Прискорбье и загробье
| Вид материала | Рассказ |
Анатолий Чудиновских
ПРИСКОРБЬЕ И ЗАГРОБЬЕ
(рассказы об учителях и учениках)
Опубликовано в сборнике «Схватка с вселенной», СПб,: «Абрис», 2000 –416с.
Содержание
Случайные встречи русских парней с персидской поэзией ……………………… 3
Двое на обочине ……………………………………………………………………..16
Бедный наш Иван Иванович ……………………………………………………….. 24
Ломка людей длинной воли …………………………………………………………26
Игра в шашки ……………………………………………………………………… 42
Моя последняя учительница …………………………………………………………49
СЛУЧАЙНЫЕ ВСТРЕЧИ РУССКИХ ПАРНЕЙ С ПЕРСИДСКОЙ ПОЭЗИЕЙ
1
Их было уже человек пятнадцать. Они встречались на квартире у Самохи, соблюдая все ритуалы таинственности. Это были студенты столичного университета, философского факультета. Они организовали подпольный кружок в начале семидесятых.
Самоха жил с бабушкой. Они вдвоем занимали трехкомнатную квартиру, так называемую «сталинку», так что места хватало и для кружка. Помимо Самохи особой активностью в кружке отличались Лариса, Вася и по началу Олег.
Самоху побаивались… Он был длиннорукий и длинноногий и от этого казался выше своего роста. В спокойной обстановке у него было весьма приятное дружелюбное лицо. Но стоило разгореться спору, как Самоха преобразовывался в черта, рыжего черта. Никто не знал, включая и его самого, какой коктейль играл в его крови. Это был один из тех русских парней, которых ожидали кол и виселица, амбразура и горящий танк, и, мягко говоря, все прочие неприятности …
Он, неизвестно где, и неведомо от всех, занимался диковинным каратэ. Но не распространялся о своем хобби. Однажды, провожая компанию до ближайшего метро, на глазах у всех, одним махом вырубил приставших к их компании хулиганов, что весьма удивило его товарищей.
Душой кружка была Лариса. Она была несколько эксцентричная, казалось, не от мира сего, но это в ней парадоксально сочеталось с ее практичностью. Будучи приезжей, она не мыкалась по общежитиям, да по углам. Она устроилась в жилконтору уборщицей. Ей предоставили комнату в коммуналке. Сама же она наняла по субподряду старую тетку, которая и выполнял всю работу, с которой она не успевала справляться. Зато у Ларисы оставалась комната…
Ларису Бог не обидел ни ростом, ни фигурой. У нее была черная копна кудрявых волос, не поддающаяся никакому гребню, большие жгучие глаза, широкий полный рот, может быть, несколько скрадывающий природную красоту. Но тот же Бог наградил ее одним неприятным недостатком, от которого она комплексовала. Она заметно прихрамывала на левую ногу! Еще в детстве она с мальчишками прыгала на спор с гаража, стоявшего в их дворе. И сломала ногу, которая неудачно потом срослась…
Лариса подготавливала планы занятия кружка, сама активно участвовала в дискуссиях. Она была в кружке единственной девчонкой, а раз так, то поэтому всегда находилась в центре внимания.
Вася и Олег были из одного села. И поступили учиться вместе на философский. Олег окончил школу с золотой медалью, а у Васи в аттестате была пара троек, кажется, по пению и русскому языку, но остальные – тоже пятерки.
Такое случалось редко, чтобы два парня из одного села, из одного класса поступили в столичный университет и на один и тот же факультет.
Вася был блондин с вдумчивыми голубыми глазами. Он был чуть выше среднего роста и средней комплекции. Олег, напротив, выделялся атлетической внешностью и был пальца на три выше Васи.
Они, конечно же, были друзьями. Честолюбие заставляло их делать рекорды. В одно время они играли в волейбол за школьную команду, потом – за команду университета. Их странная дружба, основанная на конкуренции, заставляла быть лучшими во всем: и в учебе, и в спорте, и во всем многом другом. Потом вместе жили в университетском общежитии, в одной комнате, хотя и попали в разные группы.
Когда им, обоим, Самоха предложил войти в кружок, они согласились…Но после дискуссий, принявших крутой оборот, Олег стал реже посещать квартиру Самохи, оправдываясь факультативными занятиями иностранным языком…
Они отдалялись друг от друга, их начало тяготить совместное проживание в одной комнате, но повода для окончательного разрыва еще не было. О работе кружка Вася не распространялся, а у Олега хватало такта не задавать лишних вопросов. Потом Вася переехал жить к Самохе…
2
Самым неугомонным был Самоха. В дискуссиях он порой доходил до грубостей и личных выпадов, не считаясь с мнениями товарищей. И каждый раз Васе приходилось осаживать Самоху.
Кружок для всех был хорошим стимулом к учебе. Ребята не пропускали ни одной лекции. А на семинарах устраивали настоящие бои по намеченному плану.
Драку обычно начинал Самоха. С простодушным видом он задавал провокационные вопросы преподавателю:
- В каких трудах классиков марксизма-ленинизма приводится доказательство того факта, что бытие определяет сознание?
После достойного и подробного ответа преподавателя поднимал руку Вася и приводил откопанные неизвестно где исключения из правил.
- Глупый архитектор, - начинал он, - отличается от умной пчелы тем, что он имеет в голове проект строительства…
После парирования преподавателем васиных возражений включалась в дискуссию Лариса:
- Общество, любая организация в своем развитии сталкивается с проблемами. Осознанная проблема становится уже задачей, которую люди стараются решить. Как, например, у нас, в Москве, было решено построить Останкинскую телебашню. Сначала появляется идея, потом проект в голове инженера Никитина, и уж после реализации проекта – сама Останкинская телебашня…
Преподаватель взрывался, и до конца занятия, не давая никому слова, пускался в демагогию. Под скептические улыбки студентов он начинал рассказывать о происхождении Галактики, солнечной системы, Земли и Луны, но едва доходил до вопроса о происхождении жизни, семинар заканчивался и наш преподаватель с досадой покидал аудиторию.
Наши заговорщики с особым усердием отыскивали противоречия в трудах классиков марксизма-ленинизма. А это было нетрудным делом...
