Немецкая школа среднеазиеведения и казахстаники
| Вид материала | Учебное пособие |
СодержаниеТаблица 1 – Участие казахов в промышленности Казахстана в 1924-1926 гг. |
- Правила керунга служат поддержанию планомерного разведения породы немецкая овчарка, 230.79kb.
- Репертуар Немецкая камерная школа, 160.73kb.
- Немецкая историческая школа представляет собой одно из главных неортодоксальных (для, 483.27kb.
- Введение, 273.02kb.
- Грицюк Елена Петровна Список примерных тем для выполнения контрольной реферат, 31.77kb.
- Днт «Немецкая Слобода» подготовку проекта планировки и проекта межевания территории, 17.96kb.
- Бубнов Андрей, 215.55kb.
- В. М. Лизинский Уважаемые родители, общественность и учащиеся!, 367.1kb.
- 1. Где и как немецкая молодёжь проводит каникулы, 454.07kb.
- Екатерина II великая, 166.75kb.
Таблица 1 – Участие казахов в промышленности Казахстана в 1924-1926 гг.
| Наименование промышленности | 1924-1925 гг. 1925-1926 гг. | |||||
| Среднее число рабочих и служащих | В том числе казахов | %% отношения казахов | Среднее число рабочих и служащих | В том числе казахов | %% отношение казахов | |
| Золотая | 774 | 61 | - | 661 | 71 | |
| Соляная | 306 | 254 | | 313 | 236 | |
| Кожмеховая | 428 | 79 | | 560 | 116 | |
Текстильная | 357 | 124 | | 421 | 136 | |
| Рыбная | 675 | 385 | | 683 | 419 | |
| Винокуренная | 115 | 25 | | 181 | 43 | |
Пивоваренная | 30 | 10 | | 44 | 14 | |
| Маслобойная | 33 | 2 | | 45 | 4 | |
Лесопильная | 29 | - | | 43 | 8 | |
| Топливная | - | | | 326 | 224 | |
| Металлообрабатывающая | 145 | 7 | | 157 | 12 | |
| Химико-фармацевтическая | | | | 55 | 23 | |
| Итого | 2898 | 947 | 31 | 3494 | 1306 | 37 |
| Центральная промышленность | 4567 | 1402 | 30 | 5035 | 1802 | 35 |
| Всего | 7465 | 2349 | 31 | 8529 | 3108 | 36 |
Из вышеприведенной таблицы видно, что наибольший процент казахов падает на те отрасли промышленности, соляная, рыбная и топливная, которые требуют небольшой квалификации [24].
«Даже в послевоенное время в 1946 году участие казахов в управлении местной промышленностью составляло 2%, в легкой - 4%, в текстильной - 6,74%, в земледелии - 10%, в молочном и рыбном производстве - 14%, в медицине - 2% и коммунальной сфере - 7,9%» - писал Герберт Шленгер [21, 258].
Ряд немецких авторов изучали вопрос о влиянии индустриализации на межэтнические отношения. Так, Катрин Беннер в работе «Многонациональность в Казахстане: этническая неоднородность в дружественном сосуществовании?», рассматривая основные этапы отечественной истории, констатировала: «Экономическая модернизация в Казахстане находится в тесной связи с национальной политикой» [25].
Немецким автором сделаны объективные выводы по многим аспектам исследуемой проблемы, в частности, в оценке политики индустриализации и коллективизации в Казахстане и ее трагических последствий. Выводы К.Беннер подтверждаются уникальными архивными документами, в которых освещена драматическая судьба казахских рабочих. Как свидетельствуют эти архивные документы, для специалистов и рабочих европейских национальностей создавались лучшие условия труда и быта, что послужило одной из причин межнациональных конфликтов. Представители коренного населения, не имея навыков индустриального труда, занимались тяжелым физическим трудом, в большинстве случаев, в качестве разнорабочих.
Еще в 20-30-х годах М.Чокаев представил на основе советских источников («Енбекши казах», 11.12.1927, 7.02.28 и др.; «За партию», №3) картину бедственного положения рабочих-казахов в условиях господства пролетарской диктатуры [203]. Созданная советской
властью промышленность, по мнению М.Чокаева, стала привилегией рабочих русской национальности. Численность рабочих-казахов по отношению к общей массе (промышленных) рабочих Казахстана составляла 2,2 процента («Енбекши казах», 7.02.1928 г.).
