Немцы в Прикамье. ХХ век: Сборник документов и материалов в 2-х томах / Т. Публицистика. Мы из трудармии
| Вид материала | Документы |
СодержаниеРецепт выживания Раннее взросление В Сибири. Кормилец семьи Испытание зоной «Все равно все лапти съешь» Сорок лет «за баранкой» Маленький уголок Родины |
- Сборник документов и материалов, 6969.95kb.
- Конкурс на лучшую работу по русской истории «Наследие предков молодым. 2008», 128.92kb.
- Русская православная Церковь Отдел религиозного образования и катехизации русской православной, 7122.75kb.
- Уроки толерантности сборник методических материалов Пермь 2005 Уроки толерантности:, 2687.48kb.
- Сборник материалов семинара «Молодежь. Политика. Общество», 1849.69kb.
- Сборник статей и материалов, посвящённых традиционной культуре Новосибирского Приобья, 3550.79kb.
- Конкурс. Организатор конкурса ООО «новогор-прикамье». Юридический адрес Организатора, 821.28kb.
- "Экономика и бизнес. Взгляд молодых" По результатам конференции будет выпущен сборник, 91.37kb.
- Сборник материалов конференции 1 февраля 2001года Самара Издательство "Самарский университет", 1347.94kb.
- Школьная научно-практическая конференция (сборник материалов), 427.17kb.
Рецепт выживания1
Отрочество Виктора Христиани окончилось в июле 1942 года. А период взросления проходил, главным образом, за колючей проволокой.
Раннее взросление
Нельзя сказать, что жизнь мальчишки из села Деллер (в переводе с местного диалекта – тарелка) Саратовской области была до этого безоблачной. Дети в крестьянских семьях очень рано приобщались к труду. Со второго класса все ребятишки села работали в свободное время в колхозе, в основном на прополке полей. Уклониться от работы было просто невозможно.
Кропотливый труд колхозников поволжские земли оплачивали щедро – прекрасные урожаи давали пшеничные нивы, бахчи, плантации свеклы, табака. Кроме того, в каждом личном хозяйстве были свои сады и огороды. Многодетная семья Христиани имела хороший фруктовый сад, где росли яблони, вишни, груши, виноград, зрели арбузы и тыквы.
К началу войны Виктор окончил шесть классов. Когда в теплый июльский день их село превратилось в большой гудящий улей, подросток, как и все его сверстники, еще не придавал значения надвигающейся трагедии.
Семье Христиани вместе с двумя другими семьями предложили уложить пожитки в одну телегу. Смогли взять с собой только постельное белье и немного продуктов.
Куда повезли немцев, сопровождавшие не объяснили. Виктор видел слезы на глазах многих взрослых. Они решили тогда: сейчас их всех погрузят на баржу и утопят в Волге…
Но самые страшные опасения не оправдались. Немцев посадили в «телячьи» вагоны и отправили в неизвестность.
В Сибири. Кормилец семьи
До Новосибирска эшелоны со спецпереселенцами шли целый месяц. Семья Христиани попала в Топкинский район, деревню Хорошоуборку. Дали им небольшой домик… без крыши.
Среди прибывших по-русски умели хорошо говорить только отец и двоюродный брат Виктора. Отец пошел к председателю колхоза и уговорил дать жилье получше. Христиани поселили к одинокой старухе, у нее была свободная комната.
Вскоре отца и старшего брата направили в трудармию, и Виктору пришлось стать кормильцем семьи. На его попечении остались мать и трое сестер.
Он работал в колхозе – пахал землю на лошади. Но школу не бросил. С утра шел голодный в школу, а после уроков подшивал валенки то председателю колхоза, то бухгалтеру. В качестве оплаты парню давали муку, картошку, этим семья и кормилась.
Испытание зоной
В начале декабря 1942 года Виктор Христиани с большой группой немцев-трудармейцев прибыл на станцию Баская. Жили в бараке. Через месяц трудармейцев перевели в зону за колючей проволокой (сейчас здесь магазин «Горняк»). Здесь Виктор познакомился с Адольфом Ротермелем, Вилли Гебелем, Иваном Классеном и другими товарищами по несчастью.
Многих уже нет в живых. Сказались на здоровье и голод, и отсутствие теплой одежды в лютые уральские зимы, и постоянные переживания, связанные с режимом содержания в зоне. В холодном сыром бараке трудармейцев донимали вши, тараканы и клопы.
16-летний Виктор Христиани стал строителем в бригаде Готлиба Шмидта. Бригада относилась к управлению новых шахт. В 1943-м ее передали Гремячинскому лесоучастку Усьвинского леспромхоза.
