Юрис Леон Хаджи
| Вид материала | Документы |
- Абелес леон игнатьевич, 11950.78kb.
- Статье мы коснемся некоторых аспектов историографии отношений молодого Крымского ханства, 247.04kb.
- Л. Н. Толстого в 1880-1900-е гг. («Смерть Ивана Ильича» / «Крейцерова соната» / «Хаджи-Мурат», 190.94kb.
- Леон Уитни: «Психология собаки. Основы дрессировки собак», 2658.87kb.
- Дато Сери Абдулла бин Хаджи Ахмад Бадави, премьер-министра Малайзии и председателя, 153.2kb.
- И. С. Тургенев «Записки охотника» Н. С. Лесков «Левша», «Человек на часах» Л. Н. Толстой, 8.33kb.
- Программа ижевск 2011 Всероссийская студенческая научная конференция, 1061.95kb.
- С. Шапшал несколько слов о караимских князьях челеби, 60.08kb.
- Модель Эрроу–Дебре, 196.62kb.
- Программа тура, 258.26kb.
Разрыв с прошлым вызвал перемены во всем. В киббуцах, где подошли так близко к полностью общественной жизни, как только можно было вообразить, возникла совершенно новая социальная концепция. Одно из новшеств состояло в том, что евреи способны защитить себя. Вначале маленький отряд еврейских всадников переходил от поселка к поселку, устраняя источники тревог. Это были стражи - "шомеры". Они взялись изучать язык, знали обычаи, а нередко и выглядели как арабы.
К 1900 году, с исполнением шестнадцати лет, Гидеон Аш, готовый воспринять новый еврейский идеализм, уже был среди шомеров, защищавших киббуцы и другие поселения в Галилее.
Впервые Гидеон произвел впечатление на бедуинов своим умением ездить верхом, и эту репутацию он всячески укреплял, регулярно побивая бедуинских чемпионов на гонках и соревнованиях. Относительные удобства РошПины он оставил ради жизни в движении. В первые годы нового столетия Гидеон командовал странствующим отрядом из дюжины шомеров, который отправлялся вместе с пионерами основывать поселения, нередко в удаленных и уединенных местах, среди враждебного арабского и бедуинского населения. Шомеры находились там в первую решающую ночь, чтобы отразить неизбежное нападение арабов, а Гидеон оставался и дальше, чтобы организовать оборону. Он бесстрашно ездил среди арабов, стараясь подружиться с ними. Обеспечив безопасность поселка, он отправлялся к следующему.
Хотя Гидеон был вроде бы врагом, между ним и арабами, особенно бедуинами, росло взаимное уважение. Он видел в арабах потомков библейского народа. Часто, когда он в одиночестве ехал по Галилее, он ощущал себя как бы одним из Соломоновых полководцев, направлявшихся в ханаанскую деревню три тысячи лет назад. Чувствуя, что у него нет страха перед ними, многие арабы проявляли к нему странную лояльность. И в доме деревенского мухтара, и в палатке шейха голубоглазый всадник был как у себя дома.
Гидеон знал много арабских женщин. Конечно, это было опасно, но Гидеон был молод и дерзок, а главное, очень осмотрителен и сдержан. Пока ни один арабский мужчина никогда ничего не знал и не подозревал, у Гидеона был довольно большой контингент доброжелательниц среди женщин по всей Галилее.
Как могло это случиться? Тюрьмы ведь строят для людей, и лишь в немногих арабских деревнях не насчитывалось двухтрех человек, приговоренных обычно за кражу, контрабанду или поножовщину. Иногда дома оставалась жена нескольких месяцев беременности. Были и другие - вдовы или несчастные, кто не мог иметь детей. С ними не было опасно.
Гденибудь возле деревни находилась пещера либо укрытие, куда Гидеон мог отправиться отдохнуть и где его вскоре "находили" подчас по дюжине раз в день. У него была молодая сила. Он редко когда уезжал не получив удовлетворения, а они редко когда не хихикали и внутренне улыбались, глядя уголком глаза на удаляющегося галопом Гидеона.
С началом первой мировой войны Англия и Франция стали бросать завистливые взгляды на подвластные туркам территории на Ближнем Востоке. Обе державы возникающего международного империализма видели в регионе перекресток дорог. Ключом к власти было бы овладение Суэцким каналом. Британский контроль остановился на Египте и на самом канале. Турецкий контроль начинался на противоположном берегу в Синае и Палестине. Синай станет полем битвы, это было предопределено.
