Geum.ru

Ю. Н. Солонин (председатель), Л. В. Цыпина, Д. В. Шмонин

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   14
феодального строя (выделено мною - М.К.) в демократический148.

Изложенная концепция, иронически прозванная впоследствии «идеей вечного феодализма» 149 , получила поддержку и в советском китаеведении, о чем свидетельствуют дискуссии, продлившиеся с 1925 г. по конец 1930 х гг.150 К числу ее наиболее последовательных сторонников относились Юрий Владимирович Бунаков (1908-1942), Петр Антонович Гриневич (1899-1941), Евгений Сигизмундович Иолк (1900-1942) и Александр Сергеевич Поляков (1906-1040). Е.С. Иолка справедливо считать одним из главных теоретиков концепции «китайского феодализма», о чем косвенно свидетельствует отзыв ак. В. М. Алексеева на его первую же публикацию по данной теме151: «Не скажу, чтобы мне понравилась его статья в «Проблемах Китая», но статья серьезная, и тот, кто будет писать об этом предмете, не сможет пройти мимо Иолка»152. Ю. В. Бунаков был первым отечественным исследователем, кто приступил к изучению древнейших китайских письменных текстов (т.наз. надписи на гадательных костях) и попытался установить присутствовали ли элементы феодального устройства в китайском обществе до эпохи Чжоу153. А. С. Поляков предпринял попытку разработать схему эволюции «китайского феодализма»: его доклад, сделанный на пленарном заседании (лето 1933 г.) Государственной Академия истории материальной культуры154, тоже сразу же вызвал повышенный интерес у востоковедов155. И, наконец, именно П. А. Гриневич стал автором словарных статей об истории Китая в первых изданиях Большой Советской и Малой Советской энциклопедиях156. Следовательно, концепция «китайского феодализма» оставалась официально признанной в советской науке по меньшей мере до середины 1930-х гг.

На этом фоне резко выделяется авторская «История Китая» 157, написанная Константином Андреевичем Харнским (1884-1943), бывшим в то время секретарем Дальневосточного отдела Всесоюзной научной ассоциации востоковедения (ВНАВ) при ВЦИК СССР. В этой работе, впоследствии удостоившейся признания «первого марксистского очерка истории Китая»158, предлагалось подразделять историю Китая на 2 «эры», за рубеж между которыми принимался III в. н.э. – т.е. гибель древней империи Хань, повлекшая за собой период административно-территориального распада страны. Далее автор говорил об удивительном сходстве историко-политической ситуации, сложившейся в Китае после падения Хань, с началом средневековья в Европе: «почти буквальное повторение знакомых картин Запада, того Запада, каким он был после падения Рима»159. Наблюдение К. А. Харнского вскоре было замечено востоковедами, приступившими, во главе с ак. Василий Васильевичем Струве (1889-1965), к разработке теории «рабовладельческих формаций» в странах Востока160. Начав с доказательства существования «эпохи рабовладения» в Древнем Египте, В.В.Струве и его единомышленники (В.И.Авдиев, С.И.Ковалев, А.В. Мишулин, А.С. Сванидзе), быстро распространили свои теоретические построения и на другие регионы Древнего мира. Так, разделы, посвященные Китаю, вошли в «Хрестоматию по древней истории», подготовленную В. В. Струве161, а затем в «Историю древнего Востока» В.И.Авдиева162. При этом они сходились во мнении, что смена рабовладельческой формации на феодальную состоялась в Китае именно в III в., после гибели империи Хань163.

Ученые-китаисты вначале отнеслись к «рабовладельческой» концепции более чем критично. Показательно их неучастие (не исключено, что по инициативе самого В.В.Струве) в подготовке названной выше «Хрестоматии». Вошедшие в нее фрагменты китайских сочинений были сделаны с европейских переводов оригинальных текстов, хотя отечественное китаеведение уже располагало богатейшим опытом работы с китайскими древними письменными памятниками. Некоторые историки, в первую очередь, П. А. Гриневич, последняя работа которого на данную тему была опубликована в 1935 г.164, продолжали отстаивать концепцию «китайского феодализма». Другие попытались совместить обе концепции, но с опровержением хронологических рамок «рабовладельческой» и «феодальной» эпох, определенных их оппонентами. Наибольшей оригинальностью отличается, пожалуй, гипотеза Г.И. Сафарова (руководящий работник восточного секретариата Коминтерна), изложенная в его «Очерках по истории Китая»165. Автор говорит о господство в эпоху Чжоу феодального строя, но не выросшего из патриархально-родовой собственности на землю, а созданного искусственно («огнем и мечом сколочен») в ходе завоевания чжоусцами государства Шан-Инь166. Затем «чжоуский феодализм» сменился рабовладельческой формацией, что привело к установлению «феодально-рабовладельческого строя Ханьской эпохи»167. Обращает на себя внимание тот факт, что Г. И. Сафаров вновь соотносит смену формаций с возникновением первой китайской империи, тем самым имплицитно возвращаясь к идее принципиальной значимости возникновения имперской формы правления.

