С позиции психологии и магии

Вид материала

Анализ

Содержание Что такое ритуал. Язычество и нордические культы Древнеславянские молодежные Африканские культы Павел Андреевич Гросс Шаманизм и его истоки. Западный оккультизм Технология проведения (внешняя сторона). Технология инициации. Психологическое значение. Магическое значение инициации. Технология проведения (внутренняя сторона).

Подобный материал:

• Актуальные проблемы современной, 133.63kb.
• Сергей Райченко «истоки сокровенной психологии», 4496.87kb.
• Учебник белой магии, 902.38kb.
• Животные в магии, 1046.57kb.
• Специфика игры с куклой Барби у детей дошкольного возраста , 688.99kb.
•      Вконце XIX века Артур Уэйт писал, что все, что касается происхождения "Магии Арбателя",, 423.89kb.
• Искусство магии элементов. Холод Вторая по сложности система элементарной магии магия, 21.24kb.
• План: Предмет и задачи психологии как науки > Место психологии в системе наук и структура, 1231.11kb.
• Института Магии Атлантида. 2008 Предисловие. Эта книга, 3221.07kb.
• Д. М. Крэг: Современная сексуальная магия, 2684.78kb.

Анализ систем ритуальной инициации и их роль в развитии человека

с позиции психологии

и магии.


ЭЛОН


Орден «Глаз» 2005


Оглавление:


Введение

Что такое инициация

Что такое ритуал

Ритуальные инициации в различных культах.

Христьянство

Язычество и другие нордические культы

Африканские культы

Шаманизм

Восточные культы

Западный оккультизм

Инициации

Возрастные

Кастовые

Технология проведения (внешняя сторона)

Технология инициации

Психологическое значение

Замечание

Магическое значение инициации

Технология проведения (внутренняя сторона)

Заключение


Введение.


С древнейших времен, из самых древних источников, которые только смогли отыскать люди, становиться понятно, что различного вида культы существовали всегда. Допускаю, что невозможность нормального существования без веры заложено в человека изначально, но этот вопрос не является целью обсуждения. Целью является вопрос одной из основных частей любого известного культа – инициации.


Обрядами инициации культурологи называют разнообразные ритуалы посвящения. Чаще всего это посвящение мальчиков в мужчины, или соответственно девочек в женщины. У диких племен они тесно связаны с легендами о происхождении мира, и мифологическая их идея так или иначе связана с образом сакральной смерти и последующего возрождения. Например, соплеменники, наряженные духами предков, хватают неофита и покрывают его тело множеством порезов. Потом они возвращаются уже без костюмов, и обрабатывают раны. Оставшиеся шрамы служат свидетельством полноценности мужчины в племени.


Мы тоже сталкиваемся, а то и подвергаемся обрядам инициации, хотя, не так часто, как в былые времена. Большинство из этих обрядов сохранилось как устоявшаяся чать культуры, и им не придают всей глубины того значения, какого обряды изначальны были исполнены. Но ритуальная инициация, которой подвергается следующий пути духовного развития в различных культах, серьезно отличается от всех остальных инициаций тем, что ее смысл трактуется как можно более полно. Это и приносит кроме психологического значения инициации еще и магическую ее составляющую.


Если же уйти в историю глубже, то возникают сомнения в правильной трактовке современных обрядов. Они, конечно близки к своим истокам, но изменение языка, культуры, прогресс общества в целом внесли искажения. Так, например, при исследовании древнего славянства (Дарк) выяснялось, что возможно многие боги имели свое происхождение от людей-героев (смелое допущение, но имеющее право на существование). А такое божество как РОД было совокупным богом всех предков – фактически все предки в одном лице. В таком аспекте посвящения посредством перерождения хоть и не меняются принципиально, но начинают становиться логичнее с точки зрения магии.


Итак, что же все-таки собой представляет инициация? Формальность – не может быть. Это действие должно как психологически, так и магически ставить человека на следующую ступень. Сейчас мы рассмотрим этот процесс подробнее.

Что такое инициация.


