Социальное неравенство в условия современной России 4 Глава 2

Вид материала

Реферат

Содержание Глава 1. Социальное неравенство в условия современной России Стоимость устранения бедности в России: суммарные дефициты денежных доходов в семьях с доходами на душу ниже прожиточного ми­ним По официальным данным Увеличение доходов по их источникам, которое обеспечивало бы полное устранение бедности в России Источники доходов Источники доходов 2.2. Факторы, определяющие масштабы неравенства Глава 3. Неравенство и бедность: причины и пути преодоления существующих диспропорций

Подобный материал:

• Проект «Социальное неравенство и публичная политика» (СНиПП) «Неравенство доходов как, 804.89kb.
• Проект «Социальное неравенство и публичная политика» (СНиПП) «Человек и собственность», 905.43kb.
• Курсовая работа дисциплина: Экономическая теория Тема: Бедность в России: масштабы, 370.21kb.
• Публичный доклад, 1122.9kb.
• Что такое неравенство?, 191.4kb.
• Выступление на Всероссийской тарифной конференции, 446.04kb.
• Инна Рывкина Социальное нездоровье современной России как предмет изучения социальной, 137.39kb.
• Программа обсуждена на заседании кафедры Математики фнти, 38.01kb.
• Лекция 13. Индивидуальный и рыночный спрос 3 От индивидуального спроса к рыночному, 147.34kb.
• Фгбоу впо «Пермский государственный педагогический университет», 50.35kb.

Содержание


Введение 3

Глава 1. Социальное неравенство в условия современной России 4

Глава 2. Методы измерения социального неравенства 12

2.1. Разложение показателей неравенства и бедности по источникам доходов 12

2.2. Факторы, определяющие масштабы неравенства 14

Глава 3. Неравенство и бедность: причины и пути преодоления существующих диспропорций 20

Заключение 26

Список литературы 28


Введение


История социально-экономических реформ 1990-х годов в России уже перешагнула десятилетний рубеж. За этот период были осуществлены крупнейшие преобразования, изменившие всю архитектонику российской экономики и российского общества. Однако вновь и вновь задаются вопросы: каковы результаты реформ? каковы их уроки? Каковы перспективы? Каждый из этих вопросов по-прежнему носит остро дискуссионный характер. К числу таких вопросов относится и проблема среднего класса в современной России. Это неудивительно.

Показатели располагаемого дохода и фактического конечного потребления домашних хозяйств являются интегральными стоимостными показателями уровня жизни населения. Первый из них характеризует экономическое значение населения в производстве валовой добавленной стоимости, а второй – роль населения как потребителя товаров и услуг. Несмотря на всю важность для экономического анализа подобных обобщающих характеристик, необходимо учитывать то, что общество разделено на различные социальные страты, группы, слои, каждый из которых, имея собственные экономические интересы, по-разному ведет себя на рынках товаров, капитала, труда и т.д. Влияние одних социальных страт на отдельных рынках может быть определяющим, но на других – не иметь серьезного значения. В этой связи социально-экономические категории доходов и потребления населения, складывающиеся в результате распределения и перераспределения валового внутреннего продукта, должны рассматриваться и с точки зрения микроуровня.

Тема курсового проекта актуальна, поскольку изучение социальной стратификации по уровню жизни – одно из самых популярных направлений исследований социального неравенства, как на Западе, так и в нашей стране. В основе этих исследований – описание и анализ неравного распределения богатства в обществе.


Глава 1. Социальное неравенство в условия современной России


Современное понимание проблемы социального неравенства основывается на изучении процессов социальной интеграции и дезинтеграции.

Социальная интеграция чаще всего понимается как процесс гармонизации отношений между различными социальными группами. Абсолютизация интеграции, придаваемое ей исключительное значение приводит к игнорированию социального конфликта, понимаемого как патологическое явление. При этом не обращается внимание на движущие силы общественного развития и само общественное развитие. Акцент делается на согласованности и гармонии элементов общества (традиция идет от Платона, Гоббса, Конта, Дюркгейма и особенно Парсонса).

Социальная дезинтеграция рассматривается как противоположный процесс. Наиболее частые ее формы – распад или исчезновение единых социальных ценностей, общей социальной организации, институтов. Полная социальная дезинтеграция разрушает систему, но не обязательно – ее составные части. Большинство социологов использует этот термин в смысле относительного снижения общесоциального контроля или, по крайней мере, снижения влияния общепринятых правил социального поведения (У. Томас, Ф. Знанецкий).

Что касается России, то в последние годы наблюдается сильно выраженная тенденция к дезинтеграции общества, поскольку очевидно, что социальные группы, корпорации, сообщества и индивиды по-разному представляют себе образы «единого» социального пространства. Протекают процессы интеграции и дезинтеграции, опирающиеся не на рациональные начала (консенсус по поводу ценностей и целей), а на иррациональные и эмоциональные побуждения (этнонациональные, религиозные и местнические, мифологизированные и т. д.). Преобладает размытость идентичностей и социальных статусов, что способствует аномии. Коренным образом изменились принципы социальной стратификации. Общество стало структурироваться по новым для России основаниям.

Тенденции трансформации социальной структуры в России определяются:

• преобразованием институциональных основ, прежде всего появлением частной собственности и развитием на ее базе предпринимательства;
  
• глубокими переменами в системе занятости система планового формирования, распределения и использования рабочей силы уступает место не просто свободному, но «дикому» рынку рабочей силы;
  
• снижением уровня жизни подавляющей части населения;
  
• социальной аномией (разрушением одной ценностно-нормативной системы и несформированностью другой)
  
• социальной депривацией, ограничением либо лишением доступа к материальным и духовным ресурсам, необходимым для удовлетворения основных жизненных потребностей.
  