Не вдаваясь в подробности дальнейших дискуссий и нюансов хода распространения концепции «рабовладения» в китаеведной научной среде168, остановимся только на разработках Лазаря Исаевича Думана (1907-1979). Как и К. А. Харнский, он однозначно принимал за начало «эпохи феодализма» III-IV вв., но в отличие от того мотивировал это не типологическим сходством со средневековой Европой, а глубинными изменениями в аграрных отношениях через введение «надельной системы землепользования». Позиция Д. И. Думана наиболее подробно изложена в его «Очерке истории Китая»169, опубликованном в 1940 г. Там достаточно подробно описывается начальная стадия «процесса феодализации»170 и говорится об установлении «господства феодализма» в IV-V вв.171. Вместе с тем, Д. И. Думан вообще не использует термин «средневековье», а при общем описании истории Китая опирается на традиционную китайскую историографическую периодизацию.

Итак, к 1940-м гг. в советском китаеведении окончательно утвердился вариант историографической периодизации, проистекающий из формационного подхода к историческому процессу, в которой признавалось существование в Китае «рабовладельческой эпохи» и «эпохи феодализма», начинающейся с III-IV вв. н.э. и продолжившейся до начала ХХ в. Вместе с тем, историки-китаеведы по-прежнему воздерживались от ассоциаций «китайской эпохи феодализма» в целом или отдельных ее периодов с европейским Средневековьем. Понятие «китайского средневековья» не получило видимого распространения ни в китайской, ни в европейской науке, хотя я не беру на себя смелость утверждать, что никто из европейских и американских синологов первой половины ХХ в. не прибегал к терминам “Chinese middle ages” или “medieval China”.

Есть все основания говорить, что теория «китайского средневековья» возникла в японской науке послевоенного периода. Ее основоположниками были представители «Киотской школы» (объединявшей преподавателей и студентов высших учебных заведений гг. Киото и Нагойя) во главе с Уцуномия Киёёси 宇都宮清 и Найто Конан 內藤湖南172. На рубеже 1950-1960-х они создали «Общество изучения средневекового Китая» («Тю:гоку тю:сэйси кэнкю:кай» 中國中世史研究會), в 1970 г. опубликовали первый масштабный труд «Исследования истории средневекового Китая: Общество и культура эпох Шести династий, Суй и Тан» («Тю:гоку тю:сэйси Кэнкю: Рикутё: Дзуй То: но сякай но бунка» 中國中世史研究 六朝隨唐社會文化). Используя древнекитайский термин чжун ши (яп. тю:сэй), японские «медиевисты» определяли хронологические рамки «китайской эпохи средневековья» с III по Х вв., включая в нее период III-VI вв., для определения которого они использовали тоже собственно китайский термин «Шесть династий» (кит. Лю-чао六朝, яп. Рикутё), а также эпохи Суй и Тан, при которых состоялись новое объединение страны и реставрация централизованной имперской государственности. Неудивительно, что им так и не удалось выработать единую позицию по поводу сущности «китайского средневековья» и степени его типологической близости к европейскому Средневековью173. Одни ученые (например, Кавакацу Ёсио川勝義雄) полагали, что определенное сходство между ними присутствует, но далеко не на всем протяжении китайских «средних веков»: за «собственно средневековье» чаще всего принимались IV-VI вв. (т.е. период частичного завоевания Китая). Другие (в т. ч. Найто Конан) акцентировали специфику «китайского средневековья», выражавшуюся. Прежде всего, в его политическом устройстве, когда управление страною осуществлялось представителями знати (т.наз. аристократическая политика, aristocratic policy,) . К тому же позиция «медиевистов» отнюдь не исчерпывала собой японскую историческую науку. Многие историки, даже впоследствии примкнувшие к ним (Кавати Дзюдзо 河地重藏, Танигава Митио古川道雄), до этого полагали, что указанные китайские эпохи следует определять как «античность» (в оригинальной терминологии – «начальная древность», шан гу上古 яп. кодай).