Инициация (лат., initio «начинать, посвящать, вводить в культовые таинства», initiatio, «совершение таинств, мистерий»), переход индивида из одного статуса в другой, в частности включение в некоторый замкнутый круг лиц (в число полноправных членов племени, в мужской союз, эзотерический культ, круг жрецов, шаманов и т. п.), и обряд, оформляющий этот переход. Иногда - в узком смысле - переход в число взрослых, брачноспособных. Обряды инициации также называются переходными или посвятительными обрядами. В отличие от многих других обрядов инициация включает в себя миф, как составную часть: во время обряда неофиту сообщаются мифы племени, которые может знать только взрослый или специально посвящённый.

С другой стороны, многие мифы имеют явные черты сходства с обрядом инициации, его структурой и символикой, строятся по той же модели, что и обряды инициации. Особенность структуры этих обрядов - их трёхчастность: все они состоят из выделения индивида из общества (т. к. переход должен происходить за пределами устоявшегося мира), пограничного периода (длящегося от нескольких дней до нескольких лет) и возвращения, ре-инкорпорации в новом статусе или в новой подгруппе общества. При этом инициация осмысляется как смерть и новое рождение, что связано с представлением о том, что, переходя в новый статус, индивид как бы уничтожается в своём старом качестве (мифологическая интерпретация пространства: выход за пределы замкнутой территории, освоенной общиной, приравнивается к смерти). Отсюда важнейшая в героических мифах и волшебных сказках, воспроизводящая ритуальную схему инициации часть сюжета - испытания, которым герой подвергается в царстве мёртвых или на небе (где живёт солнечный бог, у индейцев часто отец героя или всеобщий «великий отец», подобный Байаме или Дарамулуну австралийских племён, - установитель и патрон обрядов инициации), или в другой стране, населённой злыми духами, чудовищами и т. п. С этим же связан мотив проглатывания героя чудовищем (изначально - тотемным животным) с последующим его освобождением из брюха чудовища, также отражённый сказкой и мифом. Подобную символику инициаций можно найти в северо-австралийских мифах о сестрах Ваувалук, сына одной из которых проглатывает и выплёвывает радужный змей, или о старухе Маутинге, из живота которой вырезают проглоченных ею детей. Аналогичные рассказы служат объяснительными мифами к инициации у индейцев-квакиутль и во многих других архаических обществах. Пребывая в чреве чудовища или в контакте с лесными демонами (т. е. после выделения из коллектива и возвращения в него), герой тем самым демонстрирует свою стойкость, приобретает духов-помощников, магические (шаманские) силы, власть над стихиями, а в мифах о культурных героях добывает людям космические объекты или культурные блага, уничтожает чудовищ, мешающих их мирной жизни.

Известную связь с инициацией имеют и обычные указания на повышенный эротизм героя (знак его силы и знак достигнутой зрелости), который иногда принимает деструктивный характер насилий или кровосмешения. Инцестуальные действия могут быть использованы в сюжете мифа и как мотивация временного изгнания героя из социума, трудных задач, поставленных ему отцом (невыполнение должно привести к его смерти). В связи с инициацией трактовал изгнание Эдипа В. Я. Пропп. На инициационный характер испытаний героя указывает тот факт, что гонителем очень часто оказывается родной отец - солнечный или иной бог, жестоко испытывающий своего сына и, казалось бы, стремящийся его извести, в конце концов мирящийся с сыном или побеждаемый им. Смерть культурного героя часто мыслится как неокончательная, остаётся надежда на возвращение из царства мёртвых, оживление в будущем. В этом случае можно говорить о «подразумеваемом» воскрешении, сопоставимом с инициацией. Возможна также связь с инициацией мифов об умирающих и воскресающих богах (Осирисе, Адонисе и т. п.), хотя следует учитывать разницу между инициационным и инкарнационным сюжетами (в первом человек уходит в тот мир и, приобретя что-то, возвращается «к нам», во втором - персонаж из иного мира приходит «к нам», теряет нечто и возвращается в тот мир).

Сопоставление мифа с инициацией обладает значительной объяснительной силой. Видимо, инициация действительно содержит модель всякого повествовательного текста (например, выделение индивида из коллектива может лежать в основе самого понятия героя, уход и возвращение - через волшебную сказку - стали рамкой для большинства сюжетов, характерный ритм потерь и приобретений также обнаруживается во многих жанрах). Поэтому необходима известная осторожность и в сопоставлениях мифов с инициацией, т. к. есть опасность принять за содержательное и специфическое сходство, возникающее лишь из общих законов повествования.