Доминирующей формой собственности в стране является частная, на долю которой приходится 45,3%; удельный вес государственной и муниципальной – 37%; собственность общественных организаций – 0,7%; смешанная (без иностранного участия) – 15%; смешанная (с совместным российским и иностранным участием) – 2%. Доля занятых на государственных и муниципальных предприятиях и в организациях – 38,1%; на предприятиях и в организациях смешанной формы собственности – 16,4%; в общественных организациях и фондах – 0,7%. По сравнению с 1992 г. численность занятых в государственном секторе уменьшилась в 2,03 раза, а в частном секторе возросла почти вдвое¹.

Основные тенденции состоят в углублении социального неравенства (экономического, политического, социального) и маргинализации значительной части населения. Углубляется неравенство между регионами, достигая соотношения 1:10. Увеличивается разрыв в оплате труда между отраслями хозяйства. Характерной особенностью процессов социального расслоения являются их чрезвычайная быстрота и биполярная направленность. Верхние слои, на долю которых, по данным разных исследований, приходится до 8% населения, все более резко обособляются от тех, кто концентрируется на полюсе бедности. Верхние слои сосредоточивают в своих руках как экономическую, так и политическую власть. В условиях слабости демократических институтов и гражданского общества, широкого распространения коррупции и теневой экономики это способствует укреплению олигархических властных тенденций.

Накладывающиеся друг на друга процессы – обнищания населения и растущего социального расслоения – приводят к возникновению гипертрофированных форм социального неравенства, создавая внутри одной страны две России, которые все больше отчуждаются друг от друга. Мы наблюдаем «размывание» прежних границ классов, групп, слоев в результате практически полного исчезновения зависимости между трудом и его оплатой, когда не важно – кто и как работает, а главное – где. Личные доходы, таким образом, больше не обусловлены результатами труда и объективными показателями экономического роста. Идет перераспределение собственности, капитала и труда.

По мнению З.Т. Голенковой, процесс формирования новой социальной структуры и ее состава идет тремя путями, предопределенными базовыми изменениями форм собственности².

Первый путь – возникновение новых социальных общностей на основе плюрализации форм собственности: это специфические слои наемных рабочих и инженерно-технических работников, занятых в полугосударственном и частном секторах экономики по трудовым соглашениям или постоянно по договорам найма, работники смешанных предприятий и организаций с участием иностранного капитала и т.д.

Второй путь – изменение на базе трансформации государственной формы собственности положения традиционных классово-групповых общностей: их границ, количественно-качественных характеристик, возникновение пограничных и маргинальных слоев и т.д.

Третий путь – появление слоев-страт на основе взаимодействия различных форм собственности: менеджеров – нового управленческого слоя, новой элиты, средних слоев и т.д.

Эти слои-страты находятся на различных уровнях своего «созревания». Одни, например, элита, благодаря особенностям властных отношений, доставшихся от советского режима, легализовались достаточно быстро, сохраняя привилегии и власть. Менеджеры – хотя их и относят к средним слоям – обладают достаточной автономностью. Поэтому нам представляется необходимым проводить определенные различия между инженерами, высококвалифицированными рабочими, представителями различных отрядов специалистов. Последние еще далеки от того, чтобы интегрироваться группой средних слоев, необходимы время и социальные реформы, способные привести к изменениям в структуре занятости больших групп населения.

В исследованиях социальной структуры сейчас преобладают многомерные стратификационные модели с использованием таких критериев, как имущественное положение и доход, образование, позиция во властной структуре, социальный статус и престиж, самоиндентификация, т.е. комбинация объективных и субъективных критериев³.

Комбинация этих показателей целесообразна и зависит от целей исследования. Существуют различные системы координат нового социального пространства, которые «конструируются» между потенциально составляющими средних слоев. Традиционные же объективные критерии (доход, уровень образования, должность) не всегда дают действительную картину, так как реальные процессы, особенно связанные с получением доходов, сознательно искажаются. Тогда в качестве дополнительного критерия используется самооценка социального и материального положения, социального самочувствия.

По данным социологических исследований, стратификационная модель современного российского общества выглядит следующим образом:

• элита – правящая политическая и экономическая – до 0,5%;
  
• верхний слой – крупные и средние предприниматели, директора крупных и средних приватизированных предприятий, другие субэлитные группы – 6,5%;
  
• средний слой – представители мелкого бизнеса, квалифицированные профессионалы, среднее звено управления, офицеры – 20%;
  
• базовый слой – рядовые специалисты, помощники специалистов, рабочие, крестьяне, работники торговли и сервиса – 60%;
  
• нижний слой – малоквалифицированные и неквалифицированные работники, временно безработные – 7%;
  
• социальное дно – до 5%.
  

По уровню материального благосостояния выделяются следующие слои:

• богатые (средства позволяют не только удовлетворять свои потребности, но и организовать самостоятельную экономическую деятельность) – 7%;
  
• состоятельные (средств достаточно не только для высокого уровня жизни, но и для приумножения капитала) – 5,3%;
  
• обеспеченные (средств достаточно для обновления предметов длительного пользования, улучшения жилищных условий за свой счет или с помощью кредита, для собственного переобучения и образования детей, организации отдыха во время отпуска) – 15,8%;
  
• малообеспеченные (средств хватает только на повседневные расходы и в случае крайней необходимости – минимум средств на лечение и укрепление здоровья) – 57%;
  
• неимущих (наличие минимальных средств только для поддержания жизни и отсутствие средств для улучшения своего существования – 20,2%.⁴
  

Новый слой – элита – малочислен (вместе с высшим слоем – от 5 до 8%), очень богат (по некоторым данным, 1% семей имеет годовой доход свыше 400 тыс. долларов) и весьма неоднороден. Здесь имеет место конфронтационный плюрализм, где каждая из сторон стремится умножить символический «капитал» своего влияния и выработать свою модель социального, политического, экономического, культурного, идеологического пространства, что приводит к постоянной борьбе за передел сфер влияния.

