Geum.ru

Б. А. Рыбаков язычестводрев h ейруси москва 1987 Книга

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   63   64   65   66   67   68   69   70   ...   83

или "самодивами" ("самовилами") 135.

----------------------------------

135 Niederle L. Указ, соч., с. 32.


У автора "Слова о полку Игореве" его Див -- еще защитник

русских людей, выступивших в поход в недобрый час солнечного

затмения:


Встрепенулся Див, кличет на вершине дерева,

грозит ("велит нослушати") чужим землям:

Волге и Поморью (Азовскому?), и Посулью,

И Сурожу, и Корсуню

И тебе, тмутараканский истукан.


Здесь обрисована та половецкая степь, которая была подвластна

ханам Шаруканидам. Людям этой степи, святыне этих людей и угрожает

Див, находящийся в Русской земле, в русских лесах. Окончательно

ясным отношение Дива к Руси становится при втором упоминании, когда

киевские бояре поведали великому князю о несчастье, о гибели русских

войск:


... На Каяле-реке тьма заслонила свет.

Половцы, как выводок барсов, распространились по Руси...

Уже Див низвергся на землю...


В начале похода Див грозил с высоты всей степи Причерноморью,

Крыму и Поволжью; после непредвиденного поражения Игорева полка Див

упал вниз, на землю. Если бы Див был божеством степняков, то после

их победы он вместе с ними полетел бы на Русь, сопровождая и

вдохновляя "пардужье гнездо".

Див был божеством Руси и именно той части лесостепной

киевско-северской Руси, где чаще всего встречались украшения с

изображением крылатого Дива. По мысли автора поэмы он был "кощунным"

мифическим защитником воинов "дажьбожа внука" -- русских людей 1185

г. Все археологические находки, фресковая роспись, резьба по камню

и золотое письмо церковных врат убеждают нас в живучести

прадедовского языческого восприятия этого архаичного образа в XII --

XIII вв.

Возможно, что ключ к разгадке известной фразы "Слова о полку

Игореве" -- "збися Див, кличет верху древа" -- содержится в самих

скифских истоках этого образа. Известны бронзовые воинские штандарты

с изображением древа жизни, над которыми как бы на вершине дерева

помещена объемная фигура грифона с львиным туловищем и воинственно

поднятыми над спиной крыльями; "див" как бы бьет, трепещет крыльями

136. Композиция содержит космогонические элементы: две зоны воды

(земной и небесной); древо расположено выше земной воды и ниже

небесной. Грифон помещен выше небесной зоны, как символ высшей силы.

Возможно, что мифологический образ могучего небесного покровителя,

находящегося выше деревьев, сложился еще в праславянско-скифскую

эпоху и дожил, как и многие фольклорные образы, до русского

средневековья. Див над деревом -- символ угрозы враждебным

степнякам; Див поверженный -- подтверждение поражения русских.

----------------------------------

136 См., например, штандарт из скифской Толстой Могилы.

("Вестник Академии Наук СССР", 1982, № 11, с. 108).


Постепенно архаичный благожелательный персонаж превращается

в свою противоположность. Общеизвестно, что в Индии "дева" -- "бог",

а в Иране "дэвы", "дивы" -- злые духи, что является более поздним

переосмыслением, связанным с религиозными реформами 137.

----------------------------------

137 Мифы народов мира. М., 1980, т. I, с. 359, 417.


Все языческие божества славян стали впоследствии

отрицательными персонажами не только с точки зрения церкви, но

отчасти и в народе. Применительно к "диву" это сказалось в

украинской поговорке: "Щоб на тебе див прийшов!" 138.

----------------------------------

138 Гринченко Б. Д. Словарь украинского языка. Киев, 1958, т.

I, с. 381.


Лесной птице-зверь, боровшийся в X в. с Кощеем, изображения

которого в XI -- XIII вв. носились как талисман, к XIX в. стал

зловещим символом:


Прилетала лесова птича (птица) незнаемая,

Как садилась на хоромное строеньице

Она укала-то птича по-звериному,

Как свистала эта птица по-змеиному,

Уж мы тут, бедны горюны, устрашилися,

Темной ночью от крепка сна прохватилися --

"Это што у нас за зверь да сидит-укает...

Знать беда приде победным нам напрасная..." 139


----------------------------------

139 Барсов Е. В. Причитанья..., т. II, с. 264.


