Б. А. Рыбаков язычестводрев h ейруси москва 1987 Книга

Вид материала

Содержание

Дом в системе языческого мировоззрения
Историческое развитие
Дом в системе языческого мировоззрения

Подобный материал:

1 ... 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 83

Глава десятая

ДОМ В СИСТЕМЕ ЯЗЫЧЕСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ

Глава одиннадцатая

НАРОДНЫЕ ОБЕРЕГИ

Глава двенадцатая

ЯЗЫЧЕСТВО В ГОРОДСКОМ БЫТУ XI-XIII вв.

Глава тринадцатая

ЯЗЫЧЕСКИЕ ОБРЯДЫ И ПРАЗДНЕСТВА XI-XIII вв.

Глава четырнадцатая

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ

СЛАВЯНО-РУССКОГО ЯЗЫЧЕСТВА

В конце 980-х годов Русь приняла христианство, как

общерусскую государственную религию. После осады и взятия столицы

византийских владений -- Херсонеса-Корсуни -- киевское боярство и

князь Владимир могли уже не опасаться того, что империя будет

расценивать принятие веры из рук цесаря и патриарха как знак

признания вассальной зависимости Руси от греков. Условия диктовал

победитель, который хотел закрепить мир женитьбой на византийской

царевне; "еже и сбыстася".

Принятие христианства сразу поставило Русь в один уровень с

передовыми государствами того времени, облегчило дипломатические

связи, так как люди средневековья придавали очень большое значение

религии, а христианство охватило к этому времени примерно три

четверти Европы, Закавказье и значительную часть Ближнего Востока.

Одним из политических результатов крещения было то, что сын

Владимира по договоренности с цесарем Византийской империи получил

высочайший в Европе титул "цесаря", т. е. императора. А сын, внуки

и внучки Владимира породнились с крупнейшими королевскими домами

континента. Дело было, разумеется, не в одной религии, а и в

объективном политическом могуществе Руси, но христианство оформило

эту новую силу, и в Европе стало три монарха самого высшего ранга:

цесарь Византии, император "Священной Римской империи" (Германия) и

цесарь (царь) Руси, великий князь Киевский.

На Руси христианство появилось не в том первородном виде, в

каком оно было в первые века своего существования; оно давно уже

перестало быть религией бесправных и угнетенных, ожидавших

компенсации лишь в потустороннем мире.

Со времен Константина Великого (306-337), крестившего

Византию, христианство стало государственной религией и все дальше

и дальше отходило от принципов "нового завета", опираясь все в

большей степени на полный коварства, жестокости и автократизма

"ветхий завет" (Библию).

Силу такого государственного христианства составляло

сочетание принципа незыблемости и безграничности власти, взятого из

Библии, с принципом покорности и смирения, взятым из евангельского

учения. Вся последующая христианская литература шла по этому пути;

христианское духовенство принимало активное участие в разработке

государственного законодательства.

Казалось бы, что с общеисторических позиций следует

приветствовать церковь, которая укрепляла новую феодальную формацию,

создавая идеологию нового господствующего класса, содействуя его

сплочению и входя составной частью в этот класс.

Однако необходимо учитывать то, что христианская церковь не

только укрепляла феодальную государственность (что на восходящей

стадии феодализма содействовало прогрессу), но и очень умело, во

всеоружии разнообразных средств церковной литературы, искусства,

театрализованного богослужения противодействовала классовой борьбе,

объявляя всякое сопротивление властям вне закона божеского и

человеческого.

Вот с такой диалектически противоречивой сущностью

христианство и появилось на Руси в X в. Организационно христианство

пришло с готовой схемой церковного управления; во главе митрополит

(или архиепископ) , в крупных областях -- епископы, которым

подчинено все областное духовенство и игумены монастырей. Открытым

некоторое время оставался вопрос о степени самостоятельности русской

церкви -- будет ли она автокефальной, независимой под властью

киевского князя или же Византии удастся удержать её во власти

цареградского патриарха и императора.

В культурном отношении греческая церковь располагала большим

фондом богослужебной, богословской и исторической литературы и

высокоразвитым искусством (архитектура, живопись). Для Руси

благоприятным обстоятельством было то, что родственная Болгария,

принявшая христианство на 120 лет раньше, вела богослужение на

славянском языке (а не на греческом или латинском) и к концу X в.

создала большой запас переводов христианской литературы, вполне

доступной по языку и для русских.