Средние слои многие авторы склонны рассматривать как цементирующую силу современных обществ, причем проявляющую себя в качестве таковой в различных сферах. В области социальных отношений они являются той средой, которая способна «гасить» значительные противоречия между основными классами. В экономико-социальном плане средние слои выступают носителями тенденции сглаживания противоречий между содержанием труда представителей различных профессий, городским и сельским образом жизни. В сфере семейных отношений средние слои оказываются проводниками традиционных ценностей, сочетая их с ориентацией на равенство возможностей для мужчин и женщин в образовательном, профессиональном, культурном отношениях.

В культурной сфере эти слои представляют оплот ценностей общества. В политическом плане для них характерен незначительный разброс вокруг центра политического спектра, что делает их и здесь оплотом стабильности, залогом эволюционного характера общественного развития, формирования и функционирования гражданского общества. Поэтому без преувеличения можно назвать средние слои подлинными гарантами социальной стабильности в современном обществе – их роль в этом качестве была бы особенно важна для России.

Появились «новые бедные». И ранее, в советское время, в стране было достаточно малообеспеченных. Но более квалифицированный, более сложный труд оплачивался выше, чем малоквалифицированный. Образование являлось одним из основных структурообразующих факторов. Вузовский диплом был фильтром для продвижения в должностной иерархии. Это, в свою очередь, обусловливало и более высокую оплату труда, а также и долю привилегий в получении дополнительных социальных льгот.

Сопутствующие политическому переустройству экономические процессы – спад производства, безработица, инфляция – сказались на оплате труда, пенсиях, пособиях значительной части общества, привели к резкому уменьшению реальных доходов большей части населения. И среди них оказываются люди по прежним меркам достаточно обеспеченные. Анализ социального состава «новых бедных» выявил присутствие в нем значительной доли специалистов, что позволило выдвинуть гипотезу: рост слоя происходит за счет массового обнищания интеллигенции, считавшей себя ранее среднеобеспеченной. Ядро составляют научные работники, учителя, врачи, руководители низшего уровня, инженеры. Основная часть – люди трудоспособного возраста.

Выделяются активные социальные субъекты (слои и индивиды), адаптировавшиеся к новым условиям, у других этот процесс затянулся и преобладают деструктивные жизненные стратегии. Дальнейшее развитие социально-стратификационных процессов в российском обществе, трансформация социальной структуры во многом будет зависеть от скорости и направленности экономического и политического реформирования, от социокультурных особенностей страны.

Суть происходящего в настоящее время на социальном пространстве российского общества состоит в изменении соотношения групп и слоев, их иерархии и ролевых функций, а также в углублении социального неравенства между ними.

И далеко не все новые формы неравенства можно с полным правом отнести в категорию «справедливых». Поэтому важнейшей задачей социальной политики является забота о том, чтобы эти формы не превышали некие «нормальные» пределы, выход за которые грозит конфликтами и дезинтеграцией общества. «Норма» в данном случае «выступает как оценка того неравенства, которое соответствует условиям, когда практически всё экономически активное население имело бы возможность полностью реализовать свой потенциал, а остальной части населения был бы обеспечен вполне приемлемый уровень жизни»⁵. Нормальное неравенство создает стимулы для продуктивной конкуренции и эффективного использования ресурсов социально-экономического развития.

Люди начинают адекватно оценивать свое положение, осознают существующие в обществе конкретные различия в степени обладания властью, собственностью, социальными возможностями. Формирующаяся новая социальная стратификационная модель общества становится не просто объективной реальностью, но и субъективно осознается личностью, группой, что в перспективе может способствовать смягчению социального неравенства на рациональных началах интеграции, либо же дезинтеграции на конфликтной основе.

Для достижения социального консенсуса, при котором только и возможно преодоление экономического и политического кризиса, необходима интеграция совместных усилий всех социальных слоев. Согласие, социальное партнерство как универсальный способ стабилизации всей системы, снятия напряженности и разрешения конфликтов в современной России, в условиях утверждения рыночных отношений, становится объективной необходимостью и потребностью.


Глава 2. Методы измерения социального неравенства

2.1. Разложение показателей неравенства и бедности по источникам доходов


Высокая дифференциация доходов за счет предпринимательской деятельности и собственности, в принципе, является нормальным свойством рыночной экономики. Оценки специалистов показывают, что проблема преодоления неоправданного неравенства доходов в значительной степени сводится к проблеме ликвидации или хотя бы сокращения бедности населения России.

