Прискорбье и загробье
| Вид материала | Рассказ |
СодержаниеМоя последняя учительница |
МОЯ ПОСЛЕДНЯЯ УЧИТЕЛЬНИЦАВ наш одиннадцатый класс назначили новую учительницу математики. Длиннющая, худющая, нескладная. Мальчишки из класса явно были разочарованы. Представил ее нам директор школы. Он сказал, что кроме преподавания математики она будет у нас классным руководителем.На следующий день занятия отменялись, и наш класс вместе новой учительницей направили на уборку моркови. Нам предстояло идти три километра своим ходом туда и обратно. Продуктов с собой не брали, поскольку предстояло работать всего полдня. К концу работы девчонки торжественно заявили, что принесли с собой здоровенный арбуз и предложили кому-нибудь из ребят, у кого есть ножик, поделить арбуз.Тут же вызвался на это дело Витька, наш классный хулиган и второгодник. Он нетерпеливо вырвал арбуз из рук державшей его девочки… и побежал с ним по направлению к поселку. Все завозмущались, а ребята, включая меня, погнались за Витькой.
Я подхватил арбуз. Перебрасывая друг другу арбуз, мы бежали по горе вниз. Остальные ребята демонстративно отстали.
- Да ну их. – Он сел на придорожный валун и с силой ударил по арбузу ребром ладони. Арбуз треснул на две уродливые половины.
Я отказался. - Ну как хочешь, - равнодушно сказал Витька и запустил грязную пятерню в лоно своей половины арбуза. Подошли ребята. - Берите, берите арбуз, - предлагал всем подходящим Витька, и арбузный сок бежал по его штанам. Ребята с классной учительницей молча прошли мимо. Мы с Витькой продолжали сидеть на валунах, друг против друга, через дорогу. Вот, думаю, опять влип в историю. Собирался ведь прилично себя вести. В десятом классе меня уже исключали из школы за хулиганство педагогический совет. Третью четверть сидел дома, в глухой деревне. Чтобы не терять даром время и не отставать от сверстников, оставшихся в школе, мне пришлось засесть за учебники. Сначала было трудно, скорее непривычно, потом втянулся, мне самому стало нравиться ежедневно преодолевать умственные препятствия. Я решал подряд все задачи и упражнения, не пропуская ни одного, по математике, физике, химии, вмудрялся в доказательство теорем. И потом, к своему удивлению, за три месяца незаметно прошел все курсы за десятый и одиннадцатый классы. Удивительно, казалось мне, к чему растянуто образование на целых одиннадцать лет... Ведь помереть можно со скуки...Помнится, квадратные уравнения решали целых два года, будто бы ничем другим нельзя было заняться. А несчастную пирамиду школьники изучают целых три года, будто бы более достойных предметов нет. К четвертой четверти, когда меня опять восстановили в школе, делать на уроках было совершенно нечего... И вот одиннадцатый класс, и оставалось мне только дремать, особенно на уроках математики. * * * - Материал сложный, и я прошу слушать меня... а вы спите на уроке, - обратилась к нему с вопросом молодая учительница, еще не забыв историю с арбузом. - Это вы про синус удвоенного угла? – и добавил под дружный хохот класса, - да с ними и так все ясно. - Тогда, может быть, выйдете к доске... И продолжите лекцию по данной теме... Он не смутился, подошел к доске, взял мел, и немного собравшись с духом, продолжил начатое доказательство теоремы. Класс замер. Учительница вспыхнула, закрыла лицо руками и выбежала из класса. А он, как будто бы ничего не произошло, продолжал урок. Приближался конец урока. И вот, наконец, открывается дверь и заходят в класс директор школы, завуч и законный педагог. Наша учительница, кажется, успокоилась.
Тот не смутился и начал что-то объяснять товарищам. Те молча записывали. - Боже мой, - возмутилась учительница, - да вы же объясняете материал следующего урока!
