Ю. А. Акмеология культурологии

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7

РАЗДЕЛ 4. МЕДИЦИНСКАЯ АКМЕОЛОГИЯ

Цикунов С.Г.

ЛИЧНОСТНОЕ ВОСПСРИЯТИЕ ВРЕМЕНИ И ЗДОРОВЬЕ

Научно-исследовательский институт экспериментальной медицины РАМН

Санкт-Петербургская Акмеологическая академия (институт)

г. Санкт-Петербург

Одним из активно развивающихся направлений современной медицинской науки является хрономедицина [20; 37; 46]. В качестве базовой основы хрономедицины выступает цикличность свойств живой материи [37; 46], проявляющаяся на молекулярном уровне [41], клеточном уровне [47] и на уровне целостного организма [3, 24]. Циклы жизнедеятельности организмов получили название биоритмов.

Биоритмы живых организмов и, прежде всего, человека охватывают весьма широкий диапазон частот. Наиболее полный классификатор биоритмов человека выполнен Н.И. Моисеевой и В.М. Сысуевым [24], которые выделяют 5 классов биоритмов: 1 – ритмы высокой частоты (от долей секунды до 30 мин.), 2 – ритмы средней частоты (от 30 мин до 28 ч., включая циркадианный ритм – 20-28 часов), 3 – мезоритмы (28 ч. - 7 дней), 4 – макроритмы (до 1 года), 5 – мегаритмы с периодом в десятки лет.

Физиологическим смыслом биоритмов является облегчение условий адаптации организма к циклическим изменениям окружающей среды [14]. Само явление гомеостаза рассматривается «в виде постоянного уравновешивания ритмов биологических процессов с ритмами многочисленных и разнообразных воздействий на организм» [32], а вся перечисленная совокупность биоритмов различных частот образует биологическую временную структуру [18, 37]. Отсюда следует, что нарушение упомянутого уравновешивания или, иначе, синхронизации биоритмов с циклическими изменениями окружающей среды с неизбежностью приводит к затруднениям в адаптации организма и развитию, так называемого, адаптационного синдрома и реакции тревоги, проходящей две фазы: фазу депрессии и фазу сдвигов в обратном направлении. Если организм адаптируется к указанному нарушению уравновешивания, то наступает стадия резистентности к возникшей десинхронизации, а если нет – наступает стадия истощения, ведущая к дистрофи-

ческим процессам и даже к гибели организма.

При истощении адаптационных ресурсов возникает то, что является предметом изучения специального раздела хрономедицины: хронопатологии. По определению хронопатология «исследует изменения биологических временных характеристик и временной структуры, которые могут возникнуть под влиянием различных болезненных состояний или внешних вредоносных воздействий» [18, 37, 38].

Из всего многообразия частот биологических ритмов особое значение для решения проблем хронопатологии имеет суточный или так называемый циркадианный ритм, некоторые авторы используют термин «циркадный». Это связано с тем, что суточная периодичность наиболее выражена у многих составляющих элементов организма человека. Циркадианные ритмы эндогенны аналогично ритмам дыхания, сердцебиения. Они способны менять частоту, подстраиваясь под различные воздействия, но при этом обладают исключительной стабильностью периода. Данный параметр циркадианного ритма позволяет отнести его к истинным биологическим часам [1]. Морфофункциональной системой, ответственной за организацию суточного периодизма, как убедительно показано [3, 37, 49], являются супрахиазматические ядра гипоталамуса и их эндокринный посредник – эпифиз. Вместе с тем остается неясным, сводится ли роль этой системы к запуску ритмических флуктуаций или состоит в согласовании субординированных ритмов между собой и с циклами свет – темнота.

Факторы, дестабилизирующие суточные ритмы организма, как правило, отрицательно влияют на его функциональное состояние и могут быть причиной, вызывающей или ускоряющей развитие патологических процессов. Это обстоятельство хорошо известно и находит свое отражение в гигиенических рекомендациях, указывающих на необходимость соблюдения соответствующего временного распорядка дня для сохранения здоровья человека [14]. Несоблюдение подобных рекомендаций, которое обычно имеет место при сменной организации труда и проявляется в регулярных перестройках времени питания, ритмов «сон – бодрствование» и других, как правило, сопровождается развитием болезней желудочно-кишечного тракта [11, 50], гипертонической болезни, сердечно-сосудистых расстройств [14, 33, 39]. Известно также вредоносное действие десинхронизации циркадианного ритма при изменении временной среды в результате быстрого пересечения часовых поясов в процессе авиационных перелетов. Это приводит к нарушениям со стороны ритма «сон – бодрствование» [22, 24], а также к изменениям со стороны сердечно-сосудистой системы [18]. Патологические состояния, связанные с нарушением естественных ритмов организма, получили в литературе наименование болезней десинхроноза [39].