Несмотря на все разногласия в стане японских «медиевистов», их разработки не могли остаться без внимания западных и советских синологов. С 1950-х гг. историко-китаеведные исследования вошли в новую стадию развития, ознаменовавшуюся глобальными новаторскими идеями и пионерскими научными проектами. Для западной синологии такой новацией стала очередная редакция концепции «китайского феодализма», в которой признавалось, что Китая прошел через формационную стадию, типологически сходную со средневековой Европой еще в первую половину эпохи Чжоу. Завоевание государства Шан-Инь, осуществленное чжоусцами, привело к созданию системы удельных владений (первоначально – «гарнизонные владения» для установления контроля над покоренным населением), которые отвечали основным признакам европейских феодов. В результате установилась и политико-правовая система организации общества, характеризующаяся вассально-сюзеренными отношениями и политической раздробленностью страны, что полностью отвечает дефиниции понятия «феодализма» как явление не социально-экономического, а политически-правового, хотя и обусловленного определенными факторами социально-экономического порядка174. Теория «чжоуского феодализма» наметилась еще в работах европейских ученых 1930-х гг., в т.ч. в исследованиях выдающегося французского синолога Анри Масперо (Henri Maspero, 1883-1945)175. Он отмечал принципиальное отличие социально-политического устройства ранне-чжоуского Китая от последующих исторических эпох, обращал внимание на сходство удельных владений с феодами и указал на постепенную трансформация этих удельных владений в государства, основанные на административно-бюрократическом принципе правления176. Тем не менее, теория «чжоуского феодализма», во многом ставшая, думается, реакцией западных синологов на «рабовладельческую» концепцию, была впервые четко сформулирована и озвучена на конференции «Феодализм в истории» (“Feudalism in History”), состоявшейся в 1950 г. в г. Принстон177. В скором времени ее поддержали большинство из наиболее авторитетных ученых того времени, в т.ч. Дёрк Бодэ/Бодде (Derk Bodde, 1909-2003, в 1944-1975 гг. профессор Пенсильванского университета и член правления Американского Общества ориенталистов), Харли Глесснер Крил (H.G.Greel, 1905-1994, с 1940 г. профессор Чикагского университета и член Комитета по изучению Дальневосточных цивилизаций) и крупнейший представитель франко-немецкой синологической школы - Этьен Балаш (Et. Balazs, 1905-1963). Расходясь в некоторых нюансах, все они признавали, во-первых, своеобразие «китайского феодализма», являвшегося, в определении Х. Г. Крила «системой правления, при которой правитель лично (выделено мною - М.К.) делегирует ограниченные властные полномочия (limited sovereignty) за пределами своего домена своим вассалам»178. Во-вторых, что распад этой системы начался уже в VIII-VII вв. до н.э., завершившись ее полным подавлением (без какой-либо промежуточной стадии) бюрократическим государственным централизмом, что, по словам Э. Балаша, «выглядит абсолютно ненормальным с точки зрения закономерностей истории Запада, но было вполне нормальным для Китая»179. Одновременно они резко оспаривали версию господства феодальных отношений в другие исторические эпохи, прежде всего в III-VI вв. 180, с которыми, напомню, советские исследователи как раз соотносили начало «феодальной эпохи» в Китае.

