Ocr палек & Alligator, 1998 г

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Разведчика: система спецназа гру. Ocr палек, 1998, 5036.83kb.
• Сканирование и ocr ocr палек, 2000, 5335.94kb.
• Перевод: Муравьевой Г. Оригинальное издание: Макиавелли Н. Избранные произведения., 918.24kb.
• Принят Государственной Думой 14 января 1998 года Одобрен Советом Федерации 28 января, 734.56kb.
• Закон україни, 1242.64kb.
• Принята Государственной Думой 16 июля 1998 года Одобрена Советом Федерации 17 июля, 13692.25kb.
• Примечание. Текст изобилует словами и выражениями, которые легко принять за ошибки, 769.86kb.
• Принят Государственной Думой 4 марта 1998 года Одобрен Советом Федерации 12 марта 1998, 565.36kb.
• Интеграция усилий научно-практическая конференция (21 апреля 1998 г.), 4703.55kb.
• Монографії 1998 рік, 346.35kb.

Я нажал кнопку пуска, открыл дроссель, налег на рукоятку (совсем как в пассажирском лайнере) - и ракета взвилась ввысь. Арлин так и так была в отключке, поэтому упустила возможность вырубиться вместе со мной.

Вдруг я оказался в какой-то странной комнате, мое внимание привлекло слабое шипение. Все вокруг черное и белое, никаких других красок... Дол­жен же я знать, черт возьми, где нахожусь, говорил я себе, что это за вещи и приборы?!

И имя свое неплохо бы вспомнить.

Потом прорезался звук: кто-то произнес "флай". Что это, команда? Флай, флай - ах, Флай! Это же я, мои губы произносят мое собственное имя!

Потом я начал различать цвета, узнал поблескивающие индикаторы прила­женных на скорую руку приборов. Я сам их устанавливал: почте необяза­тельно знать, куда она летит, а нам обязательно.

На экране бокового видения чернота сменялась блеклыми клочьями, что-то вроде сахарной ваты, сверкали молнии. Я посмотрел на высотомер - слишком высоко для облаков. Может, ионизированный газ?

И тут что-то долбануло меня по лицу - как будто всадили пулю 10-мил­лиметрового калибра, - боль была адская. Сначала она разлилась по всей голове, но потом сосредоточилась в районе виска, как бывает при жесто­чайшей мигрени. Несколько мгновений не отпускало чувство, что голова вот-вот взорвется - в самом буквальном смысле слова. Затем боль стихла, очевидно, сосуды приспособились к высоте и мозг перезагрузился. Я пос­мотрел на хронометр: приступ длился всего сорок пять секунд.

Мне они показались сорока пятью годами.

Тихий стон возвестил о том, что Арлин пришла в себя.

- Флай, - с трудом выговорила она, - поздравляю.

Мне было не до ответных любезностей. Но я порадовался, что она теперь под рукой. Мы как раз вошли в плотные слои атмосферы, и я выпустил тор­мозные ракеты.

Нас начало потряхивать. Но это еще куда ни шло - гораздо хуже то, что наша конура стала нагреваться. Сидя впритык друг к другу, мы буквально истекали потом. Когда перевалило за пятьдесят градусов, с меня уже так лило, что я почти ничего не видел.

А температура все росла. На почтовых ракетах есть защитный слой - но он рассчитан на условия Марса.

И теперь нас просто поджаривало. Температура подскочила до семидесяти градусов, я хватал ртом воздух, каждый вдох обжигал легкие. Кожа покрас­нела, я почти не соображал, что делаю. Еще минута - и нам пришел бы ко­нец.

- Флай! - завопила Арлин. - Пусти кислород! Он нагреется и выдует жар!

- Ни за что! - запротестовал я.

- Почему?

- Нам не хватит воздуха!

- Ну тогда мы испечемся, как лепешки.

Так мы по очереди выкладывали друг другу гадости. Прямо как муж и же­на.

В результате я сделал, как она сказала. Стало гораздо легче. Мозг по-прежнему пылал, но я, по крайней мере, мог соображать.

