Geum.ru

Программа 68-ой научно-практической конференции студентов, магистрантов и аспирантов белорусского

Вид материалаПрограмма

Содержание


Определение термина «народ» в контексте
Список использованных источников
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   25

Литература:
  1. Pietropaoli S. Defining evil. The war of aggression and international law / S. Pietropaoli // Jura Gentium Journal of Philosophy of International Law and Global Politics [Electronic resource]. – Mode of access: ссылка скрыта – Date of access: 04.12.2010.
  2. Решетов Ю. А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности / Ю. А. Решетов; М.: Междунар. отношения, 1983. —224 с.
  3. Устав Международного военного трибунала от 8 августа 1945 года. // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. – М., 1955. – Вып. 11.
  4. Bantekas I. International Criminal Law / I. Bantekas; – Oxford and Portland, Oregon: Hart Publishing, 2010. – 604 c.


3 место:

Имплементация политических прав женщин

в законодательство Республики Беларусь


Вендина Д.А., студ. 4 к.,

научный руководитель - Зыбайло А.И., к.ю.н., доцент


Международные стандарты в области защиты политических прав женщин получили свое закрепление в законодательстве Республики Беларусь: в Конституции Республики Беларусь, в отраслевом законодательстве, в частности, в Избирательном кодексе Республики Беларусь, Законе «О государственной службе в Республике Беларусь» и Законе «Об общественных объединениях».

В Республике Беларусь женщинам обеспечивается предоставление равных с мужчинами возможностей в общественно-политической и других сферах деятельности (ст.32 Конституции), что соответствует принципу недискриминации, нашедшему отражение в ст. 2 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. и ст. 2 Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин 1979 г., участницей которых является Республика Беларусь.

Положения, закрепленные в ст.ст. 38, 64 Конституции и ст.ст. 4, 6 Избирательного кодекса, соответствуют международно-правовым стандартам, установленным в ст.1 Конвенции о политических правах женщин и ст. 7 (a) Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, применительно к праву женщин избирать и быть избранными, на равных с мужчинами условиях, без какой-либо дискриминации, во все установленные национальным законом учреждения, требующие публичных выборов.

Право равного доступа к любым должностям в государственных органах без какой-либо дискриминации, которое впервые было закреплено в ст. 2 Конвенции о политических правах женщин и ст.7 (b) Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, нашло свое отражение в ст. 39 Конституции и в ст.ст. 6, 24 Закона «О государственной службе в Республике Беларусь».

В условиях становления институтов гражданского общества в Республике Беларусь особенно велико значение права женщин принимать участие в деятельности неправительственных организаций и ассоциаций, заниматься проблемами общественной и политической жизни страны, закрепленное на международном уровне в ст. 7 (с) Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин». На национальном уровне данное право регламентируется ст.ст. 36, 37 Конституции и ст. 2 Закона «Об общественных объединениях». Многие активные женщины в Беларуси пришли в политику не через административную карьеру и поддержку властных структур, а через публичное действие - участие в массовых мероприятиях, в избирательных компаниях, работе в партиях и женских неправительственных организациях [1].

Таким образом, можно сделать вывод о значительном влиянии международно-правовых актов на белорусское законодательство и достаточном соответствии законодательной базы Республики Беларусь международным стандартам в области защиты прав женщин. Однако, несмотря на то, что в Республике Беларусь не существует законодательных ограничений на участие женщин в политике и государственном управлении, формальное равенство прав женщин и мужчин отнюдь не гарантирует равенство их прав в жизни. Несмотря на высокий уровень образования и профессиональной квалификации, представительство женщин в высших эшелонах власти в Беларуси является весьма незначительным. Так, например, в Совет Министров в настоящее время входит только одна женщина – министр труда и социальной защиты. Несмотря на значительное расширение дипломатических представительств Республики Беларусь за рубежом, лишь 4 женщины представляют Республику Беларусь на международной арене в ранге посла.