Чаще всего под болезнями десинхроноза подразумевают нарушения функциональных и морфологических характеристик организма, вызванных изменением структуры циркадианных ритмов под влиянием факторов внешней среды. Однако, с другой стороны, сама структура этих ритмов зависит от внутренних свойств организма. Эта структура сформировалась в процессе эволюционного развития вида, к которому принадлежит данный организм, в тех условиях, при которых исторически развивался вид. Поэтому любое отклонение характеристик биоритмов организма данного вида от эволюционно обусловленной нормы при сохранении нормальных внешнесредовых факторов рассматривается как эндогенный десинхроноз [2] и отождествляется с состоянием неспецифического напряжения организма [33]. При этом «первыми признаками нарушения здоровья оказываются именно симптомы стресса, напряжения, десинхроноза и дезадаптации» [17]. Эта точка зрения разделяется многими специалистами [13, 37, 38].

Таким образом, десинхроноз в форме эндогенного нарушения циркадианного ритма может явиться маркером преморбидного состояния организма человека. При этом, минимальным влиянием на функциональное состояние всего организма обладают десинхронозы, не выходящие за пределы нижних уровней регуляции. Это влияние существенно возрастает при десинхронизации циркадианных ритмов, отражающих деятельность функциональных систем, и проявляется в снижении работоспособности и резистентности организма [14].

Указанные обстоятельства имеют чрезвычайно большое практическое значение, поскольку на основе информации о факте наличия нарушения циркадианного ритма у человека и степени проявления этого нарушения может быть реализован «опережающий» подход [17] в выявлении только начинающегося заболевания, еще не проявившего себя какими-либо специфическими симптомами и синдромами [38]. Другими словами этот подход может быть реализован в донозологической диагностике, а также при оптимизации способов коррекции патологических и предпатологических состояний [14, 38]. Тем самым создаются условия для перехода к тому, чтобы главным ориентиром здравоохранения стало здоровье здорового человека. По словам академика В.П. Казначеева «за здоровье людей нужно бороться, не только когда они больны, но, прежде всего, пока они здоровы» [17].

Препятствием к внедрению метода донозологической диагностики путем оценки уровня десинхронизации циркадианного ритма человека являются методологические и технические проблемы регистрации величины этого ритма. Единственным известным до сегодняшнего дня способом определения основного параметра циркадианного биологического ритма человека – его длительности - является измерение так называемого «свободнотекущего ритма» [14, 37]. Это измерение осуществляется путем оценки длительности периода чередования состояний «сон – бодрствование», который устанавливается у человека в условиях длительного лишения возможности определения объективного времени путем маскировки задатчиков времени [37]. Такие условия создаются при помещении человека в глубокую пещеру или в специальную сурдокамеру с односторонней связью с поверхностью или внешним миром. При этом чередование состояний «сон – бодрствование» человек выбирает для себя самостоятельно на основе своих субъективных ощущений времени. Прямые и косвенные экспериментальные определения длительности такого «свободнотекущего ритма» показали, что в большинстве случаев он несколько превышает 24 часа [18], преимущественно приближаясь к 25 часам [35] и только в редких случаях короче 24 часов или длиннее 25[1, 18]. При этом необходимо отметить, что в подобных экспериментах участвовали люди психически и соматически практически здоровые и относительно молодые. Таким образом, можно считать, что для здорового человека эволюционно обусловленная норма циркадианного ритма, субъективно ощущаемого им как суточный ритм, равна 25 часам.

Понятно, что для широкой практики донозологической диагностики подобный метод жесткой временной депривации человека, проводимой с целью измерения его «свободнотекущего» циркадианного ритма, совершенно неприменим. Эта задача значительно более «мягко» может быть решена путем измерения значения текущего индивидуального психологического времени человека на интервале его бодрствования.