- Вот сейчас проверю, - вмешалась учительница, что вы там понаписали. Она взяла тетрадь у первого подвернувшегося ученика, минуту полистала ее. - Все правильно.., - растерялась она. - Ладно, тогда, будем решать задачи по пройденной теме. До начала перемены ребята успели решить два простеньких примера. - Иди за мной, - сказал директор новоиспеченному учителю.
Он молчал. - Ну, намучались с тобой, намучались… И все же не рассчитывай на свою безнаказанность. Понял, спрашиваю тебя? Я спрашиваю, понял?
И он пошел. Однако после случившегося с учительницей к него установились теплые отношения. Она неизвестно где откапывала ему трудные задачки и по детски радовалась, когда он не мог какую-то из них решить. Со своей стороны, просидев до ночи, бывало задним числом, решив задачу, он с нетерпением ожидал рано утром у школы учительницу с торжествующим видом победителя, чтобы справить свой триумф. - Ну, - оправдывалась она, - хороша ложка к обеду. Вот на математической олимпиаде дадут пять задач и четыре часа времени, и попробуй, уложись. Он, конечно, помнил свою первую олимпиаду в восьмом классе, когда из трех предложенных задач не решил ни одной. А по пути домой решения всех трех задач всплыли в голове сами собой. Ох и обидно было, но после драки кулаками не машут. И вот, наконец-то, районная олимпиада по математике. И долгожданная победа. Учительница настоятельно просила его готовиться к краевой олимпиаде. Как готовиться, он не понимал. Она по-прежнему засыпала его задачками... Кстати, он почему-то любил географию. В те времена, из-за нехватки кадров на селе, историю, географию, прочие «второстепенные» предметы преподавали, как правило, случайные люди. Почему-то считалось, что с этим может справится любой. Географию в их классе вел бывший парторг. Это был невежественный человек, скрывавшийся под благовоспитанной личиной и в отлично сшитом костюме. Однажды, кто-то с задней парты задал ему вопрос, где находится остров Шикотан.
Все в классе засмеялись, но потом затихли... У бывшего парторга побелело лицо, заиграли желваки и задвигались ноздри. - Выйдите вон из класса, - зловещим голосом партократа приказал он провинившимся... * * * И как назло еще один прокол, ставший судьбоносным. Я не любил истории и обществоведения. Все казалось пустым трепом. Единственно, что я читал в учебниках по истории, это описание битв, тут уж фантазия разыгрывалась... Эх, если бы Спартаку пулемет… Однажды на уроке обществоведения обсуждали тему «Взаимосвязь физического и умственного труда». Учебник обществоведения я вовсе не открывал, полагаясь на здравый смысл. И вот слушаю выступления наших отличниц. Отлично говорят, но совсем неправильно. Вот подняла ручку Валя... Вот она старательно рассказала об этой взаимосвязи, честно заработав очередную пятерку. Я хорошо знаю их интеллигентную семью. Ее старший брат три года гулял со смазливой дояркой. И что же, его родители настояли, чтобы он бросил свою доярку и женился на приезжей учительнице-толстушке. Им страшно не хотелось принять в свою семью представительницу физического труда. У меня зазудилось, тяну руку вверх. Учительница удивленно дает мне слово. Надо же, озарился. Я нудно рассказывал, приводя примеры, как, проходя трудовую школу, через ШРМ, потом заочно люди получали высшее образование, становились учителями, инженерами. Учительница одобрительно кивала головой. Но потом я продолжил, что обратного процесса не наблюдается, ни один генерал не мечтает быть разжалованным в солдаты и потом рыть окопы; ни один инженер не мечтает стать рабочим; ни один интеллигент не мечтает видеть свою дочь дояркой, а сына – пастухом. - Замолчи, - вдруг перешла на писк учительница. Да как ты смеешь такое при людях говорить! На перемене зайди к директору… И вот на педсовете, накануне экзаменов, большинством голосов по поведению решено было мне поставить тройку, а это значило, что я не допускался до выпускных экзаменов. Об этом со слезами