Стремление евреев создать национальное отечество быстро росло в управляемой турками Палестине, получая поддержку мирового еврейства и привлекая внимание столиц мира. Хотя евреям Палестины было опасно противиться туркам, они шли на это, вступая в английскую армию. Чтобы втянуть мировое еврейство в дело союзников, британский министр иностранных дел издал декларацию Бальфура, одобряющую образование государства в Палестине. В дальнейшем декларация Бальфура была канонизирована как международный закон и признана всем миром, кроме арабов.
Накануне первой мировой войны арабы выработали свой собственный национализм, который должен был осуществляться после избавления от оттоманского ярма.
Агенты британской разведки проникли в Палестину раньше своих армий, чтобы создать сеть шпионажа и подобрать людей, которые могли бы вести весьма специфическую работу. Гидеону Ашу был тайно присвоен чин лейтенанта британской армии. Его задачей было отправиться в пустыни Негева и Синая, чтобы составить карту вади, источников воды, редких пятнышек тени, крутых проходов - все это для грядущей битвы с турками. Аш был прирожденной пустынной крысой, он мог исчезнуть среди бедуинов и опуститься в обширные пространства пустынь Цина и Парана, где Моисей и племена евреев странствовали сорок библейских лет. Он следовал этими библейскими путями через опаленные солнцем высохшие русла, соединяя обрывки и ниточки сведений о том, как можно выживать и передвигаться по такому ландшафту. Его голубые глаза превращались в щелочки под слепящим солнцем, а его чудесная кожа становилась щербатой и жесткой.
Он подружился с племенем Ваххаби и с его шейхом, Валидом Аззизом, и неделями странствовал вместе с их легендарным охотником Набилем.
Однажды под вечер Набиль и Гидеон набрели на маленькую группу низкорослых дубов среди окружающей голой пустыни. Одинокий бедуин сидел под деревом, устраивая из своей одежды навес над головой. Возле бедуина стоял глиняный кувшин с водой, лежал кусок черствого хлеба.
Набиль позвал его, а затем приблизился к бедуину, находившемуся в полутрансе изза слепящей жары.
Они поговорили, и он повернулся к Гидеону.
- Кто это, Набиль? - спросил Гидеон.
- Его зовут Мустафа. Он из племени Суликан.
- А зачем он здесь сидит?
- Говорит, ждет друга. Говорит, друг сказал ему, что пойдет этим путем.
- Давно он сидит?
- Несколько кругов солнца.
- Разве он не знает, когда придет его друг?
- Он говорит, раньше или позже.
- Ты имеешь в виду, что он сидит день за днем, не зная?
- Он знает, что друг его придет. Когда придет - неважно. Ему больше нечего делать.
Перед самыми сумерками Набиль учуял караван верблюдов. На своей лошади он ездил, казалось, бесцельно, кругами, пока не нашел следы. Набиль спешился и приник носом и губами к следу.
- Они прошли здесь недавно, - сказал Набиль.
- Сколько времени прошло?
- Немного.
- Несколько часов?
- Может быть.
- Много часов?
- Может быть.
- Три, четыре, пять часов?
- Может быть.
- Достаточно времени, чтобы солнце взошло и зашло?
- Нет, не так давно.
- Сколько, потвоему, было верблюдов?
- Несколько.
- Пять?
- Может быть.
- Пятьдесят?
- Может быть. Следы глубокие. Они были тяжело нагружены.
- Где они будут проходить?
Набиль, прищурясь, осмотрел горизонт.
- Там, - показал он рукой. - Колодец, принадлежащий Суликанам. Должно быть, это Суликаны или их союзники.
Гидеон развернул карту, чтобы отыскать ближайший колодец. На карте его не было.
- Далеко отсюда вода?
- Не далеко.
- Один день? Два?
- Может быть.
- Сколько миль?
- Миль? А, миль. - Набиль подергал себя за ухо. - Четыре сотни миль.
- Да нет, черт возьми. Не может этого быть. Сколько раз солнце встанет и зайдет, пока мы дойдем?
- Когда солнце взойдет здесь и пока не дойдет туда, - сказал Набиль, описав рукой дугу в направлении неба.
Пока костер догорал, Набиль читал стихи, а Гидеон лежал, глядя на небо и мчащиеся искорки комет. Это был тот самый момент, что делает пустыню реальностью. Гидеон был всеми ими от начала времен. Он был Моисеем и Авраамом, смотревшими в это же самое небо, раздумывая над древнейшими тайнами человека и ждущими ответа от Вселенной.
"Я был шакалом, ищущим добычу возле лагеря.
Я был великим конем, на котором скакал могущественный Мохаммед.
Я был верблюдом, первым в цепочке многих.
Я был всеми, кто смотрел на глупого двуногого зверя по имени человек и видел, что он глуп.