Понятие психологического времени имеет много разнообразных определений [10, 19], раскрывающих его в различных аспектах. В рамках рассматриваемой темы наибольший интерес представляют определения, трактующие это понятие в психофизиологическом аспекте. Одно из таких определений гласит: «Время, переживаемое человеком, может быть названо психологическим временем» [10]. При этом под переживанием времени авторы определения подразумевают субъективно воспринимаемую человеком длительность определенного временного интервала. В этом смысле термин «психологическое время» является синонимом употребляемых многими другими авторами терминов: «физиологическое время» [7], «биологическое время» [30], «внутреннее время» [23], «время по биологическим часам» [35].

Способность человека к восприятию времени известна давно. Наличие у него такой способности убедительно подтверждается экспериментами по отмериванию и воспроизведению временного интервала. Указанная способность человека явилась объектом многочисленных исследований и публикаций [3, 6, 15, 16, 27, 29, 42]. При этом основным объектом изучения чаще всего было и остается восприятие человеком так называемых коротких интервалов времени. Хотя среди специалистов нет единого мнения по критерию разграничения коротких и длинных интервалов времени, в большинстве случаев длинными принято считать интервалы больше 10 с [34]. Подобное разграничение длительности оцениваемых человеком временных интервалов важно потому, что существуют достаточно четкие предположения о двух принципиально различных механизмах восприятия коротких и длительных интервалов времени [34]. Это обстоятельство подтверждается и другими авторами [9, 25, 39]. Различие механизмов восприятия времени обусловлено характером психической деятельности человека в процессе восприятия времени. Так, при восприятии коротких интервалов времени человек находится в состоянии активной, т.е. осознанной, концентрации своего внимания на задаче оценки времени. В силу «неустойчивого равновесия» внимания [34], человек не может длительно находиться в таком состоянии. Многочисленные экспериментальные данные свидетельствуют о том, что минимально возможная длительность активной концентрации внимания на времени составляет около 250 – 300 мс. При этом человеком воспринимаются только границы длительности, ее начало и конец. Сама же длительность переживается как нерасчлененное мгновение [39]. Восприятие более длинных интервалов времени требует значительного волевого напряжения или, по терминологии Kahneman «усилия, возникающего при выполнении деятельности» [48]. Но, как показали эксперименты.[46], волевое напряжение не беспредельно. Предел длительности психологического настоящего составляет у разных людей от 3 до 5 с [39].

Исследования восприятия человеком коротких интервалов времени носят, в основном, феноменологический характер. Тем не менее, в некоторых случаях результаты этих исследований уже привели к возможности прагматического использования объективно измеренных показателей переживаемого человеком времени, то есть его психологического времени, для решения задач оценки некоторых особенностей организма [40]. Отмечена также связь между величиной воспроизводимого человеком короткого временного интервала и функциональным состоянием его организма: при повышении температуры тела человека до 37,3 С вследствие, например, начинающегося респираторного заболевания длительность воспроизводимого им короткого временного интервала изменяется почти в 3 раза по сравнению с «нормой» [34]. Последнее можно уже считать очевидным проявлением эндогенного десинхроноза, который, тем самым, является маркером развивающегося заболевания. Безусловно, величина воспринимаемого человеком короткого временного интервала, помимо того, что на ее значение оказывают влияние такие факторы как возраст человека, особенности типа его нервной системы и текущее психоэмоциональное состояние [39], имеет характер только «мгновенного» среза функционального состояния организма человека. Поэтому ее определение является относительно ненадежным маркером здоровья. Очевидно, что для повышения надежности подобного маркера необходимо определение психологического времени человека на более длительном временном интервале.

