Валентина осеева динка 1-2 динка динка прощается с детством валентина осеева динка динка 1

Вид материала

Документы

Содержание В гости к цветам Послание волги вихрастой девочке динке Читай сама На всех пятерках "Отворите мне темницу..."

Подобный материал:

• Валентина Осеева, 149.45kb.
• Япредлагаю провести конкурс на лучшего знатока истории возникновения Дня Святого Валентина., 57.46kb.
• Тенетилова Валентина Сергеевна доцент кафедры технологии и предпринимательства Вид, 105.73kb.
• Абрамова Валентина Михайлівна, 246.09kb.
• В. Осеева отомстила, 171.1kb.
• Семченко Валентина Федоровна, г. Омск. Предмет: Алгебра Класс: 8 Раздел : «Квадратные, 123.28kb.
• Читаем летом! 1 класс, 7.58kb.
• Валентина Георгиевича Мичурина. Цель конкурс, 881.88kb.
• Валентина Георгиевича Мичурина. Цель конкурс, 880.67kb.
• Антонова Валентина Викторовна г. Горно-Алтайск 2008 г. Развитие творческих способностей, 365.12kb.

Глава тринадцатая

В ГОСТИ К ЦВЕТАМ


Утром дул прохладный ветерок. Динка выскочила из дома в одном форменном

платьице. За воротами она вытащила из ранца свежий белый передник и,

тщательно расправив на плечах крылышки, появилась перед Андрейкой.

- Зачем ты белый передник надела? - удивился мальчик, торопясь к остановке

трамвая.

- Ничего. Пускай... - неопределенно махнув рукой, ответила Динка и,

пригладив растрепавшиеся волосы, улыбнулась: - Ведь мы же в гости едем...

Чисто вымытое лицо ее лоснилось и блестело, как будто она яростно терла

его мочалкой, и даже глаза казались промытыми горячей водой с мылом -

такие чистые, синие, счастливые глаза были у Динки, что Андрей не хотел

даже думать, что его ожидает за эту самовольную поездку.

В трамвае, пока проезжали по городским улицам, оба чувствовали себя

неспокойно. На остановках все время вскакивали учащиеся, и гимназистки

удивленно поглядывали на маленькую ученицу в пышном белом фартуке. Куда

это она так разоделась? Экзаменов у нее нет, отпускать на лето малышей еще

рано... Андрей тоже с опаской поглядывал на дверь. Усевшись с Динкой около

окна, он шепотом сообщал ей название улиц, по которым они проезжали. А

когда трамвай выбрался за город и покатил по лесной дороге, Динка забыла

все свои страхи и прильнула к окну.

- Смотри, смотри, - говорила она, боясь показывать пальцем, - вот уже лес!

А вот и солнечные зайчики! Вон прыгают по земле, под елкой! Сейчас

солнышко поднимется, и станет совсем тепло! Вот уже поднимается! Посмотри,

какое горячее стекло стало. Потрогай!

Хохолок потрогал стекло, оно было совсем не горячее. Динке хотелось тепла,

нос у нее покраснел и щеки покрылись мурашками. Забеспокоившись, она

шепотом попросила:

- Дай мне носовой платочек.

Андрейка ощупал карманы.

- Где-то мать клала... - сказал он.

- Надо самому о себе заботиться. Как вот я теперь буду? - заворчала было

Динка, но чистый, сложенный вчетверо платок неожиданно нашелся

- Бери насовсем, - великодушно сказал Андрейка. Но Динка вытерла нос и

сунула ему платок обратно.

- Потом опять дашь, если надо будет, - рассеянно сказала она, снова

прилипая к окошку.

Весеннее солнце понемногу начинало согревать землю. Дорога сворачивала то

вправо, то влево. В глубине распушившегося зелеными почками леса

празднично белели нарядные березки с молодыми, только что вылупившимися

листочками, кое-где виднелись редкие, заколоченные на зиму дачи.