Я жил как царь на моих собственных диких дорогах, и они боролись".
Набиль вдруг остановился и насторожился.
- Слушай, - сказал он.
- Ничего не слышу.
Через несколько мгновений ветерок донес до него звуки.
- Как далеко они, и сколько их? - спросил Гидеон.
- Почему тебе всегда надо спрашивать о том, на что нет ответа, Гидеон?
- А вдруг это враги. Если бы я знал, сколько их и на каком они расстоянии, я бы знал, как подготовиться.
- Какая разница, далеко ли? В пустыне ты всегда должен быть готов, и сколько их будет, столько и будет. Ты не можешь это изменить. - Он прислушался и решил, что там много верблюдов и что они достигли колодца.
- Когда солнце встанет, мы доберемся до колодца, - сказал Набиль. - Не ходи и не пей из него. Мы пойдем туда медленно. А потом сядем на краю и будем удерживать лошадей, чтобы они не пили. Они издали следят за нами, и если будем пить без разрешения, будут стрелять. Через некоторое время они появятся. Меня они стерпят, потому что я Ваххаби, и тебя тоже изза странного цвета твоих волос и глаз. А потом они позовут нас напиться.
Три дня они шли по следу, а бедуин по имени Мустафа все еще сидел в тени своей одежды, ожидая своего друга.
После четырех столетий злосчастного оттоманского правления чувства арабов к туркам были такими, какими они и могли быть у притесняемых к притеснителям, несмотря на то, что оба были братьямимусульманами. Тайные арабские движения поднимались против турок, а в регион вступала война.
Главной персоной среди арабских диссидентов был шариф Хусейн, глава хашимитского клана из сектора Хеджаз Аравийского полуострова. Хеджаз занимал береговую полосу на Красном море протяженностью почти в тысячу миль, которая соединялась с британской жизненной артерией - Суэцким каналом. Хашимиты, прямые потомки Мохаммеда, соответствовали почетному положению "хранителей святых мест" Медины и Мекки с самой святой в исламе усыпальницей - Каабой.
Англичане играли на том, чтобы попытаться втянуть хашимитов в бунт против турок; так родился арабский национализм. Шариф Хусейн вступил в переписку с верховным британским комиссаром в Египте, чтобы определить цену за бунт арабов. Англичане обещали шарифу Хусейну, что в обмен на сотрудничество он будет сделан королем Великой арабской нации. Это был обман. Англичане и их французские союзники тайно строили другие планы относительно будущего арабских стран.
9 мая 1916 года англичане и французы заключили тайное соглашение о разделе региона. По именам переговорщиков документ был назван СайксПико. Позорный договор игнорировал и устремления евреев, и личные амбиции шарифа Хусейна. И Палестина стала "дважды обетованной землей".
* * *
В качестве платы за осуществление своих желаний и обещаний Декларации Бальфура евреи Палестины составили Еврейский легион в британской армии. Одна из его частей - Сионский муловый корпус - участвовала в жестоком сражении при Галлиполи.
С арабской стороны шариф Хусейн со своими сыновьями осуществил несколько эффектных партизанских акций на трансиорданской Хеджазской железной дороге, важной турецкой линии. Это арабское "восстание", в котором участвовало несколько тысяч человек, возглавлял и позднее прославил британский офицер Т.Э. Лоуренс.
Шариф Хусейн скромно объявил себя королем арабов, а англичане сократили его титул до короля Хеджаза. Впоследствии сын Хусейна Фейсал приехал в Дамаск и провозгласил себя королем Сирии, полагая, что этот титул автоматически включает владение Палестиной.
К Рождеству 1917 года британские войска под командованием генерала Алленби захватили Иерусалим, после чего и арабы, и евреи ходили к союзникам отдавать плату по долгам.
Фейсал желал для себя крупного еврейского заселения Палестины, поскольку управлял ею, тогда как турки хотели его для себя ради еврейских денежных вливаний и развития. Но французы присвоили Сирию, а Фейсала вышвырнули вон. Не будучи больше королем Сирии, Фейсал дал задний ход и забраковал еврейское заселение Палестины.
Кончилось тем, что англичане совершили ряд вероломных действий, которые не только отвергли притязания арабов и евреев, но и украли Палестинский регион у их французских союзников.
Англичане получили управление Палестиной через мандат Лиги Наций. После ряда международных конференций и соглашений британский мандат обязали в законодательном порядке чтить Декларацию Бальфура и еврейское отечество. Война, однако, была сделана, и положение Палестины бок о бок с Суэцким каналом было для них важнее, чем выполнение обещаний, данных евреям. Они еще более отдалились от их осуществления, когда в начале 1920х гг. в Персидском заливе была открыта нефть и английский интерес к региону возрос.