С точки зрения стороннего наблюдателя, не погруженного в Традицию, инициация есть религиозно-магический акт перехода человека из состояния с одним сакральным и социальным статусом в состояние другим таковым статусом. Вероятно, такая формулировка может стать самым общим определением понятия "инициация", хотя она и отражает лишь "событийную" сторону феномена, не затрагивая самой сущности того, что происходит в ходе традиционных инициатических обрядов. Так или иначе, этому определению удовлетворяют два основных типа инициации, известные в любом традиционном сообществе:

1) возрастные инициации, связанные с переходом человека из одной возрастной категории в другую, и

2) специализированные (кастовые) инициации, определяющие вхождение человека в то или иное объединение сакрального характера (каста, "тайный союз" и т.д.) и/или получение им доступа к того или иного рода магическим силам и сакральным ценностям (например, обретение "шаманского зрения").

Как показывает опыт изучения традиционной культуры, посвящения обоих типов строятся по одним и тем же принципам и законам, проходя нередко по одним и тем же обрядовым схемам. Что более важно, любое традиционное посвящение - будь то инициация мальчика, становящегося мужчиной и обретающего права и обязанности взрослого человека, или магическая инициация шамана - любое традиционное посвящение подразумевает одну и ту же внутреннюю суть, хотя и реализуемую, разумеется, на разных уровнях.


Что такое ритуал.


РИТУАЛ (от латинского ritualis - обрядовый), вид обряда; исторически сложившаяся форма сложного символического поведения, упорядоченная система действий (в том числе речевых). Выражает определенные социальные и культурные взаимоотношения, ценности. В древних религиях служил главным выражением культовых отношений. Ритуал играет важную роль в истории общества как традиционно выработанный метод социального воспитания. В современном обществе сохраняется главным образом в области церемониальных форм официального поведения и бытовых отношений (гражданская обрядность, этикет, дипломатический протокол и т.п.).

Ритуал магический – это фактически инструмент для достижения поставленной цели. Сам по себе ритаул ничего не будет значить без мага. Хотя в качестве мага может попытаться выступить даже неопытный человек, но его попытка скорее всего принесет вред ему самому в случае успеха припопытке ритуал начать. И, естественно, человек, не достигший необходимого уровня в той традиции в которой этот ритуал призван действовать, не сможет его провести должным образом.

Если теперь вдуматься в слова «ритуал инициации», то можно заметить смысл этого термина. Ритуал – это общее понятие некого действия, инициация – это своеобразный переход-рост. В том смысле ритуальная инициация отличается от спонтанной инициации именно своей четкой направленностью и смыслом.

Ритуальные инициации в различных культах.


Христианство:


Данная статья освещает не инициациистические ритуалы христианства, а их отсутствие в наш век. Приводится эта стаья для того, чтобы мы имели возможность сравнить подлинные инициации с теми, что служат цели не инициировать человека на пути его, но просто дать возможность присоединиться к структуре «спасения».

Среди христианских ритуалов (и особенно среди "таинств", являющихся самыми существенными из них) наибольшее сходство с ритуалом инициации имеют те ритуалы, которые совершаются только один раз, и в первую очередь речь идет о крещении. Именно такие ритуалы следует рассматривать как экстериоризацию (придать или приписать внешнюю форму или объективный характер существования вне исходной индивидуальности) инициации как таковой в изначальном эзотерическом христианстве. Крещение, благодаря которому неофит допускается в христианскую общину и сливается с ней, в эпоху, когда Христианство было инициатической организацией, составляло первую инициацию и соответствовало начало "малых мистерий". Именно поэтому речь идет в данном случае о "втором рождении", которое до сих пор применяется к крещению, даже после того, как этот ритуал перешел на экзотерический уровень. Добавим, что ритуал конфирмации(первое причащенье) некогда означал переход к более высокой степени, и скорее всего, отмечал собой завершение "малых мистерий". Рукоположение в сан, которое сегодня дает лишь возможность исполнять определенные функции, является экстериоризацией сугубо жреческой инициации, относящейся к "великим мистериям".

