Тя бы потому, что светило яркое солнце, одевающее осеннюю листву в золотую и багровую парчу, создавая вокруг дерев ореол, подобный огню пасхальной свечи в храме

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• За девять месяцев до выборов Президента, 2190.95kb.
• Библиотека Альдебаран, 2152.73kb.
• Человек с самого начального момента изучения природы считал, что Земля и все что, 226.02kb.
• Урока: Солнечная система. Солнце звезда, 27.11kb.
• Солнечным летним днем я гуляла на улице. Погода была жаркая, в небе ярко светило солнце,, 9.04kb.
• Здесь и небо выше, здесь и солнце ярче, 99.05kb.
• «Свет подвига», 91.85kb.
• 1. Свечи в разных странах мира и вещества, из которых они сделаны, 215.69kb.
• Земля наш общий дом, 75.74kb.
• Козочка злата исаак-Башевис Зингер, 61.49kb.

Глава 9     Они рыскали долго. Вынюхивали, выслушивали, настороженно вдыхая морозный воздух. Они шли по следу. Что их вело, знает только Дьявол. Но они шли верно, хотя сами не знали этого. Они чувствовали его, как чувствует зверь своего заклятого врага.     «Трист, — подумал Мортифер, — милая моя, единственная любовь моя, помоги мне еще один, последний раз!». Он остановился, закрыл глаза и стал думать о ней, словно она была рядом. На какой-то миг ему даже показалось то она стоит рядом, он даже почувствовал ее дыхание на своих губах, но не стал открывать глаз, чтобы не убедиться, в том, что ее на самом деле нет. И никогда уже не будет. Ему почему-то опять пришла в голову их первая встреча на старом кладбище. Как она рисовала углем красивый памятник, а он наблюдал за ней и не понимал еще, что она станет для его всем в жизни. Но теперь, в его видении, она обернулась на него и указала ему рукой на старинную часовню в конце кладбища.     «Спасибо, милая! Я люблю тебя так же сильно, как и прежде!» — подумал он и сказал:   —Я знаю, где он. Он отпевает ее в старой часовне на заброшенном кладбище.   —А мы, собственно, сюда и пришли, — сказал со зловещей ухмылкой Летифер, Дарий попробовал на прочность веревку и усмехнулся. Только он один думал о том, до чего же все таки довел их Фратер, что они усмехаются, идя на убийство человека. Но Летифер, словно читая его мысли, произнес:   —Он не человек уже!     Они тихо, словно бесплотные духи, приблизились к часовне и Мортифер, как самый высокий, заглянул в узкое оконце. Фратер сидел на полу. Перед ним горели 23 свечи — столько, сколько было лет Тристиции, когда она умерла. Он стиснул зубы от закипевшей в нем ненависти.     Дверь часовни с грохотом распахнулась. Фратер резко обернулся вскочил.   —Сидеть! — рявкнул Летифер.     Он опустился на пол.   — Молись своим богам, гадина, у тебя есть несколько минут, — сказал Мортифер. Летифер тем временем подпрыгнул, ухватился руками за перекладину в строении, подтянулся, залез с несвойственной ему ловкостью на балку и привязал веревку к крюку, на котором раньше крепился светильник. Другой конец он бросил Дарию, который с важностью кивая, сделал на нем петлю.     Фратер молча наблюдал за происходящим. И лишь только тогда, когда Мортифер и Дарий грубо схватили его, подняли на ноги и накинули ему на шею петлю, заставив влезть на ящик, он заорал:   —Вы все испортили! Должно было быть все не так! Я хотел сдохнуть, но только после вас! Я все это придумал, но я придумал не так! Вы мне все испортили! Я еще не доделал того, что я придумал!   —Мы доделаем это за тебя! — сказал Мортифер.   —Да он просто псих! Натуральный! — произнес Дарий.   —Не стоит жалеть о нем. Он умер еще тогда! — сказал Мортифер, выбивая ящик из-под ног Фратера.   — Sic transit glоria mundi1 ! — сказал по-латыни Мортифер.   —Неприглядное зрелище, — сказал Летифер, глядя на болтающегося в петле Фратера.   —Dе mortuis aut bene, aut nihili2 !!! — сказал Дарий.   —Уж лучше ничего, — сказал мрачно Мортифер и они покинули место свершения правосудия.     