В. И. Шабалин доктор экономических наук, главный научный сотрудник идв ран, Чрезвычайный и Полномочный Посол ( в отставке) материал к интервью
| Вид материала | Интервью |
- Номер: за 1994 год, 300.09kb.
- В. Е. Маневич Доктор экономических наук, главный научный сотрудник Института экономики, 626.54kb.
- Что такое «институционализация теневой экономики»?, 221.21kb.
- -, 256.26kb.
- -, 256.01kb.
- Тема очередного семинара, 1523.45kb.
- Модернизация и глобализация, 132.9kb.
- Полномочный Посол Российской Федерации, к и. н., профессор Кафедры диплом, 76.3kb.
- С. В. Бородин заслуженный юрист рф, главный научный сотрудник Института государства, 579.88kb.
- К новой семье © информационный материал 2003, 142.66kb.
После длительного перерыва я вновь стал посещать Китай.
В 2000 г. в ходе визита делегации во главе с заместителем директора Р.Аслановым я выступал в Центральной партийной и административной школе ЦК КПК («О строительстве социализма с китайской спецификой»), в Институте России, Восточной Европы и Центральной Азии АОН Китая («Экономическая политика и экономика РФ»), в партийно-административных школах Пекина и Даляня («Российско-китайские отношения»).
В 2002 г. я участвовал в Пекине в международном научном симпозиуме, организованном Исследовательским центром мира и развития авторитетного Китайского общества международных дружественных связей и выступил с докладом «Экономический фактор во взаимодействиях России-Китая-США» (доклад опубликован на китайском языке в материалах симпозиума в 2003 г.). Также в 2003 г. выступил с докладом на аналогичную тему на пленарном заседании XIV Международной научной конференции в Москве: «Китай: шансы и вызовы глобализации». Мои научные интересы стали сдвигаться в сторону проблем российско-китайских отношений.
Я выступил в качестве ответственного редактора ряда крупных работ на эту тему: М.Л.Титаренко «Россия: безопасность через сотрудничество» (М., 2003 г., 406 стр.); «Российско-китайские отношения. Состояние, перспективы» (М., 2005 г., 412 стр.); «Россия и Китай. Сотрудничество в условиях глобализации» (М., 2005 г., 400 стр.) Был членом редколлегии Ежегодника «КНР: политика, экономика, культура».
Весьма интенсивной была поездка в Китай в июне 2006 г. Сначала Пекин, где состоялись выступления на презентации книги «Китай-Россия: 2050» и на совместной конференции Института современного Китая и Института России, Восточной Европы и Центральной Азии АОН Китая; затем провинция Цзянси, оттуда – в Харбин на китайско-российскую конференцию по вопросам регионального и приграничного сотрудничества, снова в Пекин – на международный Форум ученых АОН Китая и РАН «Китайско-российские отношения: прошлое, настоящее, будущее». В Форуме участвовали 10 академиков и членов-корреспондентов РАН, две дюжины директоров научных институтов РФ и КНР, сотни ученых. Мой доклад «Экономический фактор в стратегическом взаимодействии России и Китая», как и материалы других выступавших, китайские коллеги опубликовали в сборнике работ Форума на русском и китайском языках.
Поездки в Китай после многолетнего перерыва произвели на меня сильное впечатление. Всесторонне изменился облик государства, страна поднялась на новый качественный уровень. Пекин, Шанхай, Харбин, Наньчан, Далянь, Циндао – я не узнал этих городов. Когда я уезжал из КНР, они только вставали на ноги индустриализации; во время моих кратковременных командировок уже возникали островки современной модернизации. Ныне это мегаполисы, окруженные зонами концентрации современного производства, автобаны, банки и небоскребы, масштабное жилищное хозяйство. Валовой внутренний продукт (ВВП) Китая – основной показатель состояния и роста экономики – увеличился с 1978 по 2005 г. в 12 раз; среднедушевой ВВП возрос почти в 7 раз – с 260 до 1760 долл. Внешнеторговый оборот вырос в 70 раз – с 20,6 млрд. долл. в 1978 до 1 трлн. 422 млрд. долл. в 2005 г. По золотовалютным запасам страна вышла на первое место в мире, а также на первое место по производству важнейших видов промышленных и сельскохозяйственных товаров.
