« Господь меня разумеет, а я умолкаю». Сервантес Мигель де Сааведра. Сс в 5 тт. Т. М., 1961. С. 14
| Вид материала | Документы |
- Книга, которую нужно прочитать, 394.17kb.
- Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказ, 14.16kb.
- Сервантес Сааведра «Назидательные новеллы», 5.8kb.
- Список произведений, изучаемых в 7 классе и рекомендуемых для летнего чтения, 11.66kb.
- Сервантес Сааведра «Дон Кихот», 12.64kb.
- Уроки 16-17. Сервантес «Дон Кихот», 1730.25kb.
- Кудрявцева Зоя Феліксівна, 108.79kb.
- I основы исторического знания, 7075.21kb.
- Душеполезные поучения преподобных Оптинских старцев. «Мон, 1936.65kb.
- -, 1846.77kb.
— Ну, отдаешь ли, балканец гордый,
Красавицу Яну в турецкую веру?
— Нет, воевода, отдам тебе голову,
Сестру не отдам в турецкую веру!
Набросились, руки ему отрубили,
А отрубивши, снова спросили:
— Ну, отдаешь ли, балканец гордый,
Красавицу Яну в турецкую веру?
— Нет, воевода, отдам тебе голову,
Сестру не отдам в турецкую веру.
Набросились, ноги ему отрубили,
А отрубивши, снова спросили:
— Теперь отдаешь ли, балканец гордый,
Красавицу Яну в турецкую веру?
— Нет, воевода, отдам тебе голову,
Сестру не отдам в турецкую веру.
С ножом набросились, ослепили.
И в этот раз ничего не спросили.
Уводят, уводят красавицу Яну
С гор, через поле в турецкую веру.
— Оставайся с богом, брат мой Иова!
— С богом прощай же, милая Яна!
Ног моих нету — тебя проводил бы,
Рук моих нету — тебя обнял бы,
Глаз моих нету — тебя увидеть.
Уводят, уводят красавицу Яну
С гор, через поле в турецкую веру.
(Солоухин В. Славянская тетрадь. М. 1965. С. 149.)
Плюшкиниана.
...Мысль перетекает на людей вообще: какими были, есть, будут, какими не могут быть. <...> Но ведь был Гольбах, был Гельвеций. Когда я их читаю, волнение абсолютной непонятности: как в искажённом сознании человечества возможны такие ясные умы? ― чередуется с волнением абсолютной понятности, потому что они смотрят на мир непредвзято ― как сам смотрю, как только и можно смотреть.
Сердце большее моего.
«...И тень твоя была светом на наших лицах». (Джебран Халиль, «Пророк».)
Кусочек неба в подарок.
Мужчина и женщина в сборе.
Мешая дело с бездельем. (н. м.)
Понимание ― единственное, что мирит с жизнью, хоть это тяжёлое примирение.
Лучше неточное слово, чем никакое.
Какое-то что-то.
«Если бы Господь не создал женской груди, я бы не занялся живописью». (Ренуар)
В ряду исторических событий это не самое заметное.
Репетиция смерти.
Силовые линии текста.
Легче пожертвовать жизнью, чем возможностью счастья.
«Гора Альбано — лесистая. Молодые дубки (это было в мае) еще не потеряли прошлогодних листьев, из-под них пробивались новые. На этой горе (Белой — Albano), названной так неспроста, мы видели то, чего, кажется, нигде больше видеть нельзя, — белую землянику. Рассказы о ней мы считали выдумкой, пока не собрали ее собственными руками (и во Флоренцию даже привезли). Спелые ягоды, не бледные, не зеленоватые, а снежно-белые, с розоватыми крапинками-семечками, как на землянике. Кроме цвета, — от земляники самой обычной, лесной, она не отличается. Нас уверяли, что на Monte Albano водятся белые дрозды... но их мы не видали. Странная, однако, гора!» (Гиппиус З.Н. Живые лица. Воспоминания. Тбилиси. 1991. С. 203.)
Сложившееся мировоззрение, пролёжанный, с яминою диван.
Дистанционный смотритель.
Крепкокрепко. Так крепче.
Кто знает мир по именам, тому он и принадлежит.
Отупевший карандаш.
Открытие второго личного фронта.
Читать письма Конта возлюбленной: до её смерти и после.
И где они ― горние силы?
Радость расставанья с вещами. Сегодняшнюю акцию я назвал «Новая жизнь, или Конец Плюшкина».
Щемящая нежность. (н. м.)
Жизнь Ренана интересней жизни Христа.
Диалог: скорей инструктивный, чем конструктивный.
Письма ни о чём.
Язык любви: поцелуи, объятья и всё, что за этим следует, ― прекрасен, но не универсален. И когда хотят сказать о важном, глубоком, необычном ― не всегда понимают друг друга.
«...Кто знает, ― может быть, недалеко время, когда самые скромные ссылки на идеалы будущего будут возбуждать только ничем не стесняющийся смех...» (Салтыков-Щедрин М.Е. СС в 20 тт. Т. 17. М. 1975. С. 73.)
С самоповторений начинается смерть.
Ягоде обору нет. (н. м.)
«Чернышевский очень был близорук, вследствие чего с ним нередко происходили смешные qui pro quo (ошибка по недоразумению — лат.); например, раз, придя ко мне в комнату, он раскланялся с моей шубой, которая брошена была на стуле и которую он принял за даму; в другой раз возле него на стуле лежала моя муфта, и он нежно гладил ее, воображая, что это кошка, и т. п.» (Из воспоминаний А.Я.Панаевой. По кн.: Н.А.Добролюбов в воспоминаниях современников. Л. 1961. С. 198.)
Встретимся ли ещё когда-нибудь: я и мой голос?
Поговорить бы толком, без прихлёбываний за чайным столом.
Больше любит тот, кто больше берёт. Мера любви ― неиссякаемость.
Выковырять из вечной мерзлоты.
«В этот день я обедал у старой моей приятельницы Ахвердовой, за столом сидел против Нины Чавчавадзевой, второй том Леночки*, все на нее глядел, задумался, сердце забилось, не знаю, беспокойства ли другого рода, по службе, теперь необыкновенно важной, или что другое придало мне решительность необычайную, выходя из стола, я взял ее за руку и сказал ей: «Venez avec moi, j’ai quelque à vous dire»**. Она меня послушалась, как и всегда, верно, думала, что я ее усажу за фортепьяно, вышло не то, дом ее матери возле, мы туда уклонились, взошли в комнату, щеки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и все живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал ее, потом к матушке ее, к бабушке, к ее второй матери Прасковье Николаевне Ахвердовой, нас благословили, я повис у нее на губах во всю ночь и весь день, отправил курьера к ее отцу в Эривань с письмами от нас обоих и от родных. Между тем вьюки мои и чемоданы изготовились, все вновь уложено на военную ногу, на вторую ночь я без памяти от всего, что со мною случилось, пустился опять в отряд, не оглядываясь назад. <...> В Гумрах же нагнал меня ответ от князя Чавчавадзева-отца, из Эривани, он благословляет меня и Нину и радуется нашей любви».