- Как можно противоречить нашим непогрешимым классикам, - с напускной простотой удивлялся Самоха. – Вот, Ленин в одной работе говорит, что «экономика определяет политику», а придя к власти уже пишет, что «политика определяет экономику». Что это, забывчивость? Нет, непохоже для гениальных людей…
И преподаватель с пересохшим уже горлом опускался до объяснений, что такое диалектика...и что вычитанные у классиков противоречия оказывается вовсе не противоречиями, а являются звеньями одной и той же диалектической цепи. Вынь одно звено, - и цепь разрушится… Но, снисходительно прощал наш преподаватель идейное заблуждение второкурсникам, - диалектика – это очень сложный предмет, и к пятому курсу может быть они ее постигнут... Если кто доучится до пятого курса.
Но все эти семинары, по сути, мало что давали, не считая, конечно, тренировки обеих сторон в демагогии. Половина семинара уходила на розыгрыш, а остальное время на заклинания преподавателя и общие слова…
Потом преподаватель заметно поумнел. Он перестал пускаться в демагогию. После каждого провокационного вопроса преподаватель теперь стал обращаться к аудитории, чтобы нашлись смельчаки и попытались бы разбить напористых провокаторов. И такие смельчаки находились, это - Паша, комсомольский секретарь, Саша, бывший армеец и член КПСС, и позже примкнувший к ним Олег.
У первых на стороне были факты и раскрепощенность, у вторых – поддержка господствующей идеологии, а значит – и бесстрашие.
Постепенно идеологические разногласия вылились в личную неприязнь. Однажды наши кружковцы «кинули» Пашу, пытавшегося вступить в КПСС*, несмотря на мощную поддержку, оказываемую сверху.
- Ребята, - умолял студенческую группу Саша, я вам со всей серьезностью хочу сказать, что подано одиннадцать заявлений на прием в партию, и партком остановил свой выбор на Паше. Поэтому надо поддержать Пашу.
- У вас конкурс в партию?
- Да как ты смеешь такое говорить! Просто подано одиннадцать заявлений. Но ведь знаете, прием ограничен. Не все ведь желающие могут быть приняты в партию.
- Одиннадцать человек кандидатов - и так легкомысленно остановиться на одном. А может быть, Павел – волк в овечьей шкуре? Вы проверяли его родословную хотя бы до третьего колена?
- Ну, это глупости.
- Нет, это все принципиально. Паша, а как ты относишься к преферансу?
- Какому преферансу?
- Да к тому, в который ты у меня на прошлой неделе выиграл пять рублей.
- Паша, а можно ли коммунистам пить водку по праздникам?
- Да, можно. Что ты, Самоха, пускаешься в демагогию?
- Да ты же - пьяница. Что же вы, - Самоха широким жестом обвел помещение, - хотите превратить КПСС в партию алкашей?
- Да что вы, в конце концов, - взорвался тут Саша, - с цепи сорвались? Своего товарища, хорошего парня валяете в грязи..
- А может ли будущий коммунист пользоваться на экзаменах шпаргалками?- настала очередь Васи.
- Ну, это к делу не относится, - ответил уже побледневший Паша.
КПСС – Коммунистическая партия Советского Союза (авт.)
- Относится, Паша, еще как относится. Не помнишь, как тебе по экзистенциалистам за пару минут накатал шпору. Ты просил ее, как раненный боец гранату, протягивая ко мне свою длань… Забыл, наверное? А ведь пары месяцев не прошло. Я не коммунист, и я поступил тогда, признаюсь перед Партией и Комсомолом, подло. Я дал тебе шпаргалку.
- Да брось, Вася, дурака-то валять, - Саша явно выходил из себя.
- Кто дурак, давай-ка разберемся. Да и ты, Саша, тоже мне умник, экзамен по логике сдал по шпаргалке… Кто тебе ее передал, другой вопрос, вот и свидетели тут, рядом, сидит. А шпаргалка то была написана мной.
Под дружный хохот свидетели солидно закачали головами… Пашина карта была бита, даже вопрос на голосование о приеме в партию не был поставлен.
3
Выходные дни Вася и Лариса проводили в библиотеке ИНИОН, куда им, благодаря активности Ларисы, удалось получить пропуска. Они отыскивали редкостно интересные книги, которые чаще были на английском.
С замиранием духа Вася читал:
«История России есть история преодоления географии России. Или – несколько иначе: наша история есть история того, как дух покоряет материю, а история США есть история того, как материя подавляет дух… Если у нас – гипертрофированное чувство государственности, то у Америки – гипертрофированное чувство свободы».
«Россия, за редким исключением, не вела завоевательных войн. Окружающие ее народы сами просились в состав Российской империи. Вхождение в Империю сохраняло народы от распрей… Сохранялись все привилегии национальных элит. Местные феодалы получали статус российских дворян.
И приведу другой пример. Еще 100 лет назад правительство США платило за скальп взрослого индейца 5 долларов, за скальп женщины и ребенка – 3 и 2 доллара».
«Основная масса народа была нищей. Самым нищим был центр страны и Белоруссия. Любая окраина была богаче и культурнее. На «великорусском империализме» великороссы выиграли меньше всех остальных народов России».
«Не варяги, не византийцы, и конечно, не татары дали русскую государственность. Государственность мы обрели сами, не благодаря, а вопреки тем же варягам, византийцам, татарам и немцам».
«Нет, не роднит нас православие с Византией… Была Византийская империя, но не было византийского самодержавия. В Византии из 109 императоров было убито 74... При короновании императора Цхимисхия патриарх Полуевкт провозгласил новый догмат: таинство помазания на царство смывает все грехи, в том числе и грех цареубийства – победителей не судят».
«Кто в Византии стал бы волноваться о судьбе ребенка, убитого двадцать лет тому назад? Для них – это полнейший абсурд. У нас же народ не принял талантливейшего и делового Годунова только по одной причине – причине греха, даже не доказанного греха. В Византии сила создавала право и сила смывала грех. На Руси право создавало силу, и грех оставался грехом…
Византийство – это преобладание формы над содержанием, законничества над совестью, интриги над моралью. Поэтому не стоит оплакивать ее гибель. Константинополь был безжизненным и должен был пасть от малейшего толчка».