Восточная сторона реки Иордан представляла обширную подмандатную область, населенную главным образом бедуинами. Чтобы защитить свои интересы, англичане создали здесь марионеточное государство под названием Трансиордания. Площадь его составляла 75 процентов всей подмандатной территории. До 1921 года не существовало такого народа или страны - иорданцы. Все они были палестинцами.
Иорданцы стали изобретением британского министерства колоний.
Чтобы уменьшить арабскую жажду национализма, англичане бросили им пару костей. Смещенный король Сирии Фейсал был сделан марионеточным королем Ирака, правящим по британской указке. Что касается новой колонии Трансиордания, то англичане снова спустились в Хеджаз, взялись за Абдаллу, другого сына шарифа, и объявили его эмиром Трансиордании. И хашимиты с Аравийского полуострова, и Абдалла и Фейсал были чужаками в тех странах, которыми они ныне правили по британской указке.
А шариф Мекки, что уже видел себя правителем страны, простирающейся от Красного моря до Персидского залива и включающей в себя Ирак, Сирию, Палестину, Синай, Ливан и Аравийский полуостров... он остался ни с чем и отправился в изгнание, когда одержавшая верх семья Саудов выгнала его из Хеджаза.
Англичане, лгавшие арабам, евреям и своим французским союзникам и создавшие дутое государство Трансиорданию, теперь приводили в действие Палестинский мандат. Палестина ужасно пострадала во время первой мировой войны. В одном только Иерусалиме двадцать тысяч человек умерло от голода и болезней. Сначала освобождение от турецкой коррупции было глотком свежего воздуха под британским управлением. Но так не могло продолжаться.
Будущее мандата вскоре стало ясно. Возникла новая сила - клан Хуссейни, старая и могущественная палестинская семья. Ими руководил хаджи Амин альХуссейни, мусульманский фанатик. В начале 1920х гг. начались выступления против дальнейшей еврейской иммиграции. Столь отвратителен был фанатизм этих мятежей, и столь очевидна была попытка хаджи Амина стать во главе Палестины, что англичане заставили его исчезнуть и приговорили к пятнадцати годам изгнания.
Для Гидеона Аша, британского офицера с наградой, началась новая эра. С началом арабских мятежей безмерно возросли проблемы защиты. Сил шомеров было уже недоста-точно, чтобы держать ситуацию под контролем. В Иерусалиме Еврейское агентство управляло собственным населением в Палестине и спокойно предпринимало шаги в деле создания сил обороны. В начале 1920х гг. возникла Хагана - полулегальнополуподпольная армия, основанная на правиле: каждое поселение должно быть в состоянии защитить себя.
Гидеона вызвали в Иерусалим и попросили взяться за создание Хаганы в Аялонской Долине. Три десятка лет он был странником. Теперь настало время осесть. Он согласился на назначение и стал членом одного из новых киббуцев. Киббуц должны были назвать "Шемеш", что значит "солнце", потому что это было то место, где Иисус Навин просил Господа остановить солнце. "Шемеш" означает также "Самсон", имя судьи древних евреев. Шемеш намечали расположить на дороге в десяти милях от Рамле, напротив арабской деревни Таба.
Гидеон Аш вернулся после своего посещения Табы на то место, где три десятка людей спешили уложить до наступления ночи прямоугольный периметр из колючей проволоки. Они взволнованно стали расспрашивать его о визите в арабскую деревню. Он сообщил о своей бурной встрече с мухтаром по имени Ибрагим.
- Они нападут этой ночью, - сказал он. - У нас нет времени возводить укрепления. Окапывайтесь со всем, что у вас есть.
Глава пятая
1924 год
После отъезда Гидеона Аша из Табы деревня оживилась, и все развеселились. Это был нежданный великий момент. Сердцевина жизни арабского мужчины - доказать свою храбрость. Дар Аллаха! Из тайников были извлечены ружья дюжины марок и типов. Были там ружья времен Бурской войны, турецкие и германские винтовки с мировой войны. Были там английские энфильды и американские спрингфильды. Были там ящики с патронами, припрятанные в полях и садах. Кинжалы сняли со стен и начистили до блеска.
Весь день жители отдаленных деревень приходили в Табу и направлялись в кафе, где молодой мухтар Ибрагим встречал их объятиями. Каждый поднимал свое оружие и сжатый кулак и заверял мухтара в своей верности и доблести.
- Мы евреев сбреем отсюда топором.
- У ихних матерей молоко - верблюжья моча.
- Не будет еврейской дерьма в нашей долине!