Существуют интегральные показатели успехов в развитии страны. Может быть, одного такого показателя хватило бы, чтобы охарактеризовать изменения в Китае: средняя продолжительность жизни, составлявшая в 1949 г. 35 лет, ныне достигла у мужчин 70 лет (в России – 59 лет), у женщин – 73 лет. Не меньшее значение имеют и сущностные сдвиги в экономике: рождение нового экономического механизма, развитие мотивационных стимулов, рост экономической эффективности, социально-экономическая и отраслевая структурная перестройка.
Успехи КНР за 25 лет реформ стали мощным стимулом возрождения величия страны, новым, все более влиятельным фактором мировой политики и международных отношений, вызовом России.
Россия, в свою очередь, стала выбираться из ямы экономического кризиса. Этому способствовали благоприятная конъюнктура внешнего энергетического рынка (нефть, газ), рост внутреннего спроса, коррективы социальной политики. Но только к 2006 г. ВВП страны достиг уровня 1991 г., а средний уровень потребления, по официальным заявлениям, приблизился к показателям 1990 г.
Почему же так разительны различия в результатах? Разве Китай не перестраивает в основном тот же тип экономики, который существовал в Советском Союзе? Разве обе страны не идут «к рынку» (хотя это весьма упрощенное понятие)?
Надо сказать, что китайские ученые, занимающиеся исследованием проблем развития РФ и причин развала СССР, весьма основательно и всесторонне рассмотрели эти проблемы, а также дали научный анализ и обобщение опыта КНР. Я в данном случае хотел бы сделать лишь краткий обзор своего понимания процессов.
На мой взгляд, существует несколько факторов, обусловивших эти различия и, в конечном итоге, существенные расхождения в социально-экономическом облике РФ и КНР.
- Локомотивом реформ в КНР явилась Коммунистическая партия Китая, которая, в отличие от КПСС, возглавила процесс коренных преобразований в стране. Решения ЦК КПК определяли характер преобразований, их темпы, содержание того или иного периода, обеспечили слияние разрозненных мер в цельную модель и, в конечном счете, успех изменений в экономическом строе и облике страны. Видный представитель мирового бизнеса президент Всемирного банка Джеймс Д.Вулфенсон отмечал, что успехи КНР «были достигнуты благодаря Коммунистической партии Китая, ее последовательному продуктивному руководству обществом».
2. Основную роль в определении курса реформ в наших странах сыграли политические доктрины власти. И здесь проявились принципиальные различия подходов. Стратегическая доктрина КПК в отношении реформирования нацеливалась на укрепление существующего порядка и власти партии, единства страны, обеспечение стабильности и модернизацию как главную национальную задачу, развитие производительных сил. Это была забота о стране. Цели реформ – поднять страну, возродить величие Китая – соответствовали патриотическим, державным настроениям китайцев. К тому же население ощутило, что реформы улучшают его положение. Был обеспечен рывок в экономике.
Стратегическая линия руководства РФ при «либерал-демократах» состояла в сломе существовавшего государственного строя, разгроме КПСС и Советов, захвате власти, в создании нового политического режима. Ускоренно формировалась соответствующая социальная опора, главным образом, путем растаскивания государственной собственности, поощрения олигархии, «номенклатурных капиталистов», поддержки националистических «князьков» в республиках, уступок им и Западу вплоть до подрыва единства страны. Пренебрежение национальными интересами страны не соответствовало державным настроениям населения, привело к кризису. Жизненным интересам большинства народа был нанесен безжалостный удар. Реформы не получили массовой поддержки.
3. Структурная перестройка, в основе которой находился некоторый отход от стратегии догоняющего развития в сторону стратегии использования сравнительных преимуществ, также происходила по-разному.