«Идеология католичества отражает глубинную суть феодализма и противоречит идее самодержавия и сильной государственной власти. Так, например, при короновании арагонских королей произносилась формула:«Мы, которые стоим столько же, сколько и вы, и которые можем больше, чем можете вы, мы назначаем вас нашим королем и сеньором при том условии, что вы будете соблюдать наши привилегии. А если нет, - нет»».
«После Смутного времени никакого избрания царя не было. Был «розыск» о лицах, имеющих наибольшее наследственное право на престол. А не избрание более заслуженных. Ведь заслуги более оспоримы, чем царственное происхождение.
«Государственная власть конструируется тремя способами: наследованием, избранием и захватом, в отсюда – и три формы государственного устройства: монархия, республика, диктатура. Диктатор ежедневно должен доказывать, что именно он – самый гениальный, неповторимый... А ведь, гений в политике это хуже чумы. Ибо гений это тот человек, который выдумывает нечто принципиально новое…Да избавит нас Господь Бог от глада, мора, труса и гения у власти».
«Монарх, вот что нужно России… Наследник престола растет в атмосфере добра... По дороге к реализации этой власти, этой индивидуальности не приходится валяться во всей той грязи и крови, интригах, злобе, зависти, какие неизбежно нагромождаются вокруг не только диктаторов, но и президентов».
4
«Чем меньше коммунистов, тем короче путь к демократии…», -гениальная мысль у Самохи прервалась, поскольку его вызвали в партком факультета…
- Не из-за Паши, ли?- подумал Самоха.
Нет, оказалось, серьезнее. Его встретил старый прокуренный секретарь парткома, бывший фронтовик с колодками орденов на груди.
- Присаживайся, сынок. - И после некоторой паузы, помяв папиросу Беломорканал, секретарь чиркнул спичкой, затянулся, потом выпустил дым, и продолжил:
- Подрывную работу ведете, молодой человек.
- Не понимаю вас.
- Все ты понимаешь. Ведь шила в мешке не утаишь. Мы давно знаем о вашем самочинстве. И об организации подрывного кружка. Знаем вас всех поименно. Так что ваша песенка спета... Вот тебе, чистый лист бумаги, вот карандаш, сынок. Давай, пиши объяснительную: когда организовались, с какой целью, что успели предпринять, и поименный список...
- Но вы его уже знаете.
- Не перебивай... И радуйся, что не в тридцатые годы говоришь... А то давно бы на Колыме жрал бы баланду... - И он с силой стукнул кулаком по столу... - Тем более, твои родители реабилитированы посмертно, и их имена остались в истории Партии!
У Самохи отец и мать в свое время подпали под знаменитое дело врачей, были арестованы и не вернулись… Его, с четырех лет, воспитывала бабушка…
Самоха написал, что действительно приходят к нему в гости студенты-однокурсники, что действительно разговаривали на разные темы, не исключая и политики. Но это совершенно не значит, что они создали какую-то преступную организацию. А что же касается поименного списка, то в каждой студенческой группе есть назначенный деканатом староста, и он постоянно отмечает по спискам посещаемость занятий.
5
И вот снова комсомольское собрание, но не группы, а потока. Собрание вел Паша и парторг. Паша был зол на недавняшний свой «опрокид». Парторг выступил первым. Он сказал, что на факультете образовалась подрывная, преступная группа из самых неустойчивых студентов. И все уже давно известно в самом КГБ* . Они давно следят. Их озаботили жалкие потуги отщепенцев о ликвидации Партии...
Обе стороны проявляли демагогическое искусство. У первых на стороне были факты и раскрепощенность, у вторых – поддержка господствующей идеологии, а значит – и бесстрашие.
Кружковцы умело защищались, и большинство остальных студентов их поддержало. Вопрос поставлен на голосование: исключить из комсомола активистов кружка. А это значило тогда автоматическое исключение из университета с выдачей волчьего билета.
«За» голосовали активисты, но их было столь мало. Треть вообще воздержалась от голосования. Но большинство проголосовало - против исключения.
Наши диссиденты выиграли комсомольское собрание. Одним словом, затея администрации провалилась... После собрания деканат, партком и комитет комсомола обрабатывали каждого студента, по одиночке... Шел полный разгром на факультете. И каждый боялся за свою судьбу.
Потом начались в КГБ, проработка студенческой группы, в которой волей судьбы встретились наши герои.
И вот повторное комсомольское собрание. И опять его вел Паша. Из присутствующих воздержалось две трети, остальные проголосовали за исключение из комсомола активистов самодеятельного кружка…
Вася смотрел на Олега. Олег поднял руку и спрятал за спиной впередисидящего. Но все равно это было заметно со стороны. Вертухай считал голоса…
Сдал их не Олег. Конечно, кто-то их сдал, но не Олег, как выяснилось позже.
После комсомольского собрания кружковцы уже не собирались все вместе никогда…Вася провожал Ларису. Они обсуждали происшедшее, слоняясь по зимней Москве.
- КГБ – комитет государственной безопасности ( авт.)
- Как ты думаешь, Лариса, Какие перспективы теперь нас ожидают?
- Лично я буду просить в деканате справку… Буду ждать… А дальше не знаю.
- А я ничего не хочу. Точнее, хочу домой.
Они добрались до Даниловской. Там, у Ларисы, была комната в коммуналке. Остановились на лестничной площадке, возле двери ларисиной коммуналки.
Вася неумело потянулся к Ларисе, щеки его пылали и… он поцеловал ее в губы… Лариса тут же отпрянула от Васи.
- Да как ты посмел такое сделать!
Вася, окончательно смущенный и убитый, что-то пролопотал в свое оправдание… он пошел прочь… Ах, эти любимые стихи:
Если жизнь все равно неизбежно пройдет,
Так пускай хоть она безмятежно пройдет!
Жизнь тебя, если будешь веселым, утешит,
Если будешь рыдать – безутешно пройдет…
6
И вот они, безрадостные перспективы. Более практичная Лариса вымолила в деканате справку о сданных экзаменах и зачетах. И в том же году переводом восстановилась на второй курс, в провинциальном финансово-экономическом институте.
