Geum.ru

Программа 68-ой научно-практической конференции студентов, магистрантов и аспирантов белорусского

Вид материалаПрограмма

Содержание


О понятиях «инвестирование» и «инвестиционная деятельность»
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   25

Литература

1. Толмачев, Ю.Н. О соотношении понятий «контрафакция» и «интеллектуальное пиратство» в законодательстве России и зарубежных стран / Ю.Н. Толмачев // Вестник Московского университета МВД России. – 2009. - №9. – С.186-187.

2. Экономика. Новости Беларуси [Электронный ресурс]. – 2011. – Режим доступа: ссылка скрыта. – Дата доступа : 04.04.2011.

3. Спецификация торрент протокола [Электронный ресурс]. – 2011. – Режим доступа: ссылка скрыта. – Дата доступа: 04.04.2011.

4. Дарбинян, С. Копирайт против торрентов: цифровая эра авторских прав / С. Дарбинян // ИС. Авторское право и смежные права. -2009. - №10. – С.25-27.


3 место:

Траст в англо-саксонском праве


Веремейчук И. Н., студ. 4к.,

научный руководитель – Леанович Е. Б., к. юр. н., доцент

Траст - это правоотношение, в силу которого одно лицо (учредитель; сэтлор) передаёт в собственность другому лицу (доверительному собственнику; трасти) какое-либо имущество или право с возложением на него обязанностей по управле­нию такой собственностью от своего собственного имени в качестве независимого собственника для извлечения выгоды в пользу третьих лиц (выгодоприобретателей; бенефициаров) [1, с. 3].

Правовое регулирование. Так как юридическая концепция траста принадлежит английскому общему праву (Common Law), то в большей степени она опирается на многовековую судебную практику (систему прецедентов), чем на писаные законы, которые в общем праве призваны лишь фиксировать или в крайнем случае уточнять уже сложившиеся юридические нормы. Тем не менее, в некоторых странах приняты законодательные акты, явным образом формулирующие положения общего права, относящиеся к трасту. Например, Закон «О международных трастах» (Кипр), ссылка скрыта (Джерси), Закон «О типах траста» (Великобритания) и др. На международном уровне в рамках Гаагской конференции по международному частному праву был разработан международный договор, касающийся признания трастов (ссылка скрыта). Однако пока его подписали лишь 11 стран и не все еще ратифицировали. Тем не менее это единственный международный договор, регулирующий коллизионные вопросы в отношении траста.

Причины создания траста. Среди причин, побуждающих к созданию траста, следует назвать следующие:

1.Снижение налогов или полное освобождение от:

а) подоходного налога;

б) налога на прирост капитала;

в) процентов по валютным вкладам;

г) имущественных налогов и иное [1, с. 33].

Однако зачастую законодатель, осознавая возможность использования преимуществ траста с целью сокрытия доходов и неуплаты полной суммы налогов, вводят специальное законодательство, сводящее такую выгоду к нулю. Однако прецеденты все равно случаются, к примеру, дело о «безотзывном трасте» (Острова Кука, 2000-2001гг.) [2].

2.Сохранение конфиденциальности.

Тем не менее, по законодательству большинства государств суд при осуществлении любых гражданских или уголовных процессуальных действий может вынести решение о предоставлении информации или документов, которые являются конфиденциальной информацией [1, с. 32-33]. Кроме того имеют место прецеденты, из которых следует, что такая конфиденциальность порой может вести к нежелательным последствиям, как это было в отношении Вадима Шмидта, сына вице-президента компании «Лукойл» (дело «Роузвуд Траст Лимитед» против Шмидта (Остров Мэн, 2001г.) [2].

3. Сохранение семейного владения имуществом, будучи альтернативой завещанию.

4. Укрытие имущества с целью уберечь его от претензий кредиторов.

Однако в отношении последнего пункта следует иметь в виду, что по законодательству большинства стран, если суд, рассматривающий дело по наложению взыскания на имущество траста, придёт к выводу, что учредитель имел целью передачи имущества в траст именно избежание претензий на такое имущество со стороны кредиторов, или учредитель продолжает контролировать имущество, переданное в траст, то суд может принять решение о наложении взыскания на такое имуще­ство [1, с. 20-21].