С целью эффективного осуществления национальной политики в области защиты прав женщин, в том числе и политических, в 2000 г. в Республике Беларусь создан специальный орган - Национальный совет по гендерной политике при Совете Министров Республики Беларусь. Однако Совет не имеет реальных полномочий по осуществлению контроля за соблюдением прав женщин, выполняя лишь роль аналитического, консультативно-совещательного и координирующего органа.

Полагаем, что отсутствие органа, контролирующего соблюдение политических прав женщин, не позволят говорить о совершенстве внутригосударственного механизма имплементации международных стандартов. Национальный совет по гендерной политике может выполнять функции такого органа в случае, если будут расширены его полномочия, выработаны конкретные правила его работы, а также механизм подачи жалоб на нарушение прав женщин, в том числе и политических.


Литература:
  1. Альтернативный отчет Республики Беларусь по выполнению Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. [Электронный ресурс]. - 2009. - Режим доступа: ссылка скрыта . - Дата доступа: 20.03.2011.
  2. Седьмой периодический доклад Республики Беларусь об осуществлении положений Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин [Электронный ресурс]. - 2011. - Режим доступа: ссылка скрыта. - Дата доступа: 20.03.2011.



Особенности нормативно-правового механизма защиты окружающей среды в период вооруженного конфликта


Дубровник Е.В., аспирант 2 года обучения кафедры международного права; научный руководитель – Зыбайло А.И., к.ю.н., доцент


Исходя из специфики международно-правовых норм, обеспечивающих защиту окружающей среды в период вооруженного конфликта, в доктрине международного гуманитарного права (далее – МГП) была разработана теория двух видов правовой защиты в рамках исследуемого вопроса. Первый – непосредственная (прямая) защита, которая обеспечивается положениями, специально разработанными с этой целью. Второй – косвенная защита, которая вытекает из различных положений, специально не направленных на международно-правовую защиту окружающей среды в период вооруженного конфликта.

Единого международного соглашения, направленного на защиту окружающей среды в период вооруженного конфликта на сегодняшний день не существует, поэтому первым и единственным примером непосредственной защиты окружающей среды во время вооруженного конфликта остаются нормы, содержащиеся в:


Дополнительном протоколе I 1977 г. А именно в п. 3 ст. 35: «запрещается применять методы или средства ведения военных действий, которые имеют своей целью причинить или, как можно ожидать, причинят обширный, долговременный и серьезный ущерб природной среде»; и ст. 55: « При ведении военных действий проявляется забота о защите природной среды от обширного, долговременного и серьезного ущерба. Такая защита включает запрещение использования методов или средств ведения войны, которые имеют целью причинить или, как можно ожидать, причинят такой ущерб природной среде и тем самым нанесут ущерб здоровью или выживанию населения. Причинение ущерба природной среде в качестве репрессалий запрещается».

Вопрос отнесения Конвенции о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду 1976 г. (Конвенция ЭНМОД) к области непосредственной защиты окружающей среды в период вооруженного конфликта или к области косвенной защиты остается дискуссионным. Основополагающие обязательства государств сформулированы в ст. I Конвенции: не прибегать к военному или любому враждебному использованию средств воздействия на природную среду, которые имеют широкие, долгосрочные или серьезные последствия в качестве способов разрушения, нанесения ущерба или причинения вреда, любому другому государству-участнику и др.

Необходимо отметить, что Конвенция ЭНМОД и Дополнительный протокол I являются взаимодополняющими документами, однако придают различный смысл одним и тем же терминам, содержащимся в их положениях. Поэтому подробное исследование данных международных стандартов и, впоследствии, выработка системы правильного толкования обеспечит, на наш взгляд, эффективную практическую реализацию их положений.