Параллельно распространению теории «чжоуского феодализма» шло, как это ни покажется странным, и внедрение в западную научную лексику термина «средневековый Китай». Именно «термина», т.к. он лишь обозначал некий временной отрезок истории Китая и содержал в себе в лучшем случае намек на хронологические совпадения с европейским Средневековьем. Чаще всего, как и японские «медиевисты», европейские исследователи прилагали его к III-Х вв181. Однако почти сразу же наметилась тенденция к выделению на уровне терминологии III-VI вв., получивших обозначение «раннесредневековый Китай»182. В конце 1890-х гг. в США, на базе Мичиганского университета, было создана Группа по изучению раннесредневекового Китая (Early Medieval China Group), которая с 1994 по 2006 гг. выпускала собственное периодическое издание «Раннесредневековый Китай» («Early Medieval China»)183. То, что термин «Early Medieval China» уже не наделялся сущностным смыслом, свидетельствуют несколько фактов. Во-первых, члены Группы предпочли использовать в китайском варианте ее названия («Чжунго чжунгу яньцзю») не сочетание чжун ши, приобретшее, благодаря работам японских «медиевистов», устойчивые ассоциации с европейским Средневековьем, а остававшимся «нейтральным» бином «средняя древность» (чжун гу). Во-вторых, в материалах, опубликованных в названном периодическом издании, отсутствуют следы каких-либо дискуссий по содержательным проблемам «раннесредневекового Китая» в аспекте его сопоставления с европейским Средневековьем. Не менее показательно, что термины «средневековый» и «раннесредневековый Китай» оставались факультативными для западной синологии. На всем протяжении второй половины прошлого века многие исследователи предпочитали употреблять для эпох централизованных империй их китайские названия, а III-VI вв. называть «Периодом раздробленности» («Period of Disunity»184, «Period of Disunion»185 и т.д.). Постепенно выкристаллизовался и новый вариант периодизации истории Китая, который, по моим наблюдениям, начал складываться на рубеже 1950-1960-х гг. Сошлемся на вариант периодизации, опубликованной в 1958 г.186, в котором выделены следующие эпохи: 1) The Formative Age (эпохи Шан-Инь и Чжоу); 2) The First Imperial Era (эпохи Цинь и Хань); 3) The Age of Disruption and Division (III-VI вв.); 4) The Golden Age of Empire (эпохи Суй, Тан, Пяти династий, Северной и Южной Сун) и т.д. В заключительной четверти прошлого века в западном китаеведении окончательно утвердилась периодизация, предполагающая подразделение истории Китая на 3 глобальных фазы: Архаический Китая (Archaic China, начиная с палеолита и до времени возникновения государственности), Древний Китая (Ancient China, охватывающий древние государства) и Имперский Китай (Imperial China, с момента возникновения имперской государственности). Внутри же этих исторических фаз по-прежнему используется традиционная китайская периодизация. Именно эта периодизация легла в основу серии «Кэмбриджская история Китая»187.

В советскую науку понятия «средневековый Китай» и «раннесредневековый Китая» вошло благодаря теоретическим построениям ак. Николая Иосифовича Конрада (1891-1970), выделившего (возможно, под прямым влиянием идей японских «медиевистов») в истории Китая «эпоху средневековья» и «эпоху Возрождения», соотносимых им с III-VIII и VIII-XIV вв. соответственно. Эта периодизация была впервые изложена им в очерке истории китайской литературы, предвосхищавшем составленную автором Хрестоматию188 и в 1970-х гг. переизданном в качестве отдельной статьи189. Непосредственно III-VI вв. определяются здесь (на уровне рубрикации очерка) как «раннее средневековье»190. Н.И.Конрад существенно отошел от взглядов японских «медиевистов». Во-первых, он принимает за «средние века» период с III по VIII вв., т.е. середины эпохи Тан. Во-вторых, вводит понятие «китайского Возрождения/Ренессанса», разделяя, причем, эту «эпоху Возрождения» на 3 стадии. Первая из них соотносится им со второй половиной эпохи Тан (т.е. с периодом деградации и гибели этой империи) и с эпохой Пяти династий; вторая - с эпохами Северной и Южной Сун; третья - и с эпохой монгольского владычества в Китае. Доказывая существование в Китае «эпохи Возрождения» и ее эволюционных стадий Н.И.Конрад апеллирует, главным образом, к реалиям и процессам, имевшим место в духовной жизни общества, в первую очередь, связанным с литературным творчеством. Но при этом он настойчиво и, подчеркну, тоже в отличие от японских «медиевистов», связывает как «средневековье», так и «эпоху Возрождения» с феодальным строем, но в различных его формах. III-VI вв. характеризуются им как период установления в Китае феодальных отношений: «феодализм утвердился в огромной стране не сразу…»191. Империя Тан названа государством «феодальным, но без феодальной раздробленности» 192. А начало «эпохи Возрождения» связывается со «временем распада централизованного феодального государства и перехода к феодальной раздробленности»193. Централизованное правление, по словам автора, стало мешать развитию отдельных районов страны с их местными особенностями. Так, Китай перешел к политической и экономической децентрализации, а это означало для того времени переход власти в руки местных феодалов194.