- Скучают... - с сочувствием говорила Динка. - А скоро, скоро сюда уже

приедут люди, залают собаки, замяукают кошки... И начнется хорошая-хорошая

жизнь! С собаками, с кошками, с птичками и в самом лесу! - весело говорила

Динка

Солнце поднялось выше, оконное стекло действительно потеплело, трамвай

остановился на конечной остановке.

- Пошли! - бодро сказал Андрейка и, соскочив со ступенек, быстро зашагал

лесной просекой.

Динка, уцепившись за карман его курточки и не попадая с ним в ногу,

побежала рядом.

- Мы идем прямо туда, к нашей полянке? - озабоченно спросила она.

- Ну конечно! К пруду, к поляне. Тут недалеко! "А вдруг все цветы

кто-нибудь оборвал? Что я ей тогда скажу? Еще заплачет..." - тревожно

думал Андрей и, не считаясь с мелкими шажками своей спутницы, почти бежал

вперед. И вдруг Динка вскрикнула:

- Вот она! Вот она!

Из-за деревьев как-то неожиданно вдруг выступила лесная поляна, сплошь

покрытая мохнатыми фиолетовыми цветами. Их было так много, что в глазах

Динки и небо и земля - все слилось в одно теплое фиолетовое, полыхающее от

ветерка пламя... За поляной ярко зеленела покрытая ряской вода, у берегов

шелестели сухие прошлогодние камыши с коричневыми набалдашниками.

Динка бросилась к цветам, раскинула руки:

- Здравствуйте, здравствуйте! Мохнатенькие, пушистые! Мы к вам в гости

приехали!

Динка присаживалась на корточки, зарывалась лицом в цветы, смеялась и

что-то приговаривала. Белый передник ее покрылся зелеными и желтыми

полосами, в башмаки набилась сырая земля. Динка сбросила их и в одних

чулках бегала по берегу пруда, рвала охапками цветы...

Андрей, присев на пенек, молча, с любопытством наблюдал за своей

подружкой. Он был доволен, что цветы оказались на месте и что он ничего не

преувеличил, когда обещал ей фиолетовую поляну. Все это было хорошо, если

б не тайная тревога, что завтра в училище классный надзиратель потребует у

него записку, почему он не был на уроках, что узнает отец... Андрейка

вынул перочинный ножичек, выстрогал себе палочку, срезал камыш Среди

фиолетовых головок цветов неутомимо мелькали белые крылышки передника...

Андрей вдруг подумал, что этот день в его жизни совсем не будний, а

праздничный и если б ему снова пришлось решать вопрос - ехать или не ехать

на эту поляну, он даже не стал бы раздумывать!

Набегавшись, Динка вытащила из своего ранца два ломтя хлеба, намазанного

сладким хреном; Андрей взял из дому бутерброды с колбасой... Поделившись

поровну, они оставили крошки для птиц, с трудом нашли Динкины башмаки,

кое-как напялили их на мокрые чулки и с огромными охапками цветов медленно

побрели к остановке трамвая.

Прощаясь с поляной, Динка долго пятилась задом, кланяясь и повторяя.

- Спасибо вам! Спасибо!


* * *


Из Пущи-Водицы Динка вернулась сияющая, с огромной охапкой цветов

- Берите, берите! - кричала она с порога. - Берите их от меня! Я уже

совсем объелась ими! Ох, Мышенька, я, наверно, и сама вся фиолетовая! А в

глазах у меня все голубое, желтое, зеленое... И такое теплое,

мохнатенькое...

Динка требовала, чтобы все прикладывали цветы к губам, щекам, и спрашивала:

- Вкусные, да? Я чуть не съела там всю поляну!

- Да где же ты была? - беспокоились домашние, с недоумением глядя друг на

друга.

Динка, почуяв опасность, поторопилась выкрутиться:

- Нигде я не была. Мне один мальчик дал. Просто он шел с цветами, а я шла

без цветов. И он сказал: "Девочка, я вижу по твоим глазам, что ты очень

хочешь цветов!" А я сказала: "Да". Ну, он и дал мне эти цветы!