II. В ряде международных соглашений содержатся положения, которые, хотя и не нацелены в первую очередь на предотвращение нападений непосредственно на окружающую среду, тем не менее, обеспечивают различными способами ее косвенную защиту. С целью всестороннего анализа данный блок международно-правовых норм целесообразно классифицировать в зависимости от объекта/предмета договора, выделив в отдельную категорию универсальные международные стандарты, в частности:

Устав Организации Объединенных Наций 1945 года; Заключительный акт совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) 1975 года.
  • Среди норм международного экологического права особое развитие получили рамочные конвенции и акты квазинормативного характера, именуемые «мягким правом» (Декларация Стокгольмской конференции ООН по проблемам окружающей человека среды 1972 г., Декларация по окружающей среде и развитию 1992 г.).
  • Среди договоров в области международного гуманитарного права особое значение имеют: Дополнительный протокол I (а именно, ряд положений помимо п.3 ст. 35 и ст. 55); Дополнительный протокол II; Конвенция о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия […] 1980г., а также пять ее протоколов; Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия 1972 г., и химического оружия 1993 г. и об их уничтожении и др.

Также нормы, касающиеся международно-правовой защиты окружающей среды в целом содержатся в ряде международных договоров, направленных на частичное или полное запрещения отдельных видов оружия: Договор об Антарктике 1959 г.; Договор о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела 1967 г.; Договор о нераспространении ядерного оружия 1968г.; Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний ссылка скрыта г. и др.

Вместе с тем, существующая система международно-правовых актов не может в полной мере обеспечить защиту окружающей среды в период вооруженного конфликта в целом из-за следующих недостатков: приоритетность использования международного права остается в зависимости от интересов отдельных государств; анализ воздействия оружия на экосистему, необходимый для изучения уровня экологической опасности, предпринимается лишь изредка; принцип "добровольности" при создании и соблюдении международно-правовых норм позволяет государствам не присоединяться к уже существующим и избегать участия в разработке новых норм, если таковые противоречат их государственным интересам.


Определение термина «народ» в контексте

права народов на самоопределение


Басалыга Александр Евгеньевич аспирант 1-го года обучения,
научный руководитель Павлова Людмила Васильевна, к.ю.н., доцент


Принцип уважения права народов на самоопределение (далее – Принцип) закреплён в Уставе ООН [1], в статье 1 обоих Пактов [2, 3], в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН [4], а так же в Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам [5]. Вместе с тем и в международно- правовых документах и в доктрине отсутствует его унифицированная трактовка, что ведёт к различному толкованию принципа особенно в отношении субъектов, которые имеют право на самоопределение. Вышеназванные международно-правовые документы, регламентирущие принцип, гласят, что все народы имеют право на самоопределение. Между тем, действующее международное право не содержит определения термина «народ». Полагаю, что для эффективной реализации принципа необходимо выработать унифицированный подход к определению термина «народ».

Согласно пункту 2 статьи 1 Устава ООН одна из целей ООН развивать дружественные отношения между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов, а также принимать другие соответствующие меры для укрепления всеобщего мира. В связи с этим необходимо определить нация или народ обладает правом на самоопределение.

По мнению  П. Торнбери, согласно Уставу ООН, право на самоопределение закреплено за «народами», причем сам термина «народ» вызвал оживленные дискуссии на конференции в Сан-Франциско. Он приводит разъяснение Секретариата конференции по этому вопросу:.. «народы» обозначают группы людей, которые могут составлять (или не составлять) государство или нацию» [6].

Из вышеуказанного следует, что термин «народ» толковался достаточно абстрактно и широко, из чего можно сделать вывод, что разработчики Устава ООН не смогли прийти к единому подходу к определению субъектного состава указанного принципа.

Исходя из широкой трактовка термина «народ» предлагает его определение  Гросс Эспиель, согласно которому народом является «любая отдельная человеческая общность, объединенная самосознанием и желанием образовать общность, способную действовать в интересах общего будущего» [7].

Наряду с довольно общими формулировками, в литературе встречаются и попытки определения понятия народ, основанные на конкретных признаках. Так, по мнению 
О. Журека, «наибольшего внимания заслуживает определение, рекомендованное Международной комиссией юристов в связи с рассмотрением событий в Восточном Пакистане. По их мнению, народ- это общность истории, расовые и этнические, культурные и языковые, религиозные и идеологические связи, общее географическое местоположение, общая численность данного образования» [8].

