Geum.ru

Моу – Ворошиловская средняя общеобразовательная школа Учитель русского языка и литературы Кузьмина Т. С

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
МОУ – Ворошиловская средняя общеобразовательная школа








Учитель русского языка и литературы Кузьмина Т.С.


Батарея Раевского-символ несокрушимости русского воинства.

«Поле Бородинское – теперь поле достопамятное – силится рассказать вам какую-то легенду заветную, давнее предание! О каком-то великом событии сохранило оно память в именах урочищ своих. Войня, Колочь, Огник, Стонец не ясно ли говорят вам, что и прежде здесь люди воевали, колотились, палили и стонали? Что это была за война? Кто с кем сражался здесь в глубокой древности? Никто не знал этого, но когда увидели поле, все – от главнокомандующего до солдат…все говорили: здесь будем драться!»

В самом центре Бородинского поля – Курганная высота. До 1812 года эту высоту местные жители называли «красным холмом». В историю же она вошла как «батарея Раевского», поскольку защищали ее войска 7-го пехотного корпуса генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского. Курганная высота господствует над окружающей местностью. С нее хорошо просматривается русская позиция. В Бородинском сражении этот холм был одним из главных опорных пунктов русской армии, поэтому Кутузов поручил этот участок обороны опытному генералу Н.Н. Раевскому.

Когда перед генеральными сражениями Отечественной войны 1812 года русские войска занимали свои позиции, эта высота оказалась на стыке двух армий: правое крыло русской позиции защищала1-я армия генерала М.Б. Барклая-де-Толли, левое крыло-2-я армия генерала П.И. Багратиона. Центр русской позиции – один из главных опорных пунктов – Кутузов поручил защищать опытному и храброму генералу Н.Н. Раевскому.

Наполеон говорил о Раевском: «Этот русский генерал сделан из материала, из которого делаются маршалы…»

Не умаляя достоинств и заслуг перед Отчизной других офицеров и генералов, следует все-таки отметить исключительное доверие, которое оказывали Н.Н. Раевскому и князь Багратион, под началом у которого тогда генерал, и М.И. Кутузов.

При отступлении русских армий Раевский часто командовал арьергардом, прикрывая отход, закрывал грудью бреши, в которые могла «просочиться» французская армия. При наступлении же Раевский впереди, в авангарде, на самом острие атаки, в гуще битвы. Во главе штыкового удара.

В пекле Бородинского сражения Кутузов спросил Раевского: «Так Вы думаете, что нам нет необходимости отступать?» - на что генерал, не задумываясь, ответил: «Нет, Ваше сиятельство, - напротив, в сражениях нерешенных всегда побеждает упорство».

Умение мгновенно ориентироваться в сложнейшей обстановке, решительность, мужество, воля, личный авторитет и, следовательно, полное доверие и душевное отношение к нему подчиненных – эти отличительные черты, свойственные генералу были ведомы всем, поэтому в самую ответственную минуту – и не раз! – вспоминали именно о Раевском.

Чувствуя важнейшую роль, которую может сыграть в сражении столь удобная Курганная высота, Раевский сделал все, чтобы в короткий срок превратить ее в сильную батарею. «Видя по положению места, что неприятель поведет атаку на фланг наш и что сия моя батарея будет ключом всей позиции, укрепил я оный Курган редутом, усилил орудия сколько место позволяло»,- писал Раевский в рапорте от 11 сентября 1812 года Д.С. Дохтурову «о действиях войск в Бородинском сражении».

На высоте было установлено 18 артиллерийских орудий, 12 орудий 26 батарейной роты, вокруг которых насыпали бруствер высотой до полутора метров, прорыли ров до двух метров глубиной, а впереди - мелкие ловушки, так называемые «волчьи ямы».

Так была создана знаменитая «батарея Раевского». Удачно были поставлены пушки. Сектор обстрела был настолько широк, что позволял поражать противника по всему фронту, вплоть до Багратионовых флешей.

Командующим артиллерией на этом укреплении был подполковник Г.М. Шульман. За Бородинское сражение представлен к награде орденом св. Анны 2-го класса.

Когда 26 августа шульманская батарея была атакована «в превосходнейшем числе кавалерийскими подкрепляемыми пехотными колоннами, то, невзирая на жесточайший огонь, верными выстрелами и поспешным действием из орудий Шульман останавливал на каждом шагу стремившегося неприятеля, чем и принудил оного с величайшим уроном отступить!»

«Внутреннее прикрытие» укрепления составили почти две тысячи человек.