Для разрешения данного вопроса можно воспользоваться разложе­нием индексов неравенства и бедности на компоненты, соответст­вующие составляющим компонентам доходов. В работе использо­вано линейное по доходам разложение, основанное на формуле Лернера-Йитцхака для индекса Джини. Такое разложе­ние позволяет проанализировать относительную роль и изменение влияния факторов, обусловливающих неравенство и бедность. Так в 1990 г. 76,8% неравенства по доходам было обусловлено диффе­ренциацией оплаты труда, 7,2% - дифференциацией социальных трансфертов и 16% - прочими факторами. Результаты показывают, что дифференциация доходов за счет социальных трансфертов в 1994-1997 гг. убывала и, вопре­ки широко распространенному мнению, социальные трансферты оказывали понижающее воздействие на дифференциацию доходов. Рост общей дифференциации доходов был обусловлен главным образом нарастанием дифференциации доходов за счет предприни­мательской деятельности, собственности и прочих источников доходов.

В свою очередь, проблема бедности в России ни в коей мере не сводится к проблеме недостатка социальных трансфертов.

Следующие три таблицы показывают, как проблема ликвидации бедности в России раскладывается на задачи повышения доходов бедных за счет различных источников. Решение проблемы бедности вовсе не означает, что весь дефицит денежных доходов в бедных семьях должен компенсироваться за счет социальных трансфертов: такие семьи испытывают дефицит доходов за счет различных ис­точников. Если брать за основу фактическую структуру доходов в семьях с денежным доходом на душу, равным прожиточному минимуму, то сбалансированное решение проблемы бедности могло бы быть получено в результате такого повышения доходов за счет раз­личных источников, какое показано в табл. 1-3.


Таблица 1

Стоимость устранения бедности в России: суммарные дефициты денежных доходов в семьях с доходами на душу ниже прожиточного ми­нимума (в ценах соответствующих лет)

	По официальным данным		По альтернативным исследованиям
	трлн./руб.	В % от денежных доходов населения	трлн./руб.	В % от денежных доходов населения	В % от фактического объема социальных трансфертов
1994			11,4	3,1	23,2
1995	36,0	3,8	44,6	4,9	37,3
1996	42,0	3,0	79,0	5,9	41,8
1997	41,8	2,6	76,5	4,8	31,7

Таблица 2

Увеличение доходов по их источникам, которое обеспечивало бы полное устранение бедности в России

Источники доходов	1994		1995		1996		1997
	% от доходов населения	Трлн./руб.	% от доходов населения	Трлн./руб.	% от доходов населения	Трлн./руб.	% от доходов населения	Трлн./руб.
Оплата труда Социальные трансферты Доходы от собственности Доходы от предпринимательства и прочих источников Все доходы	1,7 0,5 0,1 0,8 3,1	6,2 1,9 0,4 2,9 11,4	2,2 0,7 0,3 1,7 4,9	19,8 6,2 2,5 16,1 44,6	2,7 1,1 0,2 1,9 5,9	36,8 14,8 2,6 24,8 79,0	2,4 1,1 0,2 1,3 4,8	37,6 15,5 2,9 20,5 76,5

Таблица 3

Приращения доходов за счет различных источников (в процен­тах к фактическим уровням доходов населения России за счет этих источни­ков), которые в совокупности обеспечивали бы сбалансированное устране­ние бедности

Источники доходов	1994	1995	1996	1997
Оплата труда Социальные трансферты Доходы от собственности Доходы от предпринимательства и прочих источников	3,5 3,4 2,3 2,3	5,7 5,1 4,3 4,2	6,8 7,9 3,8 4,6	5,5 6,5 2,9 3,6

Таким образом, решение проблемы бедности за счет повышения доходов, связанных с собственной экономической активностью се­мей, позволяет снизить оценку дефицита социальных трансфертов от 32-42% в первоначальном варианте до 5-8%.


2.2. Факторы, определяющие масштабы неравенства


Хорошо известно, что по современным мировым статистическим данным гипотеза Кузнеца о перевернутой U-образной форме зави­симости общего неравенства от продуктивности экономики отвергается как в динамике во времени, так и в единовременных сравне­ниях по различным совокупностям стран. Вместе с тем, бедность варьируется согласованно с вариациями продуктивности экономики и экономического роста. В многочисленных дискуссиях высказыва­лись мнения, что при анализе общего неравенства смешиваются различные тенденции изменения доходов высоко обеспеченных и малообеспеченных слоев населения, и что такое смешивание запу­тывает интерпретацию исследуемых зависимостей. Некоторые из участников дискуссий особенно подчеркивали, что ошибочные интерпретации зависимостей между неравенством и продуктивностью экономики возникают за счет смещенности данных выборочных обследований населения и обусловленной ею недооценки значений индекса Джини. Мы можем провести анализ зависимостей между неравенством и макроэкономическими показателями с аккуратностью, которая ранее не достигалась.

Наш подход к проблеме основан на выделении нормальной компо­ненты GN индекса Джини G. Факти­чески, общий индекс Джини зависит главным образом от двух фак­торов: нормального неравенства GN и индекса бедности Р. Эта за­висимость имеет вид


(1)

где, М - среднедушевой доход, Z - граница бедности и - прирост среднедушевого дохода за счет повышения доходов всех бедных до границы бедности


(2)


Формула (1) применяется на региональном уровне. На общерос­сийском уровне разложения (1), (2) осмысленны только в терми­нах индексов, основанных на распределении дефлированных дохо­дов. Соответствующий индекс Джини мы обозначим через GD. Однако чтобы сравнивать нормальное не­равенство со стандартным индексом Джини G, мы введем новый индекс GNn нормального неравенства по доходу в номинальном ис­числении. Мы определяем его как индекс Джини для распределе­ния доходов, полученный в результате агрегирования региональных распределений доходов в номинальном исчислении после повышения доходов всех бедных в каждом из регионов до величины регио­нального прожиточного минимума.

