Geum.ru

Л. Н. Толстой в современном англо-американском литературоведении. Диплом

Вид материалаДиплом

Содержание


Дружески жму вам руку, Л. Толстой.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8

Статья в сборнике «Русск(их) Ведом(остей)», говорят, вышла и потому к вашим услугам, если вы найдете это желательным. Боюсь, что статья от Гайдебурова будет передана вам в очень необработанном виде. Я сколько раз переделывал её и потом столько к ней делалось изменений для цензуры, что я никак не мог её привести в окончательный вид… Вы меня очень обяжете, исключив из неё в переводе все, что найдете лишним. Большая статья почти готова и на-днях будет вам прислана через Черткова.

Дружески жму вам руку, Л. Толстой.


Обращаюсь к вам по-английски по своей беспамятности и неаккуратности: опять забыл ваше отчество»57.

На первый взгляд обычная деловая переписка. И только тревожное упоминание имени графини Новиковой в письме Диллона нарушает это впечатление. Действительно, у толстовского начинания – организации бескорыстной помощи голодающим крестьянам – появился серьезный противник, давно и умело формировавший общественное мнение в Англии, но с совершенно иных позиций. Диллон верно уловил: действия графини Новиковой, сами по себе необходимые в тяжелую годину, в данном случае намеренно уводили от толстовского анализа причин, которые привели миллионы русских крестьян к нищете и голодной смерти.

Получив от Гайдебурова корректурные листы статьи Л. Толстого «О голоде», Диллон немедленно приступил к работе. Он переводил и публиковал практически одновременно. Рукопись, разбитая на несколько частей, появилась на страницах «Daily Telegraph» как серия из семи или восьми статей о голоде в России. Фрагменты статьи Л. Толстого появились в газете «Daily Telegraph» 12, 22, 23, 26, 30 января 1892 года. Диллон уточнил название – «Голод в России», - чтобы читателям было понятно, о чем идет речь. В некоторых случаях он конкретизировал суть разногласий между администрацией и земством. В сопоставлении с вариантом, напечатанном Гайдебуровым, Диллон произвел незначительное сокращение текста статьи Л. Толстого.

«Нет надобности добавлять, что эта публикация вызвала необычайную сенсацию в Европе и Америке, она была передана обратно в Россию, где породила ещё больший скандал. Консервативные газеты яростно нападали на Толстого, называя его предателем своей собственной страны. Даже его друзья порицали его неосторожные обвинения. Царь был зол на автора «Войны и мира» и отказался принимать его жену и дочерей во Дворе»58.

Даже чуть приглаженный вариант статьи Л. Толстого вызвал бурное негодование в кругах, близких к редакции газеты «Московские ведомости». Именно на её страницах 22 января 1892 года была изложена суть «безумного трактата» Л. Толстого.

Петровский на свой страх и риск опубликовал выдержки из статьи Толстого «О голоде». И естественно возникает вопрос, почему редактор «Московских ведомостей» не воспользовался русским текстом, напечатанным в январских «Книжках Недели», а предпочел метод двойного перевода, при котором передержки просто неизбежны? Но именно этого и хотел Петровский. В недатированном послании Победоносцеву он подробно, обстоятельно и откровенно объяснил, чем он руководствовался, начиная новую антитолстовскую кампанию:

«<…> Антирелигиозный и антигосударственный дух всей последней десятилетней деятельности графа Толстого всем известен. Но, увы, все как-то снисходительно смотрят на заблуждающегося, обуянного сатанинской гордостью старика, все не могут отрешиться от очарования когда-то великого художника и гордости России. <…>

<…> Когда «Московские ведомости» стали указывать на антигосударственный дух учения гр. Толстого, поднялся шум против нас; стали обвинять нас в доносе, говорили, что мы клевещем на Толстого, извращаем его мысли, выхватывая отдельные фразы, и что подобным выхватыванием можно самую благонамеренную книгу представить революционной. И этому верили, верило большинство, верили даже люди нашего лагеря: в Петербурге один добрый знакомый, хорошо образованный и занимающий видный пост, расположенный и ко мне и к газете, лично мне сказал, что "Московские ведомости" в своих нападках на Соловьева и Толстого впадают в преувеличения. Если и этот мною уважаемый и действительно высокообразованный человек не мог отрешиться от взгляда на Соловьева и Толстого сквозь призму их прежних заслуг, то что же можно требовать от так называемой образованной толпы?