В современном гражданском обороте выделяют следующие схемы траста, различающиеся по сложности связей между субъектами и степени сокрытия реального бенефициара:

- обычный траст;

- альтернативный траст;

- усложненный альтернативный траст.

Таким образом выглядит траст в рамках англо-саксонского права. И подводя итог вышесказанному, можно выделить следующие положительные и отрицательные черты данного правового института.

Преимущества траста: возможность выделить часть имущества его учредителя в отдельную структуру, обезопасив тем самым это имущество от притязаний кредиторов и государственных органов; способ законным образом уйти от некоторых налогов; передача активов под профессиональное управление, что может повысить эффективность их использования; функции завещания.

Недостатки траста: дороговизна услуг доверительного собственника; существует возможность утраты контроля над переданным имуществом, подвергая его опасности некомпетентного управления или злонамеренной растраты; изменение законодательства может сделать траст бессмысленным с налоговой точки зрения [3;4].


Литература
  1. Матридис, К. Трасты в оффшорных зонах.– Белгород:Крестьянское дело, 1997. – 121с.
  2. Буква закона против здравого смысла или кое-что об оффшорных трастах
    [Электронный ресурс]. – 2011. - Режим доступа: -duffay.ru/articles/trust_cases.php. - Дата доступа: 19.04.2011.
  3. Доверительное управление в международном налоговом планировании
    [Электронный ресурс]. – 2011. - Режим доступа:

-duffay.ru/articles/fiduciary_relations.php. - Дата доступа: 19.04.2011.
  1. Траст и его использование – международная практика [Электронный ресурс]. – 2011. - Режим доступа: -duffay.ru/articles/trust.php. - Дата доступа: 19.04.2011.


3 место:


Урегулирование инвестиционных споров в рамках Многостороннего агентства по гарантиям инвестиций


Асинская Н. А., студ. III к. БГУ,

науч. рук. Бабкина Е.В., канд. юр. наук, доц.


Международно – правовой механизм страхования иностранных инвестиций получил свое институциональное оформление с момента принятия в 1985 г. в Сеуле Конвенции об учреждении Многостороннего агентства по гарантиям инвестиций (далее МИГА, MIGA)

Задача агентства - стимулирование потока инвестиций в развивающиеся страны путем предоставления иностранным инвесторам финансовых гарантий от некоммерческих рисков.

МИГА предоставляет гарантии по следующим видам рисков:

1. Перевод валюты - любое введение по инициативе принимающего правительства ограничений на перевод за пределы принимающей страны ее валюты в свободно используемую валюту.

Этот вид страхования защищает инвестора от убытков, связанных с невозможностью конвертировать денежные средства в местной валюте для их вывоза из страны.

2. Экспроприация или аналогичные меры – «любое законодательное действие или административное действие или бездействие, исходящее от принимающего правительства, в результате которого владелец гарантии лишается права собственности над своим капиталовложением, контроля над ним или существенного дохода от такого капиталовложения, за исключением общеприменимых мер недискриминационного характера, обычно принимаемых правительствами с целью регулирования экономической деятельности на своей территории».2

Под экспроприацией следует понимать как саму экспроприацию, так и национализацию, конфискацию, секвестрацию, захват, арест или замораживание активов.


3. Война и гражданские беспорядки - любые военные действия или гражданские беспорядки на территории принимающего государства. С 2009 в данный вид риска включаются также террористические акты


4. Риск нарушения договорного обязательства со стороны принимающего государства. Страховое возмещение по данному виду риска можно получить при соблюдении ряда условий:

- владелец гарантии не имеет возможности обратиться к судебному или арбитражному органу за получением защиты нарушенных прав;

- такой орган не принимает решения свыше 2 лет;

- такое решение не может быть исполнено.

5. Неисполнение государством безусловных финансовых обязательств или гарантий, предоставляемых в пользу иного инвестиционного проекта, отвечающего требованиям МИГА.

Перечень некоммерческих рисков не является исчерпывающим. По совместному заявлению инвестора и принимающей страны сферы охвата некоммерческих рисков могут быть расширены. Инвестор может застраховать несколько некоммерческих рисков, но получить компенсацию только по одному основанию.