Вася, тоже провинциал, уехал к себе на родину, работал на заводе ради положительной характеристики, учился заочно в местном университете на историческом, потом работал в проектном институте, в сметном отделе, и, в конце концов, приехал в родное село учителем истории… Он выбирал любое время, чтобы побывать в областной библиотеке, а лучше, конечно же, в московских – ленинке и ИНИОН. Он страстно хотел изучить персидский язык, а к его удивлению оказалось, что их несколько, этих языков! Стихи его успокаивали:
В этом мире не вырастет правды побег.
Справедливость не правила миром вовек.
Не считай, что изменишь течение жизни.
За подрубленный сук не держись, человек.
Самоха, потеряв университет и товарищей, занялся фарцовкой, потом сидел три года. Позже его видели пьяным, в рабочей робе, где-то на Полянке. Говорили, что он работает грузчиком в гастрономе.
Паша чувствовал себя победителем. Он с отличием окончил университет, остался в аспирантуре и стал комсомольским вождем родного университета.
Однако соблазны…кому они неведомы, нам, православным. Комитету комсомола университета было выделено несколько путевок на двухнедельную поездку в Париж, по тем временам это – неслыханное дело. Вместо того, чтобы сначала оповестить об этом ректора, проректоров и своего родного декана, Паша сам поехал в Париж, прихватив с собой любезных приятелей и приятельниц…
Узнав об этом, декан возмутился, поставил вопрос ребром о снятии Паши с комсомольских вождей и об отчислении его из аспирантуры. А поводы или компроматы – они всегда найдутся, когда у молодых людей наличие гормонов опережает прирост мозгов…
Паша выл, унижался, клялся в своей верности общему делу – ничто не помогло.
Он исчез, исчез навсегда… Потом ходили слухи, что Павел попал в психушку. Больше его никто не видел…
Олег досрочно закончил аспирантуру и успешно защитил диссертацию по теме: «Некоторые аспекты по расширению и углублению руководящей и направляющей роли КПСС в практике строительства системы высшего образования в СССР на примере преподавания основ марксизма-ленинизма в вузах страны». И остался на кафедре теории научного коммунизма.
Саша также успешно окончил аспирантуру, защитил подобную же диссертацию и был направлен на работу инструктором обкома партии. Немного позже, как экономист и как политик, он будет направлен партией на трудовой фронт и возглавит завод блочного строительства.
7
Вася каждое лето приезжал в Москву и с утра до вечера пропадал в библиотеках. Он искал ответы на мучащие его вопросы. Он искал связь формы государства и народного менталитета… Советская историография представляла собой сплошное пустословие, и он старался читать старых авторов:
«Самых опасных наших противников – татар с востока и поляков с запада – мы взяли не геройскими победами и не сокрушающими поражениями. В борьбе с татарами даже и Куликовская битва в сущности ничего нее изменила... Мы взяли их измором: мы – продержались триста лет, а татары за те же триста лет выдохлись окончательно. Решительно то же было и с Польшей: там даже и сокрушительных побед не было: в многовековом споре «славян между собою» Польша была обескровлена и разложилась изнутри».
«Новгородские верхи прониклись западноевропейской идеологией, но низы – были за царя... Ни Псков, ни Вятка, ни Двина не оказали никакой помощи Новгороду, когда его осадил Иван III...
Почему Псков, Вятка, Двина, Устюг старались отделиться от Новгорода, и почему Урал (Строгановы, Демидовы) и Сибирь (Ермак и Хабаров) не отделялись от Москвы?».
«Откуда, при «всеобщем рабстве» у московских простолюдинов взялся горячий интерес к политическим вопросам, откуда у народа такое напряженное внимание к действиям властей? Политическая активность низов часто опережала замыслы самодержцев. Мало того, московские низы ставили им, самодержцам, порой грубые условия... И это все наши дворянские историки называли тиранией!»
«Когда Василий Темный попал в плен к татарам, Москва, при содействии Строгановых, собрала для выкупа 200 000 рублей. Каждый простолюдин добровольно, кто как мог, вносил порой непосильную для себя лепту. Тот же Василий Темный, разгромив Новгород, наложил на него дань 10 000 рублей, а после Смутного времени, т.е. полтораста лет спустя, Москва по Столбовскому миру уплатила Швеции контрибуцию в 20 000 рублей».
«Вопрос решает воля к жизни и воля к власти в тех их формах, какие свойственны данному индивиду. Генерал проявляет свою власть в командовании, Лев Толстой – во влиянии, Морган – в финансовых монополиях, Робеспьер и Сталин – в вооруженном навязывании своей воли… Народ непобедим, пока у него не исчезла воля к жизни. Народ никогда не погибнет, пока у него есть люди, обладающие волей к власти».
8
Лариса определенно делала карьеру. Делала быстро и неожиданно. Долгое время она работала бухгалтером в разных организациях. На волне так называемых «бирж» она прослыла лучшим бухгалтером в своем областном городе. Потом работала главным бухгалтером в филиале одного из московских банков. Теперь она была генеральным директором этого столичного банка.
Она узнала его сразу.
- Сколько лет, сколько зим, - он обратился к ней по имени-отчеству.
- А, это ты, Саша… Надо же, какая встреча… Да называй меня, ради бога, по имени.
- Эх, Лариса, молодость, ностальгия по прошедшим временам.
- Думаю, нам с тобой и вспомнить то особо приятного нечего…
- Напрасно, Лариса, время было такое, трудное время… И кто соломинку в глазе увидит…
- Кому как. Пришел, наверное, по делу?
- Да, Лариса. Ведь ты знаешь, за мною стоит коллектив завода блочного строительства. Несколько десятков тысяч человек…
- И нужен кредит для развития производства?
- Да, да, Лариса…
- Ты заходил в кредитный отдел?
- Нет, зачем же, мы же с вами однокашники.
- Однокашники… А кто же меня исключал из комсомола?
- Ну, кто старое вспомянет, Лариса, что же это ты вдруг... Ведь времена были такими. Что тут поделаешь? Кто старое помянет, - тому глаз вон.
- Ты все о своем глазе. Я не держу на тебя зла. Сам начал первым вспоминать старое… Не думай, что это старое как-нибудь повлияет на решение банка. Мы, прежде всего, делаем прибыль. И нам каждый порядочный клиент – лучший друг. Если все документы готовы, кредитный отдел изучит их, наш представитель, может быть, побывает на вашем заводе, и еще кое-где, и мы примем решение. Субъективный фактор, Саша, исключен.