Чтобы убедиться в том, что Христианство во второй фазе своего существования, утратило иницатический характер своих "таинств" и превратило их в чисто экзотерические ритуалы, достаточно рассмотреть случай с крещением, от которого, должно непосредственно зависеть все остальное. Об изначальном Христианстве, несмотря на весь мрак, который его окутывает, известно, что в нем крещение давалось только при соблюдении множества строгих предписаний и после длительной к нему подготовки. Сейчас Церковь делает все возможное, чтобы упростить и облегчить процедуру осуществления этого таинства, которое не только может быть дано любому человеку без всякой подготовки и независимо от его качеств, но оно считается действительным, кто бы его не осуществил, в то время как остальные таинства могут производиться только священником определенного сана и исполняющего конкретные ритуальные функции. Такое упрощение в основополагающего основополагающего "таинства", а также обычай крестить детей как можно раньше, желательно сразу после рождения (что, естественно, исключает возможность какой бы то ни было подготовки к крещению), можно объяснить только радикальной переменой самого смысла крещения. Начиная с определенного момента крещение стало интерпретироваться как таинство, совершение которого является необходимым условием для "спасения души", и следовательно, его следует осуществить над как можно большим количеством индивидуумов. Раньше же оно имело совершенно иной смысл. Догмат о том, что "спасение души", которое есть конечная цель всех экзотерических ритуалов, возможно только через вступление в лоно Церкви, является следствием характерной рекламы, неизбежно присущей всякому экзотеризму как таковому. Мы не считаем нужным останавливаться на этом дольше, так как слишком очевидным является тот факт, что ритуал, совершенный над новорожденным ребенком и без каких-либо традиционных способов определения его внутреннего врожденного качества, не может носить характер инициации, даже понимаемой как инициация чисто виртуальная.

Заметим еще одну важную особенность: в современном Христианстве, в противоположность Христианству изначальному, все обряды носят публичный характер. При них может присутствовать кто угодно, даже если речь идет о наиболее "закрытых" ритуалах -- какими должны были бы являться рукоположение в сан или посвящение в епископы, и с еще большим основанием крещение или конфирмация. Когда речь идет о подлинной инициации, ничего подобного не может иметь места, так как инициация может совершаться только в присутствии тех, кто ее уже получил.

Если бы в Христианстве сохранялась виртуальная инициация, как полагают наши оппоненты, и если бы соответственно прошедшие через христианские таинства и даже через одно только крещение, отныне были избавлены от необходимости искать какой бы то ни было иной инициации, то чем объяснить существование специфически христианских инициатических организаций, без всяких сомнений наличествовавших на продолжении всего Средневековья, ведь в этом случае их особые инициатические ритуалы являлись бы излишним и ненужным в принципе повторением таинств Церкви?

Там, где существует подлинная инициация, связанная с конкретной традицией и опирающаяся на экзотеризм этой традиции, экзотерические ритуалы могут быть "перенесены" на иной уровень, но только в том случае, когда речь идет о тех, кто получил соответствующую инициацию. Такие люди могут использовать экзотерические ритуалы как опору для инициатического делания, а следовательно для таких посвященных эффекты чисто экзотерических таинств перестанут ограничиваться исключительно экзотерической сферой, как это имеет место для подавляющего большинства, практикующего соответствующую экзотерическую традицию. В этом отношении Христианство не отличается от других подлинных традиций, но для того чтобы это было возможно, должно выполняться основное условие -- должна существовать подлинная сугубо христианская инициация.

В заключение, мы могли бы резюмировать все вышесказанное следующим образом: несмотря на свое инициатическое происхождение, Христианство в настоящий момент является исключительно религией, т.е. традицией сугубо экзотерического уровня, и следовательно, оно не несет в себе никаких иных возможностей, кроме возможностей, свойственных всякому экзотеризму. Само оно и не претендует ни на что большее, так как его задачей является лишь обеспечения "спасения". Естественно, соответствующая инициация может накладываться на эту традицию, и более того, в нормальному случае, она должна накладываться, так как воистину полноценная традиция всегда имеет два уровня -- эзотерический и экзотерический. Но на современном западе такая форма инициатического Христианства более не существует. Безусловно, строгое соблюдение экзотерических обрядов совершенно достаточно для обеспечения "спасения". И это уже много, и в нашу эпоху это единственное, но что может рассчитывать подавляющее большинство современных человеческих существ. Но что делать в таких условиях тем, о ком некоторые суфии говорят, что "Рай для них не более, чем тюрьма"?


