Geum.ru

Ocr палек & Alligator, 1998 г

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   24   25   26   27   28   29   30   31   ...   45

четыре часа в сутки да еще по очереди. Однако нас больше не пытались прикончить пауки, бесы не швырялись гаечными ключами и никакие князья ада не устраивали пожаров похуже того, что мы только что затушили. Мы чувствовали себя почти на отдыхе.

Ну хорошо, объясняю подробнее: бесами мы окрестили коричневых при­шельцев, чья дубленая кожа вся была утыкана колючками и которые забрасы­вали нас комками пылающей слизи. Князь ада выглядел как обыкновенный "дьявол" из моего многострадального детства в католической школе - крас­ное тело, козлиные ноги, рога; они тоже швыряли какуюто гадость, разив­шую наповал. Мы сильно подозревали, что пришельцы - продукт генной инже­нерии, уж слишком точно в них воплощались человеческие представления о зле.

Поубивали мы также прорву демонов, которых называли "розовыми" или хрюкалами - это были огромные, розовые, щетинистые твари, совершенно безмозглые, зато с сумасшедшим количеством клыков. Кроме того, нам приш­лось сражаться с летающими металлическими черепами на крошечных реактив­ных двигателях, невидимыми привидениями и целой армией зомби - душа из­болелась, пока мы с ними расправлялись, ведь очень часто это были наши товарищи по оружию, переделанные в живых мертвецов.

Но самым кошмарным монстром из всех оказался паровой демон - пятимет­ровое механическое чудище с целым складом снарядов за спиной и пусковой установкой вместо руки. Когда он передвигался, содрогалась земля и гро­хот стоял, как от локомотива.

Однако все это вместе взятое не шло ни в какое сравнение с тем, что Арлин вдруг полностью переменила позицию насчет ракеты.

- Прости, что не верила тебе, - сказала она. - Теперь я вижу, что ра­кету можно построить.

Но теперь сомнения точили меня.

- Мы все рассчитали, А.С., проверили и перепроверили. Как же так по­лучилось, что двигатель вышел настолько мощнее, чем мы думали?

- Потому что, очевидно, показатели в руководстве намеренно занижены,

- с улыбкой объяснила Арлин, - скорее всего в целях безопасности.

- Значит, все наши подсчеты - полная ерунда. И как же ты собираешься взлететь на этой штуковине?

- Еще не построили той ракеты, на которой я не смогла бы взлететь, - не слишком уверенно ответила моя подруга.

- Гм... но ведь эту ракету тоже не построили, правда?

- Не глупи, Флай! Ты знаешь, что я имею в виду. Если ты ее построишь, я взлечу, клянусь тебе!

- Гм...

Я не знал, что и сказать, потому что совершенно не представлял, такой ли Арлин летчик-ас, как ей кажется. Мы в воздушно-десантных частях почти не имели дела с ракетами. Но теперь, когда она поверила, нас уже ничто не могло остановить.

Нашлись еще запчасти, и мы сварганили нечто, на восемьдесят процентов отвечающее цели. Доводить изобретение до совершенства времени не было. Воздух становился все более разреженным, и температура падала. Трещина в куполе наконец давала о себе знать.

Давление снижалось совсем понемногу, и мы этого почти не замечали, если не считать того, что я задыхался, взбираясь по лестнице, а Арлин, подав тяжелую деталь, каждый раз устраивала передышку.

Через несколько дней я поймал себя на том, что мои мысли блуждают в самый разгар работы. Я заставил себя сосредоточиться, но через мгновение опять отвлекся.

У Арлин лучше получалось сосредоточиваться. Может, потому что она бы­ла меньше, ей не требовалось такого парциального давления, как мне. Но мы оба начинали изрядно подмерзать.

Увидев, что Арлин дрожит во время работы, я заставил ее натянуть пару свитеров и сам сделал то же самое. Мы ходили в перчатках, я, правда, снимал их, когда они мешали. Тогда руки превращались в ледышки, и я на­тягивал их снова, чтобы согреться, прежде чем опять приступить к соеди­нению тончайших проводков, подводящих энергию к плазменным шарикам.

Вдруг раздался истошный трезвон барометрического датчика. Мы с Арлин обеспокоенно переглянулись - второго предупреждения не требовалось. Пора было переходить на кислород. Мы решили пользоваться одной бутылкой, ста­раясь ограничиться несколькими глотками воздуха в час, и позволяли себе дополнительную дозу, только когда совсем тупели или начинала кружиться голова.

Дело в том, что кислорода у нас было в обрез. И хотя дядюшка Шугар зарядил бутылки по максимуму, даже при экономном расходовании их хватило бы ненадолго. Имелись еще бутылки, но их мы приберегали для топливной смеси.