- Так какие системы у нас не работают? - все еще задыхаясь, спросила Арлин.

Момент показался мне подходящим для того, чтобы быть до конца откро­венным.

- Раз уж ты заговорила об этом, - небрежно заметил я, то единствен­ное, что меня беспокоит, это система посадки.

- Что?

- Та штуковина, помнишь, нам бы не помешала. Как же она все-таки на­зывается? Ах, да, воздушная тормозная система.

- Прошедшего не воротишь, - Арлин вздохнула. Будь в нашем коконе по­больше места, она бы еще и плечами пожала. - Прости, что так тебя подве­ла.

- Глупости! Мне самому мерещилось черт знает что, и я тоже был на грани. Ты сдала первой просто потому, что... меньше.

Мелькнула мысль, что в данной ситуации диспут можно было бы и отло­жить.

- Так как же мы посадим милую крошку? - поинтересовалась Арлин, зевая во весь рот.

Я считал, что нужно попробовать сесть где-нибудь на суше. Живыми или мертвыми - у меня не было настроения плавать. Если мы выживем, на Земле перед нами все дороги открыты - выбирай конечный пункт и тащись.

Мы не могли терять времени. Благодаря трюку с кислородом концентрация углекислого газа упорно росла. А после того, что произошло с Арлин, мне совсем не хотелось чокнуться от недостатка кислорода - спасибо, мистер Дисней, этот аттракцион мальчику не по вкусу.

Я собрался обсудить это с Арлин, но она опять заснула, поэтому я по­говорил с марсианином. Я был рад видеть этого зеленого человечка не больше трех футов росту.

- Вы появились как раз вовремя, - сказал я. - Мы всегда надеялись встретиться здесь, наверху, с вами, а не с этой средневековой нечистью.

- Могу вас понять, - ответил он голосом У. К. Филдза. Эти демоны - сущее наказание, но на Деймосе им самое место.

- Почему же? - спросил я.

- Скажу по секрету, омерзительный спутник, вы не согласны? Не то что красавец Фобос, вот это луна для пьющего мужчины. А кстати, у вас виски не найдется?

- К сожалению, только вода.

Марсианин оскорбился.

- Вы имеете в виду ту жидкость, в которой развратничают рыбы? Мы ста­раемся держаться от нее подальше. Ведь в ней можно утонуть, знаете? Вот у нас чудная сухая планета, такая вся ржаво-коричневая, вроде вашей ма­шины, когда вы оставили ее на произвол природных элементов. Прекрасное место Марс, в меру холодное, отличная тренировка перед могилой. Вы абсо­лютно уверены, что никакой выпивки нет?

Как я понял, он завел разговор об утопленниках, чтобы меня напугать. Если мы с Арлин не сгорим в атмосфере, всегда есть шанс допиться до руч­ки и потонуть в объятьях зеленого змия, как пионеры "Шаттла" в 1980 го­ду.

Но марсианин затронул вопрос, на который я хотел знать ответ.

- Так чем же Фобос лучше Деймоса?

- Фобос, друг мой, всегда был ближе Марсу. А с Деймосом мы были на ножах еще до того, как эта нечисть его умыкнула. Никогда не надо ставить себя вне, а вы вот сейчас вне времени и скоро умрете, и предадите Арлин, и предадите Землю, жалкий замороченный человечишко.

Говоря это, марсианин увеличивался в размерах, за кривящимися в ус­мешке губами выросли острые клыки, глаза вспыхнули красным пламенем, блеснули ракеты.

- Ты один из них! - зашелся я в крике. - Демон-призрак! Ты обманул меня!

- Флай, - произнес за спиной зеленого человечка успокаивающий голос,

- у тебя галлюцинации, Флай.

- Знаю, - сказал я, провожая взглядом исчезающего марсианина. - С са­мого начала знал.

Быстрое обследование кабины засвидетельствовало (I) наличие меня, (II) Арлин и (III) отсутствие инопланетян. Для верности я проверил еще раз. Так точно, всего два человека из плоти и крови. Никаких монстров. Никаких марсиан. Не так уж много воздуха. Определенно мало воздуха.

