План занятия: Правосубъектность иностранцев в международном частном праве > Понятие и правовое положение иностранных юридических лиц Государство как субъект международного частного права

Вид материала

Лекция

Содержание Национально-правовое регулирование. Теория инкорпорации. Теория оседлости. Теория центра эксплуатации. Теория контроля. Юрисдикция вытекает из суверенитета государства и означает его законодательную, судебную, административную власть; объем власти Полная означает, что государство обладает властью предписывать Меры по предварительному обеспечению иска. Меры по принудительному исполнению иностранного судебного ре­шения. Иммунитет собственности государства Иммунитет от применения иностранного права Абсолютный иммунитет Функциональный иммунитет. Ограниченный иммунитет.

Подобный материал:

• Задачи курса: ознакомление студентов с предметом, методами, источниками, субъектами, 3248.07kb.
• Вопросы к экзамену по дисциплине «Международное частное право», 28.1kb.
• Перечень вопросов для подготовки к промежуточной аттестации, 33.08kb.
• Тематический план по дисциплине «Международное частное право» для студентов 4 курса, 54.34kb.
• План. Введение. Понятие международного частного права, его задание. Факторы, влияющие, 109.12kb.
• Тематический план по дисциплине «Международное частное право» для студентов 3 курса, 54.18kb.
• Планы семинарских занятий по дисциплине «международное частное право» Тема 1 понятие, 529.64kb.
• Кафедра иностранного государственного и международного права международное частное, 1066.22kb.
• Тема Понятие, принципы и система, 472.12kb.
• Курс международного частного права. Общая часть. М., 1973. С. 11-60; Лунц Л. А; Марышева, 5161.78kb.

Курс: МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО

доктор юридических наук, доцент А.Г. Чепурной


Лекция


Тема № 5. СУБЪЕКТЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ЧАСТНОГО ПРАВА


План занятия: 1. Правосубъектность иностранцев в международном частном праве

2. Понятие и правовое положение иностранных юридических лиц

3. Государство как субъект международного частного права


Рекомендованная литература:


Основная

И, А. Огнева Международные нормы, принципы и стандарты в механизме обеспечения прав

человека и гражданина. - М-во внутрен. дел России, Моск. ун-тМ. : Моск. ун-т МВД России,

2003.

Т. Д. Матвеева Международное право . - Рос. акад. гос. службы при Президенте Рос.

Федерации М. : Изд-во РАГС, 2004.

Антонов И. П. Международное право. - Рос. гос. ин-т интеллектуал. Собственности М.:

РГИИС, 2005.

О. А. Кудинов Международное публичное право . - Москва : Экзамен, 2006 .

Антонов И. П.Международное право. - М. : РГИИС, 2005.

М. Л. Энтин Защита и обеспечение прав человека по праву Евросоюза. - М.: МГИМО, 2003.

Д. А. Шлянцев Международное право. - Москва : Юстицинформ, 2006.

Л.П.Ануфриева, К.А. Бекяшева, Г.К. Дмитриева Международное частное право. - М.: ТК

Велби, изд-во Проспект, 2008.


Дополнительная

Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 11 апреля 1980 г.)

Конвенция об исковой давности в международной купле-продаже товаров (Нью-Йорк, 14 июня

1974г.)

Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже (Женева, 21 апреля 1961 г.)

Конвенция о защите прав человека и основных свобод ЕТ8 N 005 (Рим, 4 ноября 1950 г.) (с изм.

и доп. от 21 сентября 1970 г., 20 декабря 1971 г., 1 января, 6 ноября 1990 г., 11 мая 1994 г.)

Бернская конвенция по охране литературных и художественных произведений от 9 сентября

1886 г. (дополненная в Париже 4 мая 1896 г., пересмотренная в Берлине 13 ноября 1908 г.,

дополненная в Берне 20 марта 1914 г. и пересмотренная в Риме 2 июня 1928 г., в Брюсселе 26

июня 1948 г., в Стокгольме 14 июля 1967 г. и в Париже 24 июля 1971 г., измененная 2 октября

1979г.)

Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и

уголовным делам (Минск, 22 января 1993 г.) (с изм. и доп. от 28 марта 1997 г.)