Естественно, с падением давления приходилось прикладываться к бутылке все чаще - хотя, как ни странно, теперь оно падало медленнее, поскольку не стало силы, выталкивающей воздух наружу.

Мы растягивали запасы кислорода, как могли, но он все равно кончился, когда оставалась еще куча недоделанной работы. До службы в армии я хоро­шо походил по горам в родном Колорадо, поэтому теперь давал Арлин сове­ты, как следует вести себя в разреженной атмосфере.

- Не дыши глубоко, - поучал я. - Больше отдыхай и говори только в случае необходимости.

Работа, однако, продолжала требовать физического напряжения. Чтобы справиться с одышкой, приходилось то и дело прерываться. Мы быстро уста­вали и нуждались в хорошем сне, но по-прежнему не позволяли себе спать больше четырех часов. Спи мы дольше, конец работы отодвинулся бы еще на какое-то время.

Низкое давление - коварная штука. С одной стороны, оно имеет вполне очевидные последствия - слабость, затрудненное дыхание и охлаждение ор­ганизма. Но есть и другие симптомы, о которых не сразу догадаешься: это звон в ушах, ухудшение слуха (в разреженном воздухе звуки слегка приглу­шены), а самое страшное - нелады с головой. Человеческий мозг рассчитан на определенное атмосферное давление, и, если оно слишком высокое или слишком низкое, с людьми могут твориться разные странности.

У Арлин, например, начались галлюцинации.

- Тыква! - выпалила она вдруг, разбудив меня через два часа вместо полагающихся четырех.

Схватив пулемет, она дала очередь прямо над моей головой, так что моя бедная черепушка аж задрожала.

"Тыквами" мы называли летающие головы пришельцев - скорее всего меха­нически управляемые и совершенно отвратительные, - которые извергали ма­ленькие шаровые молнии, способные испепелить за пятьдесят шагов. Я сор­вался со стола, служившего кроватью, и понял, что отдыху конец - при­шельцы нас обнаружили!

Но упав на колени с винтовкой наготове, я увидел только дыру в стене, оставшуюся после бурных испытаний неделю назад.

Арлин понеслась по коридору, паля направо и налево - неизвестно в ко­го. Однако проклятущим демонам прыти не занимать! Так что не было причин сомневаться в моей подружке. Словом, я присоединился к ней, готовый на­чать сначала то, что мы уже бесчетное количество раз проделывали на Фо­босе, Деймосе и в гиперпространственном туннеле.

Но тут Арлин помчалась прямо на перегородку, будто ее и не было, и у меня мелькнула мысль, что с ней не все в порядке.

Ударившись, она рухнула на пол, но мне было не до нее - первым делом требовалось догнать тыкву.

Потерев кулаком глаза, чтобы прогнать остатки сна, я бросился стремг­лав по коридору, вертя туда-сюда головой. Я не стрелял, но был готов к встрече с врагом. На секунду мне померещилось, как мимо проплыло что-то круглое, и я чуть не выстрелил, но оказалось, что это всего-навсего моя собственная тень, таковы каверзы периферийного зрения.

Добежав до тупика в конце коридора, я бесповоротно убедился, что ни­какой тыквы нет.

Я на мгновение остановился, тщетно пытаясь наполнить несуществующим воздухом пылающие легкие. Потом вернулся к Арлин, которая со стоном при­ходила в себя.

- Послушай, дружище... - через силу произнес я, - не хочется говорить пакости, но придется отобрать у тебя оружие.

Арлин непонимающе уставилась на меня.

- Никаких тыкв нет, - объяснил я. - Это у тебя галлюцинации от низко­го давления.

- О, Господи...

Она все поняла. И с грустью отдала мне свой пулемет и автоматический пистолет АБ-10.

На душе кошки скребли. Нет ничего хуже, чем лишить пехотинца оружия. Все равно, что приравнять его к жалкому штафирке. К тому же Арлин расстроилась из-за галлюцинаций.

Она шла и плакала, пока мы не торопясь возвращались в сборочный цех, то есть ангар. Я никогда раньше не видел, чтобы Арлин плакала. Кроме то­го раза, когда ей пришлось убить "переделанное", реанимированное тело бывшего возлюбленного, Додда.

- Слушай, - предложил я через пару часов, - а почему бы нам не под­вергнуть электролизу воду и не получить таким образом кислород?

Арлин немного помолчала, шевеля губами.

- Можно, - согласилась она, - но мы получим всего несколько глотков с каждого литра, а ведь вода нам тоже нужна, Флай.