Заявка на кредит всех в банке удивила. У завода была огромная дебиторская и кредиторская задолженность. Завод отпускал в кредит свою продукцию на авось, но по баснословной цене. Со своей стороны, завод бессовестным образом получал авансом материалы, конструкции, оборудование. География поставок для завода охватывала всю страну и ближнее зарубежье. Брали комплектующие под обещания. Завод, одним словом, успел обобрать всю страну. Но времена мастодонтов прошли. И это давно уже надо было понять всем удачливым и неудачливым красным директорам.
- Я надеюсь на лучшее в этой жизни, на реконструкцию, на полную замену оборудования.- Саша, кажется, не лукавил, просто обстоятельства его приперли. - Ведь, Лариса Львовна, акции нашего завода в цене. Думаем организовать дополнительную эмиссию акций и тем самым повысить платежеспособность завода…
- Да грош цена твоим акциям. Сменить оборудование? Перестроить цеха? Да ты с ума сошел! Дешевле будет на пустыре новый завод построить. Все твои труды напрасны. Разве что здание домоуправления, да и то его, скоро, пожалуй, отберут за долги. Кровь еще на тебе. А что ты притих, вдруг? Неужели приватизация обошлась без крови? Такой большой завод и без мальчиков кровавых. Они тебе не снятся? Наделал долгов. Завалил металлоломом всю страну. Да, проще было бы всему вашему трудовому коллективу все эти пять лет на печке лежать и получать пособие по безработице…
- А что же делать?
- Что делать… Не технолог я и не конструктор. Одно могу сказать, как банкир, чего нельзя делать… Нельзя делать ваши суперблоки, нельзя делать «Москвичи», нельзя делать гидроэлектростанции на Волге и на Енисее, многое что нельзя делать… Как бы ни оправдывали режим, но если при нем делают плохие вещи, - я его не признаю.
- А сейчас вообще ничего не производят…
- Это временное явление… Будет все у нас, если будем стараться, а главное, работать как следует, каждый на своем месте…
Эх, Саша, всякий режим хорош, пока он не оподлеет. Рыцарь и обыватель, их борьба проходит через всю историю человечества. Не борьба рабов и господ, а именно, - рыцаря и обывателя.
Для одних – самим высоким является честь, достоинство, а для других – выгода. Нет, не думай, что если ты банкир, то обязательно – обыватель, пользоприобретатель, а если офицер – то обязательно человек чести. Рыцари и обыватели есть и среди банкиров, и среди офицеров, среди каждого слоя людей, только разный процент.
Польза для рыцаря это индикатор успеха, но не самоцель. Цель для рыцаря – это честь, это самореализация рыцаря. Если общество устраняет из театра, которым является жизнь, рыцарей, - то на обывателя рассчитывать нечего. Гниение, воровство, потеря человеческого достоинства, как на верху общества, так и внизу его…
Саша не получил кредита. Сашу убили в подъезде. Об этом шумела вся страна. Убийц, как обычно, не нашли…
9
Изредка, на неделю, раз в три года приезжал в село Олег. Что ж, он был знаменитостью. Надо же, простой деревенский парень, а теперь – доктор наук, работает в самом Кремле… Он для всех был легендой. Не забывал Олег и навестить старого друга… Все сочувствовали Васе, - ведь два друга, вместе начинали, и вот – один в правительстве, а другой – простой сельский учитель. И парень то, Вася, хороший, не пьет, не курит, не прелюбодействует. Школьники в нем души не чают. А вот что-то не получилось. Говорят, что его, в свое время, исключили из университета. Но за что? Не потянул по программе? Да не может быть такого! Олег то потянул, а Вася, все знали, имел лучшие способности. Олег никогда и никому на селе не открывал причину васиного падения. Они и раньше были, сколько их помнят, отличными, добродушными парнями.
Помнил Вася и последний разговор с Олегом.
- Олег, честно скажи, читаю я твои последние статьи, ведь ты высказываешь полярное тому, что высказывал тогда в университете, на семинарах. Что, прозрение на тебя снизошло?
- Продолжай, продолжай свою пластинку, Вася. Кажется, ты меня хочешь уличить в подлости? Нет, Вася, это не подлость, а адаптация.
- По-русски, приспособление к изменяющимся условиям.
- Хотя бы и так. Ты же грамотный, Вася. Человечество выжило за счет чего? Да за счет того же приспособления к окружающим его обстоятельствам. Наступает похолодание, ледниковый период, и кроманьонец укутывается в шкуры им же убитого мамонта! Да, Вася, наш кроманьонец приспосабливается! А что ты хотел? Чтобы сдох наш кроманьонец?
- А школьник, чтобы получить недостающее «пять» прячется за хилыми плечами товарища и списывает у него контрольную… И это тоже приспособление.
- Да, да, я списывал в школе у тебя по математике, подумаешь, нашел, чем хвалиться… На кой хрен мне эта математика! Я гуманитарий, и я максимально использовал свои возможности…А ты просто разбрасывался…Потом влип в эту жидовскую кампанию… И в результате я – советник премьера, а ты – школьный учитель… Прости, Вася, сам ты напросился на кукань…
И тогда я тоже был прав. Время такое было. В тех условиях марксизм был самой правильной теорией, и я полностью был на его стороне. И, никогда, в отличие от тебя, не кривил душой. А ты, Вася, кривил. Вел «со товарищи» подрывную работу, и ни как вам всем не хватало мужества в этом признаться. Как вы все юлили тогда на комсомольском собрании. А? Но времена и обстоятельства сменились… и теперь, на данном этапе правы монетаристы и кейнсианцы…
- Да, Олег,
День смерти нас, живущих уравняет,
Все друг от друга мы не отличимы…
- А вот, тебе, Вася, из той же оперы:
Мир благоденствует, а ты обязан прозябать,
Пусть мир к тебе несправедлив, сам справедливым будь…
- Как-то раз, в бытность моей работы в проектном институте, моему начальнику попалась на глаза книжка твоего академика под названием «Конечные результаты». Вот, - говорит он, а на лице у него такое таинственное выражение, - вот что, Вася, нам надо. Прочитай, мне некогда, все же ты специалист в этих делах, а я – нет. Прочитай, и сделай для меня конспект. Ну, слово, дело, прочитал эту книжку, приношу ему один машинописный листок. А там – несколько понравившихся мне цитат К. Маркса, которые я нашел в этой книжке. Приношу начальнику. Тот: «ты что, смеешься надо мною?». Нет, - отвечаю я. Более ничего подходящего я не смог найти в книге… Надулся шеф, затаил на меня обиду. А через неделю кладет мне руку на плечо: «Прав ты, Вася, прав. Неужели все такие академики там?». Еще хуже, говорю ему. Этот, пожалуй, самый лучший… «Да, плохи тогда наши дела, плохи…», - ответил мне начальник…
- Брось городить ерунду, Вася. Мой академик писал для умных людей, а не для твоего полуграмотного проектировщика. Времена были такие. Надо было уметь читать между строк, Вася… Ты еще тогда с этой хромой кобылой таскался…
Вася побледнел и неожиданно для себя неумело ткнул Олега кулаком в грудь, и в ответ получил основательный удар в челюсть… Поплыло, поплыло вокруг… Олег ушел… На столе остался недопитый «Наполеон», принесенный Олегом.
