Б. А. Рыбаков язычестводрев h ейруси москва 1987 Книга

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 72 73 74 75 76 77 78 79 ... 83

Но главной все же является Василиса Прекрасная (из сказки о

Царевне-Лягушке), исполняющая танец воды и жизни.

Музейный гарнитур. Два идентичных экземпляра, происходящие,

возможно, из Владимиро-Суздальской земли. Их особенностью является

отсутствие черни -- все фигуры в арочках выделены позолотой. Есть

нижний ярус со знаками воды (под участниками русалий) и с

изображением корней под арками с зайцами и птицами.

Арки верхнего яруса, как уже говорилось, возможно,

символизируют небосвод с дождевыми каплями. Каждая створка разделена

пополам вертикальной полосой с дождевыми каплями и схематическими

ростками. В образовавшихся секциях по две арки с замкнутым сюжетом

и над арками у самого верхнего края помещена личина. Всего на

браслете четыре личины. Быть может, эта бородатая и крайне

схематичная личина над небосводом должна напомнить о существовании

верховного небесного божества?

В арках той створки, где нижний ярус весь посвящен теме

почвенной воды, даны две пары человеческих фигур: в правой секции в

крайней правой арке изображен лицом влево мужчина, сидящий на

седалище со спинкой, а в соседней арке -- женщина, обращенная лицом

к мужчине и сидящая на каком-то более легком стуле иной конструкции.

Мужчина одет в короткую одежду с вышивкой на предплечье; женщина в

рубахе тоже с предплечьями и с "завеской" спереди.

Оба персонажа показаны оживленно беседующими: гравер крайне

тщательно и выразительно показал их руки. В соседней секции мужчина

изображен очень сходно, но под левой рукой он держит мех волынки,

углы бурдюка которой высовываются сзади него.

Женщина распустила длинные рукава и танцует перед музыкантом.

Левая рука поднята, правая опущена долу таким образом, что рукав

касается земли. Запястья сжаты браслетами, очевидно, для того, чтобы

плясунья могла управлять рукавами, изображая крылатую виду. Полосы

на рукавах-крыльях не продольные, как на киевском браслете, а

поперечные; точно так изображено здесь продолжение дождевых арок на

их вертикальных частях.

Плетенка воды в нижнем ярусе одновременно передает и основную

идею ритуала: "вода должна напоить корни" -- одна из лент плетенки

(корень) на всем протяжении покрыта каплями.

Секция наруча с танцующей девушкой и музыкантом в целом дает

нам общую картину трехъярусного мира.

На рассмотренной правой створке браслета изображено то, что

по сказке о Царевне-Лягушке должно происходить после взмаха правой

рукой, когда вокруг появились леса и воды. На соседней левой створке

показаны, как и следует по сказке, птицы и звери: два зайца и две

птицы. Птицы держат в клюве каких-то червяков (?), что календарно

может быть приурочено ко времени пахоты и сева. Под птицами и

зайцами в нижнем ярусе показаны очень декоративно парные корни.

Зайцы требуют особого рассмотрения. Прежде всего нужно

обратить внимание на то, что около морды каждого зайца изображена

красивая чара на поддоне -- зайцев угощают. Фольклорные славянские

материалы о зайцах очень обильны 113. Известны песни и поговорки,

связанные с зайцем; игры и танцы сохранили реминисценции древних

обрядов. Заяц в фольклоре расценивается как символ мужской

оплодотворяющей силы; с ним связано много эротических песенок и

присловий, широко применявшихся у славянских народов в процессе

свадебной обрядности. Отмечается связь зайца с фаллическим культом

114.

----------------------------------

113 Сумцов Н. Ф. Заяц в народной словесности. -- Этнограф.

Обозрение, 1891, № 3; Гура А. В. Символика зайца в славянском

обрядовом и песенном фольклоре. --

В кн.: Славянский и балканский фольклор. М., 1978; Гура А. В.