К началу боя непосредственно батарею справа обороняли 4 полка 26-й пехотной дивизии генерал-майора И.Ф. Паскевича. В первой линии стали Ладожский и Полтавский полки; во второй – Нижегородский и Орловский.

Генерал Паскевич «был одним из тех, которых воинские дарования расцвели во всей красе в продолжение войны отечественной». 1 июня 1812 года назначен командовать 26-й пехотной дивизией, вошедшей во вторую Западную армию. Сражался с французами под Дашковкой, Салтановкой и Смоленском.

«… страшный неприятелю и приветливый к своим, пользовался необыкновенной любовью своего Орловского полка, своей 26 дивизии», отличился в Бородинском сражении и получил в награду орден св. Анны 1-ой степени.

Слева от дивизии Паскевича в две линии стояли 4 полка 12-ой пехотной дивизии генерал-майора И.В. Васильчикова. В первой линии расположились Нарский и Смоленский пехотные полки; во второй- Ингерманландский и Алексопольский.

Генерал-адъютант Васильчиков с 12-ю пехотною дивизией до темноты ночи был сам со стрелками и действовал с особенным благоразумием и храбростью», - докладывал Кутузов Александру-I. Под ним было убито в Бородинской битве несколько лошадей, сам он был ранен. А за отличие при Бородине произведен в генерал-лейтенанты.

С началом сражения Раевский по приказу Багратиона отправил восемь батальонов из своего корпуса на помощь защитникам флешей.

Никто и не предполагал, что здесь, на Курганной высоте, будет ничуть не легче, чем там, на Багратионовых флешах, куда Раевский отправил почти половину своих сил.

Около 9 часов утра две пехотные дивизии Брусье и Марана двинулись на штурм высоты. Они были сразу же отброшены солдатами Раевского. Но ружейный залп чуть задержал наступавших. Почти сразу же по кургану ударила вся сконцентрированная на этом участке французская артиллерия. Вслед за этим плотными колоннами двинулась пехота. Генерал наполеоновской армии, участник Бородинской битвы, Арман де Коленкур свидетельствует: «Большой редут обстреливал наш центр адским огнем. Маршал Ней и вице-король тщетно вели комбинированные атаки для захвата этого редута; атаки были отражены. Двинулись вторично в атаку, они достигли не большой удачи, и Ней даже несколько отступил. Часть гвардии, следовавшая за движениями корпуса, связывавшего центр с правым флангом, заняла позиции с таким расчетом, чтобы поддержать его в случае надобности, если усилилось бы отступательное движение, к которому он один момент был принужден. Но наша артиллерия остановила наступательный порыв неприятеля, который тщетно в течении долгого времени старался удержаться на месте под огнем убийственнейшей канонады. В конце концов он должен был уступить нам территорию…»

А вот, что писал об этом генерал Раевский: «Неприятель устроил в глазах наших всю свою армию, так сказать, в одну колонну, шел прямо на фрунт наш; подойдя же к оному, сильные колонны отделились с левого его фланга, пошли прямо на редут, и, несмотря на сильный картечный огонь оных перелезли через бруствер.»

К несчастью, именно в этот момент на батарее были израсходованы все запасы ядер. Воспользовавшись замешательством, 30-й линейный полк во главе с Бонами ворвался на курган.

Наши артиллеристы дрались банниками, тесаками,- чем попало. В рукопашной схватке были истреблены почти все защитники редута. Французы стали подтягивать на высоту свои пушки, чтобы закрепиться на этом важном пункте. Положение становилось угрожающим. В эту критическую минуту у Курганной высоты оказались начальник штаба 1-й армии генерал-майор А.П. Ермолов и начальник артиллерии генерал-майор А.И. Кутайсов, следующие по приказу Кутузова к левому флангу.

Мгновенно оценив сложность обстановки, они немедленно приняли решение контратаковать неприятеля, занявшего высоту, взяли третий «баталион» Уфимского полка и повели его к цели. Один из них «был еще в цветущих летах, с привлекательными чертами лица; товарищи и подчиненные не могли нарадоваться его храбростию, его воинскими дарованиями… Юность, осанка, мужество, все соединялось в живом бодром воине: это был граф Кутайсов – командир всей артиллерии при Бородине».