- Сказка про белого бычка, - усмехнулся Вася.

- А может, и правда? - нерешительно предположила Мышка.

- Неправда, - резко сказала Алина. - Правду она скажет только маме.

- Она и мне скажет, и тебе скажет, и Мышке, только не стойте у нее над

душой, - тихо сказал Леня, отводя в сторону сестер. - Что вы, не знаете ее

разве? Не спрашивайте, и она скажет сама!

- Мама, - говорила, засыпая, Динка, - давай летом снимем дачу в

Пуще-Водице! Я ездила туда с нижним мальчиком, он очень хороший мальчик,

его зовут Хохолок...И он сказал: "Хочешь, я покажу тебе фиолетовую

поляну?" А я сказала: "Да". И мы поехали и привезли цветы... Это цветы

"сон", и мне от них хочется спать...


* * *


На другой день, встретив Андрея, Леня сказал:

- Это ничего, что ты свозил мою сестру за цветами, только следующий раз ты

так не делай.

- Она очень просила... - смутился Андрей.

- Ну, это она умеет! Она что хочешь выпросит, а ты не поддавайся, А то она

как повадится с тобой ездить, так только и будешь кататься!


Глава четырнадцатая

ПОСЛАНИЕ ВОЛГИ ВИХРАСТОЙ ДЕВОЧКЕ ДИНКЕ


Но Динка и не думала никуда ехать. Еще не отцвела в ее глазах фиолетовая

поляна, как новое сказочное чудо произошло в ее жизни. Случилось это так.

Под вечер, когда Алина ушла к подруге, а Мышка сидела в ее комнате и,

заткнув пальцами уши, читала Диккенса, почтальон принес письмо; оно было

адресовано Динке.

- Ою! - сказала Марина, взвесив на руке конверт. - Вот так письмо! За

семью сургучными печатями да в двойном конверте... Это от Никича.

Динка разорвала конверт и вытащила большой лист, исписанный печатными

буквами.

Сверху стояло.

ЧИТАЙ САМА

- Ну, значит, тут какой-то секрет. Иди в свою комнату и читай сама, -

сказала Марина.

Динка пошла, села на свою кровать и, положив на колени лист, начала читать.

"Здравствуй, друженька моя Динка!

Пишет тебе твой старый дед Никич.

Получив твой наказ, приоделся я по-праздничному и пошел к матушке Волге .."

Руки Динки задрожали. Слезы часто-часто закапали на лист... Вот что писал

дальше Никич:

"...Подошел я к берегу...А она, сердечная, пенится, хлопочет.

Только-только ото льда освободилась, гонит последние льдины по течению и

шумит на них, сердится.. Ну, думаю, вот уж гость не вовремя... АН нет!

Приплеснулась она вдруг близехонько к бережку и навроде золотой рыбки

спросила:

- Чего тебе надобно, старче? Поклонился я тут низко-низко:

- Поклон тебе, матушка Волга, от вихрастой девочки Динки. Помнишь ли ты ее?

Всколыхнулась желтенькая водичка, набежала, как слеза, на песок:

- Я всех мальчиков и девочек помню, а твою вихрастую ее раз купала, и на

утесе ее видала, и пароходом ей из Казани ее друга Леньку везла... Жива

ли, здорова ли Динка?

- Жива и здорова она, матушка Волга, только плачет, по тебе скучает, и

водичку свою желтенькую поминает, и во сне на утесе сидит, пароходы твои в

плавание провожает... Что велишь передать ей, матушка?

Закудрявились гребни волн белой пеною, словно сама матушка седою головой

покачала:

- Пусть не плачет, не горюет вихрастая. Жизнь еще велика, мы свидимся... И

приму я ее, и обласкаю, только передай ей завет мой - пусть придет ко мне

с чистой совестью, с теплым сердцем, к чужому горю отзывчивым, с трудовыми

руками, а не с барскими ручками, чтобы все люди сказали: хорошая девочка

Динка, не посрамила она свою матушку Волгу.."