Авторитетный российский юрист С.В. Черниченко предлагает следующие критерии народа: 1) географическая общность проживания; 2) экономическая целостность и связанная с ней социальная целостность; 3)общность культуры и осознание этого [9].

Попыткой выработки определения термина «народ», характеризующего его с различных сторон, является Итоговый доклад Конференции ЮНЕСКО, проходившей в Париже в 1989 году. Согласно вышеупомянутому докладу «народ»- это

1) группа людей, которые обладают многими или всеми следующими характеристиками:

а) общими историческими традициями, b) расовой или этнической общностью,
c) культурной однородностью, d) языковой общностью, e) территориальными связями,
g) общей экономической жизнью.

2. группа не должна обязательно иметь значительную численность
(пример – население микро-государств), но должна представлять нечто большее, чем простое объединение индивидов.

3. группа, как таковая, должна стремиться, чтобы ее считали народом, и должна иметь самосознание народа, хотя, обладая указанными выше характеристиками, группа или члены группы могут и не иметь такого желания и самосознания, и, возможно,

4. группа должна иметь учреждения и другие средства для проявления своих характеристик и своего стремления к общности [10].


На основании вышеизложенного, для целей реализации принципа права народов на самоопределение предлагаю следующее определение термина «народ». Это устойчивая общность людей, имеющая общую историю развития в рамках определённой территории, обладающая едиными культурными признаками, которые могут отличить её от других групп людей (язык, традиции), являющаяся относительно этнически однородной и обладающая самосознанием своей уникальности в качестве народа.


Список использованных источников

1. Устав Организации Объединённых Наций // Организация Объединенных Наций [Электронный ресурс] – Режим доступа: ссылка скрыта – Дата доступа: 18.04.2011.

2. International Covenant on Civil and Political Rights, 16 December 1966, art 1 // United Nations Treaties Series [Electronic resource] – Mode of access: ссылка скрыта – Date of access: 18.04.2011.

3. International Covenant on Economic, Social and Cultural Rights, 16 December 1966, art 1 // United Nations Treaties Series [Electronic resource] – Mode of access: ссылка скрыта – Date of access: 18.04.2011.

4. Declaration on the Principles of International Law Concerning Friendly Relations and Co-Operation Among States In Accordance With the Charter of the United Nations, GA Res. 2625 (XXV), UN GAOR, 25th Sess., Supp. No. 28, UN Doc A/8028 (1970) Electronic resource] – Mode of access: ссылка скрыта – Date of access: 18.04.2011.

5. Declaration on the Granting of Independence to Colonial Countries and Peoples, GA Res. 1514 (XV), 15th Sess. (1960) [Electronic resource] – Mode of access: ссылка скрыта – Date of access: 18.04.2011.

6. Thornberry, P. International Law and Minorities / P. Thornberry. – L., 1991. P. 111.

7. Gros, E. The Right to Self-Determination. – Implementation of United Nations Re solutions // N. UN Pub. 1980 (UN Sales E.79.XIX.5) [Electronic resource]. – Mode of access: law.org/kashmirself.phpl – Date of access: 18.04.2011.

8. Журек, О.Н. Самоопределение народов в международном праве / О.Н. Журек // Советское государство и право. № 10, 1990. С. 99.

9. Черниченко, С.В. Теория международного права: в 2 т. Т. 2 – М.: Издательство «НИМП», 1999. – С.177.

10. Final report and recommendations, UNESCO, Paris 27-30 November 1989 [Electronic resource]. – Mode of access:nesco.org/images/0008/000851/085152eo.pdf – Date of access: 18.04.2011.