Пекин в целом умело использовал свои сравнительные преимущества (дешевые трудовые ресурсы, привлечение в больших объемах прямых иностранных капиталовложений, в том числу хуацяо) для налаживания диверсифицированного производства товаров и превратился в «мировую фабрику». В стране появились миллионы новых местных, волостных и поселковых предприятий, сотни тысяч сборных производств. Переход деревни на семейный подряд, ее финансовая поддержка, хотя земля не передавалась в частную собственность, обеспечили существенный рост продовольствия. Реформа с первых шагов работала на уменьшение дефицитности экономики.
Москва не сумела эффективно использовать преимущества России (природно-ресурсный и научно-технический потенциалы, включая базу ВПК, научно-технические кадры, уникальное геополитическое пространство), купалась в нефтяных и газовых пузырях, превращаясь в сырьевой придаток Запада. За годы реформ в стране были ликвидированы 70 тыс. промышленных предприятий, из сельскохозяйственного оборота выведено 35 млн. га земли. Россия оказалась в продовольственной кабале.
4. Китайская концепция реформ в принципе не строилась на базе одной консолидированной теории или схем и рецептов Всемирного банка и МВФ, а формировалась на основе учета реальных условий и особенностей КНР. Кардинальная черта этой концепции состояла в эффективном использовании специфических преимуществ своего экономического положения. Китайские авторы (Линь Ифу и др.) подчеркивают, что взгляд, согласно которому переход к рынку стал причиной китайского чуда, является «чрезмерно идеализированным». Более важным был переход от стратегии догоняющего развития к стратегии сравнительных преимуществ, к использованию имеющихся в стране возможностей и преимуществ в ресурсах.
5. КПК пошла по пути постепенных реформ. Китайские авторы с иронией говорят о «шоковой терапии»: русские захотели в один присест внедрить рынок, как Бог за 7 дней создал мир. Глубокий экономический и социальный смысл эволюционного типа реформирования состоит в том, что он обеспечивал разумную корреляцию, приемлемый в то время баланс между темпами преобразований, темпами экономического роста и социальной стабильностью. Очень важно, что материальной базой реформ стало не перераспределение имеющихся скудных ресурсов, а использование увеличивающейся их части.
6. Характеризуя общность реформ последних десятилетий в РФ и КНР, обычно говорят о том, что они означают «переход к рынку». Этот тезис упрощает ситуацию, отражает одну, хотя и важную, сторону широкого потока социально-экономических процессов. Неопределенный термин «переходная экономика» также не раскрывает существа этих процессов.
Широко распространенный бесполый тезис о «переходе к рынку» не только ограничен по своему социально-экономическому содержанию. Нередко за ним следует лозунг: «Рынок все поставит на свои места!». Этот лозунг теоретически примитивен, зовет назад, в XIX век. В современном капитализме крупные корпорации и государственное регулирование и подрывают, и дополняют свободный рынок, корректируют действия «невидимой руки рынка». Российские академики, с которыми мне пришлось беседовать – Ю.Яременко, А.Анчишкин, С.Шаталин, Н.Шмелев, – в той или иной форме говорили о необходимости соединения плана и рынка.
По существу и в России, и в Китае формируются системы, имеющие общую форму – это смешанная экономика. Это строй, органически сочетающий государственное регулирование и развитые рыночные механизмы, их симбиоз, интеграционную многоукладность, множественность трансформирующихся укладов и различных форм хозяйствования, нацеленных не на кратковременное соперничество, а на их естественное взаимодействие, при котором они «делят» между собой различные части воспроизводственного процесса в экономике.
Подобное определение в основном применимо к ряду моделей смешанной экономики (германской, французской, китайской, российской и др.), но оно не раскрывает специфических черт, существенных различий моделей смешанной экономики в России и Китае.
Россия, принудительно насаждая капитализм, втянулась в игры мирового фиктивного капитала и фактически сомкнулась с системой международного финансово-спекулятивного монополистического капитализма, отражающего интересы глобальной и российской финансовой олигархии, криминалитета и несущего социально-классовую рознь.