Долго-долго плакала Динка... А в соседней комнате тревожно прислушивались

к ее плачу Марина и Ленька.

- Что же пишет ей Никич? Не заставит он плакать зря, - теряясь в догадках,

шептала Марина.

Ленька стоял у окна и, стиснув зубы, думал о том, что напрасно увел свою

Макаку с утеса, лучше взял бы ее за руку и пошел с ней по белу свету... Ни

одной слезинки не уронила б она, всех обидчиков ее убивал бы на месте он,

Ленька.

Лучше б им и на свет не родиться... А здесь.. Не хозяин он здесь, не

защитник.. Стоит, как столб, и не смеет вступиться... Леня круто

повернулся к Марине. - Мать, - глухо сказал он, не замечая, что впервые

называет ее этим именем. - Уйми ее... Или я сам пойду!

- Потерпи, Леня, голубчик... Ничего не сделает Никич зря.

- Все равно, мать... Хоть бы и Никичу, а не дам я ее слезами извести!

Марина осторожно открыла дверь Динкиной комнаты.

Динка подняла распухшие от слез глаза. На коленях ее лежал большой лист,

исписанный печатными буквами: материнский завет Волги вихрастой девочке

Динке...


* * *


Утром Динка вложила послание Волги в конверт и отдала его на хранение в

самые верные руки:

- На, мама... Спрячь.


Глава пятнадцатая

НА ВСЕХ ПЯТЕРКАХ


Приближалось время роспуска младших классов на летние каникулы. Динку

нельзя было узнать.

- Это не девочка, это божья коровка, - говорила, закатывая глаза, классная

дама. - Я еще никогда в жизни не видела таких быстрых превращений. Такая

тихая, строгая, благородная девочка...

На уроке Динка ловила каждое слово учительницы. Когда ее вызывали, она

вспыхивала и так торопилась отвечать, что Любовь Ивановна с доброй улыбкой

говорила:

- Не спеши, не спеши... Я вижу, что ты выучила урок. Дома Динка не

расставалась с учебниками. Выпросив у матери несколько копеек, она бежала

в соседнюю лавчонку и на свой лад готовилась к занятиям. Усевшись на

постели, она извлекала из своего ранца все, что приобрела на свои жалкие

гроши. Обычно это были две-три конфетки в ярких обертках, тоненькая

шоколадка и яблоко. Привязав эти лакомства на длинную нитку на некотором

расстоянии одно от другого, она укладывала свои сокровища под подушку,

выпустив наружу небольшой кончик нитки .. Затем, разложив вокруг себя

учебники и тетради, начинала усиленно повторять все, что се могли

спросить. Когда же ей казалось, что энергия ее ослабевает, она осторожно

наматывала на палец кончик нитки, тихо повторяя:

- Ловись, рыбка, большая и маленькая...

Рыбка ловилась. Сначала маленькая - в виде конфетки, потом побольше - в

виде шоколадки, и так как самое лучшее приберегалось к концу, то

напоследок из-под подушки вылезало румяное яблоко...

- Ловись, рыбка, большая и маленькая, - шепотом говорила Динка и каждый

раз при появлении "рыбки" удивленно восклицала: - Ой, что это? Кому это?

По строгому приказу матери никто из домашних не вмешивался в занятия

Динки, не спрашивал ее ни о чем и не надоедал ей советами.

Только Мышка, пробегая через комнату и делая вид, что ничего не слышит и

не видит, давясь от смеха, шепотом рассказывала домашним, что Динка уже

вытащила за нитку все конфеты и теперь догрызает яблоко.

- Ох и хитрая бестия! - хохотал Вася. - Дай бог, чтоб за все эти конфеты

она хоть как-нибудь перелезла в третий класс!

- Перелезет! - уверенно говорил Леня.

- Не знаю, почему мама поощряет все эти выдумки! Но она хоть занимается

или просто сидит ест конфеты? - с раздражением спрашивала Алина.