Статья "Заяц" в проекте словника этнолингвистического словаря

славянских древностей. М.. 1984, с. 129-149.

114 Гура А. В. Статья "Заяц", с. 136-137.

В пользу этого говорит и одно изображение на другом браслете

XII -- XIII вв., где заяц показан в состоянии полового возбуждения

115.

----------------------------------

115 Рыбаков Б. А. Прикладное искусство..., с. 105, рис. 148.

Фольклористы отмечают прочную связь зайца с идеей плодородия

вообще и аграрного плодородия в частности. Наряду с этим

общеизвестны приметы, объясняющие встречу с зайцем, как

предвозвестие несчастья. Быть может, это следует объяснять все же

предостережением: несчастье происходит не оттого, что заяц перебежал

дорогу, а оттого, что человек пренебрег вещим предзнаменованием? Во

всяком случае, следует помнить, что зайца называли "чертогоном". К

материалам, собранным фольклористами, следует добавить исторические

данные, почти синхронные нашим наручам. В летописи Даниила Галицкого

под 1252 г., описывая крещение литовского князя Миндовга, летописец

отмечал его языческие верования:

"Жряше богом своим вътайне: Нънадееви и Телявели и

Диверикъзу, заечъему богу... Егда выехаше на поле и выбегняше заяць

на поле -- в лес, (в) рощения не вохожаше вну и не смеяше ни розгы

уломити..." 116.

----------------------------------

116 ПСРЛ, т. II, с. 188.

Поставленный на третье место после бога неба и божественного

кузнеца, "заячий бог" оказывается покровителем растительного мира,

без ведома которого нельзя сломать ни одной ветки. Добавим к этому,

что заяц был в античности зверем Афродиты, нередко выступавшей в

роли богини плодородия.

Среди севернорусских амулетов XI -- XII вв. встречаются

небольшие фигурки зайцев, подкрепляющие поговорки о "чертогоне".

Птицы и угощаемые из чары зайцы представляют тот живой мир,

который должен процветать после ритуального танца Василисы

Прекрасной. В итоге перед нами на браслетах целая концепция

макромира:

1. Небесный ярус. "Хляби небесные" и над ними четыре личины

(как на Збручском идоле), очевидно, напоминающие о высшем,

повсеместном божестве. С неба вниз падают капли дождя.

2. Земной ярус. Здесь происходит моление о воде. Девушка,

одетая русалкой, под музыку танцует танец воды и жизни.

Представителями фауны являются птицы и зайцы (божества

растительности); к последним особо относится принос треб ("жряху

им").

3. Почвенно-земной ярус представлен корнями растений и

потоками почвенной влаги, проникающей в корни.

Гарнитур из двух тождественных наручей служит прекрасной

иллюстрацией к сказке, сохранившей отголоски древних русалий.

Различие правой и левой руки здесь не соблюдается, но на каждом

браслете вода и волшебный вызов воды помещены на правой половине, а

птицы, звери и корни -- на левой, как в сказке.

Рязанский браслет 1966 г. Элегантный браслет, изготовленный

не по стандарту: арочки здесь расположены не на одной линии, а

уступом, так, что средняя арка опускается до нижнего края, разрывая

нижний ярус надвое и тем самым становясь центром всей композиции. На

одной створке в таком срединном месте помещен гусляр, а на другой --

грифон. (Рис. 137).

Створка с гусляром композиционно построена так: в левой арке

-- плясунья, в средней -- гусляр, а в правой -- мужчина, пьющий из

чаши. Над средней аркой -- две птицы, а в нижнем ярусе по сторонам

гусляра -- знаки воды. Гусляр и сидящий мужчина смотрят на плясунью;

в эту же сторону повернута и голова грифона.

Танцующая девушка одета в рубаху и поневу; одежда её украшена

вышивкой: на поневе вышиты птичьи лапы и струйчатые вертикальные

линии, ворот и подол украшены точками. Браслеты надеты. Длинные,

широкие рукава украшены 8 -- 10 поперечными волнистыми линиями.