Вопрос 1. Правосубъектность иностранцев в международном частном праве


Вопросы гражданско-правового статуса иностранцев на территории конкретного государства издавна являлись краеугольными в международ­ном частном праве. Первоначально именно отношения, связанные с право­вым положением иностранных купцов, по русской терминологии того времени — «заморских гостей», составляли основную сферу действия ме­ждународного частного права.

Для международного частного права характерен дифференциро­ванный подход к физическим лицам, находящимся в пределах юрисдикции конкретного государства, основанный, во-первых, на разделении на соот­ветствующие категории, а во-вторых, установлении определенного право­вого режима в отношении каждой из них.

Таких категорий, как правило, три. Прежде всего это собственные (отечественные) граждане данного государства. Затем следуют иностран­ные граждане и, наконец, лица без гражданства. В последние годы стано­вится все более актуальным выделение в отдельную позицию и еще одной группы лиц — беженцев.

Иностранный гражданин — это лицо, имеющее особую правовую связь — гражданство — с определенным государством. В связи с этим на гражданина любого государства, находящегося вне пределов юрисдикции своего отечества, распространяется по крайней мере два правопорядка: своего государства и иностранного, на территории которого лицо находит­ся.

По общему правилу гражданская правоспособность лица — это его способность иметь гражданские права и обязанности, возникающая с мо­мента рождения и устанавливаемая законом. Например, ст. 18 Гражданско­го кодекса РФ следующим образом раскрывает содержание гражданской правоспособности: «граждане могут иметь имущество на праве собствен­ности, наследовать и завещать имущество, заниматься предприниматель­ской и любой иной не запрещенной законом деятельностью; создавать юридические лица самостоятельно или совместно с другими гражданами и юридическими лицами; совершать любые не противоречащие закону сдел­ки и участвовать в обязательствах; избирать место жительства; иметь пра­ва авторов произведений науки, литературы и искусства, изобретений и иных охраняемых законом результатов интеллектуальной деятельности, иметь иные имущественные и личные неимущественные права». Приве­денные формулировки свидетельствуют, что закон отнюдь не ограничива­ет содержание гражданской правоспособности указанным перечнем пра­вомочий лица. В практике международного частного права сложилось та­кое положение, когда иностранные граждане, обладая определенным объ­емом правоспособности, которая предоставлена им собственным (отечественным) правопорядком, во время своего пребывания на территории дру­гого государства не вправе ссылаться на тот объем правомочий, которыми они располагают в своем государстве. В то же время объем прав, которыми наделены иностранные граждане в государстве пребывания, зачастую мо­жет быть более значительным, нежели тот, который они имеют в своем отечестве.

Иностранные граждане, пребывающие на территории других стран, обладают правоспособностью, определяемой местным правопорядком. Преимущественно это осуществляется на основе принципа нацио­нального режима. Национальный режим может быть установлен внут­ригосударственным актом или международным договором. Например, в Гражданском кодексе СРВ 1995 г. устанавливается, что «иностранные граждане имеют гражданскую правоспособность во Вьетнаме наравне с вьетнамскими гражданами, кроме случаев, когда иное установлено на­стоящим Кодексом и другими законодательными актами СРВ» (ст. 830). В новейшем российском законодательстве коллизионный аспект определе­ния гражданской правоспособности физического лица соединен с ма­териально-правовой нормой, устанавливающей общие рамки объемов пра­воспособности иностранных граждан и лиц без гражданства на территории РФ на основе принципа национального режима, закрепленного во многих других предписаниях отечественного правопорядка. Так, в части треть­ей ГК предусматривается, что «гражданская правоспособность физи­ческого лица определяется его личным законом. При этом иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации гражданской правоспособностью наравне с российскими гражданами, кроме случаев, установленных законом» (ст. 1196 ГК РФ). Следует отме­тить, что обращение к такому средству определения правоспособности иностранца, как коллизионная норма, а именно привязке к личному зако­ну, является совершенно новым для отечественного права, ибо в пред­шествующем регулировании коллизионные правила предусматривались лишь в части установления дееспособности индивидуумов, хотя в не­которых двусторонних международных соглашениях о правовой помощи подобный подход, оперирующий, однако, принципом гражданства лица, изредка встречался и раньше (в частности, в договорах, подписанных в 50-е гг. с Венгрией и Польшей). Ныне, следовательно, в российское право введена сама коллизионная формула «личного закона», а также распро­странено ее действие не только на дееспособность, но и на правоспособ­ность физического лица. В этом смысле важно подчеркнуть, что, во-первых, устранен известный пробел в отечественной регламентации, в ре­зультате чего, например, российский суд, разрешая дела, касающиеся пра­воспособности иностранных граждан или лиц без гражданства, находя­щихся за границей, не имел возможности ни применить иностранное пра­во, поскольку отсутствовала необходимая коллизионная норма, обеспечивающая привязку к нему отношения, ни обратиться к российскому матери­альному праву в силу неприменимости принципа национального режима; во-вторых, определение правоспособности посредством привязки отноше­ния к личному закону физического лица отражает основную тенденцию мировой доктрины и нормативной практики международного частного права, учитывающей непосредственную связь между правоспособностью и личностью индивидуума.