* ― жена Ф.В.Булгарина.
** ― Пойдёмте со мной, мне нужно что-то сказать вам (фр.).
Письмо А.С.Грибоедова Ф.В.Булгарину от 24 июля 1828 г.
В поисках простоты.
К сходству вкусов: Людовик XV и Льюис Кэрролл.
«Разбойники требуют кошелёк или жизнь; женщины и то и другое». (Самюэл Балтер)
Сто раз слышал, и ты сто раз. Итого двести.
Слово... пусть даже не самое точное, всё-таки приближает.
Не «через силу». Через бессилие.
Долг — выше любви.
Необратимая усталость. (н. м.)
Ахалай-махалай, оправдайтесь мои надежды!
Только свободные люди прекрасны.
Обидно не завершить, но это судьба многих.
Отданность быту.
Спишем на высшие силы.
Смотрит как на любопытного зверя ― без платы за вход в зоопарк.
Непочиняемая глупость.
Пыль в голове ещё не улеглась.
Великий закон несоответствия. (н. м.)
Страшная вещь расстояние! Пишешь как на тот свет. В грибоедовские времена того хуже: «До меня известия из России доходят, как лучи от Сириуса, через шесть лет...»
Каюсь, но не раскаиваюсь.
Вопреки кисло-ироническому «Слова, слова, слова...» ― слова! слова! слова! Слова ― чтоб глаза протереть. Знать ― и быть свободным.
Homodicea ― доказательство бытия человеческого (из словаря внеземных цивилизаций).
Регистратор моих ошибок.
Сначала «Идите сюда», потом «Идите отсюда».
В арабских сказках есть мотив позабытого слова: в «Али-Бабе», «Халифе-аисте». Вот и я стал забывать слова. Но главные — помню.
В первую, первую и ещё раз первую очередь.
Розовые слюни. (н. м.)
Если в аду птицы летают, то с чаячьим криком.
Внебрачное ложе.
Пять минут — это пять минут, а минут пять — минут десять-пятнадцать.
Тень тени.
Внутренняя карьера.
Ассимиляция согласных по мягкости, или с кем поведёшься, того и наберёшься.
«...В этом заброшенном музее, на густом ковре пыли, к величайшему восторгу Уины, я принялся торжественно исполнять замысловатый танец, весело насвистывая песенку «Моя Шотландия». Это был частью скромный канкан, частью вальс, заставлявший развеваться фалды моего сюртука и частью моё собственное оригинальное изобретение». (Г.Уэллс, «Машина времени». В кн.: Уэллс Г. Избранные произведения. Л. 1979. С. 62.)
Запомнится, если запишется.
Свою жену Аниту Гарибальди высмотрел на бразильском берегу, в подзорную трубу, с палубы корабля.
ЭС. Поп-музыка: церковные песнопения.
Право справа, лево слева.
Ришелье обожал кошек, резиденция кишела ими.
Не то агрегатное состояние.
Цветаева о море: «Столько места, а ходить нельзя». (Цветаева М.И. СС в 7 тт. Т. 6. М., 1995. С. 252.)
Этим планктоном я и питаюсь.
Пустую трату времени Моэм назвал «самой изощрённой формой расточительства».
«Впечатление на первый раз Добролюбов произвел на меня особенное, нежели все другие, виденные также в первый раз, будущие мои товарищи. «Какая умненькая физиономия!.. Недаром очки носит (не знаю, почему очки это доказывали)... еще такой молоденький... Ужели и он в академию?..» — размышлял я. И мне тотчас же захотелось познакомиться с очками...
— Вы из какой семинарии?
— Из Нижегородской...
— Ваша фамилия — позвольте?
— Добролюбов.
— Надеюсь, также в академию? — пытал я.
— Да... — отвечал мне как-то неохотно Добролюбов. Потом он повернулся к окну, взглянул за канал, на фасад академического здания, как раз против окон его квартиры. — Смотрите, — прибавил он, обращаясь ко мне с мало скрытою ирониею и указывая глазами на академию, — в академии — тринадцать окон, это что-то плохой знак... Я едва ли буду держать экзамен там... Боюсь...
И действительно, Добролюбов экзамена в академии не держал».
(Из воспоминаний А.А.Радонежского. По кн.: Н.А.Добролюбов в воспоминаниях современников. Л. 1961. С. 120.)
Пароль: «Хрен и редька!»
Любить, не опускаясь до обстоятельств меры и степени.
Уйду. И компаса не надо.
Никогда не знаешь, за каким кустом подстерегает удача.
Суетология.
Радиостанции, расталкивающие друг друга локтями.
Прозелитический пот.
Эжен Сю, писатель с аристократическими замашками. Каждое утро камердинер приносил на серебряном подносе белые перчатки, и Сю писал в них романы из жизни парижских бедняков.
Начальственный рык.
Не женщин обманываем, а их надежды.
Пуля на плюшевого медведя. (Н.)
Никуда не шёл, ни к чему не пришёл. Беспутный.
Обои в ангелочках.
Не преувеличивай меня, но и не преуменьшай.
«Записывающие уши». (Цветаева об Эккермане)
Любит? Ценит? В этом пока не разобрался.
Фаллограмма.
Сорваться в письмо.
После смерти Киплинга вдова сожгла записные книжки и дневники мужа. Потратила немалые суммы, чтобы выкупить у различных адресатов его письма и тоже сожгла.
Ну содрал позолоту. Так лучше?
Несколько точных движений ― и всё.
Читать: Тамэнага Сюнсуй, «Сливовый календарь любви».
«Город женщин» Феллини.
Что подумано, то случилось; что забылось, того больше нет.
Везде находить. Особенно там, где нет.
Перепасовка письмами.
Чем больше целуешь, тем меньше говоришь глупостей. (н. м.)
И пробку испоганил, и вино испортил.
Всё учусь простоте.
Увеличить проблеск до размеров блеска.
Любовь требует взаимного такта, ответственности, способности уступать и жертвовать, при этом надо понимать общий ход жизни, без него не получится. Опыт любви не даётся сразу; люди расходятся, не успев его выработать, потом понимают, жалеют.
Травмированный вкус.
Живая фраза ― живое существо.
Хоть в землю зарыться ― только чтоб тихо.
Ещё Монтень увлекался выписками: «Ведь я заимствую у других то, что не умею выразить столь же хорошо либо по недостаточной выразительности моего языка, либо по слабости моего разума».
Вегетация мысли.
«Свободомыслие» ― искусственное, фальшивое слово. Как ещё мыслить, если не свободно?
Очень выборочно.
Один из вопросов, которые лучше не задавать.
Серьёзность ― природа и ограниченность Цветаевой: «Чехова с его шуточками, прибауточками, усмешечками ненавижу с детства». (Письмо Б.Пастернаку. В кн.: Цветаева М. СС в 7 тт. Т. 6. М., 1995. С. 261.)
Чем дальше, тем непонятней.
Никто не знает, сколько мыслей в земле схоронено.
Чайный посвист.
Фрагмент фрагмента.