Христианство на Руси на рубеже X и XI вв. ограничивалось

городами и преимущественно городами Среднего Поднепровья; здесь были

центры епархий: Чернигов, Белгород, Юрьев-на-Роси. С точки зрения

нашей, языческой, темы чрезвычайно интересно, что первой резиденцией

митрополитов, первым церковным центром Руси стал не Киев, а

Переяславль-Русский, расположённый рядом с древним Трахтемировским

городищем, которое, по высказанным выше моим предположениям, было

одним из главных (во всяком случае самым грандиозным) языческих

святилищ сколотского времени. Церковным центром Переяславль был с

991 по 1037 г., после чего митрополия была перенесена в Киев, а

переяславский епископ носил еще титул митрополита и в конце XI в. 1

----------------------------------

1 Голубинский Е. Е. История русской церкви, М., 1901, т. I

(первая половина тома) с. 339-342.

Тысячелетнее язычество очень медленно отступало под

настойчивым натиском православного духовенства. Деревня по существу

стала христианской едва ли ранее XIII в., а пережитки языческих

трупосожжений в виде огромных костров над могилой ("дымы" по житию

Константина Муромского) дожили кое-где до конца XIX в. В городах

Киевской Руси строились церкви; они снабжались богослужебными

книгами, утварью, обслуживались причтом; вокруг городов, сразу за

крепостными стенами, возникали монастыри, являвшиеся "узлами

прочности" церковной организации; духовенство устраивало в городах

торжественные молебны, крестные ходы, читало проповеди; но язычество

продолжало быть сильным не только "по украином", но и в больших

городах. Для характеристики соотношения в русских городах

христианского начала и языческого достаточно привести известное

"Слово о твари ...", составленное русским книжником в XII в. Автор

упрекает предшествующие поколения русских людей в том, что они

создали языческую религию: "во лжю створиша отци наши, идолом

кланяхуться во образ человечь и послужиша твари". Автор "Слова..."

бичует и своих современников за поклонение изображениям языческих

богов ("написавше свет болваном кланяються ему"); эти изображения

света (Святовита?) являются "тварью", т. е. творением человеческих

рук "написаней во образ человечь на прелесть малоразумным".

Далее в этом русском, не переводном "Слове..." идет

интереснейшее противопоставление пустующих христианских церквей

шумному многолюдству языческих игрищ:

"... Мнози ся ленять и зле живуть (ленясь слушать чтение

божественных книг), яко же имян не ведати чтомых книг -- то же и

срамеются тем и не содрогнуться, но слабе живуть и не слушая

божественных словес. Но аще плясци или гудци (танцоры и скрипачи)

или ин хто игрець позоветь на игрище или на какое зборище идольское

-- то вси тамо текут, радуяся...и весь день тот предстоят

позорьствующе тамо ... (когда же нас приглашают в церковь) мы

позеваю(ще) и чешемся и протягаемся, дремлем и речем: "Дождь" или:

"Студено" или леностно ино ... А на позорищех (театрализованных

представлениях) ни крову сущю, ни затишью, но многажды дождю и

ветром дышащю или въялици (метель) -- то все приемлем радуяся,

позоры дея на пагубу душам. А в церкви покрову сущю и заветрию дивну

-- и не хотять прити на поученье, леняться ... Да не вем, како ны

буде милость обрести от бога не послушаеще святых писаний!" 2

----------------------------------

2 Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества

в древней Руси, т. II, с. 82. М., 1913.

Полное название произведения: "Слово истолковано мудростью от

святых апостол и пророк, и отець о твари, и о днии рекомом неделе,

яко не подобает крестьяном кланятися неделе, ни целовати её -- зане

тварь есть". Далее буду пользоваться сокращением: "Слово о твари".

Старейший список относится к XII -- XIII вв.

В предшествующем разделе мы видели, что накануне принятия

христианства языческая система достигла своего апогея. Стихийно

создававшаяся на протяжении многих столетий, эта система в условиях

впервые сложившейся государственности и в противоборстве с

появившимся христианством, вооруженным мощным арсеналом византийской

культуры, стала напряженно совершенствоваться, обновлять под

покровительством княжеской власти свой ритуал, воскрешать архаичные

пласты народной мифологии, соучаствовать в создании нового народного

эпического жанра.

Наши сведения о языческих волхвах и их роли в формировании

религиозно-суеверных представлений народа и дружинных верхов

Киевской Руси крайне скудны. Подлинных материалов IX -- X вв. о

сословии жрецов, как мы видели, очень мало. Для воссоздания общей

картины необходимо было пользоваться ретроспективно очень поздними

этнографическими и фольклорными данными. К этому методу ретроспекции

необходимо прибегнуть еще раз, используя уже не отдаленные пережитки

XIX в., не перепутанные за много столетий фрагменты сказок и былин,

а поучения церковников XI -- XIII вв. против окружавшего их

язычества и широкую струю продуманной и повсеместно утвердившейся

языческой символики в прикладном искусстве деревни и города.