Таким образом, действующее коллизионное право Российской Феде­рации, помимо закрепления нового коллизионного принципа (личного за­кона), применительно к вопросам правоспособности позволяет говорить о двух аспектах проблемы: правоспособности как таковой, определяемой на основе отсылки к личному закону лица, и объеме правоспособности, обу­словленном принципом национального режима (своего рода ее «террито­риальном сегменте»). Предписания об уравнивании в правах граждан до­говаривающихся государств содержатся в двусторонних соглашениях о правовой помощи. Так, в Договоре о правовой помощи и правовых отно­шениях по гражданским и уголовным делам между Российской Федераци­ей и Китайской Народной Республикой от 19 июня 1992 г. указывается, что граждане одной договаривающейся стороны пользуются на территории другой договаривающейся стороны в отношении своих личных и имуще­ственных прав такой же правовой защитой, как и граждане последней (ст. 1).

Согласно Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. (СНГ) принцип нацио­нального режима имеет еще большую сферу действия, ибо он распростра­няется не только на граждан договаривающихся государств, но также и на другие категории субъектов, т. е. лиц, постоянно проживающих на терри­тории соответствующей договаривающейся стороны.

Следовательно, если гражданин Болгарии постоянно проживает на территории Российской Федерации, определение его правового статуса, скажем, в Республике Молдова или Украине должно подчиняться принци­пу национального режима, т. е. он должен быть уравнен в правах с собст­венными гражданами соответственно либо Молдовы, либо Украины.

Вместе с тем национальный режим не бывает полным. Каковы же основные изъятия из национального режима? Практически повсеместно иностранные граждане не могут занимать высшие государственные долж­ности, избирать и быть избранными в представительные органы власти, исполнять воинскую обязанность, быть судьями, прокурорами, нотариуса­ми, командирами экипажей речных, морских и воздушных судов, машини­стами железнодорожных локомотивов и т. д.

Так, ст. 56 КТМ РФ предусматривает, что иностранные граждане и лица без гражданства не могут занимать должности капитана, старшего помощника капитана судна, старшего механика и радиоспециалиста судна, плавающего под Государственным флагом РФ. Вместе с тем согласно той же статье предусматривается возможность вхождения лиц указанных кате­горий в состав судовой команды. Условия, на которых иностранные граж­дане и лица без гражданства могут входить в состав экипажа судна, за ис­ключением рыбопромыслового флота, определяются федеральным орга­ном исполнительной власти в области транспорта, в состав экипажа рыбо­промыслового судна — федеральным органом исполнительной власти в области рыболовства в соответствии с законодательством РФ о привлече­нии и использовании в РФ труда иностранных граждан и лиц без граждан­ства (п. 2 ст. 56 КТМ 1999 г.).