Полное собрание поводов для расстройств, переживаний и огорчений.
«Если вы высказали свое мнение по определенному вопросу, ясно и полностью, и вам не удалось убедить своего друга, оставьте этот вопрос: повторение собственных доводов просто приведет к тому, что он сделает то же самое; и так ваш спор будет продолжаться до бесконечности, как периодическая дробь». (Кэрролл Л. Дневник путешествия в Россию. Пища для ума. М. 2004. С. 147.)
Два экзальтированных существа.
Застёжка-молния на губах.
Правда не в рясе ― в подряснике, не в штанах — подштанниках.
Проходная фраза, но и она хочет жить: как ты, как я, как муха на стене.
«Наши поступки разрушают нас, это правда, но они же создают наше сияние». (Андре Жид, «Яства Земные».)
Наверное, свежий воздух был слишком свеж.
Нет авторских знаков. Просто кто-то связан школьной пунктуацией, а кто-то исследует возможности языка.
«Лучше читать Одиссею, нежели быть Одиссом». (Карамзин Н.М. Избранные статьи и письма. М., 1982. С. 206.)
Любить язык за несказанное, за то, чего в нём ещё нет.
Ничего не уничтожай, всё само уничтожится.
В такую дебрь завела!
Вечная недоговорённость, выливающаяся в постскриптумы.
Сколько лет один и тот же комар над ухом!
«Вчера мы с Д., при луне, голые, танцевали фокстрот». Ясно, что враньё. К тому же глупое. Но как наполнить событийную сторону жизни?
Небесным садам предпочитаю земные.
И вот уже что-то забегало в голове.
Ожог сердца I степени.
Серьга в ухе не сделает меня современней.
Неоязычество.
Эскимоска (вместо «эсэмэска»).
Старение голоса: глуховатый тембр, паутинность, замедленность самой мысли.
Несколько агонических писем ― и всё.
Чужая боль, сделавшаяся моей болью.
Такой каши, как у меня в голове, нет ни в одной поваренной книге.
Не к слову, а так... чтоб рядом.
Удержать в слове.
Николай-угодник. Угодливость как христианская добродетель.
Не задавай кукушке глупых вопросов.
Жажда перемен.
Жизнь ни для кого, стихи ни для кого, мысли ни для кого.
Мы постоянно преувеличиваем и преуменьшаем, преуменьшаем и преувеличиваем, никогда в нуле.
Рай на трёх сотках.
Неумело, но от полноты сердца.
Коробит от узнаваемости.
Дневник? «Лежу на диване, читаю письма Цветаевой. Перед этим ― гречневая каша с куриной печёнкой». Через десять лет читаю: лежал на диване, читал Цветаеву, ел гречневую кашу с куриной печёнкой. Интересно?
Смерть-подлянка.
Море, спокойное, как плавательный бассейн.
Вялый интерес.
Обрывки несуществующих разговоров.
Со всего брать проценты.
Такое может случиться. Уже случилось.
Кому бы ещё я отдал душу?
Право писать что хочу, сколько хочу и как хочу.
«Как раз время расплатиться, и на вокзал», — подумал он, ощущая страшную тяжесть в желудке и во всем теле. — Ну, ладно, — подбодрил он сам себя, — вот только выпью на посошок. — Он налил в стакан бренди и попросил счет. Какой-то субъект в черном, с салфеткой на руке, похожий на мажордома, с остроконечным лысым черепом и жесткой седой бородкой, но без усов, подошел, заложив за ухо карандаш, остановился, выставил, как певец, ногу, вытащил из кармана книжечку, но не глянул в нее, а вперив глаза в потолок у люстры, начертал на бумаге ряд цифр и произвел необходимые вычисления. — Вот, — сказал он, вырвав листок из книжечки и вручив его дез Эссенту». (Ж.-К.Гюисманс, «Наоборот».)
Ресницы, опустившиеся от счастья. (н. м.)
Есть большие буквы, есть маленькие, средних нет. «Человек со средней буквы» сказать нельзя.
Все, кого я люблю, выше меня.
В минуты прояснений я понимаю своё действительное место, темнею и ухожу.
...Шум от трамваев, и если закрыть глаза, кажется, что лежу на рельсах. Ближе... уже рядом... ― удар, и раскидало направо-налево.
Почерк, которому веришь. (н. м.)
Брюсову было 16, когда он написал: «Автобиография, материалы для моей биографии 1889 г.».
Две встречи за жизнь ― это ли не щедрость?
Может, всё уже кончилось, а я не знаю?
И рукописи горят, и авторы рукописей тоже горят.
Двое. Один может дать не больше, чем может дать. Другой может взять не больше, чем может взять.
Необязательный разговор.
Так растут.
Усыпанный ягодами черничный куст. «Съешь меня!..»
Холуйская кровь, или «божественное» в человеке.
В музыку ― как в реку.
Поднимаю кисть солнечного винограда. За победу над временем!
Округлить до ничтожества.
Цветаева: «Это-то и есть Россия: безмерность и бесстрашие любви».
Слова, превратившиеся в воздух. Страшно писать, ещё страшней не писать.
В одной реке дважды не тонут.
Взрыхлить мозг.
Всеприсутствие тебя.
Всё непонятней, зачем стихи и исландцы.
Всё, что происходит со мной, происходит во мне.
Табуированная тема.
«Проверено. Грибов нет».
Проект переустройства Солнечной Системы.
Олигофренд.
«Бережно подбирали мусульмане пучки волос с обритой головы пророка и обрезки его ногтей...» (Панова В.Ф., Бахтин Ю.Б., «Пророк Мухаммед». Из Интернета.)
Выставка одной ягоды.
Что-то делаю не так. Понять бы что.
Вспоминаю, как кадры старого фильма.
Перо еле тащится по бумаге.
«...У меня ничего нельзя отнять. Раз внутри ― значит моё. И с людьми, как с деревьями: дерево моё ― и не знает, так же человек, душа его. Со мной даже бороться нельзя: я внешне ничего не беру ― и никто не знает, как много ― внутри». (Цветаева М.И. СС в 7 тт. Т. 6. М., 1995. С. 106.)
Так просто, что даже я понимаю.
Все группы мышц остались довольны.
Время и расстояние сначала формализуют отношения, потом упраздняют.
Корнеплоды, истинные плоды земли.
Никогда не был текстом, всегда человеком; теперь текст, и, кажется, навсегда.
Любимая ложь.
Пять лет прекрасной, осмысленной жизни. Что ещё требовать?
Рифма правду сказала. Срубить ёлочку ― убить ёлочку. Обрядить покойницу и любоваться.
Будь у людей ещё конечности, они бы и ими отталкивали свободу.
Это не предательство. Нормальное женское поведение.
Пуантилизм записных книжек.
«Человеческая беседа ― одно из самых глубоких и тонких наслаждений в жизни: отдаёшь самое лучшее ― душу, берёшь то же взамен, и всё это легко, без трудности и требовательности любви». (Цветаева М.И. СС в 7 тт. Т. 6. М., 1995. С. 24.)