И раскаяния о содеянном не было в их душах. И они были правы. Никто не вправе судить их. Debes, еrgо potes3.     Когда они пришли к Летиферу, думая каждый о том, как же им дальше после всего этого жить, но не сознаваясь в этом друг другу, на автоответчике телефона Летифера было оставлено сообщение полиции с просьбой о срочном звонке.   —Что это? — спросил Дарий.   —Найти Фратера они еще не могли, — предположил Летифер.   —Дарий, звони ты. У тебя это уже вошло в привычку, — предложил Мортифер.     Дарий набрал номер, попросил агента ФБР, разговаривал о чем-то с ним, после чего, повесив трубку, сказал:   —Мортифер, ты умеешь хранить тайны?   —А что?   —А в роду у тебя сердечников не было?   —Да что такое-то? Если ты мне сейчас не скажешь, я и тебя повешу за компанию Фратеру, а то ему там одному так одиноко!   —Трист жива.   —Что?!   —Трист жива. Ее везли в машине и нащупали слабый пульс. Она в реанимации, ей сделали операцию, сказали, что все позади. Я очень рад за вас...     Мортифер стоял остолбеневший, потом наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, потом в другую сторону.   —Слушай, по-моему, он тоже сошел с ума, — сказал Летифер Дарию.   —Похоже на то. Ты когда-нибудь видел, чтобы так реагировали на слова о том, что твоя любимая девушка жива?   —Да, но если ты перед этим не похоронил ее, — с улыбкой сказал Летифер.     Мортифер вдохнул воздух, шумно выдохнул его и произнес, отрубая каждое слово рукой:   — Со мной все в порядке. Я спокоен. Мы едем к ней в больницу.     Но потом, вопреки своему мнимому спокойствию, подскочил, треснул по люстре рукой, выписал невообразимое коленце и побежал вниз по лестнице. Ребята побежали за ним.     Стоило им только переступить порог больницы, их постигло первое разочарование. Бдительные медсестры ни в какую не хотели пропустить их в реанимацию Мортифер стоял, ероша волосы, срывался с места, начинал кружить, потом он снова пытался увещевать медсестер, но те были глухи к его мольбам. Тогда Дарий, состроив самую вежливую и умильную мину, напряг все свои дипломатические способности и выдохнув, направился к медсестрам.   — И не буду даже ничего слушать! — категорическим тоном заявила медсестра, только увидев приближающегося к ней Дария.   — А я вам и не буду ничего говорить, упрашивать вас. Просто я хочу рассказать вам одну историю, вам ведь скучно тут сидеть на дежурстве. А я вас чуть-чуть развлеку, мы обсохнем от дождя и уйдем, договорились?   — Ну хорошо. Только не долго сохните тут, если меня тут с вами застанут, мне здорово влетит.   — Хорошо, хорошо! Так если вы позволите, историю... — Дарий картинно помолчал, почесал подбородок и начал:   — Представьте себе, двое людей, решивших, что в этой жизни они уже ничего не увидят, встретились и полюбили друг друга. Это было, как в сказке — прекрасной и несбыточной. Они наконец обрели свое счастье, но однажды, опять же, как в сказке, некий злодей позавидовал тому, как им хорошо вместе. Он думал, что все так и бывает: захотел — иди и возьми, не важно как, силой или хитростью. Он не знал, что они взяли это не так. Что они видели в жизни столько горя, что провидение послало им их Любовь в награду и в искупление прошлых бед, но он, как я уже сказал, не знал этого. Или не хотел знать. И он убил ее. А тот... Ну вы можете себе представить, что он чувствовал. Он потерял единственный свой в жизни смысл, свой шанс быть хоть немного счастливым. Не потерял, а его у него отняли, не спросив ни его, ни ту, которую убили. Жить без нее он не мог, не хотел и не знал, зачем. Гонимый своим горем, он нашел убийцу и убил его. Он свершил правосудие. И когда он выполнил свой долг он понял — дышать ему уже не чем. Любимая мертва, месть, которая держала его еще в этом мире, была выполнена. Он задыхался от того, что с ней ушло все — его жизнь, его воздух, его сознание. Он был опустошен. И он хотел смерти. Но вдруг судьба смилостивилась над ним. Она один раз подарила их друг другу. Она это сделала и во второй раз.   — Он тоже умер и они встретились там? — спросила медсестра грустно, — она ведь дождалась его там? Ведь правда? Ведь так и было? Нет забвения и пустоты? Нас там ждут дорогие нам люди?   — Э, девушка, вы насмотрелись фильма «Ворон», хотя то, что вы сказали, говорит о том, что вы не лишены милосердия и романтичности. Так не разочаровывайте меня, и я не разочарую вас настоящим финалом этой драмы. Тот самый человек стоит у меня за спиной, а она…   — Она лежит в реанимации... — саркастически произнесла девушка, — все понятно. Вы сочинили эту историю...   —Я ничего не сочинял, — невинно посмотрел на нее Дарий.   — Так уж и ничего? — спросила недоверчиво девушка, — и то, что он убил кого-то там?   — Я вам рассказал достаточно. Добавлю только, что вы вольны верить, вольны нет. Но я прошу вас, пустите его. Он похоронил ее и снова обрел ее. Как вы думаете, можно ли это вынести нормальному человеку? А теперь вы опять лишаете его ее. Мы не пойдем все. Пустите хотя бы его… — Ну хорошо. Только быстро и как только я скажу, что пора уходить, вы уйдете беспрекословно. Мортифер подскочил к ней, но она остановила его:   — Хочу вас предупредить, она еще не приходила в себя, и вам не удастся с ней поговорить. Если же она придет в себя, ей нельзя говорить и волноваться — у нее идет горлом кровь — ранено легкое. Идите. Нет, постойте... Вы и вправду убили того гада? Я никому не скажу...     Мортифер усмехнулся грустно и произнес фразу из любимого фильма Трист «Ворон»:   — В каждом из нас живет ворон...     Он посмотрел на медсестру, подмигнул ей и вошел в бокс. Он прислонился. к косяку, сложил руки на груди и просто смотрел на Трист. В глазах его стояли слезы, но он улыбался. Он был счастлив, что она жива. Ему было больно смотреть на ее совершенно белое лицо, на трубки и катетеры, торчащие из ее носа, рта, вен, на эти груды игл, словно из игольной подушечки торчащих из нее. Это мерное покачивание ИВЛ и ее равномерно поднимающаяся и опускающаяся перебинтованная грудь были столь спонтанны и величественны, что не походили па дыхание живого человека. «А вдруг она умерла, и этот пустой аппарат качает уже бездыханное тело?» — подумал вдруг Мортифер, но уловил ухом мерное попискивание тонометра и увидел на экране голубую молнию ее сражающегося за жизнь сердца.     Он просто смотрел на нее, а потом сказал:   — Слава богу, Трист, ты не ушла от меня. Попробуй еще так сделать, гадкая девчонка! Я чуть богу душу не отдал! Я никогда не был внимательным к тебе и не понимал, почему ты так обижалась, когда я не говорил тебе о любви. Я считал, что если любишь, об этом не надо говорить, что когда мне стало не кому это говорить, я понял, как же это здорово говорить о том, как я тебя люблю. Мне очень не хватало тебя. Я не представлял, что бывает такая боль. Прости меня, Трист. Я обещаю тебе, что как только ты сможешь меня слышать, я скажу тебе все слова, какие только придумали поэты и романтики, чтобы рассказать своей любимой, как ты ее любишь. Ведь это так прекрасно, когда есть кому сказать об этом. Я люблю тебя, Трист.     Он не заметил, что пульсар запищал быстрее. Но он услышал ее шепот:   — Что-то ты очень разговорился сегодня, на тебя это не похоже!     Мортифер подошел к ее кровати, присел, взял ее руку в свои и произнес с улыбкой:   — Так ты еще и подслушиваешь? И давно ты меня слышишь?   — С гадкой девчонки! — ответили Трист и тоненькая струйка крови стекла с ее губ.   — Хватит говорить! Ты все время говорила мне о том, как ты меня любишь, но теперь молчи. Я знаю, как ты меня любишь. Я понял это давно, но более всего тогда, когда тебя не было рядом, а теперь отдыхай. Теперь я буду говорить тебе. Черт возьми, Трист, как хорошо, что ты вернулась! Если бы ты знала, как мне было тяжело без тебя!     