Гарантия может быть предоставлена как физическим, так и юридическим лицам. Инвестором может быть любое юридическое лицо, независимо от того, находиться оно в частном владении или нет, главное – осуществление деятельности на коммерческой основе. Следовательно, государственные предприятия также могут заключать договор о гарантии, если они заняты коммерческой деятельностью.

Инвестиции могут быть застрахованы максимум на 90 % суммы инвестиций. Страховой взнос устанавливается в размере от 0,45 до 1,75% в год в зависимости от оценки вероятности наступления страхового случая в конкретной стране. При наступлении страхового случая инвестор должен заявить агентству претензию не позднее 3 лет.

После выплаты компенсации владельцу гарантии все права инвестора в порядке суброгации переходят к МИГА. Следовательно, отношения частно – правового характера (между иностранным инвестором и агентством) переходят в публично – правовую плоскость (между международной организацией и государством). Сеульская Конвенция стала первым международно – правовым документом, который на международном уровне предоставил инвестору гарантии защиты от некоммерческих рисков.

По сообщению Правительства Республики Беларусь, «объем иностранных инвестиций в Беларусь в 2010 г составил более 9 млрд долл, в том числе прямых – 6 млрд долл. Потенциальная потребность в иностранных инвесторах на период с 2007 года по 2010 год оценивается в 15,5 млрд. долл.».3

Надлежащая правовая защита иностранных инвестиций является одним из основополагающих факторов, способствующих притоку иностранных инвестиций в страну. Делая Республику Беларусь открытой для зарубежных инвесторов, целесообразно помнить об эффективном и гармоничном взаимодействии международного и внутригосударственного права, примером которого служит страхование иностранных инвестиций, осуществляемое МИГА.


О понятиях «инвестирование» и «инвестиционная деятельность»


Шевченко А. П., аспирант,

научный руководитель – Денисенко М. А., к.юр. н., доцент


В настоящее время в Республике Беларусь ведется работа по совершенствованию законодательства, регламентирующего инвестиционную деятельность. Понятия «инвестирование» и «инвестиционная деятельность» являются ключевыми категориями, используемыми для определения предмета правового регулирования соответствующих нормативных правовых актов, а также для формулирования предмета и объекта договорных обязательств, возникающих в данной области. В этой связи, представляется актуальным исследование сущности названных категорий.

В законодательстве Республики Беларусь определение понятия «инвестирование» не закреплено. Вместе с этим, данный термин используется в ряде нормативных правовых актов, как правило, подзаконных, а также международных договоров Республики Беларусь, которые регламентируют вопросы поощрения и защиты инвестиций.

При изучении правовых категорий «нельзя игнорировать экономическое содержание, лежащее в их основе» [1, с. 6]. В экономической литературе общепринятое определение инвестирования отсутствует. Под ним может пониматься «акт обмена удовлетворения сегодняшней потребности на ожидаемое удовлетворение ее в будущем с помощью инвестиционных благ» [2, с. 71]. В наиболее широком смысле инвестировать означает «расстаться с деньгами сегодня, чтобы получить бóльшую сумму в будущем» [3, с. 1].

В юридической литературе термин «инвестирование» трактуется также неоднозначно. Большинство авторов (И.В. Ершова, О.Н. Кондрашкова, О.В. Пиняскина, А.Б. Смушкин С.П. Мороз, О.В. Цегельник и др.), главным образом, российских, основывают свои позиции на анализе положений Закона РСФСР от 26 июня 1991 г. «Об инвестиционной деятельности в РСФСР» и Федерального закона от 25 февраля 1999 г. «Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений». Ими инвестирование определяется как вложение инвестиций и рассматривается в контексте раскрытия понятия «инвестиционная деятельность» в качестве составляющей такой деятельности. При этом в последнем из названных законодательных актов инвестиционная деятельность обозначается как «вложение инвестиций и осуществление практических действий в целях получения прибыли и (или) достижения иного полезного эффекта» (абз. 3 ст. 1). А.В. Майфат, базируя свою точку зрения на анализе американского законодательства и судебной практики, выделяет такие квалифицирующие признаки инвестирования, как передача имущества организатору инвестирования, как правило, в собственность; наличие цели получения дохода; отсутствие физических усилий по реализации инвестиций со стороны инвестора [1, с. 11-14].