Правоспособность иностранных физических лиц может ограни­чиваться также и посредством установления перечня секторов экономики, в которых не может быть занят иностранец. Например, в РФ архитектурная деятельность иностранных граждан и лиц без гражданства осуществляется наравне с гражданами РФ, если это предусмотрено международным дого­вором РФ. Однако при отсутствии соответствующего международного до­говора указанные категории лиц могут принимать участие в архитектурной деятельности на территории России только совместно с архитектором — гражданином РФ или юридическим лицом, имеющими лицензию (ст. 10 федерального закона «Об архитектурной деятельности в Российской Феде­рации» 1995 г.).

Во многих государствах иностранцы дифференцированы на несколь­ко категорий в зависимости от целей и сроков пребывания. Например, во Франции в соответствии с Законом Паскуа существуют посетители, т. е. временно пребывающие иностранцы: туристы, студенты, лица наемного труда (сезонные рабочие), коммерсанты; обыкновенные резиденты, т. е. лица, получившие разрешение—вид на жительство в течение 3 лет и «ли­ца-резиденты»— лица, имеющие 10-летнее удостоверение — вид на жи­тельство. К числу «привилегированных» иностранцев относятся граждане стран ЕС, для которых, например, не требуется получать французское удо­стоверение коммерсанта. Понятно, что именно принадлежность лица к той или иной категории определяет его правовое положение.

Национально-правовое регулирование. Вопросы дееспособности в международном частном праве традиционно определяются в основном по личному закону (1ех personalis), который, как известно, существует в двух своих разновидностях — закона гражданства (1ех nationalis, или 1ех patriea) и закона местожительства (1ех domicilii). После введения в дейст­вие третьей части ГК РФ отечественное право также стало использовать общепринятую в международной практике обобщающую разновидность коллизионной формулы определения дееспособности физического лица — 1ех personalis, Иными словами, ныне в праве России доктринальное поня­тие личного закона превратилось в легально закрепленную категорию: «личным законом физического лица считается право страны, гражданство которой это лицо имеет» (п. 1 ст. 1195 ГК). Статья 1195 содержит разветв­ленную систему норм, позволяющих в разнообразных по фактическому составу отношениях установить, право какой страны будет выступать в ка­честве личного закона гражданина или лица без гражданства. В этом смысле наметившаяся в предшествующем регулировании тенденция к ис­пользованию обоих видов коллизионных привязок — принципа граждан­ства и домициля — в новой регламентации оформилась достаточно четко: содержание как ст. 1195, так и п. 1 ст. 1197 можно рассматривать в качест­ве подтверждения действия в РФ «смешанной» системы коллизионных привязок, обеспечивающих установление личного закона. Модель граж­данского кодекса для стран СНГ и соответственно гражданские кодексы государств — участников Содружества, воспринявших модель (Армении, Азербайджана, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Узбекистана), в свою очередь, оперируют данной категорией как легальной.

Законы о международном частном праве Венгрии, Чехии, Польши, в настоящее время ГК РФ, соответствующие разделы гражданских кодексов МНР, СРВ и положения многих других стран связывают определение дее­способности иностранных физических лиц с законом гражданства, лиц без гражданства — с правопорядками государств, на территориях которых данные лица постоянно или преимущественно проживают.

В этой связи необходимо упомянуть о подходе к рассматриваемой проблеме Кодекса Бустаманте, который объединяет страны Латинской Америки, применяющие в равной мере и принцип гражданства, и принцип домициля. В Кодексе было зафиксировано компромиссное решение, отра­женное в ст. 7: «В каждом договаривающемся государстве будет приме­няться в качестве личных законов закон домициля или закон гражданства, или те, которые уже приняты либо будут приняты его внутренним законо­дательством».