В процессе реформ в России наблюдались три коротких волны движения неравенства и бедности. Две первых волны показаны на рис. 1. Третья волна возникла после кризиса 1998 г. Каждое на­растание бедности сопровождалось последующим ростом нормального неравенства.


G, GNn, GD, GN P

0,50


1991 1992 1993 1994 1995 1996 1997

Рис. 1. Тренды неравенства, нормального неравенства и бедности по денежному доходу на душу в России в период 1991-1997 гг.


В первой волне после шокового всплеска бедно­сти в 1992 г. бедность начала снижаться, а дальнейший рост обще­го неравенства был обусловлен ростом нормального неравенства в процессе формирования нового класса богатых. Пик нормального неравенства в 1994 г. был связан с высокими расходами государст­венного бюджета, когда бюджетный дефицит был выше, чем во все остальные годы реформ. Вторая волна возникла в результате вве­дения рестриктивной бюджетной и денежной политики. Эта полити­ка повлекла за собой новый рост бедности вплоть до пика в 1996 г., сопряженного с кризисом неплатежей, и снижение нормального неравенства в 1995 г. с последующим его медленным ростом в 1996-1997 гг. Таким образом, наблюдавшееся движение индекса неравенства G было результатом взаимодействия между двумя раз­личными факторами: динамикой бедности и нормального неравен­ства.

По сути дела, опыт российских реформ является слишком коротким для анализа вопросов, связанных с гипотезой Кузнеца о динамике неравенства, однако, анализ вопросов о связях между неравенст­вом и продуктивностью экономики в региональном разрезе по совокупности регионов России приводит к весьма интересным выводам.

Не удивительно, что в региональном разрезе индекс Джини не име­ет существенных корреляций ни с логарифмом валового региональ­ного продукта на душу населения, ни с логарифмом индекса уровня жизни W. Помимо того, что гипотеза Кузнеца в ре­гиональном разрезе отвергается, поведение индекса Джини выгля­дит как противоположное этой гипотезе. Однако индексы GN и Р проявляют сильные и взаимно противоположные зависимости как от логарифма ВРП на душу населения, так и от логарифма индекса уровня жизни W.

Таким образом, мы приходим к выводу, что, хотя обычная гипотеза Кузнеца отвергается, ее модификация с заменой индекса общего неравенства G индексом нормального неравенства GN оказывается справедливой в региональном разрезе по совокупности российских регионов. Она выполняется не только в каждом году, но и при объ­единении всех региональных данных в сопоставимом выражении за 1994-1997 гг.


GN, P, G


3.28 3.78 4.28 4.78 5.28

логарифм индекса уровня жизни W

Рис. 2. Зависимости нормального неравенства GN (♦), бедности Р () и фактического неравенства G (□) от логарифма индекса уровня жизни W в 1994-1996 гг.; кривые показывают полиномиальные тренды


Полученные результаты отражают суть зависимо­стей между неравенством и экономической продуктивностью. Гипотеза заключается в том, что нарушение обычной гипоте­зы Кузнеца в международных сравнениях обусловлено смешивани­ем нормального неравенства и неравенства, обусловленного бед­ностью (в традиционных измерениях неравенства). При этом зако­номерность поведения нормального неравенства в международных сопоставлениях должна быть именно такой, какую гипотеза Кузнеца приписывает общему неравенству.

Поведение неравенства во времени является более сложным, по­скольку оно подвержено влиянию различных экзогенных и эндоген­ных шоков (в том числе, политических). Однако мы можем предпо­ложить, что после исключения шоковых эффектов закономерность поведения нормального неравенства должна быть такой, как в гипо­тезе Кузнеца.

На самом деле, более корректное предположение заключается в том, что с ростом ВВП (или индекса реального уровня жизни) нор­мальное неравенство возрастает, затем, после достижения некото­рого максимума, оно слегка снижается и стабилизируется на опре­деленном равновесном уровне. После этого остаточное неравенст­во, связанное с бедностью, редуцируется, что влечет за собой снижение и стабилизацию общего неравенства. Колебания масшта­бов нормального неравенства и бедности в типичных случаях свя­заны с экономическими и политическими циклами, но они могут быть также обусловлены эндогенным процессом нащупывания рав­новесного неравенства.

В российских условиях при почти постоянном снижении ВВП наблюдалась устойчивая тенденция к повышению нормального нера­венства и снижению бедности после каждого экономического шока или кризиса. Экономическая адаптация после кризисов, сопровож­дающаяся ростом производства в отдельных отраслях, с порази­тельной скоростью восстанавливает тенденцию нормального нера­венства к росту.

Подводя итоги вышесказанному, мы можем сделать следующие выводы:

Наблюдаемое общее неравенство по сути дела не имеет удовлетворительного объясне­ния с помощью макроэкономических показателей без его раз­ложения на нормальное неравенство и неравенство, обуслов­ленное бедностью. Низкий уровень ВРП или реального дохода на душу населения не снижает общего неравенства, но углубля­ет бедность таким образом, что при низком нормальном нера­венстве общее неравенство остается высоким.