В голове кружилось, противно как-то, совсем противно… Его мысли были далеко от обыденного:
«Происхождение западноевропейского феодализма полностью определило и его юриспруденцию, и его политику, и его «идеологические настройки». Все это выросло из данного психологического материала, определяемого как отчужденность каждого человека и групп людей друг от друга...».
«Парламентарные методы управления привели к полному политическому, экономическому и моральному маразму почти все страны Европы, и мир стремится к авторитарному правительству.
Отринув определенность монархии, три четверти человечества пошли искать определенности в диктатуре – и, вместо хлеба, получили камень…Республиканская форма правления совершенно автоматически приводит к диктатуре бюрократии, а эта бюрократия в интересах своей стабилизации выдвигает очередного диктатора».
«Пропорциональное избирательное право характерно для материковой Европы. В парламент могут попасть представители, скажем, 40 партий. И вот после этого начинается парламентский кабак... Напротив, в Англии и США формирование парламента основывается на относительном большинстве голосов. Победившая партия получает все голоса в парламенте».
«Но мы не можем допустить у себя даже политического механизма США– это гарантированное национальное самоубийство. Неповоротливость, медлительность, чудовищные политические ошибки, трата времени на споры, размышления, оттяжки решений».
«В наших конкретных русских условиях - даже еще и послереволюционных – любая республиканская партийная говорильня вызовет неизбежную хозяйственную катастрофу, за которой последуют и всякие остальные».
«Нация, находящаяся в состоянии военной опасности, не может позволить себе роскоши парламентарной волокиты. Военная же опасность существует в мире со времен Адама и Евы... Нации, которых природа поставила вне этой опасности, могут забавляться согласительными комиссиями. Для России согласительные комиссии были бы самоубийством.
Парламентаризм. Во Франции делят портфели, а враг уже у ворот... Даже оборону как следует не смогли организовать… В среднем случае на место президента попадет второсортный адвокат, потерявший свою клиентуру, поэтому вынужденный уйти в политику».
«Я ... знаю, что никакой толковый врач, инженер, адвокат, промышленник, писатель... в парламент не пойдет, потому что ему там делать нечего, у него есть свое дело. Не станет же человек бросать своих пациентов, клиентов, свой завод, свое предприятие, свой рабочий кабинет, чтобы идти валять дурака на парламентских скамьях... Влиять можно своим трудом и на своем рабочем месте... Парламент есть скопище более или менее честолюбивых неудачников...».
«Европейское управление, согласно Монтесье, должно быть основано на разделении властей. Причем это разделение понимается не как специализация, - специализацию знает и Москва, - а как противопоставление. Иными словами, один жулик должен контролировать другого жулика и наоборот, с тем, чтобы аппетиты обоих были бы таким образом нейтрализованы.
Напротив, в Боярской думе концентрируется и власть законодательная, и исполнительная, и судебная, и военная, и контрольная. И никаких межведомственных междуусобиц!
Народное представительство должно быть собором, а не парламентом».
«Конституция «делает каждого француза сторожем его собственного кармана». Все буржуазные законы написаны для идеального гражданина, «который родился подкидышем и умрет холостяком, а дети составляют неудобство для родителей..».
«Вовенар, современник Вольтера, писал: «тот, кто боится людей, любит законы». И, когда закон входит в противоречие с человечностью – русское сознание отказывает ему в повиновении. Необходимость в законе, как и любом другом договоре появляется в результате потери доверия друг к другу..».
Потом Вася получил письмо от Олега. Тот извинялся за происшедшее… Винил Васю во всех грехах. И добродушно предлагал ему похлопотать, там, наверху, чтобы он, Вася, хотя бы кандидатскую защитил. Ведь для меня это, писал Олег, - запросто.
Вася ничего не ответил…
10
После известных политических потрясений пришла мода и на молодых интеллектуалов, которые, благодаря своей молодости, уму, научной вооруженности, а главное - умению широко видеть и глубоко мыслить, - могли бы заменить косных ретроградов, занимавших все ключевые позиции в стране, бывших заочников и троечников, толком не понимающих ни вверенных им технологий, а тем более – современных методов управления и экономических процессов.
Бюрократическая элита во все времена напоминает журавлиную стаю или точнее строится по образцу тевтонской свиньи, а если по-русски, то по принципу дедки и К, вытаскивающими совместными усилиями репку. Впереди – вожак, а за ним – вся остальная камарилья...
Стоит только лидеру продвинуться на ступеньку по иерархии, это вызывает массовые перестановки кадров вплоть до самых низовых мест.
Академик стал вице-премьером. А Олег, как верный ученик ученика академика становится у него советником по социальным вопросам.
Теперь нам известно, в какие дебри завели тогда нас академики и преданные им завлабы. А тогда с ними связывались все надежды. Но... засеяли землю пустоцветами и чертополохом... и ждали, когда вырастут семена, чтобы прокормить алчущих...
11
Вася ждал ответа целых три месяца. Пришло даже не письмо, а телеграмма: «Срочно приезжайте…». Перепоручив свои дела, Вася приехал в Москву, в издательство… Его встретили радушно. Главный редактор, имеющий, кажется, все виды, будто бы только и ждал встречи.