Приказано очистить лес от грибов.
Неутешительная внешность.
Неумные, но исключительно работоспособные люди.
Чтобы найти общий язык, нужны общие интересы, общий тезаурус. Хотя бы пересечения. Есть сознания настолько несхожие, что после первых попыток приходится отступить.
Как каменную плиту, тащить на себе чужую беду.
«Молитва ― окно, которое можно открыть, а можно держать закрытым». (Джебран Халиль, «Пророк».)
Пошлость дачной жизни по определению.
Воздушные шарики обещаний.
«При том смешении полов, какое царит у нас, едва ли не чудо ― принадлежать к своему полу». (Ж.-Ж.Руссо. Избранные сочинения в 3 тт. т. I. М. 1961. С. 595.)
Птичка моя непевчая.
Понять меня нетрудно. Сам я, во всяком случае, себя понимаю.
Ни одна порядочная змея в таком лесу жить не станет.
Это надо вот такой калькулятор, чтоб сосчитать.
Всё время говорю себе: «Что будет, то будет». Дурацкая фраза, но от неё легче.
В любви всегда кто-то даёт больше, кто-то меньше.
Поэзия будней. (н. м.)
Сыроежки с поднятыми краями шляпок. Точь-в-точь спутниковые антенны.
Рецепт демьяновой ухи, где и лещик, и стерляди кусочек, и потроха неизвестно какой рыбы.
Сказка о человеке, который всё понимал буквально.
«Новые арабские сказки».
Это хуже, чем сумасшедший дом, это дом сумасшедших. В сумасшедшем присмотр, санитары, а здесь каждый во что горазд.
Кремация рукописи.
Орнамент повторений.
Неконгруэнтно. В голове не укладывается.
180º ― и вперёд!
Масштаб события определяется глубиной осмысления и художественностью изображения. Убежавшее молоко может стать большим событием, чем пожар в театре.
Понимать молча.
Русский Тарзан (я в буреломе).
«Из тебя ничего не выйдет. Что бы ты ни делал, из тебя ничего не выйдет. Тебе доступны мысли самых великих поэтов, самых проникновенных прозаиков; но хотя и считается, что понимать другого — значит быть равным ему, ты рядом с ними подобен карлику рядом с великаном.
Ты работаешь каждый день. Ты принимаешь жизнь всерьез. Ты пламенно веришь в искусство. Ты умеренно наслаждаешься любовью. Но из тебя ничего не выйдет.
Тебе не приходится думать ни о деньгах, ни о хлебе. Ты свободен, и время тебе принадлежит. Тебе надо только хотеть. Но тебе не хватает силы.
Из тебя ничего не выйдет. Плачь, выходи из себя, — падай духом, надейся, разочаровывайся, возвращайся к своим обязанностям, кати в гору свой камень, — из тебя ничего не выйдет.
У тебя голова странной формы, будто ее высекли размашистыми движениями резца, как голову гения. Твое чело сияет, как чело Сократа. Строением черепа ты напоминаешь Наполеона, Кромвеля и многих других, и все-таки из тебя ничего не выйдет. К чему же эта растрата благих намерений и счастливых дарований, если из тебя ничего не должно выйти?
Где та планета, где тот мир, то божественное лоно, где та новая жизнь, в которой ты будешь числиться живым среди живых, где тебе будут завидовать, где живущие будут тебе низко кланяться и где ты будешь представлять собой что-то?» (Жюль Ренар, «Дневник».)
Настоящий шишкинский лес.
Затромбирован участок мозга, отвечающий за любовь.
Вегетарианские чувства.
Жить ни для чего.
Верность: сперва от любви, потом от разума, наконец, от порядочности.
Тупики Вселенной. (И.Бродский)
Заложить фундамент для храма и построить коровник. (н. м.)
Соединить несоединимое.
За двадцатью двумя зайцами.
Точка безразличия.
Контур будущего. (н. м.)
«Видел у оценщиков на аукционе коллекцию платья XVIII века: цвета — «серый» и «голубиное горло», «розовый дождь», «кака дофина», наконец, цвет опаловая безнадежность и брюшко блохи в приступе молочной лихорадки, — во всем этом множество тонких отливов, веселых и приятных глазу, игривых, певучих, кокетливых, радостных. Мир с самого момента его основания никогда не испытывал необходимости одеваться в черное, постоянно носить траур. Это изобретение XIX века. А XVIII век бегал пальцами по всей гамме цветов, вверх и вниз; он облачался в солнце, в весну, в цветы, он предавался игре жизни среди безумства красок. Одежда смеялась еще издалека, ее смех опережал смех человека. — Важный симптом того, что мир очень стар и очень печален и что очень многое ушло без возврата». (Эдмон и Жюль де Гонкур. Дневник. Записки о литературной жизни. Избранные страницы. В 2 тт. Т. 1.М. 1964. С. 135.)
Птичье молоко, превратившееся в простоквашу. (Н.)
Вдохновляющий собеседник.
Игра в непонимание.
Дама с собачкой и газовым пистолетом.
Генетически тупиковая ветвь, которой я начало.
«Избавь, Господь, от будущей жизни, дай спокойно дожить в этой!» Так бы я молился, когда б не знал, что будущей жизни нет, что и эту спокойно не доживу.
Полукондитерское изделие.
Всеприсутствие тебя.
Периодика (менопаузы).
Памятник Пушкину на Пушкинской улице. Не Пушкину ― постаменту. Пушкин — вроде мухи на нём. Классика диспропорций, весёлая жуть.
Так растут.
Всё это блажь, перегрев.
Забить местечко в раю.
Управлять настроением нельзя, только поступками.
Старуха, похожая на зимний букет.
Навороченная сказка.
Искать не смысл, но способ и образ жизни.
Осадки в виде девичьих слёз.
Одиночество пьянит, но как-то уж слишком.
Человек зрящий.
Боязнь потерять тебя в себе.
Цветаева как укор: такая огромность. Откладываю, задумываюсь, снова читаю. Тут мало быть талантливым. Огромность даётся природой, условиями, воспитанием. Редкое сочетание.
В каждый уголок не заглянешь ― а хотелось бы. «Божественное всеведение» увлекает масштабом: пытаюсь понять, что значит «знать всё», ― и не понимаю. Всё ― бесконечность всего что было, есть, будет. Но надо ещё понимать... — ещё бесконечность. К тому же всякое знание ― момент, остановка. Понял ― опять остановка. Знать и понять даже простое ― сосредоточиться, забыть остальное.
Две сияющие ладошки.
Раздвинуть назначенные пределы.
Малая драматургия: на губах, для себя.
Два электронных голубка — навстречу друг другу.
Позитивный смысл деятельности — делать недоступное доступным. Оттого что кучка альпинистов покорила вершину, вершина не стала доступней. А вот ситуацию, по опыту знакомую многим, лирическое стихотворение сделало доступней.
Эхо вчерашней боли.
Годы отредактировали меня... не лучшим образом.
Чувствую себя Синдбадом, сбросившим с закорок проклятого старика.