- Черт! - в сердцах воскликнул я, в который раз пожалев, что плохо разбираюсь в технике.

Я дал себе зарок поступить учиться, когда мы вернемся домой, если только "дом" еще существует.

Мне начали сниться кошмары, поэтому Я был не прочь еще урезать пола­гающуюся норму сна. Кошмар, собственно, был всегда один и тот же. В детстве я очень любил аттракцион "американские горки". Мне казалось, что это вроде как полет. Я жил всего в пяти милях от одной такой стоящей на отшибе деревянной громадины и считал, что ничего лучше не придумаешь, пока рядом не построили металлическую супергорку, чей желоб закручивался в целых восемь завитков.

Старой горки я никогда не боялся. Имея богатый опыт в свои десять лет, я отважно залезал в сани, и, когда они доползали до верха и гори­зонт уходил куда-то влево, я представлял себя космонавтом, стоящим на краю планеты. Когда сани переваливали через вершину и ухали вниз, для меня было делом чести не притрагиваться к защитной перекладине. Я был слишком взрослым для этого!

Меня всегда занимало, как устроены вещи и как они работают. Поэтому я стал расспрашивать про новую горку. Служащий парка по незнанию наплел какой-то ерунды, которую не следовало говорить, - что возникающая при спуске сила может сломать человеку шею, что вспомогательная цепь, прида­ющая саням ускорение, испытывает из-за того, что горка петляет целых во­семь раз, страшные перегрузки.

Готовясь к неведомому спуску, я думал о том, что узнал. Мне было нев­домек, что эти враки сочинены только для того, чтобы произвести впечат­ление на десятилетнего пацана.

На первом витке я волновался, как бы центробежная сила не сломала мне шею; на втором витке появилось опасение, что сейчас меня выбросит из са­ней; на третьем витке я почувствовал, что проклятая цепь вот-вот обор­вется; четвертый виток ознаменовался тем, что мои бедные кишки завяза­лись узлом и покрылись язвами. А потом меня просто вырвало - не самое приятное, что может произойти, когда ты вверх тормашками.

Интересно, приходило ли в голову служителю-недоумку, какие муки выз­вали его бредни?

Повзрослев, я стал понимать, что истинное знание освобождает от стра­ха. Сила на твоей стороне. Ты весь сосредоточенна работе. Не хочется провалить дело. Детская травма забылась... и вновь дала о себе знать здесь, на Деймосе, когда я пытался заснуть. Вместо того, чтобы отдыхать, я оказывался во власти изворачивающегося стального монстра, только те­перь мне чудилось, что у него руки и ноги парового демона. Когда это создание с шумом надвигалось и поднимало руку-ракету - я просыпался и таким образом лишался даже удовольствия сразиться или умереть.

Однако что глупые сны! Мне еще повезло по сравнению с Арлин.

Я понял, что дело плохо, когда разбудил ее и она не мигая, слепо ус­тавилась на меня. Вне всяких сомнений она продолжала спать. Я где-то чи­тал, что человека опасно выводить из транса. Медицинского диплома не требовалось, чтобы понять, что Арлин покинула меня ради Страны сомнам­бул.

Терять время на поиски соответствующей литературы я не мог. Быстрый осмотр аптечки обогатил меня лишь сводом законов, который был втиснут между хирургическими бинтами и антибиотиками. Я чуть не расхохотался. Статьи о врачебной небрежности проделали путь до спутника Марса, а те­перь - через гиперпространство - возвращались на Землю!

Однако мне стало не до смеха, когда я увидел Арлин. Она расхаживала во сне, размахивая перед собой руками, и кричала несуществующим призра­кам:

- Убирайтесь! Я тебя не брошу. Я останусь с тобой, обязательно оста­нусь!

Будить Арлин я опасался, но не видел причин, почему бы не поговорить с ней.

- А.С., ты меня слышишь? - спросил я.

- Тише! - шикнула она. - Не хочу, чтобы Флай тебя услышал. Он на меня рассчитывает.

- Почему ты не хочешь, чтобы он знал обо мне? - спросил я.

- Потому что ты - зло, - с убеждением произнесла Арлин. Все вы - зло, ублюдки недоделанные.

Она медленно шла по коридору. Поскольку ей ничто не грозило, я не со­бирался мешать ей.

- А почему мы - зло?

- Потому что вы пугаете меня. Заставляете моего брата делать гадости.

А я и не подозревал, что у Арлин есть брат.

Странно - казалось, мы знаем друг о друге все. Арлин обожала расска­зывать о своих родителях, о детстве в Лос-Анджелесе. Мне было неловко выпытывать, но по здравому размышлению я отогнал угрызения совести и ре­шил доиграть роль до конца.