- Нет, она занимается! Всю тетрадку примерами исписала. И потом, по

русскому... У них в классе после каждого диктанта девочки выписывают в

отдельную тетрадь свои ошибки. А сейчас Динка вытащила эту тетрадь и раз

по двадцать пишет каждое слово, - как всегда стараясь защитить от нападок

сестренку, рассказывала Мышка.

А Динка действительно занималась. Заедая "рыбками" страничку за

страничкой, решая задачки и примеры, она сидела часами и, когда ее звали

обедать, выходила в столовую, настороженно оглядывая лица взрослых. И

несмотря на то что все молча утыкались в свои тарелки или заводили

какой-нибудь отвлеченный разговор, Динка чувствовала, что над ней смеются,

и очень обижалась. Проглотив наскоро свой суп и положив на хлеб котлетку,

она, по старой детской привычке, искала утешения на кухне. И хотя на кухне

вместо Лины была теперь черноглазая Маруся, которая вместе со всеми любила

посмеяться над чудачествами девочки, Динка все же находила у нее утешение.

Когда, усевшись за плитой, Динка горько и протяжно вздыхала, Маруся с

сочувствием говорила:

- Не тявкай, не тявкай! Хай воны смеются! С посмиху люди бувают!

Случались и срывы. Выходя на часок догулять, Динка вдруг соблазнялась

медленно идущим в горку трамваем, прыгала в него на ходу и, бездумно

прокатившись несколько остановок, вдруг вспоминала, что ушла ненадолго,

что на кровати у нее разложены учебники и что завтра ее могут вызвать к

доске. Гнев на себя, досада охватывали Динку.

"А ну пошла домой, бессовестная! Лентяйка несчастная! Ох, Волженька,

голубушка, как мне трудно, как мне трудно..." Так, подгоняя себя и

жалуясь, Динка боролась сама с собой, и ни один человек ни в школе, ни

дома не мог понять, что сделалось с этой озорной, непоседливой девочкой.

Получая свои заслуженные пятерки, она так радовалась и так сияла, садясь

за парту, что батюшка, который хорошо помнил недавние шалости Арсеньевой,

теперь нередко указывал на нее перстом и, поднимая глаза к потолку,

говорил:

- Кого господь хочет наградить, тому прибавляет разума. Алина, которой

Любовь Ивановна нередко хвалила теперь сестру, не доверяла таинственному

превращению Динки и, недовольно оглядывая смиренную фигурку, приютившуюся

на переменке в уголке зала, подозрительно спрашивала

- Что это ты какую тихоню из себя разыгрываешь? Как будто учителей боишься.

- Я не как будто, я их по-настоящему боюсь. Я вообще умных людей боюсь, я

все не так делаю, не так говорю... Я боюсь показаться дурочкой, - искренне

пожаловалась Динка.

- Что это за чепуха такая? - рассердилась Алина. - Ты смотри не переиграй,

а то подумают, что ты подлиза!

- Нет, что ты! - испугалась Динка. - Про тебя же так никто не думает. Ты

же не подлиза, ты пятерочница, а все пятерочницы очень тихие.

- Ну, Дина... Я маме скажу! - ничего не поняв, пригрозила на всякий случай

Алина.

И она действительно пожаловалась матери, но мать только повторила свой

наказ не трогать Динку, не вмешиваться в ее дела. Леня решительно

поддержал мать.

- У моей Макаки промеж дурью и ума много, не троньте ее сейчас! И как это

вы не поймете, что она себя на пятерочницу наладила! По утрам ботинки

ваксой чистит, вчерась локтем в чернила влезла, так мы с ней всю

промокашку из тетрадок извели. Не троньте ее, она сама себе толк даст!

Все шло хорошо, но Динка не была спокойна. Оставалась последняя тройка по

рисованию. Динка совсем не умела рисовать, а когда подавала учителю свой

листок, он аккуратно ставил ей "три". Динка считала, что учитель рисования

и сам плохо разбирается в этом предмете, так как, заложив руки за спину и

лениво двигаясь между партами, он всегда заказывал одно и то же

- Ну, нарисуйте там бабочку или уточку какую-нибудь!