Для определения термина «инвестирование» необходимо раскрыть содержание понятия «инвестиции» и обозначить круг объектов инвестирования. Не имея возможности в рамках данной статьи детально проанализировать данные категории, отметим, что под инвестициями мы понимаем не изъятые из оборота объекты гражданских прав, кроме нематериальных благ. Объектами инвестирования могут быть «любые объекты гражданских прав, за исключением личных неимущественных благ, денег, прав на денежные требования, имеющих стоимость меньшую либо равную вложенной, собственных обязательств инвестора и ценных бумаг, их удостоверяющих» [4, с. 93].

С учетом изложенного сформулируем дефиницию термина «инвестирование»: это вложение (отчуждение) инвестиций в объекты инвестирования с целью получения прибыли (дохода). При этом инвестирование может выступать предпринимательской деятельностью (например, лизинг), а может и не быть таковой (заключение договора банковского вклада). Если инвестирование дополнить совершением определенных практических действий по реализации инвестиций, осуществляемую деятельность необходимо квалифицировать в качестве инвестиционной. Исходя из Инвестиционного кодекса Республики Беларусь (далее – ИК) цель инвестиционной деятельности может заключаться не только в получении прибыли (дохода), но и в достижении и другого полезного (значимого) эффекта (результата). С таким подходом сложно согласиться, поскольку инвестирование всегда направлено на получение прибыли (дохода), что a priori влечет возникновение некоего полезного эффекта (пополнение бюджета за счет налоговых доходов, создание рабочих мест и др.). Определение инвестиционной деятельности, заложенное в ст. 2 ИК, нуждается в корректировке и потому, что в действующей норме оно отождествляется с инвестированием: в ее дефиниции отсутствует указание на совершение практических действий по реализации инвестиций. Кроме того, данное определение нуждается в конкретизации с той позиции, что использование объектов гражданских прав для личных, семейных, домашних нужд инвестиционной деятельностью не признается.

Список использованных источников
  1. Майфат, А.В. Гражданско-правовые конструкции инвестирования: Монография / А.В. Майфат. – М.: Волтерс Клувер, 2007. – XIV, 312, [1] с.
  2. Массе П. Критерии и методы оптимального определения капиталовложений: Пер. с фр. – М.: Статистика, 1971. – 504 с.
  3. Шарп У., Александр Г., Бейли Дж. Инвестиции: Пер. с англ. – М.: ИНФРА-М, 2001. – XII, 1028 с.
  4. Антипова, О.М. Правовое регулирование инвестиционной деятельности (анализ теоретических и практических проблем) / О.М. Антипова. – М.: Волтерс Клувер, 2007.–236 с.


Последовательность ДНК как объект правовой охраны права интеллектуальной собственности


Парфенчик О.С. аспирант,

научный руководитель -- Леанович Е.Б., к. юр. наук, доцент


С выдачей Ведомством по патентам и торговым знакам США в 1980 году первого патента на последовательность ДНК заявителю А.М.Чакрабарти патентование генов в последующие десятилетия стало обычной практикой. Вместе с тем, в академической среде все чаще стал выноситься на повестку дня вопрос о правомерности отнесения последовательностей ДНК к объектам патентного права. Причиной, вызывающей споры о правовой природе последовательностей ДНК, является, прежде всего, их сложный технический характер и, как следствие, трудности его интерпретации в гуманитарной и правовой плоскости.

Согласно патентному законодательству регионов, владеющих 82,7% патентов на биотехнологические продукты в мире, к которым относятся США, Европа и Япония, последовательности ДНК относятся к такой категории объектов патентного права, как химические соединения, входящие в состав еще более широкой категории - вещество [i, р. 19]. Такая позиция была публично озвучена патентными ведомствами этих стран: Европейским патентным ведомством, Ведомством по патентам и товарным знакам США и Патентным ведомством Японии в совместном заявлении в рамках Трехстороннего проекта (Trilateral Co-operation) [ii, р. 163]. Впоследствии она была подтверждена практикой патентных ведомств [iii, p. 400].