Секция «теориЯ и историЯ государства и права»


1 место:


Проблема рецепции иностранного права в законах XII таблиц


Макаёв Н.В., студ. I к. БГУ,

науч. рук. Ковкель Н.Ф., канд. юрид. наук, доцент


Новые законы, а тем более, своды законов, никогда не возникают на пустом месте, а на основе тех или иных правовых памятников и обычаев, как в случае с законами XII таблиц. Децемвириальный свод, без сомнений, основан как на нормах обычного права, так и на чужеземных нормах, значение и роль которых однозначно определить невозможно.

Проблема определения количественного соотношения между заимствованными нормами и положениями местного права остаётся нерешённой по сей день, ставя вопрос о достаточном отражении местных традиций в писаном праве. Таким образом, изучение рецепции иноземных норм в законах XII таблиц представляется актуальным в свете решения поставленной проблемы.

Если основываться на трудах древнеримских историков и юристов[4, с. 75-76], определенно можно говорить о значительном древнегреческом влиянии на составление законов XII таблиц. Однако вполне разумно усомниться в объективности утверждений некоторых авторов, которые доказывали прямое и полное заимствование норм кодекса из Греции, чаще всего из законов Солона. Это можно аргументировать следующим образом:

во-первых, слишком большой интервал в полтора столетия между реформами Солона и созданием децемвириального свода;

во-вторых, в V веке до н.э. взаимоотношения между римской республикой и Грецией не могли быть слишком тесными из-за немалого расстояния между ними и непрочными экономическими и политическими связями;

в-третьих, маловероятным кажется то, что в течение года своего правления децемвиры ждали послов из Греции с законами, не разрабатывая никаких собственных норм.

Рационально будет предположить, что законы XII таблиц были основаны на обычном праве и дополнены некоторыми греческими нормами, доказательством чего служит фрагмент из “Римских древностей” Дионисия Галикарнасского[2, с. 113-117]. Логично выдвинуть идею, что заимствованные нормы включались в кодекс лишь тогда, когда на регулирование определенного вида общественных отношений не находилось нормы из римского обычного права (например, некоторые нормы десятой таблицы и закон об установлении границ).

Обращая внимание на то, что законы Солона были написаны в стихотворной форме и что, по предположению Т. Тондо, децемвириальный свод также был написан в стихах[3, с. 242-243], напрашивается вывод о заимствовании общей формы кодекса.

Вполне вероятно то, что греческие законы попали к децемвирам не непосредственно, а через Южную Италию, с которой у Рима взаимоотношения были более близкими, нежели с Грецией. Учитывая, что в V веке до н.э. на юге Италии были широко распространены идеи греков-пифагорейцев, то следует говорить о масштабном влиянии пифагореизма на законы XII таблиц. Хотя стоит, вероятнее всего, остановиться на посреднической роли последнего.

Существуют предположения и об иных заимствованиях[2], однако они не всегда достаточно аргументированы. Справедливо будет поддержать идею о влиянии этрусского права на децемвириальный свод, так как этруски и римляне имели долгую историю взаимоотношений на протяжении и царского периода, и периода ранней республики в Риме. Влияние этрусков на римлян в различных сферах жизни было велико, и право не могло стать исключением. Однако стоит скептически смотреть на утверждении о влиянии Египта и Вавилона на законы XII таблиц. Частичное совпадение некоторых статей децемвириального кодекса и законов Хаммураппи (например, о положении жены, о продаже сына, о жрицах) можно объяснить сходством общественного развития древних народов, общими идеями регулирования тех или иных отношений, и говорить о рецепции норм из Вавилона и Египта даже через посредников не совсем верно.

Таким образом, представляется необходимым сделать вывод, что рецепция иностранного права не преобладала над местным в процессе создания законов XII таблиц.

Представляется необходимым заметить, что греческое влияние играло значительную роль во всех сферах общественной жизни Рима. Следует предположить, что именно со времени создания децемвирального свода начинаются заимствования римлян у греков в праве, культуре, образовании, а это значит начало тесного взаимодействия народов и образования единого античного культурно-исторического пространства.