Такая низкая отметка, как тройка, уже не устраивала Динку, и однажды,

встретив во дворе Хохолка, она отдала ему свою тетрадь и попросила

нарисовать ей на одном листе большую бабочку, а на другом плывущую утку.

Хохолок нарисовал. На уроке рисования Динка с увлечением "отделывала" свои

рисунки, то слегка подчищая резинкой крылышко у плывущей утки, то

подрисовывая красивой бабочке тоненькие усики .. Так на обоих листах,

поданных учителю, появились жирные пятерки. Динка приняла их со спокойной

совестью, считая, что все равно нельзя научить рисовать тех, у кого нет

никаких способностей к рисованию, так же как нельзя безголосых научить

петь, и что сами учителя по этим предметам вряд ли получали пятерки.

Так прошли три последние недели. И вот наконец настал торжественный

день... Динка ушла рано. Леня хотел проводить ее, но она коротко сказала:

- Не надо!

Мальчик ждал и волновался, поминутно смотрел на часы. Марина в ожидании

этого дня заранее отпросилась со службы Время тянулось медленно. И вдруг в

коридоре застучали быстрые шажки, и Динка в белом переднике, с белыми

бантами в толстых косках, запыхавшись, вбежала в комнату:

- Мама! Где мама?

Марина бросилась навстречу дочке:

- Вот я, вот! Ну как ты, Диночка?

- Мама, я перешла! На всех пятерках! На всех пятерках? - захлебываясь и

встряхивая рассыпавшейся по лбу кудрявой челкой, повторяла Динка.

И, глядя на нее, всем казалось, что Динка не перешла, а лихо промчалась в

свой третий класс на пятерке бойких лошадей, держа в маленьких,

покрасневших от натуги руках крепко натянутые вожжи!


Глава шестнадцатая

"ОТВОРИТЕ МНЕ ТЕМНИЦУ..."


На следующий день было воскресенье. Динка проснулась с таким легким,

праздничным ощущением, как будто за спиной у нее за ночь выросли крылья, и

сейчас прямо с постели они вынесут ее через раскрытое окна на улицу и

понесут, понесут по городу все дальше и дальше - в леса, поля и рощи...

Вот бы удивились птицы, когда бы среди них появилась летающая девочка. Но

крыльев не было, зато были крепкие, быстрые ноги. Динка вскочила и

побежала умываться.

- Мама! Что мне надеть? Ведь я уже на каникулах! Дай мне простое платье.

Пока мама искала летнее платье, Леня сообщил Динке по секрету, что ей

готовится подарок.

- Только помни, Макака, если мама спросит, чего ты хочешь, так не говори

про велосипед, это вещь дорогая, мама все равно не сможет купить, а только

огорчится. Поняла?

Динка нехотя кивнула головой. Она уже давно-давно - ей казалось, что прямо

с первого дня своего рождения, - мечтала о велосипеде. Сначала о

трехколесном, потом о двухколесном... Видно, уже никакого ей не перепадет

до самой старости. Ну, нельзя так нельзя, она и просить не будет. У нее

есть другая просьба... Если б мама согласилась, это был бы самый ценный

подарок. И никаких денег он не стоит..

- Что же это такое? - встревожился Леня, но Динка только засмеялась.

- Диночка! - крикнула из столовой Марина. - Иди пить чай!

В воскресенье Вася приходил с самого утра. В столовой собиралась вся

семья. Никто никуда не спешил. Это было веселое семейное чаепитие.

- Айдате все сегодня гулять! - говорила Динка, склонив набок голову и щуря

веселые синие глаза. - Айдате все вместе!

Но у взрослых всегда есть дела. У каждого свои. Алина собиралась к

подруге; Мышка - в библиотеку; Вася и Леня - заниматься .