Стихам Бодлера недостаёт воздуха, предметы громоздятся, теснят друг друга. Совсем как в ящике моего письменного стола.
На бога надейся, а панангин пей.
Просто не хочу путаться под ногами.
Полуотношения.
Песок в голосе. (н. м.)
Всё измеряется последствиями.
Завоёвывать женские сердца и прочие органы.
Выражение лица №5.
Прощать, смотреть сквозь пальцы, не обращать внимания, махнуть рукой и, если найдутся ещё синонимы, — туда же! Вот как я теперь смотрю и думаю.
Так потянулся, что чуть не взлетел.
«Попробуйте стать совершенно на уровень с народом, он станет презирать вас». (Толстой Л.Н. СС в 22 тт. Т. 21. М. 1985. С. 38.)
Продукт жизнедеятельности (о чём-то неудавшемся).
Грех самоповторений.
Любовь вообще затратна.
«Гречанка верная! не плачь, ― он пал героем...» Да, героем. В освободительной войне против турок. «Сама ему пред первым боем назначила кровавый чести путь». Назначила, но отчего не поплакать? Это как: «Тише, Танечка, не плачь!» Обе плачут, обеих можно понять.
Проснуться с припоминанием.
Уход из языка.
Дайте человеку высказаться. Может, он успокоится и никогда больше не заговорит.
Потрафлять инстинктам.
Исчезать или уж очень наследив, или бесследно.
«Великий средневековый сюжет в простом и чистом виде поистине поразителен. Тангейзер, благородный рыцарь, совершил ужасный грех, отрезавший его от братства обычных грешников. Он стал возлюбленным самой Венеры, воплощающей языческую чувственность. Покинув грот греха и выйдя на свет солнца, он отправился в Рим, чтобы спросить Папу, может ли такой, как он, покаяться и спастись. Папа ответил, что всему есть пределы. Он сказал, что человек, столь страшно отторгший себя от добрых христиан, не может возродиться, как не может покрыться листвой отрубленная ветка. Тангейзер ушел, скорбя, в пещеры вечной гибели, а Папа посмотрел на свой посох и увидел листья. У Вагнера, насколько я помню, рыцарь возвращается в Рим и кается снова. Если это не испорченный сюжет, я не знаю, что значит «портить». (Г.Честертон, эссе «Хорошие сюжеты, испорченные великими писателями».)
Сухари в обувной коробке.
Полное собрание советов на все случаи жизни.
Не я такой, жизнь такая.
Что-нибудь посущественней слов. (н. м.)
В XVIII веке первое слово письма называли «починным».
Говорю ― как через фильтровальную бумагу.
Из всех досад досаднейшая.
«...Мой ум подобен потоку, который мчится, бесполезный, никому не ведомый, там, где мельница еще не поставлена. Да, это так, я еще не нашел своей мельницы. Да и найду ли когда-нибудь?» <...> «Запись, заметка для меня нечто безнадежно мертвое, чем я при всем своем желании не могу пользоваться». (Жюль Ренар, «Дневник».)
Мужские оправдания и должны быть жалкими.
Крупяная моль в продуктовом шкафу. Фарфаллярий. (Н.)
«...Земля — центр притяжения моего тела, Небо — центр притяжения души...» (Джон Донн. По ком звонит колокол. М. 2004. С. 42.)
Сколько там до конца света осталось?
Украшать чьи-то ночи.
Ложь округлений.
Ей всё надо объяснять на молекулярном уровне.
В диккенсовских «Больших надеждах» (?) старухе боятся сказать о смерти ровесницы, бывшей подруги. Когда всё-таки говорят, старуха выслушивает равнодушно.
Людей будущего не будет.
«Как жаль, что тем, чем стало для меня
твоё существование, не стало
моё существованье для тебя». (И.Бродский, «Postscriptum»)
Жизнь покажет, жизнь накажет.
Я всегда не хотел этого и знал, что это случится.
Накатившее молчанье.
Жизнь в другом регистре.
«Жизнь за царя». Апофеоз холуйства.
Музыкальный сор.
Четыре выражения лица. С прошлым без будущего. С будущим без прошлого. С прошлым и будущим. Без прошлого и без будущего.
В графе «графомания»: Бродский.
Осколки никогда не существовавшей вазы.
Отпечаток профессии. (н. м.)
Возрастная апатия.
По свидетельству Пушкина, Василий Львович, дядя, умер со словами: «Как скучны статьи Катенина!»
Пить чай в поте лица.
В какой бы сказке мне поселиться?
Не потому, что всё есть, а потому что ничего не надо.
Женская отзывчивость.
«Свободу слова» по-разному можно понимать. Есть свобода от внешних ограничений: политической ситуации, цензуры, ближайшего окружения. И есть свобода выбора языковых средств. Чаще всего мы вдвойне несвободны.
Варенье из шоколадных конфет.
Годовой запас сплетен. (н. м.)
Новая новая жизнь.
«Первым приношением будущей моей жене, по традиционному тогдашнему обычаю, была турецкая белая шаль, стоившая что-то вроде 3 тысяч рублей, если не более», — писал М.Д. Бутурлин, женившийся в 1834 году. Пушкин тоже подарил невесте дорогую шаль. На протяжении полувека шаль была неизменным свадебным подарком.
Уполовинить.
Писано плебеем для плебеев.
О наведении порядка: водворить каждую молекулу на своё место.
Окончательный конец.
Порядок на порядок выше моего.
Клей в горле.
Сверхкраткость, рассчитанная на сверхпонятливость.
Туманного происхождения.
К ней надо подходить с подветренной стороны.
Сошлось как в пасьянсе — только худшим образом.
Досматривать жизнь.
Что такое нормальная жизнь, никто не знает, ни на каких скрижалях это не начертано. По-моему, всё, что происходит, и есть нормальное.
Обмыть зонтик.
Три равноправных онтологических статуса: фантазия, галлюцинация, материя. Придуманное, кажущееся, объективно существующее.
Летучая голландка.
Консервация интеллектуального и духовного опыта.
Душа и тело в сборе.
Километровая баллада.
Крыжовенное — любимое варенье Пушкина.
Она делает не думая то, что я делаю подумав, а получается то же самое.
Пшик-модерн.
Умеет считать до ста. Что бывают другие числа, ей не сказали.
Жизнь так устроена, что на гайку А8 приходится болт А7. Вся жизнь — поиски другого болта или гайки.
Склонность к крайним решениям.
Парадигму христианской догматики Толстой так и не преодолел, что требовать от других?
Полное издание дневников Гонкуров (Монако, 1956) включает 22 тома.
Походная кафедра. (н. м.)
Вижу, как рушатся связи — друзей, любовников, любящих. Раздвигаются кристаллы, когда-то спаянные в монолит: отпал один, отъехал другой; ещё чудится контур, но и он расплывается; уже и контура нет, отдельные кристаллы и кристаллики плывут кому куда вздумается, и никому ни до кого нет дела.
Я и без ростомера чувствую, как вырос за эти годы, и знаю, кому обязан.
Просеивать жизнь.
Безобманная примета. (н. м.)