На таких, по масштабам Казахстана, образцовых заводах как Риддер и Карсакпай было: «Всего рабочих и служащих 2800 человек и среди них 370 казахов. Только один рабочий-казах числится в рядах квалифицированных; все остальные, значит, простые рабочие или еще точнее сказать - чернорабочие. При сокращении работ, что происходит периодически, увольняются в первую очередь рабочие-казахи. Рабочие-русские и рабочие-казахи одной квалификации получают неодинаковую заработную плату: русские больше, казахи меньше». «На заводе Риддера среди рабочих межнациональное недоверие. Русские рабочие проявляют великодержавие... Они не пускают рабочих-казахов жить с собою в одно помещение... («Енбекши казах», 29.11.1927)».
Положение рабочих-казахов на Туркестано-Сибирской железной дороге было еще более тяжелым: «Положение рабочих весьма скверно. Начинают работу с первыми проблесками утренней зари и кончают только с наступлением сумерек. На вопрос - почему работают более восьми часов? Получается ответ: «заработной платы не хватает на еду». Хуже того. И эта заработная плата не выдается вовремя. Некоторые рабочие-казахи в течение двух месяцев не могут получить рабочих книжек. Десятники, обязанные защищать права рабочих, не выслушивают заявлений рабочих казахской национальности. Нет ни доктора, ни фельдшера...» («Енбекши казах», 11.12.27).
В одной из статей той же газеты «Енбекши казах» (1 и 3.01.1928) сообщалось: «Вот уже десять лет прошло, как произошла революция. И, несмотря на эти десять лет революции, нельзя сказать, что остатки колониальной политики царизма исчезли» [26, 67].
Таким образом, приоритетным для немецкой историографии являлось акцентирование внимания на негативных последствиях процесса индустриализации, приводившей к межэтническим конфликтам, в которых «демиургом» выступает русская политика [27].
В то же время нельзя не отметить тенденциозность советской историографии, представлявшей советскую политику индустриализации и коллективизации в Казахстане как великое благо для его народа.
До начала 90-х годов ХХ в. лейтмотивом большинства отечественных исторических исследований было то, что некапиталистический путь развития ранее отсталых народов спас от нищеты и вымирания и поднял их до высот современного прогресса. Лишь на нынешнем этапе развития исторической науки наблюдается радикальный сдвиг в объективном освещении трагических последствий этого пути для традиционного общества. Совершенно иной концептуальный подход зарубежных исследователей, свободный от марксистско-ленинских догматов, позволил объективно и задолго до казахстанских историков представить полную драматизма и детализированную картину силовой модернизации экономики Казахстана в 20-30-х гг. XX века. Исходя из теории экспорта революции и ее случайности, немецкие историки Г. фон Раух, Г. фон Римша, Г.Вагенленер и др. считали индустриализацию дальнейшим развитием революции. В изучении экономической политики большевистской партии они руководствовались положением о прагматизме ленинизма и делали ссылку на труды К.Каутского, в которых он выдвинул тезис о русской революции как «об обреченной на гибель попытке перескочить через естественные фазы развития» [28].
Немецкие исследователи отмечают, что индустриализация России, начатая как капиталистическая, осталась незавершенной.
Общеизвестно, что к началу XX века Россия представляла собой страну с наиболее отсталым экономическим и реакционным государственным строем. Низкий уровень промышленного развития не в состоянии был обеспечить прорыв в экономическом развитии национальных окраин, тем более Казахстан никогда не был самостоятельной экономической единицей, а входил в государственную и хозяйственную систему Российской империи на положении колонии. Все это, безусловно, свидетельствовало об отсутствии реальной основы для перехода национальных окраин к социализму, минуя капитализм. Однако курс партии большевиков на насильственное насаждение сверху новой модели развития казахского народа, минуя целую историческую эпоху, имел трагическим следствием разрушение векового уклада жизни кочевников, безжалостную эксплуатацию природных ресурсов, обнищание и голод широких слоев населения, громадное напряжение сил народа в обеспечении сверхвысоких темпов индустриализации.