- Мы должны как можно скорее сесть, - сказал я.

- Гм... если тебе все равно, я бы подождала, пока мы сможем сесть бе­зопасно.

Плотность атмосферы увеличилась, и я смог выпустить мини-крылья. И тут же нас так затрясло, что я испугался за свои внутренности, у которых были все шансы стать наружностями. Мы ныряли, вращались, лавировали - мне мог бы позавидовать любой футболист-универсал! - я делал все, чтобы не отклониться от вычисленной Арлин на пальцах траектории полета.

На дисплее отображалась последовательность концентрических квадратов, которая создавала иллюзию, что мы летим через нескончаемый ряд проволоч­ных каркасов. Пока мне удавалось оставаться в их границах, я следовал запланированным курсом в направлении Северной Америки, как пообещала Ар­лин, хотя и неизвестно, в какую именно точку.

Но я то и дело сходил с курса, заезжая за линии. Я дергал рычаг и буквально усилием рук загонял ракету обратно в проволочный туннель, что­бы тут же вынырнуть с другой стороны (в те редкие моменты, когда я ока­зывался посередине, рамки вместо красных становились черными). Максимум, что я мог сделать, это не отклоняться от курса больше, чем на расстояние плевка. И, конечно, мы летели слишком быстро, просто с бешеной ско­ростью, чтобы приземлиться там, где планировали. Перелетим как пить дать

- и того и гляди плюхнемся в Тихий океан.

Я держался из последних сил, предоставив тормозным ракетам направлять наш двухместный "рейсовый ракетоплан" с помощью крыльев-плавников, а пневматическим тормозам максимально сбросить лишнюю скорость. Ракету на­чало трясти. Заныл зуб со старой серебряной пломбой. Арлин, стиснув че­люсти, вжалась в кресло, глаза ее распахивались все шире. Кажется, она наконец оценила тяжесть нашей ситуации.

Внизу, как вынесенное на солнышко сушиться лоскутное одеяло, рассти­лалась Северная Америка. Мы летели над Миссисипи, снижаясь все ниже и кренясь к западу. Потом вошли в облачность. Как давно мы ничего подобно­го не видели.

- Знаю, где мы! - крикнула вдруг Арлин сдавленным от нехватки воздуха голосом.

Я тоже знал. Мы вынырнули из облачности в ста пятидесяти километрах западнее Солт-Лейк-Сити. Соляные болота Бонневилла - идеальное место для посадки - обширное дно пересохшего озера, голый грунт, столкнуться не с чем. Грунт, пожалуй, слишком твердый, но шанс был.

- Слей топливо! - крикнула мне Арлин в самое ухо, напрягаясь изо всей силы, чтобы ее не отшвырнуло.

Хорошо еще, что мы спустились на высоту, где можно было дышать. Я дернул рычаг, сбрасывая из баков остатки РТ-9.

Кабина опять накалилась, каркас ракеты сотрясался, словно мы были в миксере.

- Держись! - крикнул я, понимая, что ничего глупее выдумать не мог, но чувствуя потребность хоть что-то сказать.

Арлин отозвалась зловещим эхом - то есть куда более выразительной репликой.

Мы стремительно снижались и наконец на дикой скорости врезались в землю. Корабль рассыпался от удара, но продолжал подпрыгивать по соля­но-белому дну бывшего озера, как пущенный по воде камешек. Потом он по­катился, и локоть Арлин впился мне в бок с такой силой, что я едва не задохнулся.

Нас швыряло и бросало, и в голове моей, и так пылающей от жара, все перемешалось. Я уже не мог отличить неба от земли. От корабля отвалива­лось по куску, пока не остался один титановый каркас, а мы все продолжа­ли катиться.

В конце концов ракета замерла - на боку. Я внизу, а на мне Арлин.

Целых пять минут, которые показались пятью часами, мы лежали, не дви­гаясь, размышляя в ошеломлении, свершилось или не свершилось, и дожида­ясь, когда прекратится вертня перед глазами.

- Ты в порядке? - выговорила наконец Арлин.

- Кажется, мы оба живы, - ответил я.