Деревья спиливали лучковой пилой. Конечно, из вечно голодных, полураздетых пацанов работники получились неважные – не было сил, мерзли ноги в сырых лаптях. Как-то Виктор подошел к костру, присел. Вдруг кто-то неожиданно толкнул его прямо в огонь. Оказалось, мастер-десятник решил таким образом наказать парнишку. Но подскочил другой десятник, кореец по фамилии Ким, вытащил Виктора из костра, помог отряхнуться, накормил своим обедом. Ким жалел пацанов, так рано вырванных из родных гнезд и брошенных ни за что за колючую проволоку.
«Все равно все лапти съешь»
Руки у Виктора были «золотые». Он быстро освоил плетение лаптей, тем более, что от этого зависели здоровье и жизнь. Узнав об умении парня, один из начальников отправил его на шахту № 66 – лаптежником (была такая профессия). Начальник дал Виктору одно из престижных мест в бараке – у печки.
В первый рабочий день на новом месте голодный парень… съел все приготовленное лыко. Разрезал его на тонкие ленточки, как лапшу, и ел – казалось очень вкусно. На второй день один лапоть все же изготовил. На третий – сплел аж две пары (план был – 15). Тогда начальник сказал: «Возвращайся обратно в свою бригаду, все равно все лапти съешь».
Голодали жутко. Шахтеры приносили иногда из выработок черную глину, по вкусу напоминающую подсолнечное масло. Обменивали вкусную глину даже на хлеб. Виктор ел и эту глину, и ничего, а некоторые вскоре умирали.
Смерть ходила за ним по пятам, как и за многими другими. Однажды комендант Майоров стал будить утром одного парня, вставай, мол, на работу. Тот не вставал. Тогда Майоров сдернул его со второго этажа нар. Мертвое тело со стуком ударилось о пол.
И таких случаев было много. В 1944-м некоторым ослабленным голодом трудармейцам разрешили уехать в место пребывания семьи. Один из них, сосед Виктора по нарам, не смог проснуться в день отъезда – умер от дистрофии.
«Не дай Бог, кому-либо испытать такой голод», – говорит Виктор Иванович.
Сорок лет «за баранкой»
Однажды на лесоучастке набрали группу из семи человек для обучения профессии водителя автомобиля. Среди счастливчиков оказался и Виктор Христиани. Но, прежде чем сесть за руль, ему пришлось отбыть наказание в пермском лагере.
Немцы-трудармейцы не имели права выезжать из поселка без особого разрешения спецкомендатуры. За это, по словам коменданта Южанинова, полагался расстрел.
Но все же Виктор решился рискнуть съездить в Пермь без разрешения. Надежда на авось не оправдалась. Комендант Южанинов любил порядок, а потому у него с нарушителем разговор состоялся короткий и строгий. О том, что за самовольную отлучку полагается расстрел, Христиани знал. Комендант демонстративно взял из ящика своего стола пистолет и велел нарушителю выйти на улицу. Страшно ли было? Нет, все стало как-то безразлично.
Комендант вывел Виктора во двор и… велел колоть дрова, а в течение всего следующего месяца – ежедневно являться на регистрацию.
Права на вождение автомобиля Виктор получил в Кизеле. Однако машин в леспромхозе не было, и он продолжал работать на лесоповале. Как-то простудился, не пошел в лес. Освобождение от работы получить не удалось. За «прогул» парню пришлось отбыть наказание в зоне, на строительстве КамГЭС.
Вернувшись в поселок, Виктор заявил Южанинову, что больше не пойдет на лесоповал, лучше опять в зону. Хотелось работать на автомобиле. И комендант пошел ему на встречу, устроил в автохозяйство, несмотря на возражение начальника лесоучастка.
В. Христиани получил свой первый новенький самосвал ЗИС-585. Двенадцать лет возил на нем уголь из разреза. С тех пор 40 лет крутил «баранку».
Последние три года трудился в инструментальном цехе АТП, а в 1992-м расстался со ставшим «родным» предприятием. Общий стаж Виктора Ивановича составляет 49 лет.
В.И. Христиани полностью реабилитирован. О прошлом вспоминать не любит – слишком тяжело. И все же нам, ныне живущим, и нашим потомкам надо знать свою историю – такой, какой она была на самом деле. Ведь из прошлого вырастает настоящее и будущее.
Маленький уголок Родины
…Кажется, это было так давно, что и не вспомнить всего. Но Флора Обгольц помнит все до мельчайших подробностей.
Самостоятельная жизнь Флоры началась в 1940 году, когда соединила судьбу с Александром. Через восемь месяцев молодую семью постигло первое испытание – разлука. Александра призвали служить в армию, в город Харьков.
А вскоре началась война. В последнем армейском письме муж сообщил, что могут послать на фронт. И исчез на 2,5 года.