*


Небо


И этнографические кокошники и княжеские золотые диадемы в

разных вариантах отражают идею неба. Это проявляется и в птичьих

наименованиях ("кокошник" от кокош -- петух, "кичка" -- утка,

"сорока"), и в изображении солнца и птиц на средней надлобной части

убора. Есть севернорусские кокошники с вышитым на челе или на

плоской круглой верхней части древом жизни и рожаницами. Известны

этнографам и городские кокошники XVII-XIX вв., унизанные жемчугом и

разделенные на семь (реже пять) городков со схематичными женскими

фигурами и солнцами, как бы отмечающими дневной ход светила по

небосводу. Число 7, возможно, связано с количеством звезд Большой

Медведицы, важнейшего созвездия для всех народов Старого Света еще

со времен мезолита. Этнографам еще предстоит интересная работа по

широкому изучению головных уборов всех славянских народов и их

соседей с раскрытием архаичной семантики.

Княжеские диадемы XII и XIII вв. тоже членятся на 7 городков

и тоже четко выражают идею неба. Вознесение Александра Македонского,

увенчивавшее комплекс изображений на диадеме жены Мстислава

Храброго, неразрывно связано с идеей неба. Замена Александра

церковным деисусом на диадеме 1230-х годов продолжает ту же самую

идею, но в её христианском оформлении: два персонажа (двое

архангелов) искони, еще до сотворения мира, были небожителями, а все

остальные стали таковыми по евангельской легенде еще в I в. н. э.

Иисус Христос обычно отождествлялся с солнцем и светом, занимая то

центральное место на диадеме, на котором в XVIII -- XIX вв. русские

крестьянки вышивали золотом лучистый знак солнца.

С идеей солнца и разлитого над землей "белого света", который

в древности не отождествлялся почему-то с самим солнцем, связаны,

очевидно, трехбусинные "височные" кольца, создававшие своими

лучистыми золотыми шариками впечатление повсеместно разлитого света.

На севернорусских резных прялках главное орнаментируемое

пространство отводилось или под огромное солнце или же под множество

маленьких лучистых дисков и уголков, из которых исходили лучи.

Второй тип прялок явно выражает трудно изобразимую идею

повсеместного "белого света". Трехбусинные детали древнего кокошника

во всей совокупности своих многочисленных маленьких "солнц", по всей

вероятности, тоже выражали ту же самую идею.

Самым ясным, но вместе с тем и самым загадочным в этом

небесно-солнечном ярусе является "вознесение Александра". Ясно, что

его полет в небо на двух грифонах связан с небесным ярусом мира, но

недостаточно ясно, почему для выражения этой идеи избран именно

Александр? Поиски ответа на этот вопрос потребуют особого параграфа.


Пространство между небом и землей. "Ирий".


В головном уборе, хорошо известном нам по кладам XI -- XIII

вв., много вариантов рясен, длинных узорных лент или цепей,

спускающихся от кокошника вниз и завершающихся прицепленными к ним

колтами. Золотые рясны в своей тщательно отобранной орнаментике дают

нам характеристику воздушного пространства с точки зрения

аграрно-заклинательной магии. Верхний ярус представлен птицами,

иногда показанными в полете, с распростертыми крыльями. Нижний ярус,

соприкасающийся с землей, символизируется шагающими птицами (с

идеограммой "растительной силы") и условными растениями, иногда

показанными в процессе опыления. Есть и средний ярус -- воздух, как

таковой. Для его характеристики использованы созревшие, летящие по

воздуху семена.

Особый интерес представляют бляшки рясен с орнаментом,

объединяющим обе темы (воздуха и растительного покрова): в центре

композиции помещено условное растение в процессе опыления; над ним

-- летящие семена с обозначенными на них зародышами ростка, а у

корней растения на уровне почвы показаны семена, уже попавшие в

почву (см. рис. 99).

Русские средневековые мастера сумели не только отобразить

разные элементы воздушного пространства, но и показать динамику

развития растительного мира: семя в земле, выросшее растение,

опыление, разлетающиеся над землей готовые, созревшие семена. Важно

отметить, что ни на одном экземпляре золотых рясен нет корней. Их и

не должно быть, так как тематикой орнаментики этих рясен является

связь с небом, воздушное пространство "белого света", обширного

подсолнечного мира, ветер, разносящий пыльцу и семена, а не земля.

Совершенно иную картину мы видим на ряснах серебряного убора.

Здесь нет отдельных бляшек с индивидуальным узором, а рясны являются

как бы сплошной серебряной лентой с переливчатым блеском отдельных,

плотно пригнанных полуцилиндриков, украшенных каплевидным

орнаментом. По всей вероятности, такие серебряные рясны выражали

идею дождя, небесной воды, идущей из верхнего неба вниз, к земле.

Серебро с имитацией капель и потоков очень хорошо подходило для

зрительного воплощения этой древней, устойчивой земледельческой

идеи. (Рис. 95).

Возможно, что идея оплодотворяющего дождя дополнялась другой

идеей, связанной с ней воедино в письменных источниках. Примерно

половина серебряных рясен, помимо "дождевого" узора, имеет на концах

полуцилиндриков небольшие личины, превращающие это звено рясневой

цепи в фигурки спеленутых младенцев. При надевании рясен эти парные

фигурки оказывались лежащими горизонтально, как и подобает

спеленутым младенцам. Дождевые линии, идущие через все звенья рясен,

направлены вертикально; они отделяют одного младенца от другого.