Закономерности поведения нормального неравенства и бедно­сти весьма устойчивы и согласуются с оценками уровня жизни. Каждый макроэкономический фактор, имеющий значимую (по­ложительную или отрицательную) корреляцию с уровнем жизни, имеет значимые корреляции с нормальным неравенством (с тем же знаком) и с бедностью (с противоположным знаком). Воз­растание уровня жизни, вообще говоря, не снижает общего не­равенства, но снижает бедность и приводит к замещению избы­точного неравенства, обусловленного бедностью, нормальным неравенством. В частности, мы приходим к выводу, что в Рос­сии нормальное неравенство не достигло своего "уровня насы­щения", когда повышение уровня жизни влечет за собой сниже­ние общего неравенства в результате снижения бедности и, возможно, снижения нормального неравенства. В принципе устойчивое снижение масштабов бед­ности может быть достигнуто только после того, как нормальное неравенство достигнет своего "уровня насыщения". Это уро­вень почти, наверное, будет выше равновесного уровня, если по­нимать под равновесием экономического неравенства ситуа­цию, в которой нет экономически и социально мотивированных сил, способных изменить масштабы неравенства.

При анализе ранговых корреляций рассматриваемых индексов с более широким списком макроэкономических показателей, выясняется, что внутренние и иностранные инвестиции, уровень промышленного производства, развитие финансовой системы, доля экспорта в объеме промышленной продукции, внешнеторговый ба­ланс являются факторами, согласованно повышающими уровень жизни и нормальное неравенство и снижающими масштабы бедно­сти. При этом они не имеют статистически значимых корреляций с общим неравенством. И наоборот, сбор налогов на душу населения в сопоставимом выражении по покупательной способности денег и баланс расчетов регионального бюджета с федеральным положи­тельно коррелируют с нормальным неравенством и отрицательно коррелируют с бедностью и общим неравенством. Эти факты слу­жат дополнительным подтверждением концепций, разработанных в данном разделе.


Глава 3. Неравенство и бедность: причины и пути преодоления существующих диспропорций


Важнейшим фактором, определяющим бедность, является зарплата. На нее доля дефицита доходов в общем показателе бедности более 40%. Немного меньше, 30-35%, это дефицит доходов, который связан с тем, что у нас отсутствует просто нормальная среда для частного бизнеса и мелкого предпринимательства, то есть получение доходов от этого рода деятельности. И только порядка 18-15% приходится на так называемые социальные трансферты. Это то, что государство распределяет через фонды, пенсии, пособия и т.п. Именно поэтому реформа заработной платы является определяющей в проблеме снижения бедности, в отличие, например от пенсионной реформы, вклад которой в решении этой проблемы составляет порядка 10%.

Анализ зарплаты по различным отраслям нашей экономики показывает, что диспропорции в оплате труда крайне велики. По данным апрельского обследования 2004 г. зарплату ниже прожиточного минимума трудоспособного населения получали примерно 30% занятых в российской экономике. При этом в сельском хозяйстве зарплату ниже прожиточного минимума получали около 70% работников, в сфере культуры и искусства - 52,3%, в сфере образования - 43,5%, а в здравоохранении - 38,5%. Чтобы проиллюстрировать контраст между этими отраслями и теми отраслями российской экономики, где зарплаты являются наиболее высокими, приведу следующие цифры. В том же апреле 2004 г. половина работников топливной промышленности получала зарплату, превышающую прожиточный минимум в среднем в 20 раз, и более одной трети работников банковской сферы получали зарплату, превышающую прожиточный минимум в среднем в 26 раз. Неудивительно, что по российской экономике в целом зарплата 10% наиболее высокооплачиваемых работников превышает зарплату 10% наиболее низкооплачиваемых работников в 28 раз.

Таким образом, мы видим очень серьезную, очень глубокую диспропорцию, когда почти половина работающего населения не может обеспечить себе не только приемлемый уровень жизни, а вынуждено просто выживать. И все это относится, прежде всего, к тем сферам нашей социально-общественной системы, которые определяют стратегические, фундаментальные основы развития нашего общества на перспективу и забота о развитии которых является основной прерогативой власти и государства.

Если проанализировать, сколько получают бедные и богатые от прироста валового регионального продукта на душу населения на 100 рублей, то мы увидим совершенно удручающую картину. Бедные получают 5 рублей, а богатые - 200 рублей, то есть разница между богатыми и бедными - 40 раз.

Аналогичные цифры получаются при анализе результатов нашей внешнеэкономической деятельности от торговли всеми видами ресурсов. И здесь при распределении этих доходов богатые получают в 36-38 раз больше, чем бедные.

Говоря об общем показателе неравенства и о том, как он варьируется по всем регионам, мы пробегаем спектр практически всех стран, начиная с уровня африканских и латиноамериканских. Но такие регионы, как Москва, приближаются к развитым странам, хотя и здесь граница все еще далека от европейского и даже американского показателей. При этом по валовому региональному продукту на душу населения регионы различаются более чем в 20 раз, а по уровню жизни, приведенному в соответствие с дефляторами, около 10 раз.

В начале прошлого века Саймон Кузнец высказал гипотезу, что неравенство должно расти по мере экономического роста, постепенно достигая некоторого уровня насыщения. Однако исторический опыт показывает, что для некоторых стран это верно, а для некоторых - нет, и поэтому четкой закономерности обнаружено не было. Вопреки широко распространенным взглядам неравенство не представляет собой однородной характеристики экономики. В разных странах и даже в разных регионах одной и той же страны один и тот же размер неравенства может быть обусловлен действием принципиально различных механизмов. При разложении неравенства на две составляющие - нормальную и избыточную, которая определяется бедностью, - картина проясняется и обнаруживаются очень интересные зависимости.

Общее неравенство, например, не ведет себя осмысленно, и не видно никакой статистической связи с показателями экономического роста. В то время как его компоненты - нормальное неравенство и избыточное неравенство - показывают четкие осмысленные статистические связи с показателями экономической динамики. При этом нормальное неравенство положительно коррелирует с показателями экономического роста, а бедность и избыточное неравенство являются его тормозом.

