я не успеваю. У меня важное дело. Лежавший на кушетке Брайан посмотрел на серое лицо Стаса… его дрожащие руки… похмельные глаза и заволновался. – А-а… это… – Не бойся. Стас – мастер. Выпил вчера, но для работы это не важно. Стас первый раз подал голос: – Может, сделаешь сам? – Не могу. Нужно бежать. За мной мужик приехать обещал. На белом «БМВ». – Зачем ты нужен мужику на белом «БМВ»? – Мужик приедет. Он обещал. Я должен сделать наколку его собаке. – Зачем собаке наколка? – Мужик купил себе охрененно дорогую собаку. Пока собака была маленькая – она вся была черная. А как подросла, у нее вокруг глаз шерсть побелела. Вроде как пятно. А с пятнами на выставки не берут. – И чего? – Собака стоит несколько тысяч баксов. Мужику проще заплатить мне триста, чтобы я закрасил собаке пятно, чем завести новую. Брайан спросил: – Вы действительно будете татуировать собаку? – Мне бы платили – я бы и суслика разукрасил. – Вы красите собак теми же иголками, что и людей? – Со стерильностью у нас строго. Не парься. Я даже работаю в одноразовых перчатках. Володя попрощался и ушел. Стас занял его место, и через полчаса татуировка была готова. Брайан поднялся с кушетки и бросился к зеркалу. На его спине, под лопаткой, сплетаясь телами, расположились лев, хвост которого плавно перетекал в букет цветов, и птица Гамаюн. – Shit! Ничего не видно! Дебби! Посмотри! Как там? Дебби сказала, что узор получился красивый, ровно заштрихованный и очень яркий. Мне он тоже понравился. Стас предупредил, что первую неделю тату нельзя тереть мочалкой и лучше почаще смазывать кремом. Мы вышли на улицу, и Брайан угостил всех пивом. Я спросил, что теперь? – Не знаю. Посоветуй что-нибудь. Дебби отбросила допитую бутылку и сказала, что вычитала на афишах, что сегодня в дискассинг-клабе «Dark Side» будет акция, которая называется «Анархо-елка». – Ты же радикал. Может, тебе будет интересно? – А что такое «анархо-елка»? Я пожал плечами: – Понятия не имею. Елками называются новогодние представления для детей. Об «анархо-елках» слышу впервые. Наверное, это новогодний праздник для анархистов. Хотя какой сейчас Новый год? – Во сколько начало? – Написано – в пять. – Мартин, ты не занят сегодня вечером? А ты, Илья? Значит, договорились… – Тебе это действительно интересно? – Конечно! Я же левый! – Как это? – Я – парень преданный левой идее! – Серьезно? – Я – настоящий левый радикал! Брайан засмеялся и сказал, что он настолько левый, что даже левша. При упоминании о левшах перед глазами у меня всплыл окровавленный затылок Шона с торчащим из него топором. С торчащим с ПРАВОЙ стороны топором. Я посмотрел Брайану прямо в лицо. – А ты действительно левша? – Действительно. – Как интересно… Ты ведь единственный левша во всей нашей компании, да? – Вообще-то, да. А что? Мы смотрели друг на друга и молчали. Улыбка медленно сползала с его лица. – Почему ты об этом спрашиваешь? – Да так… Брайан смотрел мне в глаза. Я смотрел на него. Брайан отбросил докуренную сигарету, медленно раздавил ее каблуком и сказал: – Знаешь что, Илья. Не здесь же нам обо всем этом говорить, правда? Пойдем в этот fucking клуб «Dаrk Side», там и поболтаем. – Он помолчал и добавил с усмешкой: – Поподробнее…