Однако, как уже упоминалось выше, это сопряжено с проблемой длительного удержания внимания человека на задаче восприятия времени. Для того чтобы облегчить для него выполнение этого волевого усилия в процедуру оценки человеком длительности временного интервала вводят задачу активной деятельности: человеку предлагается вести счет до установленного значения числа. При этом оказывается возможной оценка восприятия человеком времени на длительном временном интервале – более 10 с. Чаще всего используется интервал длительностью 60 с. Оценка восприятия человеком времени на этом интервале получила наименование «индивидуальной минуты». Как и воспринимаемый человеком короткий временной интервал «индивидуальная минута» является функцией его возраста [15, 31] и типа нервной системы [5]. Ее длительность отражает также и функциональное состояние организма [7, 26]. В связи с этим индивидуальная минута стала использоваться наряду с данными артериального давления в качестве одного из контролируемых показателей при диагностике артериальной гипертензии. Однако в аспекте донозологической диагностики функционального состояния организма «индивидуальная минута» является столь же мгновенным его срезом, как и воспринимаемый человеком короткий временной интервал. Поэтому в части надежности выявления эндогенного десинхроноза «индивидуальная минута» мало чем отличается от объективно полученной оценки восприятия человеком короткого временного интервала.

Для надежного выявления эндогенного десинхроноза восприятие человеком времени должно оцениваться на значительно более длительном временном интервале, чем одна минута. Оптимальным в этом смысле представляется интервал равный длительности циркадианного ритма. Исключив из длительности этого интервала время сна, когда организм человека находится в особом физиологическом состоянии, можно говорить о восприятии времени на интервале длительностью 16 – 18 часов. Такой временной интервал по сравнению с одной минутой, которая уже сама рассматривается как длительный интервал [39], может быть назван «сверхдлительным».

До настоящего времени отсутствует методология оценки психологического времени человека на интервалах времени такой длительности, кроме упоминавшегося выше метода измерения «свободнотекущего ритма». Известная методология оценки длительности «индивидуальной минуты», включающая искусственную концентрацию внимания человека на оценке времени за счет выполнения им задачи счета, здесь также оказывается полностью неприменимой. Действительно, в течение периода бодрствования человек занимается самыми разнообразными видами деятельности, на которых, а вовсе не на восприятии времени, и концентрируется его внимание. Тем не менее, очевидным является факт, что восприятие им времени продолжается в течение всего периода бодрствования, несмотря на отсутствие явной концентрации внимания на временном факторе деятельности. В этом многократно убеждался каждый, когда вдруг обнаруживал, что «время пролетело незаметно» или, наоборот, когда находился в ожидании какого-нибудь события, и время казалось «идущим крайне медленно и тянущимся, как резина». Указанные факты свидетельствуют о том, что восприятие времени человеком происходит не только в периоды осознанной концентрации им внимания на временном факторе своего окружения, но и подсознательно. Другими словами, на «сверхдлительных» интервалах времени человек постоянно подсознательно отмеривает текущее время и подсознательно его воспроизводит. Это подсознательно воспроизводимое внутреннее время и является «переживаемым» им временем, т.е. его психологическим временем.

В практической жизни человек обычно не замечает рассогласования или десинхронизации своего внутреннего (психологического) времени с «окружающим» его внешним (астрономическим) временем. Это обусловлено тем, что он окружен огромным количеством самых разнообразных часов, т.е. живет в условиях постоянной корректировки своего индивидуального психологического времени временными ориентирами астрономического времени. В результате у человека создается иллюзия полного совпадения индивидуального психологического времени с «окружающим» его астрономическим временем. На самом же деле психологическое время обладает своим собственным масштабом, который является показателем, интегрально отражающим состояние всех составляющих организм функциональных систем.

Чтобы построить методологию определения психологического времени на «сверхдлительных» интервалах времени и убедиться в том, что оно интегрально отражает функциональное состояние организма необходимо понять, чем определяется внутренний отсчет времени.

Как известно, человек имеет пять органов чувств, т.е. пять сенсорных каналов. Каждый из этих каналов имеет свой чувствительный орган, который воспринимает и передает в мозг информацию из внешней среды. Однако, кроме этих пяти сенсорных каналов и соответствующих им, так называемых, «внешних анализаторов» в организме человека имеется большое число информационных каналов со своими первичными анализаторами, которые фиксируют и передают в мозг информацию о внутренней среде организма. Такие анализаторы называют внутренними или висцеральными анализаторами» [30].