Символика эта настолько многообразна и устойчива даже в быту самого

высшего слоя русского общества XI -- XII вв., что заслуживает

специального внимательного рассмотрения.

Языческий, сакрально-магический смысл многих сюжетов не

подлежит сомнению, и сложение целой системы таких образов, иногда

слегка завуалированных под христианско-апокрифическую символику,

иногда откровенно языческих, явно свидетельствует о том, что

наследие языческого периода, "мудрости волшебной", было весьма

значительным.

Анализ языческих представлений с одной стороны позволяет нам

проникнуть в истинную семантику средневекового прикладного искусства

христианской поры, а с другой стороны, будучи взят ретроспективно,

позволит нам подойти к более важной исторической теме -- к вопросу

о теологических, магических и космогонических разработках,

произведенных в языческую пору русскими волхвами, "руководителями

религиозной жизни народа".

Забегая вперед, можно в двух словах сказать, что "золотой и

серебряный фольклор" XI -- XIII вв. раскрывает перед нами огромную

и вдумчивую работу русских языческих жрецов, предопределившую

систему мышления златокузнецов на два -- три столетия вперед. Этот

вывод после его обоснования мы должны будем приплюсовать к общей

характеристике русского жреческого сословия.

Дальнейшее рассмотрение целесообразно построить так:

первоначально ознакомиться с заклинательной системой, охранявшей, по

мнению средневековых людей, их жилища от упырей-вампиров. В этой

теме отделить деревенский материал от городского не представляется

возможным.

Вообще же контраст между городом и деревней, усиливавшийся по

мере развития феодальных отношений, требует раздельного рассмотрения

русской деревни XI -- XIII вв. и одновременного города.

Последний раздел, связанный с языческими "игрищами",

"позорищами" и "русалиями", продолжавшими существовать не только в

первые века после крещения, но и во времена "Стоглава" (а в виде

молодежных и детских забав и в XX в.), снова объединит город и

деревню.

Глава десятая

=====================================================================

ДОМ В СИСТЕМЕ ЯЗЫЧЕСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ

Дом -- мельчайшая частица, неделимый атом древнего общества

был весь пронизан магическо-заклинательной символикой, с помощью

которой семья каждого славянина стремилась обеспечить себе сытость

и тепло, безопасность и здоровье. К сожалению, археологический

материал по славянскому и древнерусскому жилищу дает нам значительно

меньше данных о язычестве, чем раскопки более ранних племенных

святилищ. Исключение представляет Новгород Великий, где в домах XI

-- XIV вв. обнаружено много элементов бытового язычества, вплоть до

миниатюрных изображений домовых, покровителей дома.

Скудость подлинных материалов, синхронных изучаемой нами

эпохе, может быть компенсирована привлечением необъятного и богатого

по содержанию этнографического материала, собранного преимущественно

в русской, белорусской и украинской деревне XIX в. Мы уже видели на

примере севернорусской вышивки, что народное искусство хранит

чрезвычайно глубокий пласт религиозных представлений (богини

рожаницы, Макошь, Лада, Купала и мн. др.). Ткани с вышитым узором

составляли неотъемлемую часть каждого дома; в доме они делались, дом

и домочадцев они украшали 3.

----------------------------------

3 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981. Раздел

"Русские вышивки н мифология", с. 471-527.

Разумеется, что русская деревня времен Тургенева и Льва

Толстого уже не знала языческого содержания своих вышивок, что

вышивальщицы лишь бессознательно повторяли старые узоры, так как уже

не могли объяснить их содержания. Эстетическое начало давно

заслонило собой архаичный смысл, и только романтика давней старины

(которая входила составной частью в эстетический комплекс) и

бережное отношение к родным традициям позволили русской

пореформенной деревне сохранить языческие сюжеты в состоянии,

пригодном для научной расшифровки.

Правомочность привлечения этнографического материала к

анализу эпохи, отстоящей от XIX столетия на одну-полторы тысячи лет,

проверяется, как уже говорилось, методами экстраполяции: если одно

и то же явление наблюдается в эпоху предшествующую Киевской Руси и

существует в сходном виде спустя тысячу лет после нее, то мы вправе

рассматривать Киевскую Русь как промежуточное звено в эволюционной

цепи и по принципу экстраполяции допустить существование

интересующего нас явления и в эпоху Киевской Руси.

По отношению к вышивке пример уже приведен во вводном

разделе: самый устойчивый сюжет северно-русской вышивки -- женская

фигура с воздетыми к небу руками и с птицами по сторонам -- известен

у праславян уже в VII в. до н. э., за две с половиной тысячи лет до

сбора вышивок этнографами 4.

----------------------------------

4 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 341.