Девушка пьет из чаши (аналогичной чаше музейных наручей),

орнаментированной точками и одновременно танцует, так как одна нога,

обутая в изящный сапожок, поставлена на каблук. Около женской

фигуры, у её колен, изображена львиная маска.

Мужчина-русалец показан сидящим на пне(?) с могучим

отростком.. На нем колпак и короткий кафтан, покрытый узором из

птичьих лап. В левой руке он держит короткий жезл или свирель, а

правой подносит ко рту чашу.

Питье особого напитка входит в комплекс русальских

экстатических действий, так как нередко танцующие падали без чувств

и их отпаивали водой с настоем разных трав и чесночным соком 117.

----------------------------------

117 Маринов Д. Народна вера..., с. 484.

Гусляр изображен сидящим. Кафтан его тоже украшен; на голове

-- колпак. Со всех четырех сторон гусляра окружают завитки ростков.

Этих завитков вокруг гусляра (и здесь и на киевском наруче) больше,

чем вокруг других персонажей. Гусляра на киевском браслете тоже

окружают именно четыре ростка "со всех четырех сторон". Быть может,

с гуслями изображался руководитель обряда, сам

волхв-"облакопрогонитель"? Его центральное положение в композиции

подтверждает эту мысль.

Знаки воды, находящиеся под плясуньей и под сидящим мужчиной

("свирельцем?), очень выразительны: одна линия плетенки снабжена

каплями влаги, а на другой показана волнистая струя, подчеркивающая

водную сущность символа.

На другой створке, как это мы знаем и по другим примерам, в

нижнем ярусе показаны корни растения. В центральной створке

изображен грифон, весь пронизанный водными струящимися линиями и с

подчеркнутым покровительством растениям: хвост его представляет

соединение фалла с ростком, а крыло с текущими внутри него соками

превращается в сочное растение.

Большой интерес представляют две симметричные фигуры

семарглов, в значительной степени сплетенные из корней с показом

"соков земли" и в виде точек и в виде волнистых линий. Круг этих

фантастических существ образован своеобразным изгибом корня с

сохранением фаллического элемента. Головы мужские в колпаках. На

высоком вороте каждого четко и крупно обозначен древний знак

засеянного поля -- прямоугольник, разделенный диагоналями на четыре

части с точкой-семенем в каждой части. По всей вероятности, здесь

отразился уже процесс антропоморфизации полуиранского Семаргла, и

персонажи данного браслета в большей мере отвечают позднейшему

образу Переплута, к которому мы вернемся в дальнейшем.

В целом рязанский наруч дает нам две сферы религиозных

представлений: на одной створке -- корни растений, которые охраняют

и напаяют божества-переплуты, и главный хранитель жизненной силы на

земле -- грифон-див в центре. На другой створке показаны русалии,

моления людей о небесной воде, о низведении её на растительный мир.

Все очень продуманно и логично.

Серенский браслет известен по обломку литейной формы из

раскопок Т. Н. Никольской в вятическом городке Серенске. Учитывая,

что отливка получает зеркальное изображение, мы должны именно так её

и рассматривать 118.

----------------------------------

118 Рыбаков Б. А. Русалии..., с. 109, рис. 11.

Детали, выполнявшиеся гравировкой, здесь, естественно,

отсутствуют. В левой арочке изображена женщина, пьющая из кубка,

сидя. В средней -- плясунья с распущенными рукавами. Резчик формы

позаботился обозначить груди девушки, что тоже связано с магией

вызывания дождя. В правой арочке -- музыкант, играющий на

волынке-козе; у инструмента, часто изготавливавшегося из козьей

шкуры и носившего в таких случаях и наименование козы, часто

сохраняли козью голову с рогами, которая и обозначена на литейной

форме 119. Нижнего яруса на этой форме нет.

----------------------------------

119 Даркевич В. П., Монгайт А. Л. Клад..., с. 221.