Сказанное здесь приобретает некоторую убедительность только

при сопоставлении со "Словом о вдуновении духа" 140. Мне приходилось

ранее несколько раз обращаться к этому интереснейшему, но

полузабытому источнику в связи с определением древнеславянского

верховного божества, каким оказался Род этого "Слова" 141.

----------------------------------

140 Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с.

97-98. 141 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 438-464.


Средневековый автор стремится оспорить монотеистическое

понимание Рода русскими язычниками и пишет о том, что жизнь всему

живому дает бог (христианский), а вовсе не языческий Род. Язычники

же, по его словам, утверждают, что

"Род, седя на въздусе, мечеть на землю груды (капли) и в том

ражаются дети".

Сказав, что "всем бо есть творец бог, а не Род", автор

говорит о зачатии и беременности как перманентном продолжении

божественного акта творения живого мира. Капли росы назывались

"грудие росное", и поэтому "груды", опущенные с воздуха, с неба на

землю, есть дождевые капли, несущие в себе оплодотворяющее начало.

В этом источнике XII в., одновременном серебряным ряснам с

"младенцами", совершенно ясна архаичная семантическая связь понятий

дождя и детей. В античной мифологии связь этих двух понятий

подтверждена мифом о Данае: Зевс оплодотворил царевну Данаю в виде

дождя, после чего Даная родила сказочного богатыря Персея,

родоначальника Персеидов.

Мифы о герое, родившемся от божественного дождя, древнее

мифологического цикла о Геракле и, по всей видимости, связаны с

началом дорийского переселения. Исходной точкой этого цикла является

миф о царе Данае и данаидах, современных царю Пеласгу. Персей, сын

Данаи -- седьмое поколение от Даная. Персей -- герой, действующий на

всем пространстве ойкумены от Гибралтара (Атлас) до Эфиопии. Местами

царствования Персея являются Аргос и Тиринф. Мифы о Персее содержат

целый ряд архаичных сказочных мотивов: шапка-невидимка, крылатая

обувь, волшебный меч и др.; есть и эпизод бросания в море

засмоленого ящика с женой и сыном царя, которые спасаются на одном

из Кикладских островов (о. Сериф).

Эпическое время этого цикла можно приблизительно приурочить

ко II тысячелетию до н. э. Геракл -- внук Персея и он является уже

вторым по исторической последовательности героем греческого эпоса.

О древности мифов о Персее говорят названия созвездий, связанные с

ним: "Персей", "Андромеда" (жена) и др.

Для нашей темы о связи младенцев с "грудами" дождя важно

отметить глубокую архаичность таких представлений. Герой, родившийся

от дождевых капель, появился в протогреческой мифологии примерно

тогда, когда протославяне только начали консолидироваться в

этническое единство (тшинецкая культура) 142.

----------------------------------

142 Предки славян и предки дорийских племен, проникших в

Грецию с севера, в то время были разделены меньшим пространством,

чем в историческое время.

Имя родоначальника героев (и Персея и Геракла) -- Даная, быть

может, говорит о Дунае -- Истре, с которым соприкасались

протодорийцы. Недаром данаиды в мифе вынуждены вечно лить воду в

бездонный сосуд, что, безусловно, намекает на связь их с рекой.

Название реки -- Данубий -- всплыло в источниках, позднее.

Возвращаясь непосредственно к нашей теме, мы видим, что

семантика серебряных рясен существенно отличается от более закрытой,

менее языческой на вид, аграрной семантики золотых рясен. В менее

парадном уборе языческое начало, напоминающее о творческой мощи

языческого Рода, проглядывает явственнее. Если на золотых ряснах в

конце концов к XIII в. появляется процветший христианский крест, то

с "младенчески-дождевыми" серебряными ряснами этого не происходит.


Посредники между небом и землей


Рясны завершаются колтами, достигающими уровня груди. Здесь

изображались посредники между верховным божеством и плодородящей

землей. И снова мы видим существенное различие между золотым убором

и серебряным. Многочисленные клады дают нам много комплексов и в них

мы видим устойчивую двойственность: в одних и тех же кладах есть и

золотые уборы и серебряные.

Отложим окончательное решение о причинах двойственности до

того момента, когда рассмотрим детально все элементы убора знатной

женщины.

На золотых колтах, как мы видели, действуют вилы-русалки,

обычно живущие, как записали этнографы, где-то в небе на облаках.

