Элвин тоффлер. третья волна
| Вид материала | Реферат |
СодержаниеТретья волна Командные высоты |
- Элвин Тоффлер, 7023.94kb.
- Тоффлер Э. Т50 Шок будущего: Пер с англ. / Э. Тоффлер, 6595.74kb.
- Открытое акционерное общество, 31.39kb.
- «синяя волна 2011», 16.43kb.
- Структура постиндустриального хозяйства, 43.29kb.
- Электродинамика II, 118.77kb.
- Йога Ананда Лахари Комментарии Вадима Запорожцева к тексту «Ананда Лахари», 4142.38kb.
- Йога Ананда Лахари Комментарии Вадима Запорожцева к тексту «Ананда Лахари», 4575.91kb.
- "Волна Ульмана" прокатилась мимо Верховного суда, 127.97kb.
- Седьмая волна психологии, 8066.28kb.
В конечном счете сочетание всех этих факторов (потеря основных дотаций,
неисправное функционирование главных опорных систем жизнеобеспечения
общества, развал ролевой структуры) вызывает кризис в изначальной и самой
хрупкой из структур - личности человека. Крушение цивилизации Второй волны
приводит к эпидемии кризиса личности.
Сегодня мы наблюдаем миллионы людей, безнадежно ищущих свои тени,
поглощающих кинофильмы, пьесы, романы и книги по психологии в надежде с их
помощью установить свою идентификацию. В Соединенных Штатах можно встретить
довольно странные проявления кризиса личности.
Его жертвы устремляются в групповую психотерапию, мистицизм или
сексуальные игры. Они жаждут перемен, но и страшатся их, страстно желают
отринуть тот образ жизни, который ведут, и каким-нибудь образом оказаться в
новой жизни - стать совсем иными по сравнению с тем, чем они являются. Они
хотят переменить работу, жену или мужа, роль, отведенную им в обществе, свои
обязанности.
Даже вполне солидные и преуспевающие американские бизнесмены испытывают
состояние неудовлетворенности. В последнем отчете Американской ассоциации
менеджмента(8) сообщается о том, что 40% управленцев среднего звена
недовольны своей работой и свыше трети мечтают заняться другим видом
деятельности, в которой, по их мнению, они были бы более счастливы. Они
оставляют работу, становятся фермерами или посвящают себя лыжам, они ищут
для себя новый стиль жизни, они возвращаются в школу или просто гонят себя
все быстрей по сужающемуся кругу и в конце концов ломаются, не выдержав
нагрузки.
Всматриваясь в себя из желания понять причину внутреннего дискомфорта,
они испытывают муки комплекса вины. Они и не подозревают, что их ощущения -
это субъективное отражение всеобъемлющего объективного кризиса: они невольно
играют драму в драме.
Можно упорно продолжать рассматривать каждый из этих разнообразных
кризисов как единичное явление. Мы можем не принимать во внимание связь
между энергетическим кризисом и кризисом личности, между новыми технологиями
и новыми половыми ролями и прочие скрытые взаимосвязи. Но мы делаем это на
свою беду. Поскольку то, что происходит, неимоверно значительней каждого
взятого в отдельности кризиса. Если же мы представляем происходящее как
надвигающиеся одна за другой волны взаимосвязанных перемен, столкновение
этих волн, мы осознаем весьма важную истину нашего времени - индустриализм
увядает, и можем приступить к рассмотрению симптомов перемен, пытаясь
понять, что нового возникло в сегодняшней жизни, что проявляет себя
вестником из грядущего. Так мы можем распознать Третью волну.
Остальная наша жизнь пройдет под знаком наступающей Третьей волны. Если
нам удастся сгладить переход от старой, умирающей цивилизации к новой,
обретающей форму, если мы сохраним собственную личность и сможем в
обстановке усиливающихся кризисов управлять своей жизнью, мы будем в
состоянии обнаружить и способствовать установлению нововведений Третьей
волны.
Ибо, если мы посмотрим вокруг себя, мы найдем под покровом
несостоятельности и разрушений первые признаки роста и новые возможности.
Если же мы повнимательней вслушаемся, то услышим, как Третья волна уже
бьется о не столь отдаленные берега.