Трист слабо кивнула и шепнула:   — Я так боялась, что умру, не увидев тебя больше!   — Молчи! — сказал Мортифер, вытирая кровь. Она покачала головой:   — Я хочу сказать это сейчас! Именно сейчас! — она сглотнула, и снова заговорила очень тихо, чуть слышно:   — Когда там... он сказал, что убил тебя, я хотела умереть… но когда он порезал меня, я так жалела, что я сделала, что никогда больше не увижу тебя. Умирать не страшно. Страшно было, что тебя больше у меня не было бы! Я со всем справлюсь, только пойми и прости меня. Я не смогу без тебя. Я люблю тебя.     Она выдохлось. Мортифер вытер последнюю каплю крови и протянул на ладони отобранную у Фратера сережку с готической буквой «М» и сказал:   — Спасибо тебе. Но больше ни слова. Ты все сказала. Отдыхай.   — Поцелуй меня... — попросила Трист.     Мортифер осторожно, чтобы не повредить ничего из окружавших ее игл, наклонился и поцеловал ее. Только почувствовав ее дрожащие губы, он закрыл глаза и представил, что ничего этого нет, что все, как было раньше, что все вернулось в первый день, в первый поцелуй, в первое «Я люблю тебя...». Такого безудержного счастья, такой радости, такой светлой лучистой земной радости он не испытывал никогда. Он боялся целовать ее по-настоящему, поэтому они просто коснулись друг друга губами, закрыв глаза, и окунулись в свое прошлое, что было до того, что уже не имело значения. Они снова были вместе. Они уже не думали о том, что случилось. Они просто снова обрели друг друга, они выдержали все это и теперь страшная сказка не вернется. В этот момент вошла медсестра.   — Вы с ума сошли! — сказала она, — и скорее уходите! Врач идет сюда!     Мортифер посмотрел в глаза Трист. Они снова стали грустными, в них показались слезы:   — Не уходи, не бросай меня снова! Я умру без тебя! — беззвучно произнесли ее дрожащие губы.   — Держись, любимая! Я люблю тебя! Я обязательно вернусь! — крикнул Мортифер, выпихиваемый медсестрой в коридор. Он лишь успел прочесть по ее губам: «Я люблю тебя!» и вылетел в коридор, едва разминувшись с врачом. ссылка скрыта    ссылка скрыта 1.Так проходит слава мира (лат.) [назад] 2.О мертвых или хорошо, или ничего (лат.) [назад] 3.Можешь, значит должен (лат.) [назад] Эпилог     Мортифер сидел на готическом кладбище, перебирая воспоминания. Закат превратил его фигуру в черный силуэт, похожий на памятник, у которого он сидел. Ветер лениво играл с его волосами, он больше не носил хвоста — Трист никогда не любила этого. Он последнее время старался не напоминать себе о тех вещах, что не любила она. Хотя это уже ничего не меняло. Время жизни только для того, чтобы было хорошо тебе, прошло. Слишком дорого дается осознание былых ошибок. Но это тоже уже ничего не меняло.     Он был один.     За спиной ему показалось движение. Он обернулся и увидел ее. Она медленно шла к нему.   — Любуетесь красотами надгробной готики? — спросила она тихо и хрипловато.   — Да, — ответил он.   — Я не помешала вашему одиночеству? — спросила она, посмотрев ему в глаза.   — А может быть, спасешь меня от одиночества? — спросил он и встал ей навстречу.   — Почему ты мне ничего не сказала? Я так хотел встретить тебя!   — Я хотела сделать тебе сюрприз.   — Ну, все в порядке? — спросил Мортифер, осторожно прижав ее к себе.   — Да. Только петь теперь не смогу никогда. Впрочем, я никогда и не умела, — ответила с улыбкой Трист.   — Как ты нашла меня тут? — спросил Мортифер.   — Так же как и в первый раз! Это наше место. Ты нашел меня здесь, и я решила, что найду тебя тоже здесь. Я так скучала по тебе. Ты себе даже не представляешь! Как хорошо, что ты у меня есть!   — А как хорошо, что ты у меня есть! — сказал Мортифер и они медленно отправились к выходу между гробниц, окутанные красно-янтарным светом заходящего солнца.