Язычество и нордические культы:


Исследования этнографов свидетельствуют, что начало юношеской возрастной инициации у народов первобытного общества связано с отнесением мальчиков-подростков к особой группе ровесников (возраст членов группы несколько колеблется). Часто при этом большую роль играют насмешки старших носящие ритуальный характер. Для того чтобы противостоять насмешкам главным образом со стороны уже прошедших инициацию юношей, а также девушек, подростки приблизительно одного возраста постепенно образуют тесно сплоченные группы. В конце концов, через несколько лет, подготовленные общественным мнением, в котором большую роль играет длительное ритуальное подсмеивание, они оставляют селение и уходят в особый лагерь.


Нечто подобное, очевидно, имело место и у древних славян. Об этом можно судить по материалам, касающимся традиционных объединений молодежи у украинцев, словаков, чехов, поляков, а также, в меньшей мере, у русских и белорусов. Данные объединения являются архаическими по происхождению и содержат много черт древней половозрастной организации. В рамках традиционной половозрастной градации украинцев, а также западных славян, выделение мальчиков в особую подростковую группу начиналось с 6-8 лет. Постепенно, взрослые мальчики составляли тесно сплоченную группу, в которой пребывали до 14-16 летнего возраста. Дальше, пройдя обряды посвящения, они становились членами объединения взрослых юношей. Особенно четко оформленными такие группы подростков были на украинском Полесье, где исследователи отмечают их большое сходство с подростковыми группами архаических обществ. Большую роль в сплочении подростковой группы играли, как уже отмечалось, насмешки со стороны девушек и взрослых парней. Последние часто не ограничивались только словами, но и переходили «к делу»: могли забросить шапку подростка на крышу, снять с него штаны, подвесить вниз головой и т. д. Стремление противостоять этим действиям и стать в итоге членами взрослой молодежной компании сплачивало подростков в единую группу.


В фольклоре частично нашло отражение выделение в древности мальчиков в группу подростков-прединициантов. Например, из так называемых инициационных сказок можно узнать об оставлении мальчиками дома в семь лет (сказки о «семилетке» и др.). Герой одной из самых архаичных былин Волх Всеславьевич ушел из дому «десяти годов», собирал дружину (юношеский союз древней эпохи) «двенадцати годов» и обучал ее военным и охотничьим «премудростям» до «пятнадцати годов». Ивась Коновченко — семилетний казак-богатырь, герой украинской думы. Она уходит своими истоками в глубокую древность и генетически родственна былинам. В ней отразились, согласно мнению американской исследовательницы О. Грабович, обряды инициаций.

Лагерь инициации, как определил на материале сказок В. Я. Пропп, находился в лесу. Это подтверждают и мифологические рассказы о волкодлаках, в которых нашли отражение древние инициации. Добавлю, что «чистое поле», в котором, как и в лесу, проживают превращенные в волков, в восточнославянском фольклоре часто выступает одним из вариантов леса. Женские инициации древние славяне, как показала Р. Бекер, тоже проводили в лесу. Проведение инициации в лесу подтверждается и данными родственных славянам индоарийской, германской и других традиций. Лес же, согласно верованиям славян, традиционно приравнивался к потустороннему миру и противопоставлялся как территория «чужая» и «неосвоенная» «своему», «освоенному» дому. Материалы сказок свидетельствуют, что отправляли подростков в лагерь инициации отцы, реже — братья, дядья. В женских «инициационных сказках» девушек из дома также отправляли отцы. Исходя из фольклорно-этнографического материала, можно допустить, что определенная символическая роль в ходе инициации отводилась реке как границе между «этим» и «тем» светом. В сказках река представляет собой рубеж, через который герою необходимо переправиться, чтобы попасть в иное царство. Последнее выступает эквивалентом потустороннего мира, в котором проходят инициационные испытания. Это же подтверждают и лингвисты. Они отмечают, что в древнеславянских названиях потустороннего мира и связанных с ним явлений река также служит границей между мирами. В качестве границы между миром живых и миром мертвых река (вода, морс) выступает и в свадебной, и в календарной поэзии славян.