- А мы - это кто? - опять спросил я.

- Злые духи, населяющие ночной воздух. Вы сводите брата с ума. - Де­вушка расслабленно покачивалась из стороны в сторону, словно читала мо­нолог в духе смешных старых пьес из прошедших веков. - Если бы не вы, брат никогда бы не стал делать гадости. Вот уж не думала снова встре­титься с вами... Зачем вы явились за мной на Марс, на Деймос? Повзрос­лев, я перестала в вас верить, но теперь мне многое открылось. Вы прес­ледуете меня, но я не позволю вам овладеть мной, ни за что не позволю!

Недавно я с юмором отнесся к язвительному предложению подруги пре­даться воспоминаниям. Но если по недостатку кислорода все беды нашего детства воскреснут, то я предпочитаю распрощаться с Деймосом немедленно, с ракетой или без, все равно.

Однако что делать с Арлин? Нельзя же оставить ее бродить по коридорам и выяснять отношения с привидениями! И так как не было ни времени, ни возможности запросить с Земли какое-нибудь руководство по психологии, я решил положиться на здравый смысл.

- Мы готовы заключить с тобой соглашение, - сказал я. - Мы больше не будем тревожить тебя и отпустим назад к Флаю.

- А какая вам от этого выгода? - вполне резонно поинтересовалась Ар­лин.

- Мы возвращаемся на Землю, и там тебе до нас не добраться.

- Мы тоже строим корабль, чтобы улететь на Землю.

- Дудки! Вам никогда нас не догнать. Вы останетесь на Деймосе навеч­но!

- Врете! - взвилась Арлин. - Мы вам еще покажем! - Она впилась в меня взглядом. - Мы вас не боимся, тупоголовые мутанты!

- Брехня! - отпарировал я.

Она подскочила с поднятыми кулаками и принялась меня лупцевать. Отби­вая удары - что было не так уж трудно, учитывая разницу в весе, - я крикнул:

- Держись, Арлин! Я иду к тебе на помощь! Это я, Флай!

Как я уже говорил, в психологии я разбираюсь слабо, но когда-то играл в школьных спектаклях. Позаимствовать из них фразу-другую большого ума не требуется. Я выдал себе диплом с отличием, увидев, что взгляд девушки проясняется и она явно узнает меня.

- Что случилось, парень?

- Да опять эти монстры, пришлось дать им отпор.

Арлин оглядела пустынный коридор и повернулась ко мне. Мне не приш­лось ничего объяснять.

- Сколько нам еще мучиться?

- Ни секундой дольше, чем это необходимо.

Позднее Арлин начала видеть какие-то блики, тени и кое-что еще, о чем она поначалу помалкивала. Она опускала чертежи и тихо сидела с закрытыми глазами, пока видения не исчезали.

Меня эти приступы здорово пугали, а ее так просто приводили в ужас. Она сходила с ума - и прекрасно сознавала это. Поэтому, когда я сказал, что двигатель на восемьдесят процентов готов, Арлин потребовала:

- Плюнем на оставшиеся двадцать процентов, Флай. Дело сделано! Давай раскочегарим наш реактивный початок.

- Нет уверенности в нескольких узлах, А.С., - честно признался я.

- Но больше ждать нельзя. Вспомни, мы рисковали и при меньших шансах на успех. Я больше не различаю цвета, понимаешь?! С утра все вокруг се­рое - и только галлюцинации, как радуга. И периферийное зрение ослабле­но. - Арлин замолчала, облизывая пересохшие губы. - И еще кое-что, Флай.

- Она придвинулась поближе и доверительно сообщила: - Хочу тебе кое в чем признаться. Интересно, что бы сказали на это твои монашки? Я в пер­вый раз по-настоящему боюсь. Боюсь, что могу тебя убить, решив, что ты один из монстров. Я не в силах противостоять этому.

Внутренний голос нашептывал мне о возможной угрозе еще тогда, когда Арлин в первый раз примерещились тыквы. Я был готов к такому повороту событий, поэтому меня обрадовало, что именно она, а не я, вслух загово­рила об опасности.

Я ускорил приготовления, заставляя Арлин спать, чуть только представ­лялся случай. Я тоже ощущал последствия низкого давления и нехватки воз­духа, но переносил их куда легче.

Конечно, при кислородном голодании человеку трудно судить о состоянии собственного здоровья, но для нас спасение заключалось в том, чтобы пос­корее закончить ракету.

И мы были близки к этому, во всяком случае нам так казалось.