Вот почему я счел своею обязанностью показать графа Толстого этой толпе, этим почитателям его не по разуму, в его настоящем виде, во всей наготе. Лучшим средством для этого было – перепечатка письма Толстого в «Daily Telegraph». Моя цель была – отрезвить имеющих ложное понятие о Толстом. <…>»59

Как восприняли публикацию отрывков из статьи Л. Толстого «О голоде», известно из дневника советника министра иностранных дел графа Ламздорфа. 23 января 1892 года он записал: «Я предполагаю, что перевод подлинный: слишком хорошо узнается неподражаемый замечательный стиль нашего великого писателя… Гениальные, всеобъемлющие и прекрасные мысли близки к истине и в то же время ложны и опасны именно в силу таланта, с которым они высказаны. Это квинтэссенция социализма, но отнюдь не христианского социализма, основывающегося на любви и сострадании… По-видимому, были приняты меры, чтобы помешать распространению этой статьи, ставящей правительство в довольно затруднительное положение»60.

Дневник министра Киреева приоткрывает закулисную сторону событий. Две записи – они пронумерованы, но не датированы – сделаны в конце января 1892 года: «6. Был на обеде у Петровского. <…> Курьёзные дела! «М[осковские] в[едомости]» перевели с «Telegraph» и «Pall Mall» статью Л. Толстого «О голоде» - возмутительную. Просто воззвание к крестьянам к бунту. Первоначальную редакцию в гранках Петр[овский] мне показывал. Эта ред[акция] была смягчена в том № «Вопр[осов] филос[офии] и психол[огии]», который <…> запрещен. Эту первоначальную редакцию переслали в Англию, и части появились в «Tel[egraph]» и в «Pall M[all]». Как только статья «М[осковских] вед[омостей]» появилась, сейчас последовал запрет писать о сей статье. Между тем в петерб[ургских] газетах свободно говорят, «Гражд[анин]» бранит «М[осковские] в[едомости]», а «М[осковские] в[едомости]» не могут отвечать. Быстрый запрет объясняют тем, что Истомин сродни гр[афине] Толстой и хочет их выгородить!

Но дело не в этих инцидентах, а в нелепой постановке всего вопроса. Вместо того чтобы дать возможность указать на нелепость того, что говорят разные Толстые, Соловьевы, предпочитают (наши администр[аторы]) запретить говорить об этом вопросе! Что же оказывается? – оказывается, что их писания, напр[имер], «Крейц[ерова] сон[ата]» посредством разных гектографов расходится тысячами, а нам запрещено говорить!

7. Дело выяснилось. Фет рассказал, что во время обеда, на котор[ом] был Соловьев, к нему пришел Dillon объясниться с Соловьевым, жалуясь на то, что гр[афиня] Толстая отрицает подлинность сведений, сообщенных Диллоном «Telegraph’y». Редакция хочет лишить его его места и насущного хлеба. Д[иллон] утверждает, что он получил гранки (ещё не отделанные для появления в «Жур[нале] псих[ологии] и философии») от Толстых. Конечно, для печати за границей. Dill[on] называет себя D филос[офии] Харьковского университета.

Государь запретил Толстому и Соловьеву выходить публично реферировать. Ему представили статьи «Ж[урнала] психол[огии] и филос[офии]» с стат[ьями] Т[олстого], С[оловьева] и Гр[ота]. И он сказал – «ну хороши! все три одинаково хороши!».61

Петровский рассчитал точно: метод двойного перевода сработал безотказно. Эмилий Диллон как переводчик крамольной статьи Л. Толстого оказался под перекрестным огнем. Им были недовольны и в России, и в Англии. После того, как в редакции газет было разослано опровержение, подписанное С.А. Толстой, отрицающее сам факт существования «писем» Л.Толстого за границей, Диллон по настоятельному требованию «Daily Telegraph» выехал из Петербурга в Москву. Диллон обратился за помощью к Соловьеву. С письмом от него Диллон вечером 28 января 1892 г. приехал в Бегичевку, где писатель продолжал работать на голоде.

На следующий день Диллон рассказал ему о цели своего неожиданного визита, передал письмо В. Соловьева и вручил свое, на которое ему было совершенно необходимо получить письменный ответ.

«29 января/10 февраля 1892

Дорогой граф,

К моему крайнему удивлению, я только что получил телеграмму из Лондона, извещающую меня, что вы отрицаете автентичность статей о Русском Голоде, которые появились в январе месяце (между 12 и 30-м числом) под вашим именем в «Daily Telegraph». Так как эти статьи были переведены и опубликованы мной с нарочитого вашего согласия и составляют отделы или главы вашей статьи, которая должна была появиться в московском философском журнале, но была запрещена цензурой, я ни на минуту не мог подумать, что вы отрицали или уполномочили кого-нибудь отрицать их автентичность, ввиду того, что содержание упомянутых статей хорошо известно профессору Гроту, Владимиру Соловьеву и столь многим иным лицам.

Я уверен, что вы будете столь добры высказаться об этом вопросе при ближайшей возможности.

Э.Диллон»62.