Воздержимся от анализа идей Н.И. Конрада по поводу «эпохи Возрождения» (при всей их внешней умозрительности в них содержится, на самом деле, немало принципиально важных соображений, касающихся особенностей состояния китайской культуры на каждом из выделенных стадий и принципов соотношения имперского порядка и духовной жизни общества). Обратим лишь внимание на тот факт, что именно эта периодизация повлекла за собой попытки членения китайского феодализма, а затем и средневековья на эволюционные стадии. Об этом свидетельствуют отзывы о теории Н. И. Конрада, опубликованные уже в конце 1960-х гг. Так, по словам Владимира Ивановича Семанова (род. 1933), Н. И. Конрад выделял древность, раннее средневековье (выделено мною – М.К.), Возрождение и позднее средневековье195. О том, что литературный процесс делится Н. И. Конрадом на древность, раннее средневековье и Возрождение, пишет и Николай Трофимович Федоренко (1912-2000)196. Тем не менее, приблизительно до рубежа 1970-1980х гг. советские историки-китаисты продолжали рассматривать исторические эпохи после III в. н.э. как «феодальные». Не лишним, думается, привести еще одну перидизационная схема, предложенная Н. Т. Федоренко, в которой выделены: эпоха рабовладельческого строя (VIII в. до н.э. –I в. н.э.), эпоха упадка рабовладельческого строя и формирования феодализма (I-IV вв.), эпоха раннего феодализма (IV-VIII вв.) и эпоха развитого феодализма (VIII-ХII вв.)197. Теоретическим обоснованием такого подхода к истории Китая послужил тезис о факультативности понятия «средних веков» для стран Востока: «В историографии стран Востока в средние века центральное место занимают проблемы возникновения и развития феодализма»198. В обобщающем виде этот тезис сформулирован и в «Советской исторической энциклопедии»: «В большинстве стран Азии и Африки время феодализма выходит далеко за пределы средневековья (т.е. во всемирной истории имеет место хронологическое несовпадение “эпохи средневековья” и времени существования феодализма)»199.

Однако уже в начале 1980-х гг. акцент переносится с проблем «восточного феодализма» на проблемы «восточного средневековья». Более того, в публикациях тех лет можно встретить утверждение, что понятие «средневековый Китая» является традиционным для отечественной науки200. На «китайское средневековье» фактически автоматически были перенесены периодизации «феодального строя» - так утвердились понятия «раннее средневековье», «развитое средневековье», «позднее средневековье». На некоторое время первое из них прочно закрепляется за III-VI вв.201, возможно, под влиянием соответствующей западной терминологии. Этим термином пользовались и те исследователи (включая автора этих строк), которые стремились, следуя примеру зарубежных коллег, уже на терминологическом уровне подчеркнуть своеобразие эпохи Шести династий и отделить ее от эпох Суй и Тан. Появился также и такой лексический вариант как «на пороге средних веков» 202, использование которого было обусловлено, думается, желанием избежать корреляций с началом европейского Средневековья. К концу прошлого века споры по поводу феодального строя Китая и стадий «китайского средневековья» окончательно ушли в прошлое. Российские китаеведы в целом (и на этот раз без публичных обсуждений) восприняли изложенную ранее периодизацию, утвердившуюся в западной синологии.

Итак, многолетние споры по поводу общественного устройства, особенностей развития китайской цивилизации и характеристик отдельных ее этапов привели к пониманию того, что в истории Китая, хронологически совпадающей с европейским Средневековьем, ни одного периода, который мог бы быть отождествлен с последним. Термины «средневековый Китай» или «китайское средневековье», а также все производные от них понятийные сочетания, типа «средневековое китайское мировоззрение», «средневековая китайская философия» и т.д., на самом деле лишены всякого смысла, если не считать, заложенной в них и понятной лишь специалистам «хронологической подсказки». В зарубежной синологии, избежавшей распространения формационного подхода к истории Китая, термины «early medieval China» и«medieval China» могут существовать в виде своего рода профессионального сленга, а порою и аббревиатуры оригинальных названий («Medieval China» вместо «эпохи Суй, Тан, Пяти династий, Северной и Южной Сун»). Тогда как их употребление в отечественной науке, на мой взгляд, крайне нежелательно, т.к. оно ведет к заведомо ложным истолкованиям китайских культурно-исторических процессов и реалий.