Принято считать, что головной мозг осуществляет параллельную обработку всего потока информации, поступающей к нему как от внешних, так и от внутренних анализаторов. Действительно, человек одновременно видит, слышит, ощущает боль, голод и т.п. Однако достаточно большое число специальных экспериментов по изучению избирательного внимания, например, эксперименты по изучению динамики изменения порогов чувствительности к раздражителям различных модальностей при переключении внимания [21], свидетельствует о том, что регистрируемые в указанных исследованиях результаты могут получить адекватное объяснение, по крайней мере, для случая активного восприятия поступающей информации, только в том случае, если будет принята модель не параллельной, а последовательной обработки мозгом поступающей в него сенсорной информации [44, 45, 51]. Эта модель известна как модель Broadbent. Хотя модель Broadbent была предложена для восприятия мозгом информации, поступающей от внешних анализаторов, она в полной мере может быть распространена и на информацию, поступающую от внутренних анализаторов, так как «по своим электрофизиологическим характеристикам … те и другие почти одинаковы» [28].

Следствием принятия модели последовательной обработки информации, поступающей в мозг от анализаторов различной модальности, является необходимость признания того факта, что мозг работает в режиме временного квантования, а ощущение непрерывности и одновременности наблюдаемых человеком процессов является всего лишь иллюзией, подобно тому, как создается иллюзия непрерывности движения при просмотре кинофильма, если частота смены кадров установлена выше некоторого предела. Но в отличие от работы соответствующих технических устройств, в которых временное квантование осуществляется при установленных и фиксированных параметрах, параметры временного квантования поступающих в мозг информационных потоков постоянно изменяются и корректируются под влиянием, по крайней мере, двух регулирующих воздействий.

Источником первого из указанных воздействий является уровень регистрируемых как внешними, так и внутренними анализаторами сигналов соответствующих модальностей. Если уровень регистрируемого тем или иным анализатором сигнала достаточно высок по сравнению с уровнями сигналов, регистрируемых другими анализаторами, то данный канал приобретает определенный приоритет, и доля времени, выделяемого мозгом этому каналу для обработки поступающей из него информации, увеличивается. Другими словами, на первом уровне управления время, выделяемое мозгом на обработку сигналов различных анализаторов, распределяется пропорционально уровням поступающих от анализаторов сигналов.

Источником второго из указанных воздействий является деятельность коры головного мозга. Под влиянием этого воздействия доля времени, выделяемая мозгом для обработки сигналов какого-либо из анализаторов, может быть изменена произвольным образом самим человеком или, как принято говорить, осознанно или усилием воли. Другими словами, приоритет в обработке информации, поступающей по сенсорному каналу какой-либо модальности, может быть установлен по сигналам коры головного мозга независимо от уровней сигналов, поступающих от этого или других анализаторов. Тем самым реализуется второй – высший уровень управления потоком поступающей в мозг информации.

Подобная модель достаточно адекватно отражает существование двух известных уровней внимания: непроизвольного и произвольного, обозначаемых Л.С. Выготским [8] соответственно как первичное и вторичное. При нормальном состоянии организма (то есть при отсутствии в каналах висцеральных анализаторов сигналов с высокими уровнями) и нормальном состоянии внешней по отношению к организму среды (то есть при отсутствии в каналах внешней сенсорной чувствительности сигналов с высокими уровнями), а также при отсутствии сосредоточения внимания человека на канале определенной модальности временное квантование поступающей из всех каналов информации осуществляется приблизительно равномерно. Это означает, что каждому информационному каналу выделяется некоторая часть времени, обратно пропорциональная общему числу информационных каналов. При появлении в каком-либо канале сигнала с уровнем, превышающем уровни сигналов в других каналах, этот канал получает приоритет в доле выделяемого для него времени. Тем самым обеспечивается непроизвольная концентрация внимания на раздражителе, вызвавшем увеличение уровня сигнала в соответствующем сенсорном канале. Так, например, громкий звук обращает внимание человека на слуховой канал, прикосновение к его коже горячего предмета – на тактильный канал и т.д. Сознательное волевое усилие, осуществляемое человеком с использованием коры головного мозга, способно отдать приоритет в доле выделяемого времени любому другому каналу, даже при наличии каналов с сигналами более высокого уровня. Это тот случай, когда человек выполняет, например, какую-либо необходимую работу превозмогая боль. Таким способом человек осуществляет произвольную концентрацию внимания на раздражителе сознательно выбранной им модальности.