Переход через воду в фольклоре есть символ не только перехода из одного мира в другой, но и перемены социального статуса, в частности, перехода из добрачного состояния в брачное. Как показывают исследования, в древнюю эпоху у славян в ходе брачных ритуалов совершались обрядовые действия у реки. Она служила символическим рубежом перехода молодых людей в другой статус. Остатком этого обряда, думается, является обрядовое «переливание пути» свадебной процессии, возвращающейся из церкви после венчания. Оно и поныне бытует среди украинцев на Волыни и в Подолии. Как показывают исследования, брачный ритуал - стадиально более поздний, по сравнению с инициационным ритуалом, включал в себя ряд элементов последнего. Поэтому можно предположить, что лагерь инициации действительно находился за рекой, которая служила символической границей между мирами.


В лесном лагере инициируемые переживали ритуальную смерть. Это главная черта лиминальной фазы инициации. Причем имела место не только ритуальная смерть, но и «проглатывание» инициируемых мифическим чудовищем. Символическое пожирание чудовищем с последующим их «отрыгиванием» — часть обрядов посвящения юношей у многих народов первобытного общества. То же самое было характерно и для европейских народов в архаическую эпоху, в частности, в Дунайском регионе. Именно пребывание во чреве чудовища давало инициируемым магические знания и власть над окружающим миром, приобретение которых является одним из главных моментов инициации. Материал сказок свидетельствует о «пожирании» чудовищем посвящаемых юношей и у наших предков в древности. В большинстве случаев в сказке героя проглатывает Змеи, иногда он заменен чудовищным волком (Железный Волк и т. д.).


Известия об этом ритуальном действии донесли до нас не только сказки. Мотив проглатывания героев Змеем с их последующим «отрыгиванием» содержится также в украинских легендах. Есть сказки, в которых рассказывается и о том, как герой, будучи проглоченным и отрыгнутым Змеем, получает необходимые знания и материальные блага. Можно думать, что в действительности иницианта бросали в пасть чучела Змея-Велеса — покровителя инициации и хозяина тайных знаний, как это засвидетельствовано у народов первобытного общества в историческую эпоху.


Подтверждением этого может служить и обряд посвящения в объединение косарей у поляков, которые устраивали особое сооружение из накрытых травой кос и заставляли иницианта пролезать туда. При этом парню мазали лицо черной краской, (символ смерти), бросали под ноги поленья, через которые он должен был перебираться. После «появления на свет» юношу брили и нарекали новым именем или прозвищем, как будто он действительно родился вновь. О «пожирании» юноши чудовищем в ходе инициации свидетельствовали кровавые раны, полученные им при влезании во чрево чучела чудовища, что выявил на материалах сказок В. Я. Пропп. Что касается чучела Велеса, то инициант, освободившись, «рождался» вновь, получая от него эзотерические знания. С этим перекликается мотив героического эпоса о рождении оборотней колдунов Волха Всеславьевича и сербского князя Вука от Змея, который выступает их отцом. В сербских мифических песнях говорится о том, как Змей, превратившись в доброго молодца, вступал в связь с девушками и в итоге рождались змееныши-юнаки (богатыри).

Лиминальное состояние инициантов, когда они подвергались всяческим унижениям и испытаниям (голодание, побои, лишение сна и д.р.), отразилось в языке. Так, лингвисты отмечают происхождение некоторых славянских терминов (*огbъ, *otrokъ, *хоlръ) от слов, которыми ранее называли проходивших инициацию подростков. Слово *хоlръ представляет собой суффиксальное производное от глагола *xoliti в значении «стричь очень коротко», т. е. указывает на ритуальные постриги посвящаемых.