Исторически имеющим широкое распространение постулатом вы­ступало правило: лицо, дееспособное по закону отечественного государст­ва, признается таковым и за границей, и наоборот —недееспособное по праву своего государства лицо должно быть объявлено недееспособным во всех других государствах. Со временем его соблюдение стало вызывать возражения ввиду явной несовместимости с интересами стабильности тор­гового и хозяйственного оборота, так как всегда существовала угроза того, что чужеземный купец мог объявить сделку, совершенную им в иностран­ном государстве, недействительной под предлогом отсутствия у него дее­способности по национальному закону. В этом смысле поворотный харак­тер имело решение французского Кассационного суда в 1861 г. по делу Лизарди. Суд, вынося решение, сформулировал принцип «извинительного незнания иностранного закона» и счел возможным ввиду того, что француз «действовал осмотрительно, не допуская неосторожности», квалифициро­вать сделку действительной, поскольку иностранный гражданин был дееспособен по французскому правопорядку как закону места заключения сделки. Гражданский кодекс Алжира, являясь современным документом, воспроизвел данное решение. Так, его ст. 10 предусматривает: «Однако ес­ли одна сторона сделки денежного или имущественного характера, совер­шенной в Алжире и подлежащей там исполнению, является недееспособ­ным иностранцем, но эта дееспособность по каким-либо причинам не мог­ла быть легко обнаружена, она не оказывает никакого влияния на дейст­вительность сделки».

Сходную позицию заняла и Германия, практика которой ха­рактеризовалась еще большей зашитой «своего» купца, ибо она не прибе­гала, как французский Кассационный суд, к оговоркам о «добросовестно­сти», «разумности» и «осмотрительности» в отношении поведения контр­агента, являющегося собственным гражданином. К тому же изъятие из об­щего принципа о подчинении дееспособности иностранца его личному (национальному) закону в этой стране было закреплено в ст. 7 Вводного закона к ГГУ: если иностранец заключает в пределах Германии сделку, в отношении которой он недееспособен по закону гражданства, но мог бы считаться дееспособным по праву Германии, то он признается дееспособ­ным для целей заключения такой сделки.

В дальнейшем не только в судебной практике, но и в «писаном пра­ве» различных государств стал формироваться именно такой подход. На­пример, ст. 3 японского Закона (хорея) 1898 г. «О применении законов» устанавливает общее правило: «Дееспособность лица подчиняется закону его отечественного государства». В то же время, если лицо, обладающее полной дееспособностью согласно японскому закону, даже будучи недее­способным по своему национальному закону, совершает юридический акт на территории Японии, оно будет рассматриваться как полностью дееспо­собное вне зависимости от того, что содержится в предыдущем пункте.

Впоследствии данное правило стало практически универсальным. Ранее в отечественном праве (Основы 1991 г.) подчинение дееспособности лица в отношении сделок и деликтов, совершаемых в пределах России, территориальному закону (сначала советскому, а затем российскому пра­вопорядку) выступало в качестве специальной коллизионной нормы, пред­ставляющей собой исключение из общего правила. В разд. VI ГК РФ вве­дена особая (в свою очередь, основная) норма о том, что «лицо, не обла­дающее гражданской дееспособностью по своему личному закону, не вправе ссылаться на отсутствие у него дееспособности, если оно является дееспособным по праву места совершения сделки» (п. 2 ст. 1197). Таким образом, правилу-исключению из генеральной нормы определения граж­данской дееспособности на основе принципа гражданства (домициля — для лиц без гражданства), имеющему узкую сферу действия — в отноше­нии актов, совершаемых только на территории РФ (СССР), пришло на смену предписание общего характера, хотя и сопровождаемое оговорками, но издавна знакомое международному частному праву.

Действующие ныне принципы допускают даже отступления от лич­ного закона в сторону применения не только закона места совершения дей­ствия (сделки), но и закона суда: так, ст. 23 Гражданского кодекса 1966 г. Португалии гласит: «Сделка лица, не полностью дееспособного, как пра­вило, действительна, если данное лицо по праву страны суда рассматрива­ется как дееспособное».

Однако при рассмотрении затронутой проблемы существенно одно немаловажное обстоятельство — речь идет преимущественно о дееспособ­ности в рамках обязательственных отношений, ибо в иных областях, на­пример в брачных отношениях, дееспособность представляет собой от­дельный вопрос, решение которого целесообразно осветить в разделе, по­священном брачно-семейным отношениям.