При нормальных состояниях организма и внешней среды, то есть в ситуации приблизительно равномерного распределения времени между каналами различных модальностей, также приблизительно поровну распределяется время, выделяемое мозгом на обработку информации, поступающей от висцеральных анализаторов и анализаторов внешней среды. Здесь уместно говорить о приблизительно равном распределении названного времени потому, что априори можно утверждать, что это распределение неравное и зависит от нескольких дополнительных факторов, в частности, от возраста человека, характерологических особенностей и типа его нервной системы. Подобная ситуация соответствует состоянию, так называемого, «рассеянного внимания» и переживанию человеком текущего времени, то есть его субъективного временного масштаба, как примерно адекватного астрономическому (физическому) времени. В такой ситуации индивидуальный психологический час человека примерно равен астрономическому часу, индивидуальные психологические сутки – астрономическим суткам. Это подтверждается упоминавшимися выше результатами экспериментального определения «свободнотекущего» циркадианного ритма человека.

При нарушении условного равенства интервалов времени, выделяемого мозгом для обработки сигналов висцеральных анализаторов и, соответственно, сигналов от анализаторов внешней среды, происходит изменение переживаемого человеком времени – его психологического времени. Так, при увеличении времени, выделяемого на обработку сигналов висцеральных анализаторов, переживаемое человеком время, то есть его психологическое время, ускоряется. Об этом свидетельствует тот факт, что человеку, испытывающему болевой синдром практически любого генеза, физическое время представляется замедленным. Также замедленным представляется человеку физическое время, если актуализированы какие-либо его витальные потребности, например, если он испытывает чувство голода, жажды или препятствия в реализации естественных физиологических отправлений. Разумеется, что сигналы об актуализации этих потребностей поступают в мозг от соответствующих висцеральных анализаторов. Наоборот, при увеличении времени, выделяемого на обработку сигналов внешних анализаторов, его психологическое время, уменьшается или, можно сказать, замедляется. Об этом свидетельствует тот факт, что человеку, занятому, например, просмотром интересного кинофильма или игрой, физическое время представляется уско-

ренным: он не заметил, «как пролетело два часа».

Таким образом, переживание человеком сжатости или растянутости времени, то есть его психологическое время, определяется механизмом перераспределения времени, выделяемого мозгом на обработку информации, поступающей от внешних и внутренних анализаторов. Это означает, что психологическое время является не абстрактно-образным понятием, характеризующим некую абсолютно субъективную и потому не поддающуюся объективной оценке сторону деятельности организма, а вполне реальным физиологическим показателем, характеризующим работу мозга и доступным для объективного измерения соответствующими измерительными приборами.

Предложенная модель психологического времени открывает путь к реализации средства определения индивидуального психологического времени человека на ранее названных «сверхдлительных» интервалах времени. Понятно, что это средство должно быть построено как инструмент определения соотношения между временем, выделяемым мозгом на обработку информации, поступающей от внешних и внутренних анализаторов соответственно.

Для проверки работоспособности подобного инструмента было произведено определение психологического времени на восьмичасовом интервале обычной деятельности у восьми испытуемых – сотрудников инженерно-технической лаборатории, занятых выполнением своих должностных обязанностей в течение рабочего дня. В качестве примера, не претендуя на статистическую достоверность, оценим полученные результаты, показанные в таблице в форме разности значений астрономического времени и психологического времени каждого из испытуемых (табл. 1).

Чтобы убедиться в том, что психологическое время, определенное на «сверхдлительном» временном интервале, интегрально отражает функциональное состояние организма и, следовательно, является показателем эндогенного десинхроноза, необходимо отметить следующее. Как следует из вышеизложенного, в математическом аспекте психологическое время является сложной функцией, одним из аргументов которой является уровень информационных сигналов, поступающих в мозг от висцеральных анализаторов различных модальностей.

Указанные сигналы, в свою очередь, являются функциями состояния контролируемых этими анализаторами физиологических систем организма.

Таблица 1.