Русалки сопровождены знаком ростка и турьими рогами для поливания

полей росой. Русалок сменяют птицы, но орудие орошения (слово

происходит от слова "роса") -- турьи рога -- остается до начала XIII

в., сосуществуя с Иисусом Христом. Важным элементом является древо

жизни. На короткий срок в середине XII в. появляется изображение

девушки в венце с ряснами из цветов.

Тематика изображений на серебряных колтах иная. Здесь

господствуют грифоны-дивы и семарглы. И те и другие являются в своих

греко-иранских истоках "собаками Зевса", посланцами Агурамазды,

заботящимися о семенах на земле. Их место на земном конце рясен

вполне логично: посланец неба спустился на землю и источает здесь

силу, оберегающую земную растительность и, по-видимому, тех людей,

на потребу которым бог эту растительность создал.


"Крины"


Во многих ожерельях как золотых, так и серебряных есть

крупные криновидные подвески, являющиеся, как уже многократно

говорилось, символами, идеограммами вегетативной силы. Криновидные

подвески всегда обращены острием вниз, как на жезле возносящегося

Александра. Это означает, что небесная сила, дарующая дух жизни,

должна быть устремлена вниз, к земле, к корням и росткам растений.

Оплодотворяющая дождевая вода рясен и обращенные книзу крины в

равной мере говорят о стремлении воздействовать на плодородие земли,

а иносказательно -- на плодородие владелицы.

Женский убор с преобладанием заклинательной аграрной тематики

мог быть свадебным убором, так как плодородие земли и чадородие

женщины были неразрывно связаны в сознании земледельцев еще со

времен энеолита.


Подводно-подземный мир


Нижний ярус языческой картины мира представлен в

металлических вещах кладов декоративными цепями с головами двух

ящеров. Мы, к сожалению, лишены древней вышивки, которая должна была

бы существенно расширить представление об отражении макрокосма в

микрокосме женского средневекового убора на примере дворцовых

кладов. Ящеры не являлись, очевидно, олицетворением активного,

нападающего на человека зла. Просто они представляли тот нижний мир,

куда уходит солнце, где существует море мрака, мир, в который

человеку не следует стремиться попасть. Ящеры гармонически завершали

прадедовскую картину мира, в котором каждый ярус имел своего

хозяина: над подземно-подводным ярусом мира властвовал ящер (или два

ящера -- западный и восточный); на земле распоряжались, помогая

людям, русалки, дивы, семарглы, а на небе -- верховный владыка

Вселенной -- Род ("верхнее небо") и в "среднем небе" -- бог солнца

и "белого света", бог благоденствия и благополучия, аналогичный

Аполлону.

В этот обзор женского микрокосма XI -- XIII вв. не включена

такая важная и обильная материалом категория, как широкие

двустворчатые браслеты-обручи с интереснейшими языческими сюжетами.

Это сделано потому, что в отличие от многих других предметов, на

которых в конце изучаемой эпохи появляются христианские сюжеты, на

браслетах никогда не изображалось ничего христианского. Они требуют

особого разбора в разделе о языческих празднествах.

Для завершения обзора всего материала, о котором шла речь

выше, нам следует пристальней присмотреться к образу того властителя

неба, который предстал перед нами на диадеме из Девичьей Горы

(Сахновка) под именем Александра Македонского.


Небесное божество и Александр Македонский


В предыдущем изложении несколько раз приходилось касаться

образа Александра Македонского. Широко распространенный в Европе и

на Востоке сюжет "Вознесение Александра на небо" на славянской и

русской почве приобрел особое, специфическое значение, связанное с

языческой аграрно-заклинательной символикой.

Древнейшим известным нам предметом -- диадемой, отражающей

небесный ярус макрокосма -- является преславская золотая диадема

середины X в., синхронная турьему рогу из Черной Могилы с его

изображением мифа об Аиде и Персефоне. Именно в это время в

литературных легендах об Александре происходит ряд изменений, одно

из которых отражено "венцами городчатыми": большие белые птицы,

влекущие царя в поднебесную высь (возможно, реминисценция лебедей

Аполлона), заменяются "собаками Зевса" -- грифонами, "грипами

александрова воздухохождения", как писал русский митрополит,

современник княгини, носившей венец с вознесением Александра.

Взлет на грифонах, очевидно, связан с позднейшими

дополнениями легенды рассказом о том, что истинным отцом царевича

Александра является не Филипп Македонский, а "волхв" Нектаней,

вошедший к царице Олимпиаде в образе египетского бога Аммона с

ногами льва и золотыми крыльями грифона.

Александра Македонского, как уже говорилось, отождествляли с

солнцем и сближали с солнечным Аполлоном. Древнерусские диадемы

княгинь XII и XIII вв. продолжают серию сопоставлений: на венце

княгини Агнесы помещена композиция "вознесение Александра", а уже на

венце её внучки на таком же центральном месте находится Иисус

Христос, а грифонов и семарглов, знакомых нам по преславской