- Смерть евреям!
Шедшего к кафе Салима, шейха одного из маленьких кланов, провожали возгласами одобрения. Во время Великой войны Салим служил в турецкой армии. Деревни Аялонской Долины наслышались рассказов о его боевой отваге. Самым живописным было повествование о рукопашной схватке, когда он прорубал себе путь через стену английских тел, чтобы добраться до пулеметного гнезда и забросать его гранатами.
Никто не знал, что Салим никогда не имел чина выше капрала, никогда не был никем больше ординарца при турецком полковнике, и никогда не приближался ближе чем на пятьдесят миль к передовой. Ножевой шрам, полученный в ссоре с исполнителем танца живота, предстал раной от задевшей Салима пули, что подтверждалось медалью за храбрость, купленной в Стамбуле на базаре.
Все почувствовали себя еще увереннее, когда Ибрагим пригласил Салима участвовать в военном совете наравне с другими мухтарами и шейхами.
А пока ширилось собрание и росло неистовство, дети на улице, вооруженные палками, играли возле колодца в войну. Кости перемелются этой ночью. Болото наполнится мертвыми евреями. Добыча будет потрясающая. Одну еврейку оставим мужчинам на забаву. Вечность пройдет, прежде чем еврей еще раз попробует сделать поселок в этой долине.
Тем временем за стенами кафе обсуждали стратегию. Подобраться к ним сзади через болото. Нет, болото слишком противное. Окружить с трех сторон. Нет, перестреляем друг друга. Кулаки стучали о стол, спор полыхал, шейхи хватались за кинжалы.
Все планы дали Салиму, он старался выглядеть глубокомысленным. Наконец, Ибрагим издал глубокий вздох и разъяснил простую стратегию.
С наступлением темноты надо забаррикадировать дорогу, чтобы задержать английские подкрепления, и они не смогут прибыть раньше восхода солнца. Баррикады к тому же задержат отступление евреев. Более сотни человек бросятся во фронтальную атаку тремя волнами. Ибрагим поведет первую волну. Салим вторую. Борьба возникла изза того, кто поведет третью. Ибрагим выбрал шейха, просто указав на него пальцем.
Колючую проволоку они преодолеют, набросав сверху козьих шкур. После этого евреев быстро уничтожат, бойцы уйдут обратно в Табу и спрячут оружие. Перед самой зарей придут уборщики - старики, женщины и дети, разденут трупы и заберут оружие и снаряжение евреев. Ибрагим сам поделит потом добычу.
Все сочли план великолепным. После аплодисментов военный совет вышел из кафе, чтобы организовать людей. Позвав всех в мечеть, Фарук после молитвы объявил, что это джихад - священная война, и сборище в один голос воскликнуло "смерть евреям".
Все были уверены в победе... кроме Ибрагима. Его беспокоила дюжина бывших шомеров, которые теперь назывались членами Хаганы. Из всех нападений арабов на все еврейские поселения в Галилее лишь немногие имели успех в изгнании евреев.
Его люди, хотя и пятикратной численности против евреев, никогда в своей жизни не участвовали в лобовой атаке. Больше всего его настораживал вожак евреев, Гидеон. Этот человек дерзко пил из деревенского колодца на виду у всех. Должно быть, он слишком хорошо знает солдатское дело. Шомеры имели репутацию бойцов, и большинство их служило в британской армии в первую мировую войну. Однако мухтару следует делать то, что ему положено.
Вечером, когда стало тихо и душно, Ибрагим со своим советом поднялся на холм, чтобы по возможности оглядеться. Они смогли разглядеть часть заграждения из колючей проволоки. Евреи зажгли дымные огни, чтобы отогнать комаров; они так устали, что уснули прямо в своих грузовиках с низкими бортами. Невыносимо было видеть, как мужчины и женщины бесстыдно спали рядом друг с другом. Сумерки сгущались, воздух на холме проникался запахом гашиша, поднимавшимся от деревенской площади, и бойцы становились все смелее. Когда дневной свет совсем погас, они стали исчезать по четырешесть человек, как для кражи.
Ибрагим занял свое место во главе первой волны в трехчетырех сотнях ярдов от колючей проволоки. Выстрелы, смутно послышавшиеся от дороги, были сигналом, что баррикада на месте. Вторая волна расположилась за валунами на высоте, чтобы вести огонь прикрытия, если евреи начнут стрелять первыми.
Ибрагим присел на корточки, за ним последовали его люди. Дело сразу же пошло плохо. Группа уборщиков в тылу производила слишком много шума. Старики хвастали своими боевыми подвигами; женщины и дети громко болтали в предвкушении добычи.