Перед каждым два пути: познать свою общность с другими; познать свою особенность.
Кому не нужен я, тот и мне не нужен.
Цвета печали.
Ифрит и есть ифрит, что с него взять?
Нелепость, какую не перелепишь.
Сперва оголялись в кино, теперь на сцене. Драматический театр стал театром анатомическим.
Монашеская учёность. (н. м.)
На нью-йоркской бирже я резко упал в цене.
Перед красотой я бессилен.
Барометрическая восприимчивость к внешним давлениям. (н. м.)
Из воспоминаний В.Шкловского: «Критик Лежнев (ныне покойный), который ведал отделом литературы и искусства, статью очень похвалил и при мне начал править. Долго правил. Перечел и сказал: «Так. Теперь получилось говно. Но это еще не то говно, которое нам нужно». И продолжал править».
Весь в мыле, притом хозяйственном.
У коня потник — у меня футболка.
Дети Броуна.
Вместо «Как я провёл лето» — «Как лето провело меня».
Полудождик.
Когда главное содержание письма само письмо.
Рай я представляю в виде Центрального парка культуры и отдыха в воскресный день. Путаются друг у друга под ногами, высматривают скамейки, едят мороженое. Некоторые загорают, не обращая внимания на таблички, другие сидят у воды. Играет музыка.
Заархивированные воспоминания.
Бог за всё берётся и не ничего доводит до конца.
Смежный вопрос.
Тертуллиан был умный человек: «Верую, потому что нелепо». Я не верую в нелепое, просто знаю, что оно существует — на каждом шагу. Нелепые планы, нелепые фантазии, нелепые предметы. Есть шутки, моделирующие нелепость, вроде ночного горшка с ручкой внутри.
Родина забытая и забывшая.
На излёте лет.
Слово «Ой!» — от которого иногда легче, иногда нет.
Но денег источник таинственно скрыт.
И я — в роли успокоительного.
Невыразительный день.
Утром — утренней любовью, днём — дневной, вечером — вечерней. Ночью... на правом боку, к стенке и — сплю.
Мировоззрение должно складываться в нас самих, интегрируя наш собственный опыт. Ту же мысль встречаю в нобелевской речи Бродского: «Независимо от того, является человек писателем или читателем, задача его состоит прежде всего в том, чтоб прожить свою собственную, а не навязанную или предписанную извне, даже самым благородным образом выглядящую жизнь. Ибо она у каждого из нас только одна, и мы хорошо знаем, чем все это кончается. Было бы досадно израсходовать этот единственный шанс на повторение чужой внешности, чужого опыта, на тавтологию — тем более обидно, что глашатаи исторической необходимости, по чьему наущению человек на тавтологию эту готов согласиться, в гроб с ним вместе не лягут и спасибо не скажут».
Орнаментальности.
Без художественных потрясений.
Закусыванье губ.
Сам не пойму своего устройства.
Я не максималист, но между «всё» и «ничего» есть движок; подвинем его ближе к «всё».
Правда. Пусть даже в таком слабом растворе.
Никакими килограммами анальгина эту боль не унять.
Без хора плакальщиц не обошлось.
Кислый быт.
Когда я думаю о тебе, я разглаживаюсь.
Я не мизантроп, просто мало что способно задержать взгляд.
Бродский талантлив, но, за исключением нескольких стихотворений, ненужно усложненён. Я люблю простое. Скажу иначе: глубокое, но кажущееся простым. Мнимо доступное. Парадоксальное.
На крыльях любви далеко не улетишь.
Кстати, об эскимосках. И здесь вопрос о жанре. Что письмо и что записка? Только ли размером отличаются они или есть особый «дух записок» — динамичный, несколько фамильярный? Во времена Людовика XVIII и Карла X к светской записке предъявлялось требование блеска, остроумия. Это были маленькие стилистические шедевры. Так всё-таки — жанр или не жанр? На академическом уровне вопрос не решён, даже не поставлен; в собраниях сочинений записки помещают в разделе писем.
Сон мой теперь убитый комарик.
Крики детей, похожие на крики птиц. (н. м.)
Не помогут ни верёвочная лестница, ни потайной фонарь.
Свои надежды я завернул в белую простыню и зарыл.
«Станет ли у меня духу сказать вам, что я думаю? Я думаю кое-что такое, о чём можно только думать». (Карамзин Н.М. Избранные статьи и письма. М., 1982. С. 253.)
Электронно-эзотерическая связь.
Кислая шутка.
«Гения чистой красоты» Пушкин заимствовал у Жуковского («Лалла Рук»). Но у Жуковского: «гений чистый красоты» — «чистый гений», у Пушкина — «чистая красота». Пушкинский образ глубже. По существу он заимствовал не стихотворную строку, а художественный материал.
Притяжение взгляда.
Грязное пятно на полотне дня.
«Разящая геометрия снарядов». (статья Маяковского «Солдатская шрапнель», 1914 г.)
Придуманное — такое же настоящее, просто формат другой.
Третий онтологический статус — кажущееся. Всего их три: материально существующее, придуманное, кажущееся. Вот клавиатура, на ней я пишу. Существует? Существует. Существует и серафим шестикрылый (был бы восьми-, тоже существовал бы). Галлюцинация пэтэушника, надышавшегося клея, тоже существует. Всё существует, ничто ничего не достоверней, все формы жизни равноценны.
Гонкуры, духовные сиамиты.
Слово исцеляющее. (н. м.)
Не я смотрю правде в глаза: сама заглядывает.
Мыльные пузыри фантазии.
Если я каким-то чудом (а чудес, как известно, не бывает)...
Так выбивают табуретку на виселице.
Классическая постановка классического вопроса: «Почему существующее существует?» (н. м.).
Моль в кошельке.
Город, где люди быстро изнашиваются. (н. м.)
Где-то можно гоняться за дешевизной, где-то нельзя.
Жизнь, ускользающая из рук.
Бульварная литература всегда влекла простолюдинов. Противостоять этому в 30-е годы пытался Маршак... — бесполезно. Классика — во все времена для избранных.
«Чувствовать, как у тебя рождаются идеи, очень интересно, но безопасно лишь в том случае, если их рождается так много, что не придаешь им чрезмерного значения. Тем, у кого их мало, трудно не относиться к ним с излишним почтением». (Моэм У.С. Подводя итоги. М. 1991. С. 119.)
Мысль в клетке.
Вино «Школьный дворик».
Мой прогноз в тумане светит.
А коровы будут доиться сгущённым молоком.
Батюшкова письма удивительны. Что-то родное, понятное изнутри.
— Ну хоть одну глупость в неделю можно?
— И одну, — говорит, — нельзя.
Ни сочувствия, ни благодати.
Меланхолический скрип колёс. (н. м.)
Если она не будет говорить так, она вообще не будет говорить.
Горький о чеховской походке: «...ходил, как врач по больнице, больных в ней — много, а лекарств — нет. Да и врач-то не совсем уверен, что лечить — надо». (Горький М. СС в 30 тт. Т. 30. М. 1956. С. 294.)