25 августа, накануне Бородинской битвы, Кутайсов отдал приказ: «Подтвердить от меня Во всех ротах, чтоб они с позиций не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки. Сказать командирам и всем офицерам, что, отважно держась на самом близком картечном выстреле, можно только достигнуть того, что неприятелю не уступить ни шагу нашей позиции. Артиллерия должна жертвовать собою; пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор, и батарея, которая таким образом будет взята нанесет неприятелю вред, вполне искупающий потерю орудий».артиллерия не имела знамен, поэтому потеря орудия приравнивалась к потере знамени. И солдаты, спасая орудия, увозили их с позиций до приближения опасности. В Бородинском же сражении все было иначе: подпустив противника на близкое расстояние, артиллеристы расстреливали его в упор картечью. Невосполнимой утратой для русской армии явилась гибель генерала Кутайсова, увлекшего вместе с Ермоловым войска в контратаку. Вот как об этом напишет Ф.Глинка: «…граф Кутайсов исчез! Россия и товарищи не могли предать земле с честию его тела, которого не доискались под грудами убитых; только верный конь его прибежал к своим»».

Кутузов считал, что Бородинское сражение окончилось бы еще благоприятнее для русской армии, если бы не смерть начальника артиллерии.

«Другой в летах более зрелых, осанистый, могучий, с атлетическими формами, с лицом и мужеством львиным… И был это генерал Ермолов, тогдашний начальник штаба». В этой контратаке «Ермолов употребил средство, о котором рассказ и теперь остается в числе любимых солдатских преданий о незабвенном дне по обдуманному ли намерению или нечаянно у него, как у начальника штаба, случился запас Георгиевских солдатских крестов в мундирном кармане. Воспользовавшись минутою, он вынул горсть крестов, закричал: « Ребята, за нами! Кто дойдет, тот возьмет!» И вслед за тем начал кидать кресты далеко впереди себя… Генералы подвигались скоро, кресты мелькали, толпа бежала, «ура!» гремело. И таким образом, от креста до креста, подошли к самому редуту. Редут зевнул дымом и пламенем, выслал бурю картечи, брызнул косым дождем пуль; ряды пали, другие стеснились и ворвались в укрепление». Генерал-майор был ранен в шею, но продолжал сражаться. (Награжден орденом Св. Анны 1-ой степени).

И вот большой редут, отнятый Кутайсовым, Ермоловым, Паскевичем и Васильчиковым – в руках «законных владетелей».

Кутузов, заметив совершенное изнеможение корпуса Раевского, приказывает отвести его войска во вторую линию. Барклай-де-Толли для обороны батареи направляет к кургану полки 24-ой пехотной дивизии генерала-майора П.Г.Лихачева из корпуса Д.С.Дохтурова.

«Настало второе поколение генералов в Бородинской битве; лица изменились, а тяжба продолжалась». Правее батареи, на правом берегу реки Огник, располагалась 7-ая пехотная дивизия П.М.Капцевича, левее – войска 4-го корпуса А.И.Остермана-Толстого.

После полудня противник снова сконцентрировал большие массы войск в центре поля. Французы засыпали батарею Раевского ядрами, но русская пехота, по свидетельству Барклая-де-Толли, «с чудесной твердостью выдержала ужаснейший пушечный огонь». Противник решил, что настало время нанести последний решительный удар. Это была страшная, грозная атака, та атака французского маршала Нея, за которую он получил титул князя Москворецкого. В атаку пошли три пехотные и три кавалерийские дивизии. Пехота Брусье, Морана и Жерара атаковала батарею с фронта, кавалерийские дивизии Коленкура, Лоржа и Рожнецкого обходили ее с правого фланга, а с левого наступала дивизия Шастеля.

Одним из первых на «большой редут» ворвался Огюст Коленкур, обещавший Наполеону живым или мертвым занять батарею. Но здесь он нашел смерть.вот как об этом в мемуарах напишет его бра Арман де Коленкур: «…мой брат, двинув в дело две из своих дивизий, подкрепленные двумя батальонами пехоты, выступил во главе 5-го кирасирского полка, чтобы повести войска, которыми он командовал, на большой редут и тем самым решить успех атаки, тщетно предринимавшейся несколько раз.. Было, кажется, три часа дня, когда к императору примчался адъютант, чтобы донести ему, что большой редут только что взят моим братом… через мгновение адъютант моего несчастного брата Вольбер …сообщил императору подробности этого боя и доложил, что мой брат был убит пулей, попавшей несколько ниже сердца…»

Несколько по-другому представляет эти минуты боя за батарею Ф.Глинка: «…грф Коленкур, скакавший справа в голове кирасиров Ватье, успел обогнуть редут и через тыловой въезд промчался в самое укрепление. Коленкур убит пулею в лоб, и пятый кирасирский полк, ошеломленный потерею генерала и сильным отпором, ускакал прочь. Так кончил Коленкур! Минута, в которую он въехал на высоту, представляла картину необыкновенно поразительную. Весь холм – подножие окопа, - оглушенный разноцветными латами, стал живою металлическою черепахою! Ясные, желтые и стальные, гладкие и шершавые латы и шишаки зеркально сверкали двойным освещением: лучами солнца и красными пуками огня, вылетавших из жерл пушечных. Люнет с его холмом, на котором громоздились конники французские, казался вместе горою железною и горою огнедышащею».