В России гипертрофирована роль олигархических монополий. Они подавляют конкурентную рыночную среду, стремятся взять в свои руки государство, создать государственно-олигархический монополистический компрадорский капитализм и представляют главную опасность для относительно гармоничного развития смешанной экономики и создания гражданского общества. Стратегия государства на длительный исторический период не определена, разрозненные заявления по этому вопросу не подкреплены перспективными планами. Цели социально-экономического развития весьма туманны. Прокламации о строительстве «комфортного общества», программные декларации не проясняют вопроса, какое общество создается в стране.
В КНР определены цели и задачи построения нового общества, основные этапы, способы и средства развития страны на длительную историческую перспективу. Китай строит «социализм с китайской спецификой». Учений о социализме множество, так что и этот своеобразный идейно-политический постулат имеет право на существование. По сути, за этим занавесом скрываются особые черты смешанной экономики КНР и кардинальные отличия от РФ: сильная регулирующая роль высокоцентрализованного государства и влияния государственной собственности; монопольное положение и руководящая роль Коммунистической партии Китая; симбиоз элементов социализма и капитализма; соединение современных общественных и традиционных (китайских) элементов.
Эти различия в моделях смешанной экономики РФ и КНР наглядно подчеркнул глобальный кризис 2008-2009 гг.
КНР формирует уникальную «конвергентную» (можно сказать, конгломератную) систему экономики, осуществляет исторический по своему значению опыт своеобразной конвергенции элементов социализма и капитализма, частного и общественного, традиционного и современного, опыт движения к плюралистической экономике, рассчитанной, как подчеркивают в КНР, «на сотни лет». Это позволяет говорить о перспективах образования особой общественно-экономической формации (нечто вроде современного азиатского способа производства). Видимо, для Китая такая перспектива не является гипотетической выдумкой. Не случайно еще в XIX веке основатели марксизма – и не только они – говорили об особом «азиатском способе производства» прежде всего применительно к Китаю.
* * *
В сложном мире экономики не бывает абсолютных успехов, достижений без трудностей и недостатков, успехов без затрат. Экономический рост требует своей цены. В ходе реформирования в Китае обострились некоторые старые и обнажились новые противоречия, угрожающие стабильности положения в стране. Особую остроту приобрели социальные проблемы: имущественное расслоение среди населения; углубление социально-экономического разрыва между городом и деревней; рост безработицы и полубезработицы; крайняя неравномерность развития приморских и внутренних районов; коммерциализация политической, общественной, культурной и научной жизни; рост экономической преступности и коррупции; падение нравственности и морали и т.д. Прогресс в экономике КНР связан с резким ростом ресурсопотребления, особенно энергоресурсов, и с угрожающим жизни людей загрязнением окружающей среды, разрушением естественного состояния экосистемы. Резко возросла технологическая и экономическая зависимость от Запада. Китай занес ногу через порог, отделяющий экстенсивную модель экономического роста от интенсивного типа развития, но пока еще не перешагнул этот порог.
Нельзя полностью исключить появления и других факторов, опасных для поступательного развития страны. Например, великодержавного соблазна быстро, «большим скачком» выпрыгнуть на первое место в мире. Опасен также соблазн ускоренно добиться западных стандартов зажиточности. Правда, Пекин учитывает горький опыт СССР, когда наивные идеи «сбросим КПСС и будем жить по-западному» способствовали развалу страны.