Применительно к дому нас может особенно интересовать

архитектурная домовая резьба, столь щедро представленная в

крестьянском искусстве: конек на крыше, резные причелины с громовыми

знаками, наличники окон и т. п. Именно эти части строений и не

доходят до археологов, которым, как правило, достаются только нижние

венцы срубов, фундаменты печей, утрамбованные плоскости полов; по

терминологии русской сказки, этнографы получают вершки, а археологи

-- только корешки.

Право на использование драгоценных этнографических сборов

дает нам опять-таки материал, позволяющий применить экстраполяцию.

В южных областях русские и украинские хаты украшаются не только

коньками (часто парными), но и резным изображением женской фигуры

иногда в сопровождении птиц. Сюжеты очень близки к тем, которые

преобладают в вышивках: женщина с воздетыми руками, по сторонам

которой изображены две птицы и два коня (или всадника).

В Словакии для украшения стрехи дома употребляется

специальная композиция из обожженной глины, представляющая собой

торс женщины с поднятыми к небу руками. На голове женщины помещен

петух 5.

----------------------------------

6 Slovenske 1'udove umenie. Bratislava, 1954, рис. 510.

Украшение датировано 1823 годом.

Женские фигуры с воздетыми руками на месте конька кровли

известны с глубокой древности и тем удостоверяют наше право на

ретроспективное использование обширного и в высшей степени

интересного этнографического материала.

По счастью, археологический материал сохранил нам изображения

домов (модели и рисунки на глиняных плакетках), отстоящие от

этнографического на 5000 лет 6.

----------------------------------

6 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 163-165, рис. на

с. 165.

Стены энеолитических жилищ покрывались узорами, в которых

преобладал мотив ужа-покровителя ("господарика"), встречался сложный

солярный знак и есть схематичное изображение треугольного фронтона

дома, увенчанного человеческой фигурой с поднятыми к небу руками.

(Рис. 74).

Следовательно, идея охраны стен, окон и кровли жилища при

помощи различных магических изображений возникла в незапамятной

древности и просуществовала очень долго. Здесь, впрочем, следует

сделать оговорку: метод экстраполяции позволяет говорить о

сохранности внешней формы, но необязательно о сохранении того же

самого содержания, которое могло постепенно выветриваться. Для

установления осознанности семантики заклинательного орнамента на

стенах, окнах и крышах домов в древней Руси нужны дополнительные

материалы. И они у нас есть.

Рассмотрим любопытное свидетельство летописи о нашествии

вампиров на Полоцкое княжество и его столицу в 1092 г.

"В лето 6600. Предивьно бысть чюдо Полотьсце, в мьчте: бывъши

ночи, тутън (топот) станяше, по улици яко человеци рищуще беси. Аще

къто вылезяше ис хоромины, хотя видети, абие уязвен будяше невидимо

от бесов язвою и с того умираху. И не смеяху излазит ис хором. По

семь же начата в дьне являтися на коних и не бе их видети самех, но

конь их видети копыта. И тако уязвляху люди полотьскыя и его

область. Тем и человеци глаголаху яко навие биютъ полочаны" 7.

----------------------------------

7 Шахматов А. А. Повесть временных лет. Пг., 1916, с. 271-272.

Появление навий в Полоцке описано как предвестие целого ряда

несчастий и невзгод по всей Руси: злые силы причинили засуху леса и

болота "възгарахуся сами"; половцы напали на Русь; "в си же времена

мънози человеци умираху различьными недугы" за зиму в Киеве

скончалось 7000 человек. В Радзивиловской летописи есть миниатюра,

посвященная бесчинствам навий в Полоцке. Вопреки прямому смыслу

текста о невидимости злых духов, художник изобразил безобразных

чудовищ, скачущих верхом по улице Полоцка. Горожане запирают дома,

закрывают ставни 8. (Рис. 75).

----------------------------------

8 Фотомеханическое воспроизведение Радзивиловской

(Кенигсбергской) летописи СПб., 1902.

Навьи -- мертвецы или, точнее, невидимые души мертвецов.

Иногда исследователи говорят о культе навий, как о культе предков,

но от этого следует предостеречь, так как предки это свои, родные

мертвецы, неизменно дружественные, деды, покровительствующие своим

внукам и правнукам. Навьи же это чужие, иноплеменные мертвецы, души

врагов и недоброжелателей, души людей, которых за что-то покарали

силы природы (души утопленников, съеденных волками, "с дерева

падших", убитых молнией и т. п.). Очень полно раскрывает сущность

навий болгарский фольклор: навьи это птицеобразные души умерших,

летающие по ночам, в бурю и дождь "на злых ветрах". Крик этих птиц

означает смерть; "нави" нападают на беременных женщин и на детей и

Blog

Б. А. Рыбаков язычестводрев h ейруси москва 1987 Книга

Содержание