ТРЕТЬЯ ВОЛНА
Глава 11
НОВЫЙ СИНТЕЗ
В январе 1950 г., в самом начале второй половины XX в., долговязый
двадцатидвухлетний молодой человек с новеньким, только что полученным
университетским дипломом предпринял длительное автобусное путешествие через
ночь в то, что он считал основной реальностью нашего времени. С подружкой
рядом и картонным чемоданом, набитым книгами, под сиденьем, он наблюдал
начало появления пушечного металла в виде заводов американского Среднего
Запада, которые бесконечно мелькали за забрызганным дождем окном.
Америка была сердцем мира. Район Великих озер был промышленным сердцем
Америки. И заводы были пульсирующей сердцевиной этого сердца сердец: заводы
по производству стали, алюминия, инструментальные и штамповочные цеха,
заводы по переработке нефти и производству автомобилей, миля за милей,
закопченные здания, вибрирующие от огромных машин для чеканки, штамповки,
сверления, сгибания, сварки, ковки и литья металла. Заводы были символами
целой индустриальной эпохи, и для молодого человека, выросшего в
полукомфортабельном доме представителей нижних слоев среднего класса, после
четырех лет изучения Платона и Т. С. Элиота*, истории искусств и абстрактной
социальной теории, мир, который они представляли, был таким же экзотичным,
как Ташкент или Огненная Земля.
Я провел на этих заводах пять лет, но не клерком или помощником по
персоналу, а работая на ручной сборке конвейера, слесарем-монтером,
сварщиком, управляя грузоподъемником, работая оператором штамповочного
пресса, - штампуя вентиляторы, закрепляя станки в литейной, изготовляя
гигантские приборы по определению содержания пыли для африканских рудников,
шлифуя металл на легких грузовиках, когда они с грохотом и скрежетом
проносились мимо меня по сборочному конвейеру. Я узнал из первых рук, как
заводские рабочие борются за то, чтобы заработать на жизнь в индустриальную
эпоху.
Я глотал пыль, испарения и дым литейного цеха. Я был оглушен шипеньем
пара, звоном цепей, шумом прокатного стана. Я ощущал жар раскаленного добела
потока стали при разливке. Искры сварки оставили на моих ногах метки. За
смену я перебрасывал под пресс тысячи предметов, повторяя одни и те же
движения до тех пор, пока мой мозг и мои мускулы не начинали отчаянно
протестовать. Я наблюдал менеджеров, задерживающих рабочих на их местах; за
"белыми воротничками" вышестоящее начальство тоже постоянно следило и без
конца подгоняло. Я помогал извлечь 65-летнюю женщину из окровавленного
станка, который только что оторвал ей четыре пальца на руке, и я до сих пор
слышу ее крик: "Иисус-Мария, я больше не смогу работать!"
---------------------------------------* Элиот Томас Стернз (1888-1965) -
английский поэт, выразил трагическое мироощущение, порожденное первой
мировой войной.
Завод. Многая лета заводу! Сегодня, даже когда строятся новые заводы,
цивилизация, превратившая завод в храм, умирает. И где-то прямо сейчас
другие молодые мужчины и женщины едут через ночь в сердце неожиданно
возникающей цивилизации Третьей волны. С этого момента нашей задачей будет,
так сказать, присоединиться к их поискам завтрашнего дня.
Если мы последуем за ними к месту их назначения, куда мы прибудем? На
пусковую станцию, которая забрасывает пылающий корабль и фрагменты
человеческого сознания в открытый космос? В океанографическую лабораторию? В
семейную коммуну? В группу, работающую над созданием искусственного
интеллекта? В фанатичную религиозную секту? Живут ли они в добровольно
избранной простоте? Продвигаются ли по служебной лестнице? Переправляют ли
оружие для террористов? Где куется будущее?
Если мы сами спланируем подобную экспедицию в будущее, как подготовить
наши карты? Легко говорить, что будущее начинается в настоящем. Но в каким
настоящем? Наше настоящее взорвано противоречиями.