Топливо было израсходовано до последней капли, что сыграло нам на ру­ку. Никакой опасности взрыва или пожара. Нам оставалось только выбраться из этой штуковины.

На удачу, дверь со стороны Арлин оказалась открытой. То есть двери как таковой больше не было. Арлин выкарабкалась наружу и, чертыхаясь, повалилась на землю. Мой более грациозный выход ознаменовал начало новой жизни.

Слава Богу, нас не ранило - было бы обидно сразу же подставиться под пули. Если пришельцы захватили Юту - одна из моих монашек свято верила в это за много лет до вторжения, - лучше быть начеку. Кто-нибудь или что-нибудь непременно пожалует выяснить, отчего это в соляном источнике образовалась дымящаяся дыра.

Какое-то время мы наслаждались тем, что живы, и еще опускающимися на Юту сумерками, вдыхая настоящий - впервые за столько месяцев - воздух. Затем приступили к ревизии. Еда и вода сохранились. А вот оружие превра­тилось в обломки.

- А ты говорил, не получится! - поддразнила меня Арлин.

- Никогда не слушай пессимистов! - отчеканил я и добавил: - Но мир настолько ими переполнен, что иногда поневоле поддаешься.

Арлин рассмеялась и шутливо хлопнула меня по руке, так что рука нена­долго отнялась.

Как ни странно, наручный локатор Арлин продолжал работать. Вот это механизм! Я подумал, не купить ли мне акции компании-изготовителя, если таковая еще существует. Может, монстрам удалось добиться того, с чем не справилось ни одно правительство: покончить с торговлей и уморить голо­дом уцелевших.

Арлин, скрестив ноги, возилась с локатором, пытаясь передать сигнал о нашем местоположении. Ответ должен был последовать незамедлительно, спутнику ничего не стоило засечь нас в пределах одного-двух метров.

- Есть что-нибудь? - поинтересовался я, прислушиваясь к шуму помех.

- Ни фига, - ответила подруга. - Готова поспорить, что спутник на месте, но плохие дяди глушат сигнал. Может, поэтому людям не удается ис­пользовать локаторы в бою.

- Лучше бы эти гады оглохли, как демоны.

- Да, Пауку локатора не требовалось. Но что нам с того, парень? Ведь мы снова выиграли! Мы живы, черт подери!

И Арлин бросилась бежать по песку, как выпущенное на волю дитя. Потом махнула мне рукой, чтобы я догонял. Я помчался следом, догнал ее и сгреб в объятьях. Она подставила мне подножку, и я шмякнулся на песок.

- Недотепа! - рассмеялась Арлин, и голос ее прозвучал по-девчоночьи звонко, как во время кошмаров на Деймосе, когда она расхаживала во сне - но теперь гораздо приятнее.

- У нас нет на это времени, ты же знаешь, - предупредил я, но сердце говорило совсем другое.

- У нас не было времени на то, чтобы остаться в живых и дышать. Одна­ко вот же мы, целые и невредимые. Господи, я не надеялась, что у нас по­лучится. Перелететь на другую планету, не имея ничего, кроме запчастей, слюны, скотча и голых рук - ха!

- Если честно, дорогая, я тоже сомневался, - признался я.

Я бежал изо всех сил за Арлин. Конечно же, она права. Мы могли двад­цать раз умереть, но остались живы. Мы не были бессмертны, но я начинал верить в то, что всегда ненавидел - в удачу.

Люди, ничего не добившиеся в жизни, объясняют успехи других удачей или мошенничеством. Я считаю, что человек - сам творец своей удачи. Счастье в нас, а не вокруг да около. Но в бою слишком много неожиданнос­тей, всего не предусмотришь. Мы с Арлин чуть не лопались от гордости. И в то же время испытывали благодарность.

- Интересно, какой здесь уровень радиации, - подумал я вслух.

- Разве это важно? - удивилась Арлин, продолжая бег. - Не похоже, чтобы в этот район сбрасывали бомбы.

- Если мы не видели, как их сбрасывали, это еще ничего не значит, - возразил я.