- А зато мы с тобой сейчас пойдем на Крещатик и купим тебе подарок! -

торжественно сказала мама - Подумай заранее, что ты хочешь: книгу или

игрушку? А может, красивый альбом с картинками?

"Велосипед. " - хотела было сказать Динка, но, взглянув на Леню,

сдержалась и, смутившись, махнула рукой

- Мне ничего, ничего этого не надо, мама. Никаких книг, никаких вещей.

Динка вскочила, прижалась щекой к плечу матери, обняла ее за шею:

- Подари мне другое, мама...

За столом стало очень тихо, и все смотрели на Динку:

Леня строго и тревожно, Мышка с нежностью и любопытством, Алина просто

выжидательно, а Вася, проникшийся к Динке уважением за ее пятерки, с

дружеским участием.

- Не бойтесь, не бойтесь! - замахала руками Динка. - Я знаю, что у нас

мало денег... Я не прошу велосипеда... Я прошу... Я хочу...

Динка запуталась и замолчала.

- Ну, говори уж... Что за тайна у тебя? - подбодрила ее мать.

- Скоро уже лето... - медленно начала Динка, - будет очень жарко... Пусть

Леня острижет меня наголо, чтоб под рукой волосы кололись, ладно?

- Что? Что? Остричь? Чего она просит? - удивленно переспросили за столом.

- И только-то? - усмехнулась мать.

- Нет, подождите... Я хочу, чтобы ты, мама, позволила мне гулять, где я

хочу, и чтоб никто меня не ругал... А я буду уходить на солнышко, я обещаю

нигде не утонуть, нигде на заблудиться и под трамвай не попасть... Я все,

все обещаю. только отпустите меня!

- Это очень серьезный вопрос, Дина, - взволнованно сказала мать. - Это

надо обсудить со всех сторон.

Алина неодобрительно молчала, Мышка с тревогой глядела на сестренку.

- Это что же выходит? - сдвинув брови, сказал Леня. - Обрей ее наголо, как

мальчонку, и пусти на все четыре стороны?

- Да-да! - обрадовалась Динка. - На все четыре стороны! И каждый день

так... Я сама уйду, сама приду! Хорошо, мама? Мамочка?..

- Нет, подожди, Дина... Надо найти какое-то другое решение, - задумчиво

сказала Марина. За столом все замолчали.


Отворите мне темницу,

Дайте мне сиянье дня,

Долгогривую девицу,

Чернобрового коня.. . -


неожиданно запел Вася, прикрывая газетой смеющееся лицо. Он часто спорил с

Мариной относительно неправильного, с его точки зрения, воспитания Динки и

теперь с интересом ждал, как она выйдет из затруднительного положения. Для

него не было никакого сомнения в том, что Динку одну можно выпускать

только во двор.


Долгогривую Девицу,

Чернобрового коня... -


нарочно путая слова, насмешливо тянул Вася.

- Не торжествуйте, не торжествуйте, Вася! Вчера все ваши предсказания с

треском провалились! Как бы не было так и на этот раз!.. - ядовито сказала

Марина и обернулась к Динке: - Ты уже большая девочка, и если ты дашь мне

слово ограничить свои прогулки теми улицами, которые я тебе укажу, то я

соглашусь отпускать тебя... И еще: ты должна быть всегда дома к обеду.

Поняла?

- Поняла... И я дам тебе слово, мама. Я уже большая девочка... Но если

вдруг я нечаянно зайду немного подальше, ты не будешь на меня сердиться?

- Нет, я не только буду сердиться, я раз и навсегда запрещу тебе всякие

прогулки без провожатого, так что помни об этом!

- Ну, и стричь тебя мы не будем, - добавил Леня. - С какой это стати ты

станешь гололобой? Я сам буду твои косы заплетать, чтобы росли, как у

мамы...

- Долгогривую девицу... - насмешливо тянул Вася, постукивая пальцами по

столу. - Эх и драл бы я тебя с утра до вечера за все эти выдумки! -

добродушно сказал он, вставая. - Пойдем, Леонид!