Наши дети более чем осведомлены о наркотиках, сексе или космических
войнах, некоторые знают о компьютерах гораздо больше родителей. Тем не менее
тесты на образование оставляют тяжкое впечатление(1). Количество разводов
продолжает расти, то же самое происходит с повторными браками(2). Противники
феминизма поднимаются тогда, когда женщины завоевывают права, одобренные
даже антифеминистами(3). Геи требуют прав и выходят из клозетов только для
того, чтобы встретится с ожидающей их Анитой Брайант(4).
Непокорная инфляция охватила все нации Второй волны, однако безработица
продолжает расти, противореча всем классическим теориям. В то же самое
время, не считаясь с логикой спроса и предложения, миллионы требуют не
просто работы, но работы творческой, психологически наполненной или
социально ответственной. Растут экономические противоречия.
В политике партии лишаются преданности своих членов в тот самый момент,
когда ключевые проблемы - например технологии - становятся более
политизированными, чем когда-либо. На обширных просторах земли
националистические течения набирают силу именно тогда, когда ставится под
сомнение концепция национального государства во имя глобального или
планетарного сознания.
За подобными противоречиями как увидеть, что скрывается за тенденциями и
контртенденциями? Никто, увы, не имеет волшебного ответа на этот вопрос.
Несмотря на все компьютерные распечатки, математические модели и матрицы,
используемые футурологами, наши попытки всмотреться в завтра - или хотя бы
осознать сегодня - остаются, как и должно быть, больше искусством, чем
наукой.
Систематические исследования могут научить нас многому. Но в конце концов
мы должны учитывать, а не игнорировать парадоксы и противоречия, догадки,
фантазии и отважиться на синтез (хотя бы предварительный).
Поэтому, зондируя будущее на последующих страницах, мы должны сделать
большее, чем просто определить основные тенденции. Как бы ни было трудно, мы
должны противостоять искушению ограничиться прямой линией. Большинство
людей, включая многих футурологов, рассматривают завтра как простое
продолжение сегодня, забывая, что тенденции, неважно, насколько они кажутся
сильными, не просто продолжаются в линейном направлении. Они доходят, слегка
касаясь их, до тех проблем в новом явлении, о которые они спотыкаются. Они
меняют направление. Они останавливаются и начинают снова. Нет никакой
гарантии, что происходящее сегодня или происходившее на протяжении 300 лет
будет продолжаться. На последующих страницах мы рассмотрим именно те
противоречия, конфликты, повороты и переломные моменты, которые и составляют
постоянную неожиданность будущего.
Еще важнее исследовать скрытые связи между событиями, которые, на первый
взгляд, кажутся не связанными между собой. Бесполезно предсказывать будущее
полупроводников, или энергии, или семьи (даже собственной), если прогноз
основывается на предпосылке, что все остается без изменений. Ибо ничто не
останется без изменений. Будущее текуче, а не заморожено. Оно зависит от
наших колебаний и ежедневных изменений решений, и каждое событие влияет на
все другие.
Вторая волна цивилизации расширила наши способности расчленять проблему
на ее составляющие: она реже награждает нас за способность собрать части
снова в единое целое. Большинство людей более искусны в анализе, чем в
синтезе. Это одна из причин того, почему наше представление о будущем (и о
нас в этом будущем) так фрагментарно, бессистемно - и неверно. Постараемся
мыслить широко, а не узкоспециально.
Я уверен, что сегодня мы стоим на пороге новой эры синтеза. Во всех
отраслях знаний - от точных наук до социологии, психологии и экономики,
особенно экономики - мы, вероятно, увидим возврат к крупномасштабному
мышлению, к обобщающей теории, к составлению частей снова в единое целое.
Ибо становится ясно, что наше стремление рассматривать выдернутые из
контекста количественные детали при все более и более точном исследовании
все более и более мелких проблем приводит к тому, что мы узнаем все больше и
больше о все меньшем и меньшем.
Из этого следует, что наш подход будет состоять в рассмотрении потоков
перемен, потрясающих нашу жизнь, не просто потому, что каждый из этих
потоков важен сам по себе, а потому, что эти потоки перемен сливаются и
образуют еще большие, более глубокие, более быстрые реки перемен, которые в
свою очередь сливаются в нечто еще большее: в Третью волну.
Как тот молодой человек, который в середине нашего века поставил перед
собой задачу найти сердцевину настоящего, мы начинаем теперь наши поиски
будущего. Эти поиски могут стать самым важным в нашей жизни.