Показатели индивидуального психологического времени за восьмичасовой интервал рабочего дня у сотрудников инженерно-технической лаборатории

Испытуемый	«Ф»	«И»	«С»	«О»	«Н»	«Л»	«Б»	«М»
Разность значений астрономического и психологического времени	- 2 ч 25 мин	+ 11 мин	+28 мин	+ 13 мин	- 10 с	+ 1 ч 24 мин	+ 51 мин	- 1 ч 2 мин

Цифры в столбцах – разница значений астрономического и индивидуального психологического времени. Минус – психологическое время ускорено; плюс – замедлено

Любое изменение состояния контролируемой физиологической системы, например, любая предболезнь, приводящая к нарушению функционирования той или иной системы организма, немедленно отражается на изменении активности соответствующего висцерального анализатора. Это приводит в действие цепь функциональных зависимостей, результатом чего является перераспределение времени, выделяемого мозгом на обработку информации, поступающей от внешних и внутренних анализаторов. Тем самым обеспечивается изменение «масштаба» внутреннего времени, то есть изменение психологического времени. Подобный результат имеет место при нарушении функционирования любой из физиологических систем организма. Следовательно, индивидуальное психологическое время является признаком интегрального благополучия или неблагополучия организма и может быть использовано как маркер для диагностики эндогенного десинхроноза.

Очевидно, что с этой целью психологическое время следует определять на интервале, включающем несколько часов, после чего полученный результат в виде значения психологического времени должен сравниваться с определенной физиологической «нормой». В качестве последней может быть использовано значение «свободнотекущего» циркадианного ритма, отнесенное к длительности интервала (астрономического) определения психологического времени. Отклонение психологического времени от указанного значения «свободнотекущего» циркадианного ритма свидетельствует о психофизиологическом неблагополучии в организме – эндогенном десинхронозе. При этом ускорение темпа психологического времени, например, увеличение его значения до 1 и более часов на 17 часовом интервале бодрствования за сутки (психологическое время обгоняет астрономическое) свидетельствует о наличии в организме уже начавшегося или только начинающегося заболевания, пока не проявляющего себя какими-либо осознаваемыми человеком или регистрируемыми традиционными медицинскими средствами симптомами. Так, анализ данных в приведенной выше таблице показывает, что у испытуемого «Ф» в явном виде присутствует признак десинхроноза (его психологическое время значительно превышает астрономическое). Этот же признак в меньшей степени присутствует у испытуемого «М». По этому признаку оба эти испытуемых в день проведения испытаний имели начинающееся или бессимптомно протекающее заболевание.

Особенно велика вероятность наличия начинающегося заболевания, если подобное ускорение психологического времени наблюдается на протяжении нескольких суток или даже недель и месяцев. При этом, чем больше ускорение темпа психологического времени и чем за больший период астрономического времени оно наблюдается, тем больше вероятность наличия начинающегося заболевания. Наоборот, замедление темпа психологического времени, то есть его отставание от астрономического на величину, существенно большую указанной выше физиологической нормы, свидетельствует о значительном и постоянном стрессирующем влиянии на человека окружающей среды. В поддержку этого положения можно привести данные эксперимента M. Siffre [ссылка по 4], в котором реально проведенные в пещере 58 суток были восприняты им как 33 суток, что отражало замедление его психологического времени.

Вновь обращаясь к приведенной выше таблице, можно отметить, что некоторое отставание психологического времени от астрономического имеет место у большинства участников эксперимента. Это можно считать нормой, учитывая тот факт, что определения психологического времени производилось в период занятий испытуемых производственной деятельностью, требующей от них определенных психоэнергетических усилий. Здесь следует отметить, что стрессирующее влияние на человека окружающей среды может быть связано не обязательно только с отрицательным психоэмоциональным воздействием. Это может быть и субъективно воспринимаемое человеком как положительное психоэмоциональное воздействие, например длительные просмотры телепередач или различного вида удовольствия, например, в виде компьютерных игр. Такое состояние организма, особенно если оно наблюдается на интервале в несколько дней или недель и особенно месяцев, является предрасполагающим к началу и развитию заболевания.

Таким образом, определение психологического времени, в особенности на сверхдлительных интервалах, можно рассматривать как эффективное средство выявления эндогенного десинхроноза. Выраженные отклонения в темпе психологического времени свидетельствуют или о повышенном риске развития патологии или уже начавшемся, но не распознанном заболевании. Контроль индивидуального психологического времени человека расширяет возможности профилактики патологических состояний.

Blog

Ю. А. Акмеология культурологии

Содержание