- Василий Тихонович, и сейчас пишут, и всегда писали всякую дрянь… Почитайте теперешние столичные журналы. В них - либо дурость, либо беспросветная тоска безвольного человека… А вы мне понравились своим оптимизмом. Ну откуда вы это взяли:
«Со времен Петра Первого произошел раскол русского общества. Дворянство, как инородный элемент, захватившее в свои руки власть в стране, противостояло крестьянам, купечеству, духовенству и даже идее самодержавия. Дворянская интеллигенция создала иллюзорные представления о русском народе. Чего стоит сказка Льва Толстого о непротивлении злу насилием и достоевская любовь к страданиям... Не было на Руси Платонов Каратаевых, как и не было героев Достоевского и Илюши Обломова... На базе непротивления злу насилием нельзя было создать империю, или вести гражданскую войну...
Прославляют врожденное миролюбие русского народа. А тогда как быть с боями стенка на стенку? И ведь это практиковалось во всех городах и весях. Взрослые мужики и дети целый год тренировались, чтобы на престольный праздник сойтись и показать свою удаль. И кто в рукопашной мог одолеть русских мужиков!…
Сказка о русской лени, выдуманная Гончаровым? Однако русский народ преодолел такие климатические, географические и политические препятствия, каких не знает ни один народ в истории человечества».
- Василий Тихонович, откуда это?
- Я не присваиваю себе, что закавычено… Но поймите, мне, одиночке, невозможно освоить все и оценить. Из ста книг, которые я научился со временем читать по диагонали, может быть, попадалась одна, которую я читал по слогам! Со временем стал я ощущать, кто у кого списывал, а кто, как Ермак или Хабаров, шел первым.
- Василий Тихонович! Мы всей редакцией тут читали, удивлялись:
«Если русский человек делает свинство, то он ясно чувствует, что это есть свинство, что грех есть грех (поэтому у нас с индульгенциями ничего не вышло: от греха откупиться нельзя). Практическая политика с ее демагогией, с ее интригами, склоками..., есть неизбежное и сплошное свинство -–пример ленинских апостолов только крайнее выражение этого политического свинства.
Совесть – это второе Я. Вот именно, по причине гипертрофированной совестливости, раздвоенность характерна для русского человека. В психиатрии, кажется, есть подобное определение шизофрении. Да, когда жизнь расходится с внутренним миром, коллективным менталитетом, мы видим эпидемию шизофрении, как в Смутное время или во время Гражданской войны».
- Василий Тихонович, ведь национальной религией русских является православие. Пусть ты атеист в третьем колене, но менталитет остается все равно православным. Если перевоспитание одного человека, по крайней мере, взрослого человека, есть вещь практически невозможная – «перевоспитание» тысячелетней нации есть совершеннейший абсурд. Вот, дальше я читаю, и совершенно согласен с вами:
«Распространение религий коррелирует с распространением рас…Православие есть самая оптимистическая религия мира. Православие исходит из того предположения, что человек по своей природе добр, а если и делает зло, то потому, что «соблазны».
«Православие предполагает, что человек по природе добр. А если и делает безобразия – то из-за «соблазнов». Если эти соблазны устранить, а на это направлены усилия прежде всего семьи, а также должны быть направлены усилия школы, всего общества, - то человек будет жить в согласии с Богом и со своей совестью».
- А вашу книгу мы запустим как можно большим тиражом. Материал доступен, книга легко читается. И никаких повторов… Надо, надо, Василий Тихонович, воспитывать наш народ.
И вы, Василий Тихонович, наверное, сами понимаете, профессура наша атрофирована. На внутрикафедральную борьбу у нее уходит все воображение и талант. Остается пять процентов времени и энергии на работу, а точнее – на списывание друг у друга.
- Я вам тоже приведу подобный пример, но из политики, Аристид Бриан признавался, что 95 % его сил уходит на борьбу за власть и только пять процентов на работу власти.
- Да как же все это изменить, Василий Тихонович?
- Никак. Пусть живут сами по себе, штатные преподаватели везде нужны. А эти и отличаются от школьных учителей разве что своими побрякушками. А отбирать эти побрякушки, как это некоторые предлагают, - ровным счетом, что свинью брить: шерсти мало, а визгу много.
Редактор расхохотался и захлопал в ладоши…
- Профессора русской истории, - продолжал Вася, - рассматривают эту историю с точки зрения западноевропейских шаблонов.
- Я совершенно согласен с вами, Василий Тихонович, что русская историография является результатом наблюдения русских исторических процессов с нерусской точки зрения. Совершенно верно, что вся русская историография написана дворянами, которые в основе своей либо не имели, либо потеряли русские корни.
- Национально-культурная оторванность от народа наших профессоров дополнялась кабинетной оторванностью от жизни. Так, например, о русской общине не знал никто из профессоров. Потом приехал немец Гастхаузен, не имевший о России никакого понятия. Он оставил цитаты. И по этим цитатам русская наука стала изучать русские общины....
Я считаю сейчас актуальным вопрос перевоспитания русской интеллигенции, перевоспитания в русском духе. И так как это перевоспитание почти невозможно, то дело идет о создании новой русской интеллигенции, которая, конечно, не может родиться по заказу.
12
Ей было очень плохо. Завтра, завтра она должна услышать ответ. Завтра… И на какую вечность растянулось это завтра. Нет, нет, - думала она, - я не могу больше… Метро, Автобус, Чертаново. Дальше она брела механически.
Если завтра Центробанк ответит «нет», значит, мы – банкроты. Если ответит «да», - значит, мы войдем в десятку крупнейших банков страны… Боже, неужели ты действительно есть… Боже, прости меня дуру и грешницу, прости!
Прошло лет двадцать, нет, даже больше прошло лет. Вот и подъезд, где когда-то жил Самоха…
Она давно, где-то лет десять тому назад увидела его случайно, пьяного на Полянке…Тот стоял вокруг каких то мужиков, наподобие его, и что-то жестикулировал своими длинными руками. Тогда ни о чем не хотелось с ним говорить…
И вот она сама шла к нему… Звонок и дверь открывается… Все тот же Самоха, но только сильно постаревший..
- Боже мой, Лариса, это ты?
- Здравствуй, Самоха.