Таковы те древнерусские серебряные наручи, которые содержат

главный и наиболее опознаваемый элемент русалий -- заклинательный

танец "воды и жизни". (Рис. 138).

Рассмотрим теперь те наручи, где нет плясуньи, но сюжеты

изображений представляют не меньший интерес.

Тверской браслет. В кладе 1906 г. найдено два наруча, но один

из них, довольно примитивной работы, не выделяется из общего уровня.

Другой наруч выполнен великолепно твердой умелой рукой гравера и

представляет для нас большой интерес. Наруч двухъярусный, верхний

разделен на шесть арочек. Изображения в арках слева направо:

1. Женщина с кубком около семаргла. Внизу -- знак воды.

2. Танцующий мужчина в вышитой по-украински рубахе. Внизу --

корни.

3. Женщина в длинной одежде с кубком в правой руке. Внизу --

знак "теплой воды".

4. Знак "плодоносящего древа" (спелый хмель?). Внизу --

корень.

5. "Кентавр" со львиным туловищем. Внизу -- корни (такие же

как в № 2).

6. Заяц (?) с процветшим хвостом. Внизу -- знак "теплой

воды", как в № 3.

Правая створка здесь, как и на рязанском браслете, отведена

представителям и покровителям растительной природы. Таковыми следует

считать "кентавра" и "заячьего бога" с цветком на хвосте и с

символом мужской оплодотворяющей силы. Отягощенное древо --

желаемый, испрашиваемый результат молений.

Левая створка, тоже подобно рязанскому наручу, отведена под

показ людских молений. Главной фигурой является русалец, показанный

в момент "многовертимого плясания": широко, как на бегу,

расставленные ноги, поднятая ко лбу правая рука, широко откинутая

назад левая.

Наиболее интересна крайняя левая арочка, в которой обычно на

других браслетах находилась плясунья-русалка с распущенными

рукавами. Здесь изображена девушка в длинной одежде с вертикальной

орнаментированной полосой от ворота до подола, с подобранными

рукавами и с конической чашей в левой руке 120. Перед девушкой

находится сильно изогнутое существо, как бы вырастающее из земли.

Его узкое тело напоминает ствол растения: внизу, у земли оно

расширяется; так нередко изображают корни, комлевой конец растения.

По узкому лентообразному телу идут точки-капли, как на корнях

нижнего яруса на многих наручах. Голова существа закинута, и морда

почти касается земли. Морда его собачья, лапы тоже. Из плечевого

пояса выходят не только лапы, но и крылья. Девушка правой рукой

держит Семаргла за кончик крыла. (Рис. 139).

----------------------------------

120 Рыбаков Б. А. Прикладное искусство..., с. 103, рис. 136.

Увеличенное фото, позволяющее разглядеть детали.

Нет никаких сомнений в том, что перед нами изображение двух

частей обряда в честь Семаргла-Переплута: в центре -- пляска, а в

боковых арках -- питье из рогов.

Городищенский браслет из Галицкой земли 121.

----------------------------------

121 См. публикацию В. И. Якубовского ("Археологiя, № 16.

Київ, 1975, с 95, рис. 8). Опубликованный рисунок не дает

представления о важных деталях. Я благодарен В. И. Якубовскому и П.

П. Толочко за присылку мне превосходных фотографий.

Створки браслета неоднородны; на одной -- две широких арки,

разделенные вертикальной плетенкой, символизирующей дождевую воду.

На другой створке три арки, и разделителями их являются подобия

столбообразных идолов. (Рис. 140).

Сюжеты изображений в пяти арках-небосводах таковы: 1. (слева)

Две женщины сидят напротив друг друга. Над ними подвешена полукругом

какая-то завеса (?) из четырех -- пяти рядов. У левой женщины в

одной руке турий рог с оковкой, а в другой -- предмет, напоминающий

прялку с куделью. Правая рука с прялкой выставлена на передний план.

