Geum.ru

Немцы в Прикамье. ХХ век: Сборник документов и материалов в 2-х томах / Т. Публицистика. Мы из трудармии

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   23   24   25   26   27   28   29   30   ...   42

Автобиография


Я, Лебедева (Ширлинг) Эрика Абрамовна, родилась 24 декабря 1926 г. на хуторе Дик Усовского сельсовета Любинского района Омской области. Хутор состоял из двух крестьянских хозяйств двух однофамильцев, но не родственников – Дик Николай и Дик Яков (мой дед по матери). Они получили во время столыпинской реформы наделы и стали там сеять пшеницу, благо рядом большой сибирский город Омск, куда можно было сбыть урожай.

Мой отец Ширлинг Абрам родился в Крыму, в деревне Даниловка близ Джанкоя. Дед по отцу был безземельным крестьянином, так как все земли принадлежали помещице, именем ее детей были названы деревни: Даниловка, Антоновка, Анновка и т.д.

В немецких деревнях Крыма были школы. Отца как очень способного ученика

помещица отправила учиться в Петербург с условием, что он вернется обратно в Крым для работы в гимназии.

Во время летних каникул отец поехал в Сибирь, где его брат получил надел, и там познакомился с мамой. Окончив высшие педагогические курсы в Петербурге, отец привез невесту в Крым. Он работал в гимназии. Потом началась Первая мировая война, и дед забрал свою единственную дочь с внуками и привез в Сибирь, так как отца мобилизовали в армию. После демобилизации отец приехал к жене и детям и остался с ними в Сибири. Пока дед мог, он помогал семье своей дочери, но потом он перенес тяжелый паралич, а у бабушки был рак. Поэтому детство прошло в большой нужде, так как за столом – 12 ртов. Всегда держали коров, свиней, огород, с детства привыкли много работать, а мама не знала покоя ни днем, ни ночью…

Мы учились в Маргенауской школе коммунистической молодежи Исилькульского района Омской области. Ученики очень уважали отца за знания, он был прекрасным музыкантом, хорошо играл на скрипке, фортепиано, успел научить музыке старших детей. У нас даже был свой семейный оркестр, а хор – вся деревня.

Пришло время репрессий. Сначала арестовали отца, потом мать, мужа старшей сестры, брата. Как мы выжили, трудно описать. Скажу только: два блага было – добрые люди и закон о праве получения образования.

Несмотря на нищету и голод, особенно в военные годы, я продолжала учиться. Когда началась Великая Отечественная война, старших сестер и брата забрали в трудармию, а в 1944 году мобилизовали и меня. Работала на Петропавловском кирпичном заводе. От голода, грязи и тяжелой работы я долго болела, потом меня пожалели и отпустили. Я поступила учиться в Петропавловский учительский институт на историко-литературный факультет, хотя закончила только 9 классов школы, но в институте был недобор, поэтому меня приняли. У нас были отличные преподаватели, многие из блокадного Ленинграда, да и местные – казахи, туркмены были очень интеллигентные люди. В институте была богатая библиотека, здесь я научилась «рыться в книгах». На экзаменах мне порой задавали вопрос: «Откуда вы это вычитали? Я в лекциях этого не говорил».

В 1946 году успешно окончив институт, должна была поехать по направлению в Кокчетав. Написала туда письмо, и мне ответили, что примут меня инспектором облоно. Я испугалась, мне было 19 лет, одежда моя – шитая-перешитая, пальто из солдатской шинели, ни обуви, ни постели. И я поехала к сестрам в Краснокамск, которые были здесь в трудармии. Жили они в бараке в переполненной комнате. Я обратилась в Молотовский пединститут, и меня приняли на третий курс исторического факультета, дали общежитие. Учиться можно и в нищенской одежде. Даже помогли: дали талоны на чулки, на синюю бязь, из которой сшили мне костюм, а зимой получила талон на цигейковый полушубок. Все это выкупалось за счет хлеба, то есть я продавала свой паек на рынке и выкупала вещи. Неоднократно у меня бывали голодные обмороки. В субботу, если были деньги, приезжала к сестрам, они кормили меня картошкой, хотя тоже жили впроголодь. И все-таки мне было 19 лет, пора любви. В общежитии познакомилась с Вениамином Викторовичем Лебедевым, он учился тогда в аспирантуре. Мы зарегистрировались 9 октября 1946 года. И прожили мы вместе почти 45 лет. У нас два сына, одна дочь. Все достойные люди, получили высшее образование: инженер, геолог, врач. Шесть внуков.

В 1947 году мы поехали на работу в село Частые по направлению облоно. Муж работал директором школы, я – преподавателем русского языка и литературы, были также часы и по истории. Когда уехали все эвакуированные учителя, меня попросили вести немецкий язык. Это то же самое, если русскому человеку, окончившему начальную школу, вести русский язык с 5 по 10 класс. Мне приходилось много заниматься, читать, вспомнить язык.

Ведь я тоже жила среди русских, давно была разлучена с родными, и родной немецкий язык утратила. Побывала на курсах, стала много читать, изучать немецких писателей в оригинале. В принципе, мировую литературу я изучала на историческом факультете. Меня поставили сразу руководителем секции учителей немецкого языка. А преподавали во всех школах мужчины – фронтовики, которые дошли до Берлина, и я считала, что теперь они знают язык лучше меня.

Мы добросовестно ежемесячно собирались, учили грамматику, переводили тексты. Многие потом поступили заочно в институты. С увлечением я занималась в самодеятельности. Наш частинский хор конкурировал с осинским. Мне предлагали поступать в Пермское музыкальное училище на дирижерско-хоровое отделение.

В Частых мы прожили 5 лет, затем переехали в Оханский район в село Дуброво. Там проработали 13 лет. И опять вела в школе хор. Очень хотелось, чтобы музыкальное образование получила дочка, и мы приехали в Краснокамск в 1965 году.

Могу сказать, что за период моей работы организатором внеклассной работы, а затем и завучем Краснокамской школы № 2 были сняты с учета все «трудные» дети. Я буквально дралась за судьбу каждого ребенка. Много работала с семьями. До сих пор эти «трудные» в своих жизненных ситуациях часто советуются со мной.

Затем меня перевели методистом гороно, пять лет была председателем горкома профсоюза учителей.

Э.А. Лебедева