Даже если мы будем развиваться такими темпами, как сейчас, мы сможем сократить бедность наполовину только через 7 лет. При этом, учитывая неравномерность развития регионов - а показатели бедности здесь колеблются от 12 до 90 процентов населения регионов, - в некоторых регионах она останется на уровне 60% всего населения.

Итак, на сегодняшний день мы имеем глубокое социально-экономическое расслоение нашего общества, и корень таких глубоких деформаций, как я уже говорил, лежит в области распределительных механизмов и отношений. Без их переналаживания на более или менее нормальные показатели неравенства мы никогда в лучшую сторону не двинемся - даже если сегодня все разделим поровну. Если говорить о конкретных показателях дифференциации, то для развитых стран для децильных групп они колеблются от 12-14 (для США) и ниже. Для стран с протестантской этикой характерны еще меньшие показатели: 6-7. В Финляндии вообще говорят, что социально приемлемой нормой является значение коэффициента дифференциации на уровне 3.

Дефицит доходов у бедных невелик по сравнению с суммарными доходами всего населения. По официальным оценкам Госкомстата, объем дефицита денежных доходов у бедных в 2001 году составлял 4,4% от объема денежных доходов всего населения, в 2002 году - 3,6% и в 2003 году - 3,1%.

Но в 2002 году, по данным Госкомстата, реальные денежные доходы населения России выросли на 9,9%, а в 2003 году - примерно на 13%, то есть за два года они выросли на 24,2%.

Формально это означает, что бедность могла бы быть полностью ликвидирована в конце 2003 года, если бы 18% общего прироста доходов за 2002-2003 годы было направлено на повышение денежных доходов бедных до величины прожиточного минимума. Однако в действительности масштабы бедности снизились незначительно даже по официальным оценкам. Радикального снижения масштабов бедности в условиях быстрого роста реальных доходов населения не произошло потому, что общее неравенство доходов не понизилось, а совокупный рост реальных доходов происходил за счет форсированного роста доходов наиболее обеспеченных слоев населения, который в значительной степени нивелировал результаты повышения низких зарплат и пенсий.

По нашим оценкам, в 2001 году объем дефицита денежных доходов бедных составлял 9,4%, а в 2003 году -- 5,7% от суммарного объема денежных доходов всего населения России. Наши оценки численности и дефицита доходов у бедных выше официальных оценок Госкомстата потому, что наши оценки неравенства значительно превосходят официальные оценки⁶.

Таким образом, если мы сможем ограничить темп роста доходов богатой части населения за год, то есть на уровне инфляции или чуть больше, то за 2,5-3 года мы смогли бы снизить бедность до 10%, то есть, по существу, уничтожить ее как социальное явление, которое сейчас может привести к очень серьезным политическим последствиям. При этом мы не связываем это ни с дополнительными инвестициями, ни с упованиями на помощь или кредиты других стран.

Однако такая регулировка, подстройка должна быть комплексной. Одновременно мы должны в организационном порядке раскрепостить малый бизнес, чтобы он мог быстро и легко откликнуться на тот дополнительный спрос, который возникнет после повышения доходов бедной части населения - а именно ее спрос ориентирован на отечественные, более дешевые товары.

Не секрет, что скрытая, неофициальная экономика имеет достаточно большой удельный вес. По разным оценкам, она составляет от 30 до 60%⁷.

В масштабе страны расчеты показывают, что доходы и расходы населения выше иных оценок на 30-32% от общего объема этих показателей, а это влечет за собой очень существенные изменения оценок масштабов экономического неравенства.

Во-первых, доходы 20% наиболее обеспеченного населения превышают доходы 20% наименее обеспеченного населения в 13,5 раза, а не в 8,2 раза, как это следует из официальных данных.

Во-вторых, доходы от собственности по всему населению превышают почти в 1,5 раза доходы от предпринимательской деятельности, причем 75% всех доходов от собственности получает группа населения с самыми высокими доходами. Предпринимательские доходы в этой группе в 2 раза ниже доходов от собственности, что свидетельствует о переносе "центра тяжести" экономической деятельности наиболее обеспеченного слоя населения от производительной активности на извлечение рентных доходов. Об этом свидетельствует и прирост остатка денег, половина которого также приходится на эту группу населения, и покупка валюты, 75% которой приходится на эту группу. В-третьих, дифференциация доходов от собственности и расходов на приобретение недвижимости и сбережения - чрезвычайно высокая. В частности, дифференциация доходов от собственности превышает дифференциацию предпринимательских доходов примерно в 5 раз, а дифференциацию доходов от оплаты труда - примерно в 9 раз. При этом дифференциация предпринимательских доходов превышает дифференциацию доходов за счет оплаты труда примерно в 1,7 раза.

Эти обстоятельства являются источниками ненормально высокой дифференциации расходов на покупку непродовольственных товаров и оплату услуг. 20% наиболее обеспеченного населения потребляют около 60% всех непродовольственных товаров, в 47 раз больше, чем потребляют 20% наименее обеспеченного населения. И они же потребляют примерно 65% всех платных услуг, в 65 раз больше, чем 20% наименее обеспеченного населения, на долю которого приходится около 1% всех платных услуг. В сумме всех расходов населения на покупку недвижимости и сбережения расходы 20% наиболее обеспеченного населения составляют более 70%.

Таким образом, скрываемые и неучитываемые доходы не смягчают картину бедности, так как львиная доля неофициальных доходов достается богатым и только увеличивает неравенство, а доходы за счет собственности и предпринимательства составляют истинную подоплеку той социально-экономической поляризации российского общества, которая остро проявляется в опросах общественного мнения.