Пагубная сосредоточенность на чём-либо.
Египет не так египтивен, как рисует воображение.
Панельного вида.
Цветаева любила Жана-Поля, но «Приготовительную школу», похоже, не читала.
Что печалит одного, радует другого и не существует для третьего.
Потёмки, сравнимые с чужой душой.
Так теплится свечка в закрытом наглухо помещении.
Мир расползся и не сползётся вновь. Принимаю со вздохом.
Коллекция пустяков.
Протянуть голос (издалека; н. м.).
«Не трогай мои игрушки!» То есть не мешай верить в боженьку, в ад и рай, ставить свечи, молиться и пр. Немногого просит человек, но эти игрушки напоминают кукол, которые оставляли немцы. Сколько детей погибло, сколько маленьких тел искалечено куклами-сюрпризами!
Профессиональных знаний хватает только непрофессионалам.
«Говорить курсивом». (Жюль Ренар, «Дневник».)
Сухой паёк в виде «Целую» в конце письма.
Выцветшим голосом. (н. м.)
У каждого, кто нам близок, своё отстояние. Кто-то поближе, кто-то подальше.
Простодушен, но не прост. (н. м.)
Паскаль сильно преувеличил, назвав человечество «мыслящим тростником». Мыслят единицы.
«Порвалась связь времён», или Present Simple.
Великого футболиста из него не получится. Слишком увлечён игрой.
Жестяным голосом.
Религия разъединяет верующих и неверующих, представителей разных конфессий, догматиков и еретиков... — хорошо, если только разъединяет, а не ведёт к последовательному взаимному истреблению.
В большую литературу Маршака привёл Стасов:
«Кого только не знал он на своем веку! Мне даже не верилось, что эта рука, которую я так часто держу в своей, пожимала когда-то руку баснописца Ивана Андреевича Крылова, руку автора «Былого и дум» и редактора «Колокола» Александра Ивановича Герцена.
У Стасова была давняя дружба со «Львом Великим», как он неизменно называл Льва Толстого. Он был близко знаком с Гончаровым и с Тургеневым, с которым вел бесконечные споры о музыке, о литературе. <...> На все мои бесчисленные вопросы Владимир Васильевич отвечал охотно и подробно. Но один мой вопрос ошеломил его. Не подумав, я как-то брякнул: — А с Державиным вы встречались, Владимир Васильевич?
— С Державиным?! — медленно и удивленно повторил Стасов. — Да ты еще, чего доброго, спросишь, знал ли я старика Мафусаила?
С тех пор я старался не задавать Владимиру Васильевичу таких опрометчивых вопросов».
Из моря вышел тридцать один богатырь, двое где-то застряли. (н. м)
Меланхолический образ.
Хрустальный собор. (о вазе, н. м.)
Само слово «Америка» какое-то безрадостное, составлено из бетонных строительных балок. «Россия» тоже не ах, особенно две «с»: шёл-шёл — поскользнулся. И «Русь» — немытыми дружинниками отдаёт.
Всякое что-то представляется мне в виде чего-то.
Поцелуй на бегу. (н. м.)
«Если в фразе есть слово «задница», публика, как бы она ни была изыскана, услышит только это слово». (Жюль Ренар, «Дневник».)
Мила до чёртиков.
Иероглифичность жеста.
С грехом... Если бы пополам!
Есть первое, есть второе. Первое непреодолимо, потому что непреодолимо; второе — потому что непреодолимо первое.
В начале XIX века появиться в обществе в очках считалось неприличным. Дельвиг вспоминал, что в Царскосельском Лицее воспитанникам запрещалось носить очки, поэтому все женщины казались ему прекрасны. «Как я разочаровался в них после выпуска», — говорил Дельвиг. Взгляд сквозь очки на даму или на старшего по чину считался дерзостью: увеличительные стекла создавали опасность разглядеть какой-нибудь изъян. В 20-е годы уже никого не удивляет вид молодого человека в очках, а в книгах и журналах появляются сообщения, какие носить очки согласно моде.
Писали другие, краснеть поручили мне.
Мало видел, много понял.
Жизнь, разграфлённая как нотная бумага. (н. м.)
Для увеселения глаза.
В какую систему счисления меня не переводи, моложе не стану.
«Человек не представляет себе, как он беспомощен и невежественен, пока незримая ладонь не сожмётся и не сдавит его». (Конан Дойль. СС в 8 тт. Т. 8. М. 1994. С. 368.)
«В великий день Страшного суда, когда ангелы приведут все души в судилище, а сами во время судоговорения будут дремать, как жандармы, положив подбородок на руки в белых перчатках, скрещенные на рукоятке шпаги, когда бог-отец с длинной белой бородой, каким наши господа из Института изображают его в куполах соборов, — так вот, когда бог-отец, допросив меня о том, что я в жизни сделал, станет затем допрашивать, что я видел, то есть чему я был причастен своим зрением, он, несомненно, задаст мне вопрос: «Скажи мне, мое создание, которое я сотворил разумным и человечным, видел ли ты когда-нибудь бой быков на арене или же пять огромных голодных псов, разрывающих на части несчастного старого осла, тощего и беззащитного?» — «Увы, господи, — отвечу я, — я видел худшее: государственный переворот». (Эдмон и Жюль де Гонкур. Дневник. Записки о литературной жизни. Избранные страницы. В 2 тт. Т. 1. М. 1964. С. 41.)
Знаю, откуда взято, но не знаю, куда дето. (н. м.)
Видеть больше, чем положено видеть. Знать больше, чем положено знать.
Дар невозмутимости.
Краснеть — всеми оттенками красного цвета.
Мои старообрядческие привычки.
Если я принимаю жизнь такой, какая она есть, пусть и она меня принимает.
К правде — без энтузиазма.
Ядохимикаты (биохимия меланхолии).
Свадьба кошельков.
Не умерла — спала. Поцеловал — проснулась.
От такого взгляда можно получить обморожение.
Всё, всё надо проверять. Пантелеев в «Старых записных книжках»: «У Бунина в «Худой траве» старуха говорит: «Раньше и тучки не те были, все зайчики да кусточки, а теперь облако грубое пошло...» Перечитал «Худую траву» — нет там такого. Может, в другом рассказе.
Поеду в Сестрорецк, сяду на берег реки Сестры глядеться в воды.
Есть пустоты незаполняемые.
Жвачка во рту пэтэушницы.
Плотность текста, или «без лишних слов».
Так, что-то улыбчивое.
Первая фраза «Фиесты»: «А потом погода испортилась». Так и надо: с бухты-барахты.
Только не лежачим камнем, особенно постаментом!
Это можно сравнить только с радостью школьников, у которых заболел учитель.
Срикошетившее письмо.
Были на «Вы», были на «ты», на «мы» не были.
Беспаспортные слова. (н. м.)
В неудавшемся по исполнению стихотворении Блока «Когда я стал дряхлеть и стынуть...» (1903) финальные строки:
«Ах, если б мог я научиться
Бессмертной пошлости толпы!»