Вместе с тем, существует ряд стран, законодательство которых также признает патентоспособность последовательностей ДНК, но относит их совершенно иной категории объектов патентного права. Так, согласно патентному праву Республики Беларусь последовательности ДНК относятся к такой категории, как биотехнологические продукты [iv, с. 38]. Выделение последовательностей ДНК в отдельную категорию права подчеркивает их специфику и отличия от обычных химических соединений. Эта специфика состоит в следующем.

Согласно патентному праву Республики Беларусь в формуле патентной заявки обязательным требованием является указание функции биотехнологического изобретения [v, 50]. Одновременно с этим, патентное законодательство не обязывает заявителей патентов на химические соединения указывать в формуле изобретения их функцию. Данная функция для последовательности ДНК означает не что иное, как информацию о том, какой белок кодирует патентуемая последовательность ДНК, т.е. информацию об определенном качестве биологического организма. Обычное химическое соединение данной информации не содержит, что и составляет их главное отличие от ДНК.

Простое представление информации в патентном праве традиционно признается непатентоспособным объектом. Так, пункт d подпункта 2 статьи 53 Европейской патентной конвенции прямо запрещает патентование информации как таковой [vi, р. 38]. Схожая норма содержится в пункте 2 Закона Республики Беларусь «О патентах на изобретения, полезные модели и промышленные образцы» (далее – Закон) [vii]. Информация о том, какую молекулу белка кодирует определенная последовательность ДНК, в сущности, является тем вкладом в уровень техники, благодаря которому изобретение признается новым. Эта информация существует в единственно возможной последовательности ДНК, являющаяся, таким образом, уникальным материальным носителем этой информации. Запрет на использование конкретной последовательности ДНК третьими лицами как следствие ее патентования неизбежно влечет запрет на использование информации вообще. В связи с подобной неразрывностью связки «структура-функциональность», патентование последовательностей ДНК может рассматриваться как неправомерное в связи с патентованием de facto и самой информации, содержащейся в ДНК.

Некоторыми исследователями также подчеркивается, что последовательности ДНК по структуре и функционированию схожи с компьютерными программами [viii]. Азотистые основания ДНК (АСTG), составленные в последовательности, имеют тот же вид, что и машинный язык компьютерных программ. Подобно компьютеру, получающему импульсы извне и производящему ожидаемые действия и операции, что условно называется «обработкой информации», ДНК, передавая инструкции другой молекуле – РНК, создает протеины путем реагирования на биологические стимулы. В связи с этим, исследователями, указывающими на это отличие ДНК, предлагается ввести охрану последовательностей ДНК не патентным, а авторским правом.

Таким образом, несмотря на официальное закрепление на законодательном уровне патентоспособности последовательностей ДНК, в академической среде ответ на вопрос, какую отрасль права целесообразно распространить на них (патентное, авторское) либо вообще исключить из правовой охраны в силу их информационного характера, еще не дан.


Литература:

[] The OECD Compendium of patent statistics 2008 // OECD patent database [Electronic resource]. – 2008. – Mode of access: org/dataoecd/5/19/37569377.pdf. – Date of access: 19.02.2011.

[] Trilateral Co-operation of the US, European and Japanese Patent Offices // Biotechnology Law Review. – 1988. – № 7. – p. 159-193.

[] Hormone Relaxin // European Patent Office Official Journal. – 1995. – p. 388-407.

[] Правила составления, подачи и предварительной экспертизы заявки на выдачу патента на изобретение, утвержденных постановлением Комитета по науке и технологиям при Совете Министров Республики Беларусь 16.06.2003 №19 (далее – Правила №19

[] Там же, с. 50.

[] European Patent Convention // Special edition of European patent Organization Official Journal №1. – 2007. p. 228.

[] Закон Республики Беларусь 16.12.2002 № 160-3 «О патентах на изобретения, полезные модели, промышленные образцы» (в ред. законов Республики Беларусь от 29.10.2004 №319-3, от 07.05.2007 № 211-3, от 24.12.2007 № 299-3) // Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2003. – № 1. с.9-25.

[] Holman C.H. Copyright on Engineered DNA: An Idea Whose Time Has Come? / Holman C.H. // West Virginia Law Review. – 2010. – №113. p. 700 – 738.