Немало горячих проблем и в политической сфере. Все настоятельнее выдвигается задача проведения политической реформы, которая пока осуществляется постепенно, в основном в деятельности партии. Новые социальные группы в обществе требуют своего места под политическим солнцем. Подспудные политические и идеологические брожения продолжаются. Во время поездки по Китаю в июне 2006 г. китайские собеседники отмечали, что в КНР, наряду с официальной политико-идеологической доктриной, существуют и другие политико-идеологические течения. Одно из них представляют неомарксисты – «новые левые». Патриархом этого движения является Лю Гогуан, о котором я говорил выше. К ним в известной мере примыкает национально-патриотическое движение, отражающее недовольство проникновением западного образа жизни, разрушением национальных традиций. Особое место занимают либералы, проводники интересов новых собственников и Запада. «Как и ваши демократы, - говорили нам китайские коллеги, - они выдвигают требования изъять из Конституции положение о руководящей роли КПК; допустить в партии борьбу фракций; вывести армию из-под руководства ЦК КПК; внедрить многопартийность и провести свободные выборы органов власти».
Мой бывший научный руководитель, проректор Центральной партийной школы ЦК КПК и видный китайский политэконом Су Син во время последней встречи с ним в Пекине в 2002 г. так обрисовал ситуацию в КНР и политику КПК: «У нас два главных дела. Первое – экономика, здесь «все кошки хороши». Второе – идеология, здесь «принцип кошек» не подходит, а должен быть принципиальный и гибкий подход; нужно обеспечить единство и стабильность в стране на основе социалистических идеалов и вместе с тем не испугать иностранный капитал. Во внешней политике наша стратегия сводится к тому, чтобы обеспечить мирную обстановку в целях модернизации и наращивания мощи государства. Мы исходим из своих национальных интересов и готовы говорить о стратегическом партнерстве с любым крупным партнером (не только с Россией), лишь бы это соответствовало нашим интересам. Главная внутренняя опасность – раскол в руководстве страны и в партии, а главная внешняя опасность – прямое или косвенное подчинение настроений народа той идейной платформе, которую навязывает нам Запад и которая объективно проникает в страну вместе с иностранным капиталом. Такое заключение мы делаем, исходя также из опыта России».
* * *
Некоторые политики задаются вопросом: не закончится ли экономический взлет Китая крахом, не окажется ли КПК в положении КПСС, не уподобится ли Китайская Народная Республика бывшему СССР? Думается, что такая перспектива маловероятна.
Я изложил свою точку зрения по этому и некоторым другим вопросам экономической реформы в КНР в рецензии на книгу «Китайское чудо: стратегия развития и экономическая реформа» - авторы Линь Ифу, Цай Фан, Ли Чжоу (рецензия переведена на китайский язык Центром исследований экономики Китая Пекинского университета).
Прежде всего, продолжают действовать главные причины и факторы, которые обеспечили успех китайских реформ и наращивание мощи и экономического потенциала страны. Основные тенденции сложившейся модели развития КНР в целом отвечают современным прогрессивным закономерностям развития экономики страны и мирового хозяйства, устремлениям китайского народа по возвышению Китая.
Особую роль в сохранении единства страны, поддержании внутренней стабильности, в сцепке различных интересов и противодействии сепаратизму играют мощные цивилизационные факторы. Китай – я это неоднократно отмечал – является носителем одной из самых древних цивилизаций, державой в основном одного народа. Это не конгломерат республик. В менталитете китайцев издавна заложена идея единого великого Китая. Китайская цивилизация обладает довольно прочным потенциалом саморазвития и опытом «китаизирования» всего, что приходит извне. Разрушительные внутренние и внешние влияния могут вызвать трещины в китайском монолите, однако цивилизационные обручи будут препятствовать его развалу.
И, наконец, нынешние лидеры КПК осознали, что партии и стране угрожают опасное обострение социальных противоречий, новые вызовы, связанные с переходом экономики к более сложному этапу развития, а также обострение некоторых проблем политического управления обществом. Пекин начал осуществлять крупные мероприятия, обозначившие, на мой взгляд, стратегические изменения в государственной политике. Вместо прежнего упора на всемерное наращивание объемов ВВП (эти задачи в основном сохраняются), акцент сделан «на строительстве гармоничного общества», в основе которого «лежат интересы человека». За этими концепциями скрываются реальное стремление и реальные шаги с целью ослабить, по возможности снять нарастающие противоречия, прежде всего смягчить социальную напряженность, особенно в деревне. Фактически совершается крутой поворот в сторону усиления финансирования деревни («город должен возвратить долги деревне»), обеспечения социальных нужд населения, упорядочения распределения доходов. Принята широкая программа, основные положения которой вошли в государственные планы по переводу экономики на интенсивный, инновационный путь развития, внедрения новой и новейшей техники, путь эффективности и ресурсосбережения. Осуществляются меры по совершенствованию существующих политических механизмов, прежде всего с точки зрения решения социально-экономических задач, укреплены правовые основы хозяйственной и политической деятельности, в том числе деятельности КПК, которая объявлена «партией всего китайского народа и всей нации» и т.п.