Флора же с тысячами своих земляков, поволжских немцев, попала в Сибирь, затем ее направили в трудармию – на нефтепромыслы Куйбышевской области.
Жила в женском бараке с двухэтажными нарами. Девчата и молодые женщины участвовали в монтаже нефтяных вышек; расчищали трассу в лесу.
– Начальник нашей колонны Попов, – вспоминает Флора Петровна, – оказался хорошим человеком. На нефтепромысел нужно было ходить 25 километров, и начальник разрешил нам выходить на работу поочередно, через день. Вот мы с подругой и чередовались, чтобы можно было выкупить хлеб друг на друга и восстанавливать силы. Хлеба полагалось 800 граммов на день, крупы – чуть больше килограмма на месяц.
В августе 1943-го всю нашу бригаду перевели в ведение отдела рабочего снабжения. Осенью убирали хлеб, копали картофель. Кормили нас очень хорошо, все поправились.
Затем опять перевели в грузчики – зерно грузить, муку. День и ночь работали, а хлеба давали всего по 500 граммов. Начальник ОРСа, жалеючи нас, иногда выписывал сало.
Некоторые женщины уехали по вызову к мужьям. Сумела добиться вызова и Флора Обгольц. К тому времени она уже разыскала Александра, который попал не на фронт, а в трудармию. Сначала строил железную дорогу Сталинград – Саратов, а позднее его направили на Урал, в шахтерский поселок Гремячинский.
День 7 декабря 1944 года запомнился Флоре навсегда – после долгой, мучительной разлуки она, наконец, встретилась с мужем. Первую неделю супругам пришлось жить в мужском общежитии, а потом их поселили в небольшом домике. В одной его половине была прачечная, а в другой – жили еще несколько таких же горемык.
Но, как говорится, худа без добра не бывает. На первых порах молодая семья не имела даже ведра, поэтому соседство прачечной оказалось кстати – брали оттуда воду, стирали и мылись в ней.
Приехав из хлебного Поволжья, Флора изумлялась контрастам в уровне жизни там и в маленьком уральском поселке. В первые месяцы Обгольцы жили запасами продуктов, привезенными Флорой с Волги. Но вскоре они кончились, и супруги стали бедствовать, как и многие другие семьи. Разница в ценах была огромной: в Поволжье литр молока с фермы стоял 25 копеек, а в Гремячинском – 50 рублей!
На Волге трудармейцам разрешали иметь несколько грядок, и Флора садила картофель, морковь, что было большим подспорьем. На Урале же столкнулась с настоящим голодом… Еще больше поразила ее встреча с гремячинскими трудармейцами. Устроилась уборщицей в один из бараков. Пришла в первый день и ужаснулась тамошней грязи. Топором соскоблила грязь со стола, вымела весь мусор.
Когда же явились обитатели барака – трудармейцы, Флора едва не расплакалась. Это были 16–17-летние мальчишки, грязные, оборванные и страшно худые.
Они очень удивились небывалой чистоте в помещении и принялись варить скудный ужин в котелках. Днем Флора не поняла, для чего обе круглые металлические печки усеяны вбитыми гвоздями. Оказалось, что места на маленькой плите для всех не хватало, поэтому котелок с закипевшим содержимым подвешивали на гвоздь – доваривать, иногда даже на табуретку вставали.
Немцы-трудармейцы бедствовали, но и обращались с ними несравненно хуже, чем в Куйбышевской области. На Волге их называли «мобилизованными» и никогда не унижали. В Гремячинске же Флора впервые услышала, как немцев именовали «фрицами» и даже «фашистами»…
Так начиналась ее жизнь в таежном поселке. Через некоторое время супругам Обгольц дали комнату в семейном общежитии. Там жили девять семей, очень дружно. До сих пор Флору навещает ее бывшая соседка – Ирма Гебель.
Главным содержанием жизни Флоры стали дети. В декабре 1945-го у супругов появился первенец, сын, а еще через полтора года родилась дочь, – всего у них четверо детей.
Александр (ныне покойный) был очень хозяйственным. Завели Обгольцы большой огород, всегда имели запас овощей. Кто старался, тот и жил хорошо.
Муж трудился на шахте. Флора занималась детьми, хозяйством и тоже работала там, куда направляли – в прачечной, столовой, котельной. В 1974-м ушла на пенсию по инвалидности.
Нелегкая судьба досталась Флоре Обгольц, но всегда она хранила в своем сердце маленький уголок родины. До сих пор греют ее эти воспоминания – о матери, родительском доме в селе Герцог Саратовской области, о встрече с любимым и единственным – суженым, отцом ее четверых детей…
А.Е. Лейс1