- Лариса, проходи, проходи… А знаешь, у меня Вася в гостях…
- Вася?.. У нее поплыло все перед глазами…
- Да, мы все это время, за малым, не теряли друг друга из виду. Скоро он должен вернуться из издательства, он ведь книгу готовит…
- Ну, а ты, как ты сам живешь, Самоха?
- Бабуля моя умерла лет пять как назад. Работаю юрисконсультом в одной фирме. На жизнь, во всяком случае, хватает. Да, кстати, я женился.
- Ну, поздравляю, поздравляю тебя.
Самоха лет семь тому назад бросил пить. Времена круто менялись... Внезапно он ощутил в себе какую-то непонятную тяжесть. Серое московское небо, да еще противная морось давили и без того на психику. Бабушка уже была слаба... В доме – ни копейки... Скудная утварь... Он лег спать... Если сегодня не усну, то повешусь! – думал он.
В полудреме у него в голове роились обрывки мыслей. Он пытался их восстановить, но такие попытки только приносили непонятно откуда новый ворох обрывков мыслей, и сон, долгожданный сон не наступал… В полудреме ему вспоминались слова:
- Самоха, прошу тебя, не пей…- жалобно обращалась к нему двенадцатилетняя кузина.
- Да пошла ты, мартышка, отсюда. Понаехали тут, понимаешь, гости столицы, только и слышишь одно и то же: «не пей, не пей».
Теплые руки бабушки успокаивали Самоху и укладывали его спать… а он вспоминал строки:
Пью не ради запретной любви к питию,
И не ради веселья душевного пью,
Пью вино потому, что хочу позабыться,
Мир забыть и несчастную долю свою…
Люди живут, надеются на лучшее. А жизнь меняется на глазах. А у меня что? - задавал сам себе Самоха вопросы. - Ни специальности, ни семьи! Все остальное – вокруг бутылки водки. Я - алкаш...
Он уснул. На следующее утро Самоха пошел на свою работу и взял расчет. Встретили его собутыльники, но к их удивлению, он отказался от дармовой на троих ... Самоху больше не тянуло к спиртному. С этого дня его душа не принимала даже пива!
Самоха устроился на работу в кооперативе. И в один из очередных набегов на столицу своих родственников он сделал предложение уже повзрослевшей кузине. Ей было только семнадцать, а ему… тридцать семь! Самоха поступил и досрочно закончил заочный юридический.... Теперь Самоха работал юрисконсультом в своем прежнем кооперативе, давно уже ставшим акционерным обществом и снабжавшим всю страну французской парфюмерией.
13
- Ну, как ты, Вася, живешь?
- Лариса? Неужели это ты? Лариса… Как живу, спрашиваешь?
Чтобы мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше спи один, чем вместе с кем попало.
Лариса, я верен нашей клятве… Работаю учителем в родной сельской школе. Ребята хорошие. Преподаю историю. Половина выпускников – гуманитарии. Кажется, наш кружок расширился…
- Почему не писал?
- Я ведь не знал твоего адреса. Я тебя, Лариса… А точнее, у меня своеобразный комплекс. Да потом, помнишь наше расставание?
- Нет, не совсем.
- Когда тебе идет пятый десяток, хочется свести счеты с прошлым. Прежде всего, переоценить все дела, все поступки. Понять себя, понять людей. Скорее, прежде всего, и людей то прежних нет. Поэтому хочется писать… Кого считал подлецом, оказывается я не прав. Видишь ли ты, подлости, оказывается, не существует на свете, есть одна голимая адаптация к изменяющимся условиям. А поведение человека, если послушать наших парламентариев, определяется соотношением гормонов и разума…
Я не верю в переселение душ. Что делать. Не верю и в рай. Что делать. Но я знаю, да, я теперь знаю, что такое смерть.
Когда после тебя не остается ничего, и ты еще – при сознании, - то страшно! Когда у тебя остается что-то в кубышке, и никто об этом не знает, - тоже страшно. Но, когда ты открыт, когда посвятил себя Богу или семье… или Партии…- ты умираешь спокойно, естественно, как отпадает осенью уже ненужная листва… А что за этим? За этим – искренняя и безотчетная любовь. Иррационально? Да! Да! Иррационально, но жизненно необходимо…
Мой отец вернулся с фронта, зачал меня и помер от ран. В последние свои дни он страшно пил. Мы с матерью дергали колхозные сорняки, пололи свеклу – и все это за один трудодень, на который не купишь и килограмма сахара… А руки как болели. И сейчас она продолжает ломаться на непосильной работе, хотя я ей говорю, мама, оставь все это. Неужели я не смогу тебя прокормить… Но сила привычки, сложившийся образ жизни, она и до смерти будет вкалывать на этой непосильной работе…
Ну а как ты?…
- Работаю в финансовой сфере. Как сапер… Стоит только один раз ошибиться, и все… Порою нервы на пределе.
- А ты сохранилась. Такие же пышные, черные волосы…
- Нет, Вася, я совсем уже седая… И седеть начала после того комсомольского собрания. … Как я рада за Самоху. Да, он пинками поднял свою волю с земли. Он – герой!
Я танцевать хочу, Вася. Я всегда завидовала профессиональным танцовщицам… Пойдем в ресторан… Вася, Вася, не уходи от меня… Я так долго тебя ждала…
- Лариса, я тоже все это время думал о тебе. Мне так не хватало тебя… Самое лучшее, самое счастливое время – это наш кружок. Какими же мы были глупыми и злыми… Но как было интересно жить!
Теперь нет, не серые будни. Совсем нет. У нас по-своему интересная работа. Но мне кажется, что мы реализуем тот свой потенциал, который создавался в молодости. Только и всего.
А вот молодость – это время создания того потенциала, который дается на всю оставшуюся жизнь… И это – самое счастливое время…
-… Нет, Вася, ты сейчас же поедешь ко мне, сейчас, немедленно… И не бойся, я не буду задавать вопросы, как тогда, … на лестнице…
Они сидели молча. Он ее обнял. Она не сопротивлялась. Он гладил ее руки. Она прижалась к нему щекой и заплакала.
- Как я счастлива рядом с тобой.
Простые и глупые слова. В сорок лет может быть, они и выглядели глупо, а если сбросить лишние двадцать, - то тривиально. Но они были счастливы, а счастье для сорокалетних – это отсутствие боли и надежда, что ее никогда не будет.