поведала мне учительница математики. И вот последняя линейка... последние напутственные слова моей любимой учительницы: «Желаю Вам, всем без одного, успешно сдать экзамены». Больше в этой школе я не был... Учительница математики в тот же год уехала назад, в свое Подмосковье, так и не отработав положенного срока по распределению. Я уехал в деревню, и работал там, в местном совхозе, помощником тракториста. По окончанию выпускных экзаменов мои более везучие односельчане-одноклассники бахвалились, что после выпускного они разбили все окна в квартире, где жила моя учительница, за то, что она никому не только не подсказывала, но и не давала списывать. Я бросился с кулаками на рассказчика, но хороший удар по носу привел меня в чувство. Кровь капала на отбеленную матерью рубаху, и жалость к себе заслонила жалость к учительнице. Я ждал армии как манны небесной. И вот, наконец, меня, недоучку, военкомат снисходительно направил служить в танковую часть... * * * На приемных экзаменах математического факультета старый доцент-еврей, на собеседовании после приемки устного экзамена корил его: «Что ж Вы, дружище, потеряли время... Мой друг... пять лет жить, не тренируя мозг... Запомните, только в математике и в музыке нельзя наверстать упущенного... Наше время тоже погубило очень много математиков... Но тогда была война... Нет, Вы будете учиться, при старании может даже на отлично... Но дело не в этом, совсем не в этом. Уже никогда Вам не стать настоящим математиком! Как мне Вас жаль, такая голова и так запущена!» Немного позже, заканчивая математический факультет, он познакомился с сыном академика - учителя того славного доцента. - Леня, - сколько раз повторял академик этому доценту. - Ну не тянешь ты на теорию букетов... не тянешь. Я и двадцать лет тебе одно и то же говорю. Взял бы тему по оптимизации в функциональных пространствах или дифференциальным играм и через полгода защитил бы докторскую диссертацию... Она нужна профессору... Леонид Абрамович взрывался... Ведь самолюбие в математике не последнее дело. Как это можно предположить, что кто-то тут рядом может, а я, именно я – не могу. Он возненавидел волоховатую аспирантку, которая в срок и без единого черного шара защитила диссертацию по теории букетов. Но я его по-человечески понимаю… * * * И как благодарен был я своему старому доценту, вовремя осадившего мое честолюбие. После так называемой перестройки я возглавлял один из московских банков... Мне не вскружили голову известность, богатство, доступность всех благ. Разве от всего этого я стал счастливее??? Нет же, конечно нет... Разве заменишь дурную молодость на благоразумную старость? Разве заменишь красоту на деньги? Нет же. Я, имея миллиарды, завидую деревенскому ухарю, которому доступна только самогонка... Мне же за все приходится платить деньги, а фальшивость, как ни маскируй, она чувствуется... Вдруг вспышка в мозгу... Что такое? Инфаркт? Выстрел киллера? Разбитые окна в учительском общежитии... Боже! Где же я совершил ошибку? Почему ты хранил меня все это время? Ради какой цели? Но почему не подсказал пути истинного? Почему? И вот приходит она, постаревшая, поседевшая, подкрашенная. Я ее сразу узнал. «Я хочу, чтобы ты жил..» Ох, как я благодарен за твои слова, моя последняя учительница... Я улетаю... улетаю и вижу тебя внизу сгорбленную и постаревшую над моим бренным телом... Теперь я очистился от всей этой скверны, став частицей абсолюта, и не теряя при этом памяти. Я помнил все, даже давно забытое. Но ни что теперь меня не стыдило и не радовало. Я стал абсолютно спокоен. Благостное спокойствие, равнодушие разлилось вокруг меня. Ни мщения, ни зависти, никакого зла. Только одно добро окружало меня. Так вот, оказывается, какой рай: абсолютное спокойствие и абсолютная память, в любой момент встречаешься и общаешься с давно ушедшими людьми... А где же тогда зло? Оно уплыло, растворилось. Теперь я даже не знаю, что такое зло... |