Одним из важнейших моментов древнеславянской юношеской инициации было ритуальное перерождение посвящаемых в волков. Вместе с тем, у некоторых славянских племен или общин, очевидно, параллельно бытовало и ритуальное перерождение в медведей, хотя оно и было менее распространено. А образ волка, в которого «превращался» инициант, иногда смешивался с «псом». Известно, что среди славян были распространены мифологические рассказы о превращение людей не только в волков, но и в собак. В некоторых рассказах человек превращается то в волка, то в пса. В этой связи обращает на себя внимание тот факт, что волков называют «собаками» Волчьего пастуха, а св. Юрия (Георгия) считают покровителем волков. Сходные представления бытовали и у соседей славян. Так, древние германцы именовали двух священных волков спутников Иотана-Одина его «собаками». Румыны называли волков «псами» св. Петра, а эстонцы — «щенками» св. Юрия. Вообще же смешивание «собаки» и «волка» характерно для многих, в особенности для индоевропейских, мифологических традиций. В древности у этих народов иницианты «перерождались» не только в волков, но и в псов, что связано, очевидно, со спецификой инициаций у разных народов. Имело место и смешивание образов волка и пса, как это было, к примеру, у скифов, у которых иницианты считались и «псами», и «волками» одновременно.


Помимо «людей-волков» и «людей-псов» у некоторых индоевропейских народов известны и «люди-медведи», образы которых обнаруживают связь с архаическими ритуалами инициации. Особенно характерны эти представления для древних германцев, у которых иницианты «перерождались» не только в волков, но и в медведей. Это так называемые Barenhanter(«носящие медвежьи шкуры») у немцев и Barserker («одетые в медвежьи шкуры») у скандинавов. Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванов отмечают, что на лингвистическом материале большая роль медведя в культовой практике и мифологии прослеживается в основном в балто-славяно-германском регионе и сравнительно слабо представлена у других индоевропейцев.


Фольклорный материал подтверждает вывод указанных исследователей относительно славян. Так, культ медведя известен у белоруссов и у болгар. У русских, особенно в северных районах, также бытовал культ медведя как хозяина зверей. У русских известно поверье о том, что медведь раньше был человеком. В некоторых местностях, например в Вологодской губернии, верили, что колдуны превращают людей не только в волков, но и в медведей. У украинцев также зафиксированы легенды, хотя и относительно немногочисленные, о прекращении человека Богом в медведя, которого Господь хотел испугать, надев вывернутый шерстью наружу тулуп (аналог звериной шкуры).

Ритуал «превращения» человека в зверя включал надевание звериной шкуры, особые танцы экстатического тина, а также употребление галлюциногена, создававшего у инициируемых эффект такого перерождения. Использование галлюциногенов во время юношеских инициации, возможно, подтверждается применением алкоголя в инициациях исторического времени. В частности, алкоголь применяли запорожские казаки при своих посвящениях, а также поляки, у которых иницианта спаивали до потери сознания.


Кроме употребления галлюциногенов происходило, вероятно, и поедание инициируемыми особой ритуальной пищи, как это вообще принято у многих народов при проведении инициации. У древних германцев иницианты, которые «превращались» в волков и медведей, ели их мясо и пили их кровь. Это, как верили в древности, придавало посвящаемым силу, ярость и другие качестве данных хищников. Мифологические рассказы о волкодлаках также повествуют, о том, что в ряде случаев «превращенные в волков» поедают печень и сердце животных. Эти органы, в соответствии с народными верованиями, — место средоточия жизненных сил. Возможно, об употреблении инициантами крови и мяса волка в древности свидетельствует и тот факт, что в описанном П. В. Шейном обряде превращении человека в волка на превращаемого капали волчью кровь. Среди польских охотников зафиксированы особые посвящения, в ходе которых иницианты поедали волчью печень и им мазали лицо кровью первого убитого ими зверя.


Пройдя обряды превращения в волков, псов или медведей, юноши становились членами «звериных» союзов, о которых подробно говорилось в нашей статье «Инициации древних славян». Эти объединения, будучи типичными мужскими молодежными союзами первобытной эпохи, свидетельствуют о существовании у древних славян развитой половозрастной организации и дают представление об одной из ее важных структурных частей. Автор трактовал пребывание юношей в составе таких союзов как один из этапов инициации. Может возникнуть вопрос правомерно ли это? Учитывая многочисленные испытания, которые проходили юноши, их поведение, характеризуемое ярко выраженной лиминальностью (пороговость, переходность), а также наличие заключительных обрядов, знаменовавших завершение пребывания молодых людей в статусе «зверей» за пределами социального мира и возвращение их в мир людей, думаю, что такая трактовка допустима.


Древнеславянские молодежные

союзы и обряды инициации.

(сайт «Славянское Язычество»)