- Какой смысл проводить ядерную атаку в пустыне? Здесь и так ничего нет.

- Можно бомбить военные базы. Кроме того, не забывай, что как раз в таких местах и ведутся ядерные испытания.

- Ты говоришь о войнах, которые устраивают люди, Флай. Об их войнах и их приготовлениях к войне. Но мы даже не знаем в точности, что наблюдали именно ядерные взрывы. Может, это какой-то другой вид оружия, без радио­активных осадков. Чтоб потом меньше возиться.

- Некоторые из этих бестий пухнут от радиации, как на дрожжах.

Арлин бросила носиться по песку и села. Потом молча, сосредоточенно высыпала песок из правого ботинка и, принявшись расшнуровывать левый, ответила:

- На базе тоже был не самый полезный для человека уровень радиации, но он ни в какое сравнение не идет с масштабным применением ядерного оружия.

Наконец-то дошло.

- Думаю, ты права, так что можешь поблагодарить меня за старания при­землиться именно здесь, а не где-нибудь в другом месте.

- Ха! - возмутилась Арлин. - Нам просто повезло. Ты приземлился там, где получилось.

- Сноровка и упорство, дорогая леди. Когда-нибудь я объясню тебе свою теорию удачи.

Я не смог отказать себе в удовольствии усесться рядом с девушкой на песочке. Я наплевал на внутренний голос, который вкалывал сверхурочно, чтобы помочь нам выжить. Он втолковывал, что нельзя терять ни секунды: монстры могут настигнуть нас в любой момент и отнять нашу маленькую по­беду.

Однако наступает мгновение, когда следует все послать к черту - но только на мгновение. Мы с Арлин пережили недавно такой ужас, с которым не сравнятся даже монстры или смерть в космосе. Мы на своей шкуре испы­тали, что такое потерять рассудок и обрести его вновь.

Арлин начала насвистывать "Молли Мелоун". Она выбрала одну из немно­гих песен, слова которой я знал. Я подхватил. "В прекрасном Дублине жи­ла..." Не хватало только бутылки лучшего в мире виски "Талламор дыо". И случилось так, что от нашего пения длинные тени окутанной сумраком Юты превратились в свежие прогалины Ирландии. Пришел ли этот ад и туда? Неу­жели Дублин захватили демоны, и обезумевшие люди видят в своих кошмарах не марсиан, а маленьких зеленых эльфов? А в других концах планеты? Дальше я отказывался думать.

Сейчас простиравшаяся кругом пустыня была для нас весь мир. Здесь ре­шится, как решалось на Деймосе и еще раньше, на Фобосе, что мы можем сделать для себя, для рода человеческого, для Вселенной. Придет время, когда мы поймем, что мир един.

Я блаженно откинулся на спину и наблюдал за вспыхивающими на темнею­щем небе звездами.

Когда опустилась, ночь, мы увидели свет - прямо на востоке. Я готов был спорить, что это Солт-Лейк-Сити. Собрав уцелевшие после падения по­житки, мы пошли на свет. Первый привал устроили в девять, второй в пол­ночь.

- И как долго, ты думаешь, мы будем идти? - спросила Арлин.

- Не знаю. Хорошо, что у нас есть что пожевать.

Сумка с продуктами перенесла приземление так же безболезненно, как и мы. У нас была вода, а еще печенье и овсяные хлопья. И фонарики (которы­ми мы из осторожности не пользовались). Но мне чертовски хотелось заи­меть хоть какое-нибудь оружие - кроме упакованного вместе с едой жалкого столового ножа.

Мы передвигались ночью, а спали днем. Как-никак я смотрел "Лоренса Аравийского". После Фобоса и Деймоса, после того, как нас едва не раз­несло в клочья, когда мы врезались в старушку Землю, после всех мытарств черта с два я здесь сдохну! Невада куда больше для этого подходит, чтоб мне провалиться!

Воды хватило на дольше, чем съестного. Отсыпаясь днем, мы жались друг к другу от холода. Можно было развести костер, но не хотелось без особой нужды засвечиваться. И еще одно, довольно жуткое обстоятельство подсте­гивало нашу подозрительность, хотя пока никаких неприятностей не прои­зошло.