Блоку 23, он представляет себя стариком — когда-то поэтом, ныне утратившим способность творить. Попытки вернуть юношеские настроения ни к чему не приводят. Проникнуться духом толпы не дано. Отсюда безысходность.
Просто ей уютно в толпе.
Сердце, выложенное на бумагу. (н. м.)
За гробом Гейне шло шесть человек.
«Ну и любил же мальчик огурцы!» (А.Сергеенко, «Как Л.Н.Толстой рассказывал сказку об огурцах». В кн.: Л.Н.Толстой. Для детей. М., 1976. С. 216.)
Без признаков моложавости.
Поклявшийся страшен. Страшен — если замыслил доброе. Вдвойне страшен — если злое.
Какие-то индокитайские дожди. Сезон непросыхающих зонтов.
Пелена расстояний.
Не помню, что назвал Парандовский алхимией слова, но что прикосновение философского камня слова к страданию превращает его в золото — правда. Чем страдать, лучше превращать страдание в слово. У Тургенева есть стихотворение в прозе «Кубок»:
«Мне смешно... и я дивлюсь на самого себя.
Непритворна моя грусть, мне действительно тяжело жить, горестны и безотрадны мои чувства. И между тем я стараюсь придать им блеск и красивость, я ищу образов и сравнений; я округляю мою речь, тешусь звоном и созвучием слов.
Я, как ваятель, как золотых дел мастер, старательно леплю и вырезываю и всячески украшаю тот кубок, в котором я сам же подношу себе отраву».
(Январь, 1878).
Чехов любил прогулки по кладбищам.
Над этим можно смеяться, шутить этим нельзя.
Для раздвоения сил требуется первоначальное удвоение.
Забраться на такую высоту безрассудства...
Андре Жид, друг Уайльда.
«Венчается раб божий...» Добровольно принявший рабство, осчастливленный своей униженностью раб.
Голова отказывается понять.
Только в 20-е годы XIX века вошло в моду преподносить девицам и дамам букеты цветов.
Родственное чинопочитание. (н. м.)
Если быть совсем точным, то надо сказать, что папа подходил к киоску справа, а девушка с мороженым (для краткости я буду называть её мамой), слева. (н. м.)
Н.С.Маевский приводит в «Семейных воспоминаниях» рассказ буфетчика Фадеича об архиерее Иринее, который был частым гостем в доме деда мемуариста:
«Раз подал он архиерею какое-то скоромное кушанье, но опомнился и думает: «Как же, мол, архиерея-то оскоромить?» Иреней взялся уже за кусок, а Фадеич шепчет ему: «Скоромное, Ваше преосвященство». Гость с сердцем оттолкнул блюдо, крикнув: «Коли скоромное, так зачем, дурак, и подаешь!» <...> В другой раз он был поумнее: когда принесли ему с кухни блюдо с поросенком, он подал его прямо Иринею без всяких объяснений; за столом никого чужих не было, все свои, интимные. Ириней ласково взглянул на Фадеича, перекрестил блюдо большим крестом, сказав: «Сие порося да обратится в карася», и, не дождавшись превращения, принялся есть с таким аппетитом, что и у других слюнки потекли». (Лаврентьева Е.В. Светский этикет пушкинской поры. М. 1999. С. 433.)
Больше, чем вмещает воображение.
Показания к самобичеванию.
Арендовать уголок в чьём-либо сердце.
Это и есть отправная точка моей философии: равенство всех онтологических статусов — всех без исключения.
«События — это пыль». (Французский историк Фернанд Бродель.)
От самобичевания к самолинчеванию.
«Можно ли по-настоящему понять возвышенную картину и созерцать её со священным благоговением, если в эту минуту не верить в то, что она изображает?» (В.-Г.Вакенродер. Фантазии об искусстве. М., 1977. С. 85.)
Серьёзность и благочестивость стреноживают мысль.
Дописать воображением.
Нет удочки, на которую бы я не попался. Только одна — та, что с неба на землю.
Я не пиломатериал.
AMORE ET VIRTUTE — любовью и отвагой.
Фурии воспоминаний.
Неинтересные в своей понятности лица.
На оси «проза — стихотворение в прозе — стихотворение» верлибр занимает место второго тире: «проза — стихотворение в прозе — верлибр — стихотворение». Кто только не пишет верлибры, хотя вправе писать лишь тот, кто овладел классическими размерами, которые и есть камертон свободы.
Гераклиада.
Удивительно, как решился Тургенев опубликовать некоторые стихотворения в прозе.
В четверг, независимо от дождика.
Я ведь всё почти пишу наизнанку.
Что-то непочиняемое.
Из всех спасательных кругов улыбка самый спасательный.
Разрушительные силы природы сильней созидательных; неразумие сильней разума.
Полюс любви и тепла.
Весь смысл моего пришествия в мир ― что прекрасное я назвал прекрасным.
Черта, за которую я всякий раз заступаю.
Трупный яд воспоминаний.
Портвейн — излюбленный напиток диккенсовских персонажей. (н. м.)
Жизнь надо принять, вытерпеть, а главное, понять.
Новенький, с иголочки Новый год.
Дева Севера.
Есть культурные, пусть они этим и занимаются.
На могильной плите: «Человек, который всё понимал буквально».
«Пробуждение совести». Хореографический этюд.
Замысловатости.
Обрядовая сторона жизни.
Где припахивает обрядом — я пас. Светские, религиозные — всё равно.
«Природа созидательна на всех уровнях ее организации». (Илья Пригожин)
Ладить с самим собой.
«Демократия заключается в том, что богатый и бедный одинаково имеют право ночевать под мостами Сены». (Анатоль Франс)
Не совсем впопад.
Берег несбывшихся надежд. (н. м.)
Всё равно что сказать сумасшедшему: «Не сходи с ума».
Был ли Ленин человеком партийным? Никоим образом. Только интеллектуально и духовно независимый человек может создать общность. Христос не был христианином, Толстой не был толстовцем.
Минута молчания у доски.
Пошлый насморк.
Если верующий добр, то не потому, что верующий, а потому что добр.
Сократ по поводу неясностей у Гераклита: «То, что я понял, прекрасно. Из этого я заключаю, что остальное, чего я не понял, тоже прекрасно».
Сколько бы это ни стоило, оно того стоит.
Немалообеспеченный.
Мои праздники — праздники понимания, волнения от удач — своих и чужих.
Зануда-филолог.
Не говори: человек глуп. Скажи: человек — человек. Умный человек — аномалия.
Вот отделение «несбывшихся надежд», а это «невыполненных обещаний». Они так же несомненны, как мы с вами. Они перестанут существовать, когда сотрётся память о них — на нейронном, магнитном, бумажном или любом другом носителе.
Нелин девиз: «Всегда готовь!»
Если ты этого не видел, это не значит, что этого не существует.
«Граф (пересилив себя). <...> У меня... да, у меня было намерение взять тебя в Лондон в качестве дипломатического курьера... однако по зрелом размышлении...
Фигаро. Ваше сиятельство изволили передумать?
Граф. Во-первых, ты не знаешь английского языка.
Фигаро. Я знаю