Так что можно считать, что Китай – не без трудностей, возможных спазмов, не без вероятных циклических колебаний – будет последовательно наращивать комплексную мощь государства. Это показывает и развитие страны в условиях кризиса 2008-2009 гг.
Кроме отмеченных основных факторов, имеются и другие условия: высокая норма накоплений; резервы перемещения трудовых ресурсов из отраслей с низкой добавленной стоимостью в отрасли с высокой добавленной стоимостью; «преимущества новичков», то есть использование достижений мирового технического прогресса с относительно меньшими затратами; потенциал институциональной эффективности, связанный с процессами углубления реформ; факторы, вытекающие из преимуществ большой страны и т.п. По оценкам некоторых китайских авторов, ссылающихся также на аналогичные выводы МВФ, Всемирного банка, Рэнд корпорейшн, ряда ученых (А.Мэддисон, Л.Саммерс), экономика КНР примерно к 2020 г. по общему объему производства станет первой и самой крупной в мире. Если даже имеющиеся возможности будут использоваться не в полной мере, то и в этом случае к середине XXI века китайская экономика, по мнению этих авторов, по общему уровню ВВП способна обогнать американскую и превратиться в крупнейшую в мире – и «сон о могучем государстве станет былью». Однако мне представляется, что по качеству экономики и жизни населения, по качеству наиболее прогрессивных сфер хозяйства, по уровню и структуре доходов на душу населения китайская экономика вряд ли достигнет и перегонит американскую и экономики некоторых других государств, вступивших в постиндустриальную эпоху. Не без оснований часть ученых – экономистов (Л.Туроу, К.Хендерсон, В.Иноземцев и др.) полагают, что оптимистические оценки, подобны вышеуказанным, сильно окрашены в иллюзорные тона.
* * *
Как же развитие Китая и процессы в России могут сказаться на российско-китайских отношениях? На этот счет существуют различные, иногда полярные, нередко умозрительные, порою чрезмерно политизированные – на потребу дня – точки зрения. По этому вопросу я неоднократно публиковал материалы в печати.
Работая в ИДВ РАН, я выступал как научный и ответственный редактор капитальных книг по проблемам Китая, российско-китайских отношений и положения в восточной части АТР: М.Л.Титаренко «Геополитическое значение Дальнего Востока» (М., 1998 г., 624 стр.); Л.И.Кондрашова «Китай ищет свой путь» (М., 2006 г., 320 стр.); «Аграрная проблема Китая» (М., 2009 г., 304 стр.); З.А.Муромцева «КНР: путь к индустриализации нового типа» (М,, 2009 г., 264 стр.); Я.М.Бергер «Экономическая стратегия Китая» (М., 2009 г., 560 стр.) и др.
Одновременно завершал работу над своей монографией обобщающего научно-публицистического характера. В 2008 г. книга вышла в свет сразу двумя изданиями: «Жизнь прожить. Очерки, размышления» (М., 2008 г., 592 стр.) и «О времени и о себе» (К,, 2008 г., 616 стр.).
Этот труд рассказывает о становлении китаеведа, российском китаеведении, работе автора в отделах ЦК КПСС и Верховном Совете РФ, в Бирме и на Филиппинах, о причинах распада СССР и острых проблемах России, о культуре и цивилизациях ряда стран и некоторых вопросах научного творчества, но