Первым его заметила Арлин.

- Я не слышу никаких звуков, - сказала вдруг она.

- Что ты имеешь в виду?

Наш топот гулким эхом разносился в ночи, пока мы брели на световое пятно, которое стало больше, чем три дня назад.

- Все эти ночные зверушки, совы какие-нибудь...

- Ты думаешь, в пустыне есть совы?

- Не знаю, может, и нет. Но кто-то должен быть. Жуки. Ящерицы. Никого ведь нет.

Я задумался.

- Если это конец света, должны бегать дикие собаки.

- И койотов тоже нет. Ничего. Даже самой малости. Конечно, если все уничтожено...

- Нет, не может быть. Нас бы давно наизнанку вывернуло от отравления или радиации. И свет впереди, там явно происходит какая-то жизнь.

- Надеюсь, - отозвалась Арлин. - Так ты считаешь, это Солт-Лейк-Сити?

- Должен быть Солт-Лейк-Сити.

- Солт-Лейк-Сити, штат Юта?

- Ну разве что во Флориде подморозило.

Следующие шагов сто Арлин молчала, потом смущенно кашлянула.

- Хочу тебе кое в чем признаться, Флай. Еще раз.

- Давай. Можешь хоть сто раз.

- У меня возникли кое-какие проблемы с мормонами, с их церковью...

Было нелегко разглядеть в темноте лицо девушки. Если б на небе свети­ла полная луна, а не этот обглоданный огрызок, повисший словно серп!

- Ты принадлежала к мормонской церкви?

- Нет, но мой брат принадлежал. Какое-то время.

- Ты винишь церковь в том... в том, что произошло?

Арлин покачала головой.

- Да нет. У него были проблемы до того, как он стал мормоном. И пос­ле, когда он порвал с церковью.

- Ты думаешь, брат может оказаться здесь?

- Не-а. Мы жили в Северном Голливуде. Он уехал в Юту, когда стал мор­моном, а после разрыва не знаю, куда делся. Мне плевать, хоть вообще с ним больше не видеться.

- Обещаю молчать об этом.

- Я не для того рассказываю, - продолжала Арлин. - Пока брат был с ними, я страшно увлеклась их учением. Читала разные книги, в их защиту и против. Особенно Книгу Мормона.

- Душеспасительное занятие, - заметил я.

- Сомневаюсь. Только мешает. Знаешь, Флай, если мы найдем живых лю­дей, то присоединимся к ним и станем бороться вместе. Обещаю, что не бу­ду говорить о религии ни с одним из этих патриархальных...

Она замолчала достаточно надолго, чтобы я сумел вставить:

- Все понял.

- А ты когда-нибудь думал о них? - безразличным голосом спросила Ар­лин.

- Давным-давно мне попалась статья про движение сервайвелистов, как они запаслись едой и прочим и сидели чуть ли не год окопавшись. За это легко можно вылететь из армии! Еще я однажды был в Лос-Анджелесе, осмат­ривал достопримечательности: Диснейленд, Ла-Бри-Тар-Пиц, кинокомпанию "Парамаунт", "Аккер Мэншен", и в оставшееся время заглянул в их церковь в конце Оверленд-авеню, большую такую. Там наверху ангел с трубой. Я по ошибке принял его за архангела Гавриила.

- Им твоя ошибка понравилась бы. Это их ангел Мороний.

- Теперь я знаю.

- Мне всегда хотелось назвать его Мордовороний.

Я вздохнул.

- Пожалуй, придется последить за тобой, А.С., чтобы ты держала обеща­ние и не спорила о религии.

- Слово скаута, - поклялась Арлин.

- А ты была скаутом?

Девушка не ответила.

Мы по-прежнему не включали фонариков: в этой пустыне не требовалось другого освещения, кроме зарева на горизонте. Ночью легко держать нап­равление, и мы радовались, что не растрачиваем сил зря.

- Просыпайся, а то ночник сожжешь, - приговаривала Арлин, когда при­ходил ее черед меня будить.