В англосаксонском праве обшей нормой определения дееспо­собности издавна выступал принцип домициля, в обязательственных пра­воотношениях — «собственное право договора», а в некоторых их видах — закон места совершения сделки. В частности, английский Вексельный закон 1882 г. большинство коллизионных проблем подчиняет закону места совершения действия, что дало основание судам при рассмотрении дел, ка­сающихся определения вексельной право -, дееспособности, распростра­нять на них действие 1ех 1осi contractus в силу норм его ст. 72. Между тем ее положения явным образом не затрагивают вопросов дееспособности лиц в вексельных отношениях. В частности, она устанавливает следующее: «Если вексель, выданный в одной стране, поступает в обращение, дискон­тируется, акцептуется или оплачивается в другом государстве, права и обя­занности сторон в той мере, в какой они зависят от формальных условий их действительности, подчиняются праву того места, где совершена сдел­ка».

Широкое распространение в национальном праве подхода, ос­нованного на привязке отношения к «территориальному» закону, обусло­вило его закрепление и в международных документах: в Женевской кон­венции, имеющей целью разрешение некоторых коллизий законов о пере­водных и простых векселях 1930 г. говорится, что способность лица обя­зываться по переводному или простому векселю определяется его нацио­нальным законом. Лицо, не обладающее способностью согласно нацио­нальному закону, тем не менее несет ответственность, если подпись была совершена на территории страны, по законодательству которой это лицо было бы способно (ст. 1). Аналогичная норма содержится в Женевской конвенции о чеках 1931 г.

Дееспособность иностранных граждан подчиняется их личному за­кону, и преимущественно закону гражданства. Так, в Договоре о правовой помощи, заключенном между РФ и Эстонской Республикой от 26 января 1993 г. (ст. 22), дееспособность физического лица определяется законода­тельством договаривающейся стороны, гражданином которой является это лицо.

Ключевыми для понимания правового статуса индивидуумов -иностранцев в РФ выступают конституционные предписания, во-первых, о том, что в РФ «признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам меж­дународного права» (п. 1 ст. 17). При этом особое значение имеет ст. 18 Конституции, содержащая необходимую конкретизацию в отношении реа­лизации приведенных предписаний. Иными словами, речь идет о том, что в РФ права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. В данном контексте это означает, что в обоснование защи­ты нарушенных прав и свобод лицо может ссылаться, а судебное учрежде­ние обязано применить нормы, зафиксированные в соответствующих меж­дународных документах и иным образом закрепленные в международ­ном праве. Во-вторых, иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в РФ правами и несут обязанности наравне с гражданами РФ, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором РФ (п. 3 ст. 62).

В данном случае Основной закон РФ закрепляет в отношении ино­странцев принцип национального режима, что означает установление пра­вила об уравнивании, за некоторыми изъятиями и исключениями, в правах и обязанностях иностранцев и собственных граждан.

При этом важно заметить, что национальный режим предоставляется иностранцам в нашей стране в безусловном порядке, т. е. без встречного требования о взаимности в отношении наделения аналогичным режимом российских граждан в конкретном зарубежном государстве. К примеру, государство X в своем внутреннем правопорядке не следует принципу на­ционального режима применительно к иностранцам, находящимся на его территории. Однако его граждане, пребывающие в РФ, будут пользоваться правами наравне с россиянами, несмотря на то, что российские граждане на территории страны X не будут уравнены в правах с собственными ее гражданами. В связи с этим нельзя не обратить внимание на одно немало­важное обстоятельство. Если государство У необоснованно устанавливает по отношению к российским гражданам какие-либо ограничения в правах, каким бы то ни было образом дискриминируя их, в ответ Российская Фе­дерация вправе установить ответные ограничения для граждан этого госу­дарства на своей территории в изъятие из общего принципа национального режима, применив тем самым реторсию.

Закон «О гражданстве Российской Федерации» оперирует сле­дующими определениями: «иностранный гражданин — лицо, не являю­щееся гражданином Российской Федерации и имеющее гражданство (под­данство) иностранного государства»; «лицо без гражданства— лицо, не являющееся гражданином Российской Федерации и не имеющее доказа­тельств наличия гражданства» (ст. 3 «Основные понятия»). Выражение «иностранные физические лица», таким образом, может включать в себя граждан иностранных государств, а также лиц без гражданства. Кроме то­го, в условиях российской действительности имеет значение также и выде­ление в отдельную категорию лиц, имеющих двойное гражданство, а также особой группы физических лиц — иностранцев — беженцев.


Вопрос 2