Заключение


Соотношения между экономической эффективностью и распреде­лением доходов традиционно занимают важное место в экономиче­ском анализе. В курсовой работе показано, что правильное понимание изменений общего неравенства в России в процессе реформ связано с разделением изменений нормального неравенства и бедности. С начала реформ общее неравенство бы­стро росло в течение трех лет вплоть до достижения локального максимума в 1994 г. Однако, за этим ростом скрывались разнород­ные причины. В 1992 г. этот рост был обусловлен шоковым ростом масштабов бедности на фоне снижения нормального неравенства, но далее он обусловливался ростом нормального неравенства при снижении масштабов бедности. Это был период приватизации, формирования новых экономических отношений и образования но­вого класса богатых. После 1994 г. неравенство колебалось в зави­симости от политических и экономических обстоятельств без про­явления какой-либо определенной тенденции, если принимать во внимание не только неравенство доходов, но все способы измере­ния неравенства.

Два последующих локальных максимума бедности по денежным до­ходам были связаны с кризисами 1996 и 1998 гг. Некоторый рост бедности начался в 1995 г. на фоне определенного снижения нормального и общего неравенства. Однако кризис неплатежей в 1996  г. не повлиял на нормальное неравенство, которое вновь на­чало увеличиваться, и медленный рост которого продолжался вплоть до августа 1998 г. Последнее обстоятельство согласуется с изменениями бедности по расходам, которая достигла своего второго (после 1992 г.) локального максимума в 1995 г., а 1996 и 1997  гг. постепенно снижалась. Августовский кризис 1998 г. очень сильно повлиял на нормальное неравенство и бедность, но не слишком повысил общее неравенство, поскольку нарастание бед­ности компенсировалось снижением нормального неравенства. В 1999 г. начался новый цикл медленного роста нормального нера­венства.

Взаимное замещение между бедностью и нормальным неравенст­вом при небольших изменениях общего неравенства - явление, принципиально важное для понимания закономерностей формиро­вания последнего. После достижения определенного "уровня на­сыщения" общее неравенство варьируется весьма незначительно, тогда как его доли, связанные с нормальным неравенством и бед­ностью, существенно изменяются в зависимости от экономических и политических обстоятельств. Феномен взаимного замещения ме­жду нормальным неравенством и бедностью в зависимости от про­дуктивности экономики с поразительной силой проявляется в ре­гиональном разрезе.

Анализ, про­веденный нашей работе, подтверждает последний вывод. Среди раз­личных источников доходов, за исключением доходов от собственности, социальные трансферты вносят наименьший вклад в общие показатели неравенства и бедности. Проблема дефицита социаль­ных трансфертов, безусловно, важна, поскольку в 1995-1997 гг. вклад этого дефицита в причины бедности возрастал. Однако, его максимальный уровень в 1997 г. обусловливал лишь 20% общей бедности, а неравенство доходов за счет социальных трансфертов постоянно снижалось и оказывало понижающее воздействие на общее неравенство. Наиболее сильным фактором, определяющим масштабы бедности, является недостаток доходов за счет оплаты труда: в 1994-1997 гг. им определялось от 44,4% до 54,8% общей бедности. Второй (по размеру его вклада в общие масштабы бед­ности) фактор связан с ограниченными возможностями извлечения доходов за счет предпринимательской деятельности. Он определял от 26% до 36% общей бедности. Взятые вместе, эти два фактора детерминировали от 75% до 80% масштабов бедности в России в 1994-1997 гг.

Наибольшая часть общего неравенства доходов населения России в эти годы была обусловлена неравенством доходов за счет пред­принимательской деятельности (от 42,1% до 51,8% общего нера­венства). При этом неравенство доходов за счет оплаты труда оп­ределяло от 33,1% до 43,9% общего неравенства. Эти два фактора взаимно замещают друг друга в определении масштабов неравен­ства и бедности. Неравенство и бедность по доходам за счет соб­ственности и прочих источников доходов очень велики и превосхо­дят неравенство и бедность по остальным источникам доходов.

Список литературы

1. Борисов Е. Ф. Экономическая теория. — М.: Юрист, 1997
   
2. Гальперин В.М. и др. Макроэкономика: Учебник / Под общ. ред. Л.С. Тарасевича. - СПб.: Экон. школа, 2004
   
3. Голенкова З.Т. Основные тенденции трансформации социальных неравенств / Россия: трансформирующееся общество. М., 2001
   
4. Иохин В.Я. Экономическая теория: Учеб. - М.: Юристъ, 2001. - 861 с
   
5. Козырев В.М. Основы современной экономики: Учебник. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Финансы и статистика, 2003
   
6. Россия в цифрах. 2003 г. Статистический сборник. – М., 2003
   
7. Шевяков А.Ю. Возможности и перспективы использования статистических данных в оценке масштабов скрываемых доходов. - Вопросы статистики, 6/2003
   
8. Шевяков А. Экономический рост и неравенство // Общество и экономика. – 2004. № 2
   
9. Шевяков А.Ю., Кирута А.Я. Измерение экономического неравенства. М., 2002
   
10. Шевяков А.Ю., Кирута А.Я. Экономическое неравенство, уровень жизни и бедность населения России: методы измерения и анализ причинных зависимостей - М.: РПЭИ, 2001. - 84 с.
    
11. Экономическая теория: Системный курс: Учеб. пособие. / Под ред. Э.И. Лобковича. - Мн.: ООО «Новое знание», 2000. - 664 с.