Русские геройски отражали атаки на батарею Раевского, но силы противника в 4 раза превышали силы 24-ой пехотной дивизии, оборонявшей редут.

Французы будут впоследствии называть защитников батареи «стальной массой, сверкавшей пламенем», а саму высоту – «редутом смерти». Почти все солдаты дивизии Лихачева, «покрытые потом и порохом, обрызганные кровью и мозгом человеческим», приняли здесь смерть и легли костьми там, где стояли. Генерал Лихачев не оставил своих солдат, несмотря на болезнь (страдал сильною ломотою в ногах). Во время обороны он сидел на складном стуле и под тучами ядер и гранат спокойно нюхал табак, подбадривая солдат: «Помните, ребята, деремся за Москву!» Когда он увидел, что противник ворвался на батарею, встал, расстегнул грудь догола и пошел прямо на неприятельские штыки. Но французы заметили, что это русский генерал. Тяжело раненный, Лихачев был взят в плен. (Он оказался единственным генералом, попавшим в плен в Бородинском сражении). Его представили Наполеону, и тот приказал отдать пленнику шпагу. Лихачев был отправлен во Францию, но в декабре 1812 года скончался от ран, получивших в Бородинском сражении.

Противнику вновь удалось занять Курган, но к вечеру французские войска снова отступят на свои позиции.

Невозможно перечислить всех, кто геройски сражался на батарее Раевского. Это они – безымянные и известные русские солдаты и офицеры наносили тяжкие удары по врагу, срывали планы Наполеона. В атаках на большой редут полегли отборные полки армии неприятеля.

В битве за центральную русскую высоту погибло около 40% участвовавших в сражении войск. Здесь пали известные генералы Монбрень, Коленкур, был пленен генерал Бонами. Очевидцы сражения не могли забыть пережитого на Бородинском поле. «Изувеченные люди и лошади лежали группами, раненые брели к перевязочным пунктам, покуда могли, а выбившись из сил, падали, но не на землю, а на трупы павших раньше. Чугун и железо отказывались служить мщению людей; раскаленные пушки не могли выдерживать действия пороха и лопались с треском, поражая заряжавших их артиллеристов… Солнце покрылось кровавой пеленой… В одно и то же время взорам представлялись день, вечер и ночь».

В 1937 году на Курганной высоте был заложен памятник – главный монумент, открытие которого состоялось 26-го августа 1839 года. На этом торжестве присутствовали ветераны Бородинского сражения. Памятник представлял собой восьмиугольную чугунную колонну, увенчанную чешуйчатой главкой с крестом. На гранях памятника имелись надписи о численности русской и наполеоновской армий и потерях в сражении.

Рядом с монументом – могила Петра Ивановича Багратиона, похороненного первоначально в с. Симы Юрьевского уезда Владимирской губернии. По ходатайству поэта-партизана Д.И.Давыдова, служившего около 6 лет адъютантом Багратиона, останки полководца в 1839 году перезахоронили на батарее Раевского. В 1932 году Главный монумент Бородинского поля и склеп с прахом П.И.Багратиона разделили участь храма Христа Спасителя…

А в 1937 году, в день 125-летия Бородинского сражения, на батарее Раевского состоялся скромный митинг. «Царские генералы» вновь становились героями.

Год от года усиливается народный интерес к Бородинскому полю.

Важнейшим событием последних десятилетий на Бородинском поле стало восстановление Главного монумента на батарее Раевского – в год 175-летия Бородинской битвы.

На центральной высоте вновь возвышается величественный памятник русским воинам. На могиле талантливейшего военачальника П.И.Багратиона, любимца солдат и офицеров, любимого ученика А.В.Суворова, - живые цветы. Помнят люди о подвиге героев Бородина. Сколько их приняла Бородинская земля!? Какие еще легенды, тайны, предания может поведать нам она? Не об этом ли размышляют посетители «Музея под открытым небом», останавливаясь у могилы полково