И тут начались эти мурашки по всему телу. Знакомый симптом: скоро я стану таким же психованным, как Арлин.

- Хорошо, - вынужден был согласиться я, - через пару часов вылетаем. Кое-какая надежда имеется: восемьдесят процентов это все-таки в во­семьдесят раз лучше, чем ничего.

Мы засуетились. Выпили воды. Съели последнюю нормальную еду: печенье, сыр, фрукты, орехи. Эскимосы говорят, что еда - это сон, подразумевая, очевидно, что если человеческий организм не может пополнить свои ресурсы одним способом, то неплохо сделать это другим.

Арлин покинула меня, чтобы составить телеметрическую программу, кото­рая (Бог даст) позволит нам взлететь, сойти с орбиты Деймоса, вырваться в слои атмосферы и подлететь к Земле. Там я возьму управление на себя и найду подходящее для посадки место. К счастью, в общих чертах программа была готова, сомневаюсь. Чтобы Арлин могла сейчас сходу чтонибудь приду­мать - в том состоянии, в каком она находилась. Господь, должно быть, осенил ее благодатью, хотя она ни за что бы этого не признала, позволив сохранить все данные в памяти и теперь свести их воедино.

Готовясь к отлету, я перебирал в уме пугавшие меня моменты. Почтовые ракеты проектировались для Марса, где была не совсем такая, как на Зем­ле, атмосфера и гораздо меньшая сила притяжения. Развиваемого ракетами удельного импульса могло не хватить для преодоления земного тяготения, когда мы сбросим скорость и попытаемся приземлиться. С другой стороны, существовала опасность, что в плотной атмосфере возникнет столь сильное трение, что наш крохотулечный корабль сгорит.

В качестве пусковой установки на Деймосе использовали сверхпроводимую рельсовую пушку. Она напомнила мне металлическое чудо в детском парке на Среднем Западе. Надеюсь, в этот раз меня не вырвет. По крайней мере, эта штуковина не имеет вспомогательной цепи, так зачем волноваться?

Я развернул пусковую установку в противоположную от орбиты Деймоса сторону. Управлять ракетой было, по счастью, довольно просто: дроссель, рычаг управления, разные аэронавигационные приборы, назначения которых я толком не знал, аппаратура внешнего слежения - все располагалось прямо перед носом, создавая страшное неудобство.

За несколько часов до предполагаемого старта Арлин вырубилась.

Я сначала решил, что она шутит.

- Не пытайся обмануть меня - я знаю, кто ты на самом деле, - ни с то­го, ни с сего заявила она.

- А я и не скрываю, форменный сукин сын, - рассеянно бросил я - и в ту же секунду оказался распростертым на полу.

Ботинок Арлин упирался мне в грудь, а к горлу была приставлена заост­ренная железяка - что-то вроде самодельной финки. Посмотрев девушке в глаза, я встретил пустой взгляд зомби и на мгновение... о, Господи, ре­шил, что пришельцы всетаки добрались до нее и "переделали".

Но всему виной было низкое давление, а может, недостаток кислорода. Я уговаривал подругу, лежа на спине, целых пять минут, плел что ни попадя, лишь бы хоть как-то привести в чувство. И она откинула наконец железяку, разрыдавшись и приговаривая, что убила Бога, - в общем, понесла какую-то дичь.

Я не собирался бросать ее, пусть хоть совсем спятит, но не в моих правилах усложнять себе жизнь. Я заставил Арлин кое-что проглотить из аптечки. Она сопротивлялась, давилась, потом вдруг повернулась ко мне и спросила:

- Почему мы не поедаем наших братьев?

И тут лекарство подействовало.

Она оклемается. В ракете давление повыше да и - что важнее - парци­альное давление вырастет. Все образуется, во всяком случае я на это на­деялся.

Я затащил Арлин в ракету, затем закинул сумку со снаряжением и сам втиснулся рядом. Мы были как в спальном мешке - или в гробу. Я уселся поудобнее, чтобы дотянуться до приборов, глубоко вздохнул и сосредото­чился.

Перед тем как поджечь запал, я вспомнил тот леденящий ужас, который испытал в противолодочном реактивном самолете, при первой в моей жизни посадке на авианосец. То, что я должен полностью положиться на какого-то мифического дядю, нервировало даже больше, чем идея приземлиться на поч­товую марку. Что ж, на этот раз - не знаю, к лучшему или к худшему - ры­чаг управления был в моих собственных руках. Учитывая, что я никогда не летал ни на чем, кроме той развалюхи в части, которая перетаскивала нас через горы, можно понять, почему мне вдруг захотелось назад, в противо­лодочный самолет.