Вторая женщина выставляет вперед веретено, а правая рука показана

как бы в благословляющем положении по отношению к рогу. Обе женщины

одеты в длинные платья с узором на подоле; у правой -- узорчатый

пояс. Головы не покрыты; ноги обуты в туфли.

2. Вслед за вертикальной дождевой полосой под широкой аркой

небосвода изображены две птицы, крылья которых превращаются в некое

подобие сох с коротким грядилем (см. рисунок этнографических сох).

На груди у каждой птицы четкая вертикальная зигзаговая линия.

3. На второй створке в левой арке тоже две птицы, но без

зигзага на груди. Из их крыльев вырастает крупный пятилистный росток

-- обычная идеограмма растительной силы.

4. Между двумя столбами-"идолами" изображен волк с

"процветшим" хвостом. Его морда повернута влево, и он смотрит на

самую верхнюю личину, помещенную выше арок.

Исключительно интересным является то, что все пространство

между двумя столбами покрыто особым видом двойной перекрестной

черневой штриховки: углубленные линии залиты чернью, а десятки

образовавшихся ромбиков снабжены точками в центре. Перед нами

типичное условное изображение засеянного поля (см. выше). Волк идет

по засеянной ниве.

5. В последней секции браслета дана такая сцена: волк

кувыркается, задрав высоко задние ноги; хвост у него обычный, без

цветка на конце. На волке два пояса: один у бедер, другой посередине

живота. Справа от волка -- женщина в полураспахнувшейся юбке

(поневе?); в руке у нее или конец пояса или какой-то стержень. Морда

зверя обращена вправо и закрывает часть живота женщины.

Представляют интерес и малозаметные узоры в углах между

арками: над сценой с двумя пряхами слева изображен типичный знак

растения с боковыми ветвями (см. рис. 140), а в правом углу --

только одна овальная черточка, которая может изображать семя. Над

птицами с пашущими орудиями слева едва намеченная схема ростка

(встречающаяся и на браслетах из других мест), а справа -- пять

четких параллельных бороздок, которые, возможно, и означают борозды

на поле.

Композиция второй створки с тремя "арками" иная. Здесь

средние треугольники (над двумя "идолами") вдвое больше по площади,

и они использованы так: над правым столбом весь треугольник четко

заштрихован узором "засеянного поля" с обозначением семян в каждом

квадратике. Тема засеянной нивы доминирует на браслете. Другой

большой треугольник использован для изображения крупной личины с

рожками, приходящейся над левым столбом, который от этого стал

трехглавым. По другую сторону поля, в правом уголке створки -- тоже

личина, но из-за недостатка места нечетко исполненная.

Итак над дугами "арок" -- поле с семенами, по сторонам

которого две личины, два божества (?).

Весь этот верхний ряд содержит изображения: одного семени,

борозд на поле, двух ростков, одного засеянного поля и двух богов,

из которых один рогат.

Столбы очень сходны между собой и внешне симметричны.

Капители столбов оформлены в виде голов львиц; у правой капители

отсутствуют уши, что несколько уменьшает сходство со львицей, но

следует сказать, что и в белокаменной скульптуре

Владимиро-Суздальской земли встречаются (особенно в консолях)

львиные морды без обозначения ушей. Базы столбов даны как морды

львов: у левого льва морда лежит на лапах, а у правого особенно

подчеркнута его косматая грива. По всей вероятности, в эти две

львиных пары заложена идея семейности, продолжения жизни (как на

свадебном браслете из Чернигова) 122, что вполне гармонирует с

засеянным полем, по сторонам которого расположены эти львиные

столбы. Личины правого столба, отделяющего поле с волком от сцены

кувырканья, в значительной мере антропоморфны, в них львиное

сливается с человеческим.

----------------------------------

122 Рыбаков Б. А. Прикладное искусство и скульптура, т. II,

с. 428, рис. 211, 2.

Общая идея орнаментации вполне ясна: данный наруч, как и все

подобные двустворчатые браслеты с языческой семантикой,

Blog

Б. А. Рыбаков язычестводрев h ейруси москва 1987 Книга