Сергей чернышев, виктор криворотов

Вид материала

Документы

Содержание 3. В поисках корней распределительной справедливости: доктрина большевиков? 4. Распределительная мания русской интеллигенции

Подобный материал:

• Виктор Михайлович Чернышев. Пкк при кдаис су кпл, г. Киев лекция, 1845.06kb.
• Московский государственный институт международных отношений, 1027.57kb.
• Яковлев Василий Иванович, Яковлева Галина Халимовна, Ярковский Сергей Игоревич. Отсутствовали:, 171.14kb.
• Сергей Чернышев Век трансформации власти, 474.06kb.
• Федоров Виктор Васильевич, президент Российской государственной библиотеки (ргб). Ответственный, 70.53kb.
• Тихонов Сергей Сергеевич Тюгашев Тимофей Евгеньевич Фоменко Эварист Максимович Цыренов, 53.22kb.
• Мир высоцкого (1-6) 1 воспоминания виктор Туров, 221.51kb.
• Тенденции рынка Жилищное строительство Сборно-монолитное каркасное домостроение как, 186.41kb.
• Шаубергер Виктор – Энергия воды, 3765.51kb.
• Шаубергер Виктор – Энергия воды, 3745.43kb.

3. В поисках корней распределительной справедливости: доктрина большевиков?

Чернышев: Итак, вывод. У нас существует доктрина, в центре которой идея уравнительно-распределительной справедливости. Она была доктриной власти, которая реализовала эту доктрину, опираясь на определенные элементы общины. Они в известной степени давали эту возможность.

В доктрине большевиков мы обнаруживаем с самого начала во всей красе принцип распределительной справедливости. Откуда он у них взялся? В начале века велась дискуссия по поводу этого принципа. Все слышали о ней, как о названии, но мало кто читал, поскольку сборник "Вехи" после революции не переиздавался. Были такие плохие люди "веховцы", которые именно об этом и говорили. Они предсказали все, к чему приведет нас принцип распределительной справедливости: экономический крах, голод, истребление врагов народа, – все это было предсказано Франком, Бердяевым, Булгаковым ровно в те годы, когда принцип был индоктринирован.

Криворотов: Это было написано на всех заборах. Все социал-демократы, начиная с Плеханова, это предрекали: Цезаря предрекали, восточную деспотию. Если вы возьмете недавно изданный томик Бухарина – он тоже там все это анализирует и полагает, что на основании приобретенного опыта он то как раз видит выход из этой коллизии.

Чернышев: Поскольку мы в своем культурном развитии успешно миновали не только мировую общественную мысль, но и от своей отечественной тоже убереглись, "Вехи" – вещь сейчас по-настоящему неизвестная. Там обсуждалась именно эта коллизия, говорилось о том, откуда взялся принцип распределительной справедливости, чему он противостоит и что будет, если мы будем на него опираться. Сейчас, правда, модно цитировать мысль, которую высказал С.Франк: если мы хотим что-то справедливо поделить, то сначала мы должны это иметь. А чтобы иметь, надо сперва производить. И острейшая проблема общества – российского, а не советского – уже тогда была осознана как доминирование принципа распределительной справедливости и вытеснение принципа производящей свободы. И они предупреждали, что если этот принцип победит (а Бердяев еще за два года до этого предсказывал, что большевики – носители этого принципа победят, это неизбежность), тогда произойдет то-то и то-то.

Криворотов: Это все впитала большевистская культура, была выработана определенная позиция по этому поводу, которой сейчас можно не касаться. Большевики знали все это и сознательно поставили во главу угла принцип распределительной справедливости. Конечно, некоторые испытывали колебания. Но все они: Зиновьев, Каменев с их "октябрьским эпизодом" и выходом в 1918 году из правительства, и Троцкий, который, наоборот, очень активно участвовал в делании революции – они эту позицию имели и исходя из нее действовали. Другое дело – что из этого вышло. Но все было сказанО: имеющий уши услышал, кто-то принял, кто-то решил действовать по-другому.

Чернышев: То есть уровень рефлексии, осознания тогда был гораздо выше, чем сейчас. Наше общество по сравнению с девятисотыми годами малокультурно, не обладает элементарным самосознанием. Дискуссия, которая идет, бессвязна, бесструктурна. Позиции четко не очерчены, корни не выявлены. Даже основная коллизия – а она та же самая – сейчас не определена.

Обозреватель: В этой полемике с большевиками веховцы и прочие ...

Криворотов: Они не с большевиками полемизировали, в том-то все и дело. Это была оформленная тенденция, которая значительно больше, чем сами большевики.

4. Распределительная мания русской интеллигенции

Чернышев: Когда-то я узнал из статьи Кистяковского в "Вехах", что проблема отсутствия правового общества и правового сознания никакого отношения к большевикам не имеет и что все это имело место еще задолго до революции. Точно так же и распределительная справедливость вовсе не была принципом большевиков, который вычленял бы их из прочих. В русской интеллигенции было мощное течение, для которого идеал содержался в распределительной справедливости. Большевики были одни из них, причем не самые интересные...

Криворотов: Это было основным, доминирующим течением во всей социал-демократии. То есть нетоварный, распределительный социализм, в общем, доминировал. Фактический отказ от него, то, что западная социал-демократия отшатнулась от этого, пошла по другому пути, – результат нашей революции. Это называлось "русский апокалипсис".

Обозреватель: То есть наша революция сыграла положительную роль для Запада, как устрашение. По Жванецкому.

Криворотов: Кропоткин, когда писал книгу о французской революции, сказал, что революция во Франции плохо повлияла на эту страну, но она была очень полезна для всего остального мира.

Чернышев: Мы ищем того злодея, который на нашу чистую почву принес проклятую идею распределительной справедливости. Тут выясняется из "Вех" совершенно невероятная вещь: оказывается, это была доминирующая идея русской интеллигенции. Интеллигенция ее уже имела до того, как занялась Марксом. Она была одержима идеей, что достаточно все справедливо поделить, устроить на этой почве отношения, и тогда людские нравы, соответственно, изменятся к лучшему.

Криворотов: Надо сделать ремарку. Существовали течения в народничестве, в которых начинало доминировать нечто противоположное. Это течения эсеровского плана, ориентирующиеся на товарное производство.

Чернышев: Всегда существуют противоположные тенденции. Не было еще такого несчастного уродливого социума, в котором доминирующая тенденция не была бы уравновешена противоположным принципом.

Криворотов: Но идея распределительной справедливости была в социализме чуть ли не main stream, самое понятное – отнять и разделить. Противоположная идея, – она появилась только с историческим опытом. И, кстати, даже не в формальном социализме, связанном с социал-демократией, а скорее в таких местах, где опиралась на социальные слои уже товарного хозяйства, крестьян, которые вступили на рынок и т.д.

Чернышев: Итак, эта тенденция существовала как таковая, доминировала без Маркса, до Маркса, и, по-видимому, никакого отношения к нему не имела. По крайней мере, Маркс сам и марксизм к этому отношение имеет не более чем ко всему прочему. Из этих интеллигентов выросли и эсеры, и меньшевики, и прочие разные тенденции, и большевики в том числе. Все они были одержимы идеей распределительной справедливости, и "Вехи" предостерегали всю русскую интеллигенцию, а не только большевиков, к чему это приведет. Они предостерегали, но толку от этого предостережения не было: то ли поздно было, то ли не в той форме, то ли вообще не вразумить русских словом.