Глава 12
КОМАНДНЫЕ ВЫСОТЫ
8 августа 1960 г. родившийся в Западной Виргинии инженер-химик по имени
Монро Расбон, сидя в своем офисе высоко над площадью Рокфеллера на
Манхеттене, принял решение, которое будущие историки смогут когда-нибудь
избрать символом окончания эры Второй волны.
Немногие уделили какое-то внимание тому дню, когда Расбон, исполнительный
директор гигантской корпорации Экссон, предпринял шаги по снижению платежей
странам-производителям нефти(1). Его решение, хотя и проигнорированное
западной прессой, прогремело подобно грому для правительств этих стран,
поскольку реально все их доходы были производными от платежей нефтяных
компаний.
Через несколько дней другие ведущие нефтяные компании последовали за
Экссоном, и спустя месяц, 9 сентября, в сказочном городе Багдаде делегаты
наиболее пострадавших от этого решения стран собрались на чрезвычайное
совещание. Прижатые к стене, они образовали комитет стран-экспортеров нефти.
На протяжении целых 13 лет деятельность этой организации и само ее название
игнорировались всеми, за исключением нескольких журналов по нефтяной
промышленности. Так было до 1973 г., когда разразилась война Йом-Киппур, и
Организация стран-экспортеров нефти (ОПЕК) неожиданно вышла из тени.
Прекратив поставки сырой нефти миру, они отправили всю экономику Второй
волны в вызывающий дрожь штопор.
Помимо увеличения в четыре раза своих нефтяных прибылей, ОПЕК ускорила
революцию, которая уже назревала в техносфере Второй волны.
Солнце и другие виды энергии
В оглушительных криках по поводу энергетического кризиса на нас
обрушилось такое количество планов, предложений, аргументов и
контраргументов, что было трудно сделать осмысленный выбор. Правительства
были в таком же замешательстве, что и вошедший в поговорку человек с улицы.
Один из способов прорваться сквозь мрак - увидеть скрытые за деталями
технологии и политики определяющие их принципы. Сделав это, мы обнаружим,
что некоторые предложения служат для поддержания или расширения
энергетической базы Второй волны в существующем виде, другие же основаны на
новых принципах. В результате проясняются все спорные вопросы, касающиеся
энергии.
Как мы видели раньше, энергетическая база Второй волны основана на не
возобновляемых ресурсах, запасы которых истощаются, на дорогих, сильно
централизованных технологиях, капитал не вкладывается в альтернативные
источники энергии, удовлетворяясь созданными. Таковы основные черты
энергетической базы всех наций Второй волны индустриальной эры.
Если мы теперь, имея это в виду, рассмотрим различные планы и
предложения, порожденные нефтяным кризисом, то сможем быстро сказать, какие
из них простое продолжение старого, а какие - предшественники чего-то
фундаментально нового. И основной вопрос не в том, будет ли нефть
продаваться по 40 долл. за баррель или будет ли построен атомный реактор в
Сибруке или Гренде(2). Более существенным будет вопрос, сможет ли выжить
какая-нибудь энергетическая база индустриального общества, основывающаяся на
принципах Второй волны. На заданный в такой форме вопрос ответ один - не
сможет.
На протяжении последней половины столетия источниками двух третей всей
энергии в мире были нефть и газ(3). Сегодня большинство наблюдателей, от
фанатичных борцов за сохранение энергии до свергнутого шаха Ирана, от
"солнечных чудаков" и шейхов Саудовской Аравии до застегнутых на все
пуговицы, составляющих резюме экспертов многих правительств, пришли к
единому мнению, что зависимость от ископаемого горючего не может длиться
бесконечно, сколько бы новых месторождений нефти ни было открыто.
Статистические данные неоднородны. Разгораются диспуты, сколько еще
осталось миру до того, как он окончательно развалится. Сложность
прогнозирования ужасно велика, и многие прежние прогнозы теперь кажутся
глупыми. Все же ясно одно: никто не закачивает газ и нефть обратно в землю,
чтобы пополнить их запасы.
Наступит ли конец в результате каких-то климатических катаклизмов или,
что более вероятно, в результате сменяющей друг друга головокружительной,
дестабилизирующей нехватки газа и нефти, за которой последует временный
переизбыток их на рынке, сменяющийся еще более глубокой нехваткой, - все
равно эпоха нефти заканчивается. Иранцы это знают. Кувейтцы, нигерийцы,
венесуэльцы это знают. Арабы из Саудовской Аравии это знают - вот почему они
пытаются построить экономику, основанную на чем-то еще, кроме доходов от
нефти. Нефтяные компании это знают - вот почему они ведут конкурентную
борьбу за вложение вынутых из нефти капиталов в другие источники энергии. Не
так давно на обеде в Токио один президент нефтяной компании сказал мне, что,
по его мнению, нефтяные гиганты превратятся в таких же промышленных
динозавров, как и железные дороги. Время, которое он отводил на этот
процесс, было кратким, как дыхание, - годы, не десятилетия.
Тем не менее, дебаты относительно физического истощения запасов энергии
не являются предметом нашего рассмотрения. Ибо в современном мире не
реальные запасы, а цена - решающий фактор. Факты говорят об этом наглядно.
За несколько десятилетий энергия может однажды оказаться в изобилии и
стать дешевой в результате потрясающего технологического прорыва или
изменений в экономике. Но что бы ни случалось, относительная цена нефти
будет расти, так как мы будем вынуждены бурить скважины на все большую и
большую глубину, осваивать более отдаленные регионы и бороться за повышение
спроса. За последние пять лет ОПЕК совершила исторический переворот:
несмотря на открытия новых обширных месторождений (например в Мексике),
несмотря на возрастающие с космической скоростью цены, подлинное количество
подтвержденных отчетом, коммерчески выгодных месторождений нефти не
увеличилось, как это продолжалось десятилетиями, а уменьшилось(4). Вот, если
необходимо, еще одно свидетельство того, что эпоха нефти начинает давать
сбои.
Пока имеются достаточные, хотя и в конечном счете истощимые запасы угля,
который является источником почти трети всей энергии в мире. Однако
расширение использования угля влечет за собой дальнейшее загрязнение
воздуха, возможную угрозу климату земли (поскольку повышается содержание в
атмосфере двуокиси углерода) и даже уничтожение земли(5). Даже если все это
принять в качестве необходимого риска, преодолимого в грядущие десятилетия,
уголь не подходит для бака автомобиля и не может выполнять еще ряд задач,
которые сейчас выполняют нефть или газ. Заводы по переработке угля в жидкое
или газообразное состояние потребуют головокружительных капиталовложений,
огромного количества воды (так необходимой в сельском хозяйстве) и в
конечном счете окажутся так непроизводительны и нерентабельны, что смогут
считаться не более чем дорогими, обходными и в высшей степени временными
мерами.
Атомная технология на современной ступени развития представляет еще более
грозную проблему. Обычные реакторы работают на уране, еще одном истощаемом
топливе, и создают угрозу для безопасности, которую чрезвычайно трудно, если
вообще возможно, преодолеть. Никто не способен окончательно решить проблему
уничтожения ядерных отходов, и затраты на атомную энергию так высоки, что до
сегодняшнего дня правительства субсидируют атомную энергетику, чтобы она
была более конкурентоспособной(6).
Широко распространенные реакторы сами по себе первоклассны. Но, хотя их
часто представляют неинформированной публике как вечный двигатель, поскольку
вырабатываемый ими плутоний может быть использован в качестве топлива, они в
конечном счете тоже зависят от маленьких и истощимых мировых запасов урана.
Они не только высоко централизованы, невероятно дороги, выделяют летучие
вещества и опасны, но и увеличивают угрозу атомной войны и захвата
террористами радиоактивных материалов для создания ядерного оружия(7).
Однако все это не означает, что мы должны вернуться в средневековье или
что дальнейший прогресс экономики невозможен. Но это, несомненно, означает,
что мы достигли конца одной линии развития и должны начать другую. Это
означает, что энергетическая база Второй волны несостоятельна.
На самом деле есть еще одна, даже более серьезная причина перехода на
совершенно новую энергетическую основу. Любая энергетическая